Важное
Испытания МРК "Буря" вышли на финишную прямую
Военным предложили 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Л.М. Бозин. Очерки торпедной жизни / Глава 3. Торпедная наука. Положение дел с противокорабельными торпедами в 60-е годы. Для служебного пользования. Секретно. Совершенно секретно!
Глава 3. Торпедная наука. Положение дел с противокорабельными торпедами в 60-е годы. Для служебного пользования. Секретно. Совершенно секретно!В России, как известно, все секрет, но ничего не тайна. Все сотрудники институтов – военные и гражданские – испытывали сильный моральный прессинг со стороны "службы режима".Всякое дело, явление, организация при своем чрезмерном развитии превращается в тормоз, а иногда и в свою противоположность. Служба режима – тому пример. Для сотрудника института главное не торпеда, ракета или мина: не имеет значения, будет она или нет. А что действительно важно, так это не потерять секретного документа. В случае потери листочка, на котором имеется слово торпеда или мина – а то и вообще только один гриф! – потерявший документ загрустит всерьез, запомнит на всю оставшуюся жизнь. Технические характеристики, так же, как и схемы боевого применения, были не просто секретными, а "совершенно секретными", а в настоящее время они на рекламных проспектах фирм-разработчиков оружия. Кто бы купил наши торпеды! В деле обмена информацией между институтами, управлениями и предприятиями "оборонки" служба режима очень осложняла жизнь. Наивысшие достижения в технических разработках были у ракетчиков. "Достать" у них что-либо торпедистам было очень не просто. Вначале нужно было как-то неофициально узнать, что у кого-то есть что-то нужное, затем обратиться к самым высоким начальникам за разрешением "узнать" это. А начальники всегда заняты. Словом, хлопот… Например, украсть у американцев "кевлар" – синтетический материл прочнее стали – оказалось проще, чем узнать, что такой материал имеется у наших ракетчиков. А ведь воровали, наверное, с риском… На предприятиях "оборонки" были сформированы специальные подразделения "Противодействия иностранным техническим разведкам". Любая разработка, любая программа испытаний обязательно сопровождалась написанием и согласованием с этими подразделениями раздела "Противодействия…" Это противодействие носило исключительно бумажный характер, но достаточно серьезный. Трудно представить себе, сколько же народу по всей стране было занято этой бумажной войной? Действительно секретными сведениями являются несущие частоты систем самонаведения, неконтактных взрывателей, защита от помех. По ним возможно создание помех работе аппаратуры самонаведения и неконтактных взрывателей. Потому их и нет на рекламных проспектах. Материальная часть любого вида оружия так же является секретной, так как "доставшему" ее дает хорошее представление об элементной базе промышленности страны, разработавшей и изготовившей оружие. Правда, это только до момента продажи образца оружия или его потери в ходе боевой подготовки и попадания к вероятному противнику. С момента попадания образца оружия – нашего к противнику, а оружия противника к нам – гриф "секретно" можно снимать и нам и "им". Все остальное – от лукавого. А вот воспроизвести какой–либо образец оружия – большая проблема. Надо иметь такую промышленность, как у страны–разработчика. Копирование – дело хорошее: было бы что копировать, да быстро. Торпеду САЭТ–50 скопировали с немецкой торпеды Т-5 за 6 лет. Нельзя сказать, что шесть лет это быстро. Впрочем, немцы вообще не смогли, хотя и хотели, скопировать танк Т-34, штурмовик ИЛ-2, полевую пушку ЗИС-3. Неизвестно, что говорил самолетостроителям Германии Герман Геринг по поводу ИЛ-2, а вот что сказал Гейнц Гудериан(1) немецким танкостроителям, известно: "дайте мне 10000 таких танков и я пройду с ними весь мир!" Не дали. И не потому, что не захотели. Если мы находили "их" торпеды случайно, то "они" наши – закономерно. Их корабль "Марьята" – настоящая гиена – постоянно пасся в полигонах боевой подготовки Северного флота. Капитан 2-го ранга Богданов из Северодвинска звонит своим начальникам, постоянно интересующимся ходом работ. – Работали двумя "огурцами". Один утонул сразу, второй ушел с концами. Прибыли военпреды. Разговор был записан на городском узле связи сотрудниками службы режима. Начальник службы очень серьезно беседует с Андреем Голубцовым, руководителем секции Госкомиссии по приемке лодки. – Кто это мог говорить? Что это за "огурцы"? И с ужасом: – Как же это можно открыто произносить слово "военпреды"? Андрей разъясняет. – Во время войны огурцами называли снаряды. Это был секрет от возможного прослушивания линий связи немцами, хотя, конечно, это секрет "полишинеля". Сейчас каждый может назвать так свои изделия по принадлежности. Раз "огурцы" могут идти и тонуть, значит, это то, что плавает. Это может быть катер, моторная лодка, но в данном случае это торпеда. Это докладывал наш офицер своим начальникам результаты работы. А военпреды: так тут полно военных, ходят в форме. А где военные, там могут быть и военпреды. По любому виду вооружения. Начальник службы режима смилостивился: – Я не буду давать хода этому делу, но своего офицера предупредите самым строгим образом! Оказывается, это уже "дело", которому можно "дать ход", или не давать хода. И на том спасибо, что не дал. Хороший человек. В Военно-морском институте специалист по акустике доктор технических наук Разов А. К. исключил для себя даже малейшую возможность потерять секретный документ: не имел ни одной рабочей тетради. Писал в тетрадях неученых сотрудников. Неученые – так пусть носят портфель за ученым. Во Владивостоке наибольшее удовольствие служба режима получала тогда, когда их сотруднику удавалось облапошить какую-нибудь бабульку из охраны арсенала: пройти по красному пропуску, в который была вклеена фотография собаки. Прямо-таки "кайф ловили". В Феодосии молодой офицер капитан 3-го ранга Юртин потерял (а, возможно, и украли) записную книжку. Нашедшие или укравшие шантажировали его. Какие-нибудь служебные записи там, наверное, были. Но, конечно, несерьезные. Технических характеристик оружия там не могло быть: наши офицеры их и так знали, а в повседневной работе они им и не нужны. И офицер не выдержал будущего жима со стороны службы режима и… покончил с собой! "Мы жертвою пали в борьбе роковой" – тот случай. Доведение до самоубийства, только не со стороны отдельного человека, а со стороны организации. Жаль молодого офицера. Вернемся, однако, к торпедам. Примечания1 – "Гейнц Гудериан" – командир 2-ой танковой группы. В конце войны начальник Генерального штаба немецкой армии.Содержание Читать далее Назад
|
