Байки и рассказы

Тяжёлый случай

В дивизионе плавсредств Бакинского округа ПВО, где я служил матросом-радистом, хронически не хватало специалистов, и поэтому шла их постоянная "ротация". Проще говоря, никто не знал, на каком катере он окажется завтра. Так я оказался радистом на головном катере звена из четырёх торпедных катеров, входивших в состав дивизиона. Их основным назначением было спасение лётчиков-истребителей ПВО в случае, если они катапультируются над морем. Надо сказать, что за несколько месяцев моей службы на торпедном катере нам пришлось только один раз участвовать в поисках лётчика. Но, как выяснилось, его самолёт упал в воду недалеко от берега почти сразу после взлёта с аэродрома, и он почему-то не успел катапультироваться. Так что заниматься извлечением обломков самолёта и останков лётчика пришлось водолазам.

Все катера звена поочерёдно дежурили на восточном побережьи Каспия, в Красноводске. Когда пришла очередь нашего катера, мы без всяких тревог отбыли там свой месяц и ожидали смены. Но смена по какой-то неизвестной мне причине не приходила. Питаться мы ходили в столовую дивизиона малых кораблей, известного как "дивизион Баева", по фамилии командира. И вдруг нас прекратили там кормить! Сказали, что бухгалтерия округа ПВО не удосужилась перечислить бухгалтерии Каспийской флотилии (в состав которой входил баевский дивизион) деньги на наше кормление за следующий месяц. Пока шли переговоры об этом, наш командир катера капитан-лейтенант Яшков разрешил нам брать для готовки продукты из НЗ катера. Когда мы их съели, разрешил вскрывать аварийные бортпайки, но ими не наешься. Вернувшись злой из баевского дивизиона после очередных безрезультатных телефонных переговоров с начальством округа, наш командир заорал: "Часовая готовность!" Значит, решил плевать на всех и идти в Баку без разрешения начальства.

В тот день на море было довольно сильное волнение, и на сигнальной мачте "шишки", поста на выходе из гавани, висел знак, запрещающий выход. Когда мы пропёрли на полном ходу мимо "шишки", оттуда начали лихорадочно сигналить прожектором, вызывая нас. Командир боцману: "Не отвечать!" Я слышу, что нас оттуда вызывают по УКВ, докладываю об этом командиру, он мне: "Не отвечать!" Идём прямым курсом на свою базу в Баку.

Нужно немного рассказать о нашем катере. Это был катер одной из поздних модификаций проекта ТД-200бис. К сожалению, я не нашёл в интернете хороших фотоснимков подобных катеров, есть только не очень отчётливый чёрно-белый снимок. Катера этой серии были деревянными, прочно склеенными водостойким клеем: борта и палуба из двух слоёв сосновых досок крест-накрест, а днище из трёх слоёв - два слоя сосны и между ними слой лиственницы. На катере было четыре авиационных мотора общей мощностью около 5000 л.с., четыре гребных винта и четыре руля. При небольшом волнении он развивал скорость около 45 узлов, т.е. буквально летел над волнами, только испытывал частые мелкие удары по днищу от их гребешков. Кроме основных двигателей на катере был ещё маломощный вспомогательный движок с отдельным маленьким винтом и рулём для маневрирования при швартовке. От него также работала водяная помпа для откачки воды из трюмов катера и генератор для зарядки аккумулятора. Этому движку и надо сказать "спасибо" за наше спасение.

Ниже на фото катера на мостике видны три неясные фигуры. В середине командир за штурвалом, по правую руку от него боцман, он же сигнальщик. Слева мог быть я. Правда, это место помощника командира, но у нас его в то время не было.

Где-то на середине Каспия командир успокоился, расслабился. Повернулся спиной к штурвалу (шли на авторулевом) и натянул на голову капюшон своей куртки. Надо сказать, что он почему-то не любил надевать шлемофон с наушниками и микрофоном. Я стоял рядом с ним в шлемофоне, подключённом к командирскому ВПС (выносному посту связи), слушал "эфир" на своей радиочастоте и переговоры команды катера по внутренней связи. Так что командир не услышал, как наш комендор Чехонадский, сидевший за щитком носовой пушки и внимательно смотревший вперёд, заорал "Командир, бревно!". Пока я продублировал это командиру, пока он повернулся к штурвалу и рванул его на себя, бревно ударило нам в днище, прошло вдоль него к корме и, как оказалось, снесло все четыре основных винта и четыре руля. Ох как страшно взвыли моторы на холостом ходу! Мотористы сразу их заглушили и наступила тишина, только волны били в борт теперь уже неуправляемого нашего катера.

По аварийному расписанию моё место было в отсеке, где были каюты командира и помощника, моя радиорубка и закуток штурманского электрика с гирокомпасом. Я мигом слетел по трапу вниз и увидел, что штурманский электрик, мой друг и "годок" Веня Горохов, уже поднял пайолы над трюмом и стоит по колено в воде на днище катера. Бревно ударило торцом как раз в этом месте. Крепкое днище из трёх слоёв отборного дерева выдержало, не пробилось насквозь, но доски в месте удара заметно разошлись и течь была сильная. Мы с Гороховым до этого во время учений по борьбе за живучесть не раз изображали заделку места течи крашеными парусиновыми "подушками", лениво расклинивая деревянные упоры кувалдой. На этот раз нам было не до лени. Всё сделали предельно добросовестно, но вода понемногу прибывала. Мотористы быстро запустили вспомогательный двигатель и включили помпу. Когда вода в трюме стала убывать, командир залез в свою каюту и составил короткую шифрованную радиограмму в штаб округа ПВО о нашем плачевном положении. Велел мне её передать, я включил передатчик, а он не работает! Сквозь дырочки вентиляции в кожухе я вижу, что накалы выходных ламп передатчика не светятся. Заглянул за стойку передатчика - точно! От удара вылетел разъём питания накала этих ламп. До него никак не дотянуться рукой, для этого нужно залезть под стол, вывинтить четыре больших болта крепления стойки передатчика и сдвинуть её. Тепло вспоминаю маму конструктора, придумавшего такое расположение стойки. Это как минимум полчаса работы, притом что катер сильно качает с борта на борт, а обычно спокойный командир, которому сегодня досталось по самое что называется, стоит над душой и обещает посадить меня на гауптвахту на 10 суток, когда придём на базу. Ну ладно, туда ещё надо дойти. А пока принимаю чисто радиолюбительское решение: в розетке бортовой сети 24 вольта рядом с передатчиком напряжение есть. Беру два довольно длинных провода от тестера, откусываю кусачками наконечники, зачищаю провода и вставляю их под губки панелей выходных ламп. Включаю штеккеры проводов в розетку сети - ура, накалы затеплились. Вызываю радиста штаба округа, он сразу отвечает. Я передаю ему радиограмму, он даёт кодовое сочетание ЩСЛ, т.е. подтверждение приёма и ЩРЬ, т.е. жди ответа. Должен сказать, что это ЩРЬ длится до сих пор.

На наше счастье, вспомогательный винт и руль остались целы, и мотористы приспособились включать по очереди откачку воды из трюма, подзаряжать аккумулятор для моей радиостанции и гирокомпаса и давать хоть какой-то ход вперёд в направлении базы. Так мы ползли весь остаток дня и всю бесконечную ночь, и только утром следующего дня приползли на базу, где нас никто не ожидал и не знал о случившемся с нами. За это время я несколько раз запрашивал у радиста штаба округа ответ на нашу радиограмму, но он каждый раз отвечал ЩРЬ. Потом мы закрутились с ремонтом, командир так и не отправил меня на "губу", а я на этом не настаивал. На его месте я бы похвалил меня за находчивость и смекалку, но начальство таких слов не знает. Спасибо хоть на том, что и в самом деле не посадил.