Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Энергооборудование для флота

"Новая ЭРА"
ипмортозаместила
выключатель переменного тока

Поиск на сайте

Байки и рассказы

Добавить байку
Смотреть свои байки

Монолог "индийского" гостя

По утверждению Петра Ивановича сам он ни очевидцем, ни, тем более, участником этой истории не был. Похоже на правду. Дело в том, что событие, о котором идет речь, по преданиям, произошло в конце 60-х годов прошлого столетия. А, может, и в начале 70-х. Но, вряд ли.

Петр Иванович, придя юным лейтенантом на флот в середине семьдесят второго, быть свидетелем, конечно, не мог. Начинал он службу на надводных кораблях в бригаде ОВРа, пока дотянул до капитан-лейтенанта, семидесятые уже промелькнули. Только тогда судьба сподобила забросить молодого офицера на атомный подводный флот.

В пору своего рождения и становления подводники-атомщики являли собой особую касту, к которой принадлежали, пожалуй, только космонавты. Да еще акванавты. Но о первых и последних тогдашние средства массовой информации ничего не говорили. Это гораздо позже страна и народ советский узнали своих Героев – Л.Осипенко, А.Михайловского, П.Осипенко, Р.Голосова, Е.Чернова, Е.Томко, А.Сорокина, Ю.Гусева, В.Лушина и многих других, достойных, но так и не удостоенных такого звания официально.

Отбор в экипажи первых атомоходов шел очень тщательный – и по здоровью, и по интеллекту, и по психологическим качествам, и по профессионализму. Толковые мужики туда попадали. Сам Курчатов учил их, как обращаться с атомом.

Но и шкодными они были. Потому, что, отвечая всем необходимым для профессии атомщика-подводника требованиям, не могли не располагать широкой натурой, личной храбростью, характером и русской удалью.

Краснознаменная флотилия атомных подводных лодок, на которую пришел служить Петр Иванович, измученный «морской болезнью» на надводных кораблях, была колыбелью атомного флота. А сама флотилия выросла из штанишек отдельной бригады. На ее базе были созданы две дивизии. На одну из них и определили его пропагандистом политотдела. Здесь из уст в уста, от поколения к поколению передавались устные былины, байки и легенды, не попавшие в силу определенных причин в официальные донесения, справки и сухие строки исторических журналов.

Как-то, расчувствовавшись за рюмкой «Путинки», почему-то пользующейся у него особым уважением, Петр Иванович поведал о занятном случае.

Служили на одном из первых советских атомоходов инженер-механиками Ефим Подкуйко и Степан Мулява. Так как история давняя, за достоверность подлинных имен и фамилий ручаться нельзя. Но то, что флотскими мужики были и механиками – точно. Один, Ефим, командир группы дистанционного управления главной энергетической установкой (ГЭУ), в звании капитан-лейтенанта-инженера.

Второй, Степан, комдив-2 - командир дивизиона движения в звании капитана 3 ранга-инженера. Первый был в подчинении второго. Оба – друзья-неразлейвода с курсантской скамьи. Оба – холостяки беззаботные. Родом приятели с Украины: Подкуйко – из села на Сумщине, а Мулява – из самих Черкасс.

По графику после отработки задач боевой подготовки в море экипажу лодки, на которой служили земляки, командование предоставило отпуск. Ефим со Степаном составили нехитрый план отдыха: отбыть скучный, но обязательный курс санаторно-курортного лечения, проведать родных, а под конец отпуска совместно провести недельку в столице. Тогда о загрантурах никто из советских граждан не слышал, а офицер-подводник и в мыслях не допускал ничего подобного. Потому как мысли его кем-то, каким-то образом, читались. И пресекались теми, кому было это положено.

Как провели друзья основное время отпуска, сведений нет. Но по прибытию в Москву они планомерно посетили все развлекательные или «злачные», как тогда их было принято называть, места: от ресторана при гостинице ЦДСА (Центральный Дом Советской Армии) до «Праги» и «Славянского базара».

На предпоследний вечер припасено посещение Большого театра. И откуда такая непреодолимая тяга к высокому искусству? Непонятно. Но побывать в театре, на концерте какой-нибудь знаменитости, посетить выставку живописи – считалось обязательным условием отпуска морских офицеров. Может, литературы о русских гусарах чрезмерно начитались, а, может, в военно-морском училище привили им такую потребность. А, может и то и другое вместе.

Ефиму и Степану повезло. Посещая рестораны, познакомились с девушками из молодежно-туристического бюро «Спутник», подведомственного ЦК комсомола. Те, используя свои обширные связи, исключительно из личных симпатий к двум галантным морским офицерам организовали им билеты в Большой театр.

Места друзьям достались неплохие – в партере. Но, кто будет следовать предписанию, когда отпуск, когда душа жаждет активных действий, а ты молодой и преисполнен собственной общественной значимости, разогретой перед началом спектакля настоящим армянским коньяком.

Офицеры пошли по коридорам театра, заглядывая во все двери. Приоткрыли очередную. За ней уютная ложа, отделанная дорогим красным бархатом, золоченые кресла, чистота и сцена – вот она, рядом. А, главное, никого нет. Решили, что место – лучше не придумаешь. Сели, с интересом наблюдая публику, копошащуюся внизу. Женщины в вечерних туалетах, с вычурными прическами под руку с напыщенными кавалерами, напряженно внимательными и учтивыми с дамами. На фоне темно-красного бархата - сияние позолоты и хрусталя огромных старинных люстр. Смесь аромата дорогих духов и легких паров спиртного в воздухе…

Как всегда, начало представления затянулось. В оркестровой яме лениво шевелились у инструментов музыканты в черных смокингах и белых манишках. Изредка, вполголоса взвизгнет скрипка, глухо хрюкнет кларнет, испуганно пиликнет арфа, коротко бухнет контрабас. Атмосфера скучного ожидания стала утомлять театралов-подводников. Они уже нетерпеливо ерзали в креслах. От трения брюк о бархат, казалось, проскакивали электростатические заряды.

Первым потерял самообладание Ефим. Он решительно поднялся из кресла и устремил свой горящий, полный озорства взгляд в зал. Выглядел он почти элегантно. Темно-синий костюм фабрики от «Большевик» сидел на нем щеголевато, под пиджаком – новая, одетая по случаю выхода в флагманский театр страны, белая сорочка. Поджарый, стройный, с орлиным носом, узенькой темной полосочкой аккуратно подстриженных усов и короткой уложенной прической он походил на героя-любовника из старых голливудских кинолент. Немного портили общее впечатление черные форменные флотские ботинки, но за алебастровой лепниной ложи взору широкой публики они были недоступны. Не совсем отвечал требованиям моды и офицерский галстук на резинке. Однако, если учесть, что у некоторых мужчин, находящихся в зале такой элемент одежды отсутствовал вообще, то Подкуйко в своем наряде вполне мог сойти за сотрудника советского МИДа.

Картинно облокотившись одной рукой на ограждение ложи, Ефим вторую простер в сторону друга. И красноречиво замер.

В голове сама собой сформулировалась почти отточенная фраза и тут же озвучилась:

- Уважаемые москвичи и гости столицы! Проездом из Дели в Париж нас посетил господин Мулява!

Смуглый, с густыми черными волосами, отросшими за отпуск, Степан Мулява в правительственной ложе из огромного зала действительно смотрелся, как индийский раджа. Одетый попроще друга – в черный свитер, из-под которого выглядывает ворот белоснежной рубахи. Не хватает только белоснежной чалмы на голове. Но кто будет обращать внимание на отсутствие такой мелочи в туалете индийского гостя.

Находясь под воздействием бутылки хорошего коньяка, выпитого под три конфеты на двоих в театральном буфете, Степан при упоминании собственной фамилии, сорвался на ноги и, повинуясь всплывшим неизвестно откуда правилам международного этикета, перегнулся через ограждение ложи и стал энергично и щедро отвешивать поклоны во все стороны зала.

Русский народ вообще к иностранцам относится благосклонно, а индусов просто обожает. То ли жалеем мы их, то ли между нами имеется какое-то духовное родство.

Зал самого Большого театра СССР взорвался приветственными аплодисментами. Присутствующие, стоя демонстрировали свои дружелюбные намерения в отношении «гостя», а в его лице, и всего индийского народа.

Степану Муляве явно нравилось быть в центре внимания культурной театральной публики. Он продолжал усердствовать в поклонах, балансируя на грани риска свалиться вниз, в партер. Бессловесный монолог «гостя» неоправданно затягивался. Оркестр уже начал играть увертюру к опере Н.И.Глинки «Иван Сусанин», а овации не смолкали. Надо было принимать какие-то меры, дабы прекратить злоупотребление со стороны Степана гостеприимством москвичей. Ефим, не переставая лучезарно улыбаться, незаметно прихватил товарища за снаряжение кортика, которым некоторые флотские франты пользовались вместо брючного ремня, а к таким принадлежал Степан, и стал потихоньку возвращать его в вертикальное положение, одновременно буксируя его из поля зрения публики.

В конце концов, Ефиму удалось укрыть Степана в полумрачную глубину ложи. Внимание зрителей постепенно переключилось на бессмертное произведение русской классической музыки. Первоначальное название оперы «Жизнь за царя» вызывало в их глазах верноподданнические слезы.

Верхние люстры медленно погасли, освещенной оставалась только сцена. Публика притихла в ожидании начала развития событий в соответствии с описанием в либретто.

В правительственной же ложе все шло, наоборот, к развязке.

Ефим заботливо усадил Степана в кресло второго ряда, где было потемнее, и приготовился наслаждаться исполнением лучших отечественных мастеров оперного искусства. Вдруг, дверь в ложу бесшумно отворилась, отодвинулась в сторону портьера из тяжелого красного бархата и перед приятелями, словно сиамские близнецы, возникли два персонажа, роли которых в сценарии представления не были прописаны. Во всяком случае, так потом утверждал Ефим, внимательно изучивший до того программу.

Это неискушенные советские зрители могли не знать, что на голове высокопоставленного индийского гостя должна быть хотя бы завалященькая чалма. Но компетентные органы подобную роскошь не могли себе позволить. В соответствии с оперативной информацией, находящейся в их распоряжении, в правительственной ложе в этот вечер никаких гостей, тем более из Индии, не ожидалось.

Поэтому, как только зрители сосредоточились на оперном действе, сотрудники ведомства из Лубянки поспешили к неизвестным «дипломатам»…

Как выясняли их личности, гражданство и мотивы такого поведения в главном очаге культуры государства, неизвестно. Такие тонкости история опускает.

А вот реакция на проступок была оперативной. Сразу же по прибытию из отпуска на партийном собрании экипажа рассмотрели персональные дела коммунистов Подкуйко и Мулявы. Вышестоящие инстанции требовали за недостойное поведение исключить их из партии. Но коммунисты-подводники – народ особый. Им юмора не занимать. По протоколу они подвергли острой критике поведение товарищей и объявили им …партийное порицание.

Морально-политическое состояние личного состава соединения подводных лодок от веселья поднялось на недосягаемый доселе уровень. Приключение долго обсуждали, как в офицерских, так и в матросских кругах. При этом оно обрастало все новыми и новыми подробностями. Со временем стало уже трудно отделять правду от выдумки. Мол, знай наших.

Услышал и Петр Иванович эту легенду. Услышал и запомнил. Самое примечательное, что рассказывал ее серьезно, нахмурив густые кустистые брови, без тени улыбки. Словно речь шла о важнейшем эпизоде в истории флота, а не о забавном случае из жизни морских офицеров. А может оно так и есть? Ведь о многих похождениях флотских офицеров, пусть даже разудалых и бесшабашных, а, порой, и хулиганских узнать из пыльных архивных документов невозможно. В устных пересказах, как и в народных былинах, ой как много можно полезного почерпнуть. Потому, как душу русскую, характер русский нельзя втиснуть в рамки служебных донесений.

Тут что-то большее необходимо. Память живая, наверное.

Источник: www.kleschuk.ru, автор: Демьян Островной

Возврат к списку


Материалы по теме:


    Опубликовать vkontakte.ru Опубликовать на facebook Опубликовать на mail.ru Опубликовать в своем блоге livejournal.com

Виталий Юрганов, 30 ноября 2008 15:48
Спасибо, мне байка понравилась.
С уважением, Виталий Юрганов.


Главное за неделю