Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещенные пропульсивные системы

Речные катамараны
оснастят
отечественными двигателями

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка

Г.П. Белов. "За кулисами флота" - Глава I. 11-15

11. СЛУЖЕБНЫЕ ТЕРНИИ

Заканчивался июнь. С момента приезда жены прошло уже три месяца, но за это время мне удалось получить только два выходных дня вместо положенных шести. Происходило это обычно так. Как только подходил мой выходной день, я обнаруживал себя в графике дежурств по кораблю, хотя по заведенным правилам офицеров не назначали в дежурство в дни схода их смены на берег. Раньше я спокойно нес свой крест, расплачиваясь за свое противоборство со старпомом, но теперь назначение в дополнительные дежурства вызывало у меня протест. И вот, когда в очередной раз меня поставили на дежурство вне графика , я обратился к помощнику командира за разъяснением, но не получил вразумительного ответа. Тогда я понял, что мой конфликт со старпомом далеко не завершен; более того, к нему теперь подключился еще и помощник командира. Мне удалось выяснить, что во внеочередные дежурства меня назначают вместо командира БЧ-3 капитан- лейтенанта Владислава Попова, которого я недолюбливал за заносчивость и стремление всегда дать понять, что, пока ты в погонах лейтенанта, ты - “салага”, не заслуживающий уважения. В то же время в его манерах было что-то елейное, поповское, созвучное фамилии. И не случайно, на мой взгляд, через некотрое время он сменил свою специальность на политработу, став заместителем командира эсминца по политчасти. Впрочем, если бы он дружески попросил меня тогда отстоять за него дежурство, я сделал бы это, не задумываясь.

Наступил август, и в тундре пошли грибы, до сбора которых я был большой охотник. Мы с женой решили пойти за грибами в очередной выходной день. В субботу за обедом в кают-компании помощник командира, как бы между прочим, напомнил мне, что завтра я дежурю по кораблю. Я ответил, что по графику у меня выходной, и просил заменить меня другим офицером. Мы ни до чего не договорились, но я предупредил его еще раз, что на дежурство в воскресенье не явлюсь.

Мы с женой провели чудесный день на природе, что случалось крайне редко, и возвратились домой только к вечеру. Около семи часов появился Юрий Украинский и сказал, что старпом в гневе на меня и требует немедленно явиться на корабль. Я попросил Юрия передать старпому, что у меня выходной день и на корабль я приду как положено - утром. На следующий день утром встретившийся на верхней палубе старпом Евстигнеев спрашивает меня:

- Белов! Почему вы не явились на дежурство?

- Во-первых, это был мой выходной день согласно графику, а во-вторых, я заранее предупредил помощника командира Матюшинского, чтобы он сделал мне замену.

После обеда в кают-компании командир попросил всех офицеров задержаться и зачитал приказ о наказании меня за неявку на корабельное дежурство. Мне было вынесено одно из самых строгих взысканий - “не полное служебное соответствие”. Это было уже второе серьезное взыскание за мою недолгую офицерскую службу. Надо заметить, что к этому времени все офицеры, пришедшие одновременно со мной на корабль, уже получили очередное воинское звание старшего лейтенанта. Я же не мог себе представить, когда со своими взысканиями буду представлен к этому званию.

В тот же день меня пригласил на беседу замполит. Как оказалось, ему не было известно, что меня третируют уже почти целый год!

- Почему вы не поставили меня в известность, что вас назначают в дежурство вне графика?

- Во-первых, я не привык жаловаться, а во-вторых, по долгу службы вы сами должны были знать об этом. Графики дежурств и схода офицеров на берег не являются секретом и вывешены перед кают-компанией. Неявка на дежурство была с моей стороны крайней мерой, чтобы остановить несправедливое ко мне отношение.

- Прошу вас в следующий раз поставить меня в известность.

- Андрей Иванович. Если вы просите об этом, то в следующий раз я обязательно вас оповещу.

Следующий раз наступил через две недели. Я вновь был назначен на дежурство вопреки графику и за несколько часов до заступления зашел к замполиту сказать ему об этом.

- Почему вы пришли ко мне так поздно, почти перед самым заступлением?

- Андрей Иванович. Вам не кажется, что этот вопрос вы должны адресовать помощнику командира, а не мне?

Через два часа замполит зашел в мою каюту и коротко сказал: “Вы не заступаете на дежурство.“ Еще через две недели эта ситуация повторилась и я вновь зашел к замполиту.

- Андрей Иванович, меня опять назначили в дежурство вне графика.

Взбешенный Андреев выскочил из каюты и, не постучавшись, влетел к помощнику командира. Мне был слышен их разговор на повышенных тонах, и я разобрал последнюю фразу Андреева:

- Анатолий Николаевич. Если вы еще раз допустите подобное и мне поступит жалоба от офицера по поводу вашей несправедливости, вы будете отвечать перед парткомиссией.

Это было грозное предупреждение. Матюшинский дрогнул. Получив партийное взыскание, он не мог бы рассчитывать на продвижение по службе - таков был существующий порядок.

После этих событий отношение ко мне со стороны командования изменилось. Меня оставили в покое и до конца службы на корабле больше не третировали. Я был неудобен, но делал свою работу добросовестно, и меня терпели. Нелегко мне это давалось. В лучшую сторону изменилось и отношение ко мне старших по должности офицеров. Они оценили мою способность на решительный поступок. Служба вошла в нормальную рабочую колею.

Наступил октябрь, и наконец-то я был представлен к следующему воинскому званию - старший лейтенант. Никаких объективных причин для задержки происвоения звания у командования не было: в радиотехнической службе был порядок, техника работала исправно, и я успешно справлялся со своими обязанностями. Полученные мною взыскания были вызваны несправедливым отношением ко мне со стороны старпома и помощника командира, и командир корабля Бойцов это понимал. И вот в конце октября мне происвоили звание старшего лейтенанта. Лейтенантское звание свидетельствовало о недавнем выпуске из училища, неопытности, малом сроке корабельной службы, а по погонам старшего лейтенанта нельзя было определить, сколько офицер прослужил на флоте. Я был горд новым званием и почувствовал себя увереннее.

12. БОЦМАН

Главным боцманом на корабле был замечательный человек - мичман Павел Николаевич Залогин. Образ корабельного боцмана наверняка сложился у любого читателя, кто интересовался морской тематикой и читал рассказы о моряках и флоте. Я не был исключением. Впервые встретив Залогина еще курсантом-стажером, а затем близко познакомившись с ним во время службы на корабле, я был покорен этим человеком. Для меня Павел Николаевич навсегда остался эталоном корабельного боцмана. Чуть выше среднего роста, плотного сложения, с короткой щеточкой усов, придававших ему пижонский вид, и слегка раскосыми глазами, внешне он был похож на кавказца. Несмотря на то, что работа его выполнялась не в белых перчатках (корабельные и покрасочные работы, уход за корабельным такелажем и швартовка корабля), он был всегда чрезвычайно подтянут и опрятен, как будто любая грязь бежала от него. Павел Николаевич носил брюки, китель и тужурку, пошитые из матерала “бостон”, а "якобсоновская" фуражка дополняла его привлекательный имидж.

В те годы все уважающие себя офицеры и мичманы заказывали очень удобные и красивые фуражки у знаменитого на весь Военно-Морской Флот мастера Якобсона, который шил их из кастора. Эти фуражки были настолько элегантны, что преображали каждого, независимо от его внешности. Якобсон жил в Таллине и принимал заказы по почте. Нужно было только послать денежный перевод на 25 рублей, что было доступно каждому, и указать размер фуражки и обратный адрес. Не было случая, чтобы заказ не дошел до заказчика. Когда Якобсон переехал из Таллина в Ригу, эта весть тут же облетела весь флот, настолько он был популярен и уважаем.

Несмотря на то, что по корабельным традициям боцман был всегда “ГРОЗОЙ” команды, матросы и старшины побаивались и одновременно любили его за честность и поразительную справедливость. Со своей боцманской командой Залогин жил одной жизнью, относился к матросам по-отечески, но был к ним требователен. Команда платила ему тем же и почти боготворила. Его слово было законом не потому, что это было слово главного боцмана, а потому, что это было слово Залогина. Доброжелательность Залогина и готовность всегда прийти на помощь как магнитом притягивали к нему окружающих. Он был на корабле вторым, после командования, эпицетром возле которого группировались люди и крутились корабельные события. В его каюту постоянно заходили офицеры - просто пообщаться. Они никогда не обращались к нему официально ”товарищ мичман”, а только по имени и отчеству.

Залогин отбирал к себе в команду матросов по своим критериям, среди которых были и хорошие физические данные. Сам Залогин от природы был физически крепким, сильным и выносливым. Когда он пожимал руку, возникало ощущение, что она попала в тиски. Одно время в боцманской команде служил старшина второй статьи Жвакин - высокого роста, необычайной физической силы, немногословный и молчаливый. Жвакин заведовал малярной кладовой, находившейся в носовой части корабля над килевой балкой. Вход в кладовую был через баковый люк в верхней палубе; далее надо было спускаться в шахту по скоб-трапу на глубину 5 метров. Однажды Залогин отдал распоряжение Жмакину подготовиться к покраске грот-мачты, которая быстро теряла вид из-за загрязнения сернистыми газами от носовой трубы. Жвакин пошел на бак, начал спускаться в малярную кладовую по скоб-трапу и вдруг стремительно исчез, хлопнув крышкой люка. Залогину это показалось подозительным. Он подошел к люку, открыл его и увидел Жмакина, что-то делающего внизу.

- У тебя все в порядке?

- Да. Все в порядке.

Спустившись вниз, боцман увидел, что из-под берета у Жмакина стекает струйка крови.

- Ты поранил голову?

- Да нет.

- Сними берет. У тебя же рана на голове. Иди немедленно к корабельному врачу.

Как потом выяснилось, Жмакин открыл крышку люка, но небрежно поставил предохранительную защелку. Под тяжестью его мощного тела крышка сорвалась с защелки и с силой ударила его по голове задраечным устройством. Жмакин пролетел пять метров вниз внутрь шахты, но, к счастью, не рухнул, а устоял на ногах. Его могучий организм выдержал этот удар, и старшина продолжал работать как ни в чем не бывало.

У Залогина был яркий талант организатора, который особенно проявлялся в напряженных служебных ситуациях - при проведении корабельных авральных работ, при швартовке корабля. Он всегда все заранее продумывал и подготавливал. Когда корабли бригады традиционно красились перед днем Военно-Морского Флота, наш эсминец “Настойчивый” первым сиял голубизной своих бортов и надстроек. Швартовкой корабля Залогин руководил виртуозно, офицеры часто приходили посмотреть и полюбоваться работой баковой команды. Всякий раз перед началом швартовки он давал короткий инструктаж команде по мерам безопасности и особенностям работы в условиях сильного ветра, снегопада и дождя, и от его внимания не ускользало ни одно действие матросов. Он всегда берег и жалел матросов и никогда не жалел себя. Однажды, во время швартовки, матрос, расписанный на носовом шпиле, зазевался, не поставив носовой шпиль на тормоз, и тот начал самопроизвольное вращение. Залогин бросился к шпилю и буквально выдернул матроса из-под толстой деревянной вымбовки, вставленной в головку шпиля, которая могла бы не просто ударить, а пребить позвоночник зазевавшемуся. Иногда, особенно в ненастную погоду и пронизывающий северный ветер, швартовка затягивалась, и боцман проводил под снегом, ветром и дождем по нескольку часов.

В один из штормовых февральских дней корабль, возвращаясь с моря, едва успел зайти в базу до объявления по Флоту штормового предупреждения, при котором движение всех судов по Кольскому заливу запрещалось и корабли отстаивались на якорях перед входом в залив, ожидая улучшения погоды. Командир корабля капитан третьего ранга Юрий Викторович Крылов пришвартовал корабль, когда погода уже расходилась и дул сильный прижимной ветер. Затихли машины, сыграли отбой “аврала”, а швартовые команды продолжали заводить концы на причал и крепить корабль по-штормовому.

Командир БЧ-5 капитан-лейтенант Глеб Шуваев оставил пост энергетики и живучести на командира группы для вывода из действия паросиловой установки и поднялся к себе в каюту, чтобы оформить заявку на топливо и расходные материалы Через 20 минут в дверь каюты постучали, и Шуваев увидел на пороге чью-то фигуру. Шапка, штормовка и сапоги стоявшего у входа были залеплены снегом, и только живые, хитрые карие глаза вошедшего напоминали Залогина. - Что случилось, Павел Николаевич?

- Все нормально. Вот, забежал на несколько минут погреться.

Действительно, каюта механика была первой по пути с верхней палубы во внутренние помещения. Залогин отряхнул с себя снег перед дверью каюты, снял шапку и, войдя, присел на диван. Несколько минут они поговорили о корабельных делах, а потом боцман со свойственной ему вежливостью спросил:

- Глеб Николаевич. Не найдется ли у вас лишних 50 грамм “шила”? (Так на флотском жаргоне называли питьевой спирт.)

- Конечно, найдется, - ответил Шуваев и показал на умывальник, где в графине у него всегда был спирт, о чем пройдошливый боцман прекрасно знал.

Залогин, не мешкая, подошел к умывальнику, проверил, есть ли вода в бачке и, налив в тонкий стакан спирта по самый край, неторопливо выпил его. После этого деловито сполоснул стакан и запил водой. Поблагодарив механика, Залогин ушел руководить швартовкой. Когда Шуваев сообразил, что боцман выпил почти пол-литра водки, закусив только своим рукавом, он вышел на бак проверить боцмана. Работа швартовой команды кипела. Матросы, подбодряемые зычным голосом боцмана, перемежавшего команды солеными шутками и прибаутками, таскали швартовые тросы, подавая их на причал. Шуваев посмотрел на Залогина, на его раскрасневшееся до бордового цвета под резким ветром и снегом лицо, сказал про себя: “Здоров мужик!” - и спустился в каюту.

Залогин был немного пижоном и большим сердцеедом. Он был женат, но детей у них не было. Его жена Катя, которую он ласково называл Катюша, смотрела за ним, как за большим ребенком. Она была грузинкой и свято соблюдала культ мужчины в своем доме. Залогин так же нежно относился к ней, и все на корабле об этом знали. Однажды в середине дня дежурный по кораблю доложил командиру, что на КПП причала пришла жена Залогина и хочет видеть командира корабля. Крылов знал жену Залогина и об их хороших отношениях. Он понял, что произошло что-то необычное, и решил сам выйти на КПП и встретиться с ней. Катя в слезах обратилась к Крылову с просьбой отпустить мужа домой, потому что он уже три недели не сходил с корабля. Крылов обещал разобраться и сказал, что сегодня же разрешит Залогину сойти на берег. Сам он был в недоумении. Корабль не находился в дежурстве, выходил в море за три недели только на четыре дня и никаких ограничений со сходом на берег не было. Он вызвал Залогина к себе. Пришел Залогин, ожидая поручения от командира, но вместо поручения услышал вопрос, от которого оторопел.

- Павел Николаевич, когда вы последний раз были дома?

Боцман помолчал, соображая, зачем ему был задан этот вопрос, и ответил уклончиво.

- Не так давно.

- Ну а конкретнее.

- Три недели назад.

Ко мне обратилась ваша жена и просила почаще разрешать вам сход с корабля, потому что вы не приходили домой три недели. Что вас держало на корабле?

- Готовлюсь к покраске корабля ко дню Военно-Морского Флота.

- Организуйте вашу работу так, чтобы она не мешала вам бывать дома. Передайте старшему помощнику, чтобы он разрешил вам сегодня сойти с корабля вне графика.

Крылов понял, что боцман где-то загулял, но не стал доводить это событие до сведения замполита и решил не делать никаких официальных выводов. Что не случается на флоте! Попутал боцмана бес в женской юбке. Ему нравился Залогин, потому что работать с ним было легко и надежно.

Залогин умел работать, относился к кораблю как к живому существу, и командование корабля знало - на главного боцмана всегда можно положиться.

13. ЗА ПОКУПКОЙ В МУРМАНСК

Прошло уже несколько месяцев, как мы переехали на новую квартиру. Пришла пора обживаться и устраивать свой быт. На семейном совете мы решили, что нашей первой серьезной покупкой должен стать платяной шкаф. Для его приобретения необходимо было поехать в Мурманск - столицу Кольского полуострова, так как в нашем военном городке снабжение осуществлялось только через магазины Военторга, в которых не было многих необходимых товаров. Вот тут-то и произошла осечка... Дело в том, что Жене, въехавшей в Североморск по моему отпускному билету как член семьи, до сих пор не выдали постоянного пропуска. Без него она не могла, съездив в Мурманск, вернуться в закрытый гарнизон. Как быть? Подсказка пришла с неожиданной стороны.

Через несколько домов от нас жила семья командира БЧ-5 (электромеханической боевой части) Глеба Шуваева, с которым мы служили на одном корабле и общались семьями. По характеру Глеб был немного авантюристом и насмешником. Он собирался в Мурманск купить что-то из мебели и, узнав о нашей проблеме, предложил Жене поехать вместе с ним и разделить расходы по перевозке пополам. На доводы жены, что у нее нет пропуска, он предложил ей авантюрный план. На обратном пути в Североморск, когда машина будет подъезжать к контрольно-пропускному пункту, Женя должна будет забраться в купленный ею шкаф и таким образом проехать через КПП. В шкаф никто заглядывать не станет. Глеб был настолько убедителен, что жена согласилась, и в ближайшую субботу они отправились вместе в Мурманск.

Поездка оказалась удачной. Жена купила красивый двустворчатый шкаф - предел ее тогдашних мечтаний. В приподнятом настроении они двинулись в обратный путь, о чем-то весело разговаривая. Не доезжая до КПП, Глеб попросил шофера остановить машину и предложил Жене забраться в шкаф. Она послушно согласилась, ожидая, что процедура проверки документов и ее заточение в шкафу продлятся недолго.

Проверкой документов занимались матросы и старшины из комендантского взвода. Они знали в лицо тех, кто часто ездил в Мурманск, и, проходя по автобусу или подходя к машине, часто пропускали их, не спрашивая документов. Глеб рассчитывал, что и на этот раз с ним поступят так же. Но вопреки его ожиданиям, подошедший старшина попросил Глеба предъявить документы. Тщательно проверив их, он спросил:

- Какой груз Вы везете в фургоне машины?

- Мебель, которую купили в Мурманске, - ответил Глеб.

- Откройте ваш фургон для досмотра.

Глеб неохотно растворил дверцы фургона и стоял в ожидании.

- Откройте ваши шкафы, - попросил старшина.

И тут настал час расплаты. Глеб открыл дверцы шкафа, и перед глазами изумленного старшины предстала молодая женщина, сидящая на корточках в шкафу. Он бесстрастно предложил ей пройти в комнату дежурного для установления личности. При этом Глеб отказался пойти вместе с ней, чтобы помочь выйти из неприятной ситуации.

Женя предъявила дежурному офицеру свой паспорт, но этого, разумеется, оказалось недостаточно для проезда в закрытый гарнизон.

- Как вы оказались в Североморске и почему у вас нет пропуска, если вы здесь живете?- стал расспрашивать ее офицер.

Волнуясь от расстройства и опасаясь возможных последствий за нарушение пропускного режима, Женя стала рассказывать, что приехала к мужу, а пропуск до сих пор не оформила, поскольку не было жилья и ее не прописывали в городе. Дежурный офицер понял, что она говорит правду и спросил:

- Ну, а кто-нибудь знает вашего мужа в Североморске? Кто мне может подтвердить, что он на самом деле здесь служит?

- Спросите у Коменданта города или у кого-нибудь в Комендатуре. Он там часто дежурит, его все знают.

В комендатуре подтвердили, что лейтенант Белов реально существует и служит на противолодочной бригаде. Как снисхождение к моим заслугам в дежурствах, они разрешили отпустить мою жену с миром.

Женя вышла из КПП через несколько минут и с торжествующим видом молча прошла мимо растерявшегося Глеба, не захотевшего пачкать свою репутацию и бросившего ее на произвол судьбы. А еще через час шкаф занял почетное место в нашей квартире.

14. ШТРАФ

Мы продолжали общаться с Шуваевыми и про неприятный эпизод со шкафом не вспоминали. Молодость быстро забывает неприятности и житейские невзгоды. Жена Шуваева Людмила была очень спокойной, общительной женщиной, всегда готовой помочь советом и делом. Моя жена подружилась с ней. Однажды к нам зашел Глеб по каким-то делам и разговорился с Женей. Все мы жили в одинаково тяжелых бытовых условиях, и это было главной темой большинства наших разговоров. В тот день в квартире было уютно и тепло, несмотря на большой мороз.

- Сколько раз в день ты топишь печку, что у тебя так тепло? - спросил Глеб.

- Один раз в день, по утрам.

- Мы тоже топим раз в день, но квартира так быстро выстуживается, что нам приходится иногда топить и вечером.”

Жена молча подошла к электрическому счетчику, вынула вставленный туда “жулик” и показала Глебу.

- Я еще включаю дополнительно электрический обогреватель и таким образом спасаюсь от стужи. А это, - она показала на “жулик”, -чтобы не ударяло по бюджету.

И тут Глеба понесло! Он разразился длинной тирадой о социалистической экономии, стал обвинять Женю, что она живет за счет других людей, и из-за таких, как она, все страдают. Женя раскрыла ему свой секрет из лучших побуждений и теперь уже была не рада, что сделала это. Она даже подумала, что Глеб будет рассказывать всем на корабле, как жена лейтенанта Белова крадет электричество, хотя в те тяжелые времена вся наша Восточная улица пользовалась такими же жуликами - иначе не напасешься дров, чтобы поддерживать тепло в доме. Это была социальная реакция на неустроенность быта и тяжелые жизненные условия. Таковы были реалии нашей жизни. Глеб ушел, а жена осталась в плохом настроении и с тяжелым сердцем, укоряя себя за добрые побуждения, которые обернулись укорами и неприятным разговором.

Прошло, наверное, с полмесяца и этот эпизод получил дальнейшее развитие. Как-то к нам зашла соседка по дому и показала Жене статью из гарнизонной газеты “На страже Заполярья”. В ней говорилось о тех, кто незаконно расходует электроэнергию, используя “жулики”. Статья была написана по результатам одновременной проверки энергонадзором домов на Восточной улице. В числе жителей, пойманных с поличным, оказался и Глеб. В статье были указаны его звание и должность. Как и все попавшиеся, Глеб был оштрафован.

15. ДЕЖУРНЫЙ ГОРНИСТ ОСИПОВ

Корабль - это удивительный организм, город в миниатюре, который надо поить, кормить, чистить, и развлекать. Все это осуществляют многочисленные службы корабля, среди которых не последнее место занимает боцманская команда. Традиционно в боцманской команде был горнист, в обязанности которого входило подавать по корабельной трансляции сигналы на стоянке, а в море еще и сигналы “захождения” - приветствия встречным военным судам и старшим по рангу - флагманам. На нашем корабле горнистом был матрос Осипов. Горнистом он был превосходным. При исполнении “захождения“ старшим начальникам по рангу его горн пел, как оперный тенор, с высокими и низкими переливами. Осипов исправно выполнял свои обязанности, но имел одну неприемлемую для корабельной службы особенность. Он обращался к командиру, старпому и помощнику командира только по имени и отчеству, что считалось недопустимой вольностью. Старпом Виктор Константинович Коннов был человеком обстоятельным и немного медлительным. Он неоднократно отправлял Осипова на гауптвахту за несоблюдение субординации, но тот, не обращая внимания на наказания, продолжал величать его только по имени отчеству. Так как других нарушений за горнистом не водилось, то к началу третьего года службы все на корабле привыкли к его чудачеству и смирились с этим. Однако сам Осипов не забыл гонений старпома и иногда ухитрялся вставлять ему шпильки, делая это тонко и расчетливо.

Губа Ваенга в Североморске была оборудована таким образом, что корабли, отходя от причала, должны были проходить мимо стоявшего на бочках крейсера (в разное время это были и “Александр Невский”, и “Железняков”, и “Мурманск”), на котором держал свой флаг командир дивизии. Поравнявшись с крейсером, эсминцы играли сигнал "захождения", и от начальственного глаза не ускользали эти флотские атрибуты чинопочитания. Каждый раз, когда корабль отходил от причала, в самый последний момент выяснялось, что горниста нет на мостике и захождение играть некому. Старпом нервно вызывал по трансляции: “Горниста наверх!” - и ждал, когда Осипов изволит прибыть. Осипов влетал на мостик прямо к пульту трансляции, бросая на ходу: “ДГ (дежурный горнист) Осипов прибыл”, - и, не говоря ни слова, включал “Верхнюю палубу” и начинал играть “захождение”. Это происходило в тот момент, когда корабль был уже на траверзе крейсера. Старпом начинал выговаривать Осипову за отсутствие на мостике, а тот каждый раз ссылался, что по авралу должен находиться в ютовой швартовой команде. Эта ситуация повторялась неоднократно. Однажды, перед съемкой со швартовых, старпом вызвал Осипова на мостик.

- Сходи и принеси мне капроновый конец длиной метров 20, -приказал старпом.

Через некоторое время Осипов прибежал с капроновым концом.

- Повернись ко мне спиной, - сказал старпом.

Осипов повернулся спиной и старпом привязал к хлястику его шинели капроновый конец.

- Теперь ты никуда не убежишь и будешь вовремя играть "захождение". Иди в ПРЦ (смежное с мостиком помещение, из которого на мостик выходило три прямоугольных иллюминатора) и сиди под иллюминатором, пока я тебя не позову наверх.

Осипов послушно сел под иллюминатром и принялся насвистывать какую-то мелодию. Старпом время от времени дергал за конец и спрашивал:

- Осипов?, - на что тот послушно отвечал: “Есть Осипов!”

Через некоторое время старпом перестал окликать горниста и только дергал за конец, чтобы удостовериться, что тот на месте. Когда, наконец, корабль закончил самый неудобный поворот около буев, ограждающих банку (мелководье), лег на курс выхода из губы Ваенга и через некотрое время должен был поровняться с крейсером, старпом в очередной раз дернул за конец - Осипов был на месте.

- Осипов! Наверх! - скомандовал старпом, но горнист не появился. Старпом дернул сильнее и позвал Осипова громче, но тот по-прежнему не появлялся. Старпом заглянул в ПРЦ и увидел, что Осипова нет, а конец привязан к иллюминатору. Осипов исчез.

- Горнисту на мостик! - раздалось по корабельной трансляции. Осипов влетел по трапу на мостик, включил трансляцию и, как всегда, начал играть свое филигранное захождение. Корабль разошелся с флагманом, соблюдая флотский ритуал.

Разгневанный старпом обратился к Осипову:

- Почему Вы удрали из ПРЦ несмотря на мое проиказание находиться там?

- Виктор Констатинович. У меня расстроился желудок. Вы были заняты, я не хотел Вас отвлекать и думал, что успею вовремя. Но, к сожалению, не смог договориться с желудком и получился конфуз. И смех и грех! И наказывать, вроде бы, не за что.

Это противостояние продолжалось и дальше. Однажды на противолодочом поиске произошел еще один курьезный случай, о котором офицеры часто вспоминали и посмеивались между собой. Корабль получил гидроакустический контакт с подводной лодкой и выходил в торпедную атаку.

- Старпом! Боевой курс? - запросил командир корабля капитан третьего ранга Крылов.

- Штурман! Боевой курс для выхода в торпедную атаку! - прокричал старпом в иллюминатор.

Из-под иллюминатора раздался голос Осипова:

- Курс 180 градусов!

- Товарищ командир! Боевой курс 180 градусов, - продублировал старпом.

- На румб 175, - скомандовал Крылов, всегда старавшийся подправить старпома, чтобы доказать свое командирское превосходство.

Корабль начал маневр выхода в атаку, но дистанция до подводной лодки стала увеличиваться, и от гидроакустика поступил доклад:

- Пеленг меняется на корму! Прошу сократить дистанцию с подводной лодкой!

В суматохе сложного маневрирования командир, видимо, потерял пространственную ориентацию положения корабля относительно подводной лодки, и через минуту от гидроакустика вновь поступил доклад:

- Контакт с подводной лодкой потерян!

- Старпом! Какой боевой курс для выхда в торпедную атаку вы мне дали? Почему мы потеряли контакт с лодкой? - запросил командир.

Старпом сконфуженно спустился в штурманскую рубку и выяснил, что от штурмана никаких рекомендаций на боевой курс не поступало.

- Осипов! Кто вам дал боевой курс для атаки?!

- Никто, - ответил Осипов. Вы спросили - и я ответил.

Пройдоха Осипов сидел под иллюминатром в ПРЦ и решил пошутить со старпомом, дав первый пришедший в его голову курс.

Контакт с лодкой был восстановлен, атака выполнена, но проделка Осипова достигла цели, оконфузила старпома, и опять нельзя было ни в чем обвинить пройдоху Осипова.

Глава I. 1-5
Глава I. 6-10
Глава I. 16-17 и фотографии
Глава II. 1-5

Главное за неделю