Есть список ( и дай, бог, чтобы он никогда больше не увеличивался в количестве, ни в тревожном августе, ни в другие месяцы и дни ), от которого вздрагивает сердце и кажется, что горечь заполняет горло:
10 августа 1985 года - взрыв ядерного реактора на подводной лодке К-431, погибли 10 человек;
12 августа 1956 года - авария на подводной лодке М-259, погибли 10 человек;
21 августа 1980 года - объёмный пожар на подводной лодке К-122 в Филиппинском море, погибли 15 человек;
21 августа 1985 года - авария на подводной лодке К-66, восточнее острова Окинава, погибли 9 человек;
30 августа 2003 года - гибель подводной лодки К-159 вблизи острова Кильдин, погибли 9 человек.
А сегодня снова 12 августа. День, когда зазвучат колокола, отслужат молебны, зажжется много свечей, прошепчутся сокровенные слова, пока они горят, лягут цветы к подножиям памятников и надгробий, застынут в молчании пришедшие к ним, будут слезы, будут негромкие разговоры, воспоминания, выпьют, может и не раз, положенное молча, поминая….
Сегодня День, когда Россию накрыла черная беда, о которой не надо говорить много слов: подводная лодка К-141 . Баренцево море. Северный Флот. Погибли 118 человек. И отзовется память.
Казалось, прошло 15 лет. Говорят, что время лечит. Возможно, только чуть приглушает остроту, боль потери, утраты. Но все равно душа не молчит, она, будто, кричит о несправедливости в этом мире, о том, что так не должно быть….
На памятнике экипажу подводной лодки « Курск» я видела герб, в центре которого вылетающие птицы…, не знаю, что хотели вложить в этот символ те, кто созидал памятник, но я думаю, что это души погибших моряков, напоминающие, взывающие : «Помнить !».
А мы помним! Помним через годы….
Не ушли ОНИ тогда на глубину, ОНИ шагнули в ВЕЧНОСТЬ!
Помним! Будем помнить мы, старшее поколение, будут помнить дети, внуки, правнуки….
Сегодня и небеса, и цветы, и само Баренцево море будет вместе с нами тосковать по ушедшим морякам….
Светлая вам память, не вернувшимся домой! Мужественным, лучшим, великим, святым, любимым и любящим, верным долгу и Отчизне !
У авианосца и кораблей его охранения в мирное время в любом случае, в том числе в дрейфе, тем более глубокой ночью не может не работать РЛС. Если был поднят "Накат", сигнал хотя бы одной из них был бы обнаружен, причем очень сильный сигнал. Очень слабо верится в то, что АУГ применил полное радиомолчание, погасил все ходовые, и вообще все огни. Это могло быть только в том случае, если обнаружено слежение со стороны противника. А у Вас упоминания о том нет.
Мало того, не знаю как у вас, но в наше время по условиям скрытности не могло быть и речи об использовании РЛС и даже активных трактов ГАК. В самом крайнем случае - РЛС использовалась в режиме "Однообзор". У вас же поиск в активном режиме последовательно на всех шкалах... Хорошо жили, господа подводники.
Ну и то, что на экране РЛС вы увидели "глухую стену борта авианосца" опять-таки не более, чем фантазия рассказчика. Там можно увидеть лишь большую засветку, но никак не борт авианосца. Поскольку дистанция до него по Вашим словам была 0,7 каб., а его длина не меньше целого кабельтова, а то и полутора, в зависимости от типа авианосца. (К сожалению, уже не помню какая на шкале 1,5 мили мертвая зона).
По поводу швартовых испытаний. Вы просто увели разговор в сторону, вместо того, чтобы честно признать факт напрасного наезда на адмирала Рязанцева. (Хотя я не собираюсь утверждать, что он прав абсолютно по всем вопросам, которые излагает в своей книге).
Может быть так, что по совокупности всех полученных на этом всплытии данных наш командир установил, что "дело пахнет керосином", так сказать, и в дальнейшем действовал соответствующим образом, чтобы сохранить скрытность. Как я припоминаю, нам вскоре то ли
поменяли задачу, то ли авианосец ушёл в базу, но слежение было свёрнуто.
Я был тогда командиром БЧ-4 - начальником РТС, и говорю только о том, что видел своими глазами и слышал своими ушами. Я же не допущен к ЖБД (ЖУС) и не могу знать, что там было записано.
Командир ничего не обнаружил в перископ - ни огней, ни силуэтов. Радиометрист доложил по "Каштану" о том, что на "Заливе-П" горизонт чист и был вызван к "Альбатросу" вместе со мной.
Старпом, оставшийся у перископа, тоже не видел в перископ никаких огней или силуэтов, иначе не потребовалось бы включать радиолокатор.
Длина авианосца (это был тип "Форрестол") - 325 метров, по ватерлинии - 300.
0.7 кабельтова - это 130 метров, длина нашей лодки (671 пр) - 92 метра.
Антенна радиолокатора находится примерно в 30 метрах от носовой оконечности лодки. 130 метров - это дистанция от антенны до ближайшей точки борта цели.
Отметка от авианосца на экране радиолокатора была размером, как я почему-то потом подумал, с конфету "Красная шапочка", есть такие большие конфетины. Но по форме какая-то корявая.
Конечно, "глухая стена борта" - это образное выражение, характеризующее тот факт, что никакие другие отдельные отметки за отметкой авианосца не наблюдались.
Что касается режима однообзора, то фактически так и было, по одному обзору на каждой шкале - горизонт чист, чист, чист и оба-на, боцман, ныряй!
Весь поиск занял меньше минуты.
Вы, Дизайнер, нарисуйте позицию по моим данным на листочке бумаги. Думаю, что Вы согласитесь, что нам действительно тогда дико повезло не впороться, в потёмках-то.
А что касается определения, данного Рязанцевым швартовным испытаниям в его книге, не кивали, случаем, на эту книгу судаки, настраивая Молибден и отсечные стойки на "Нерпе" уже далеко-далеко за пределами швартовных испытаний? Мол, вот же товарищ пишет, понимает толк в наших делах!
Когда вышла книга? До "Нерпы", вроде бы?
Здесь нужно учесть ещё то обстоятельство, что рекомендация о подскоке в точку потери контакта безупречно работает, если цель отрывается от слежения, уходит из этой точки каким-то курсом, уже неизвестным наблюдателю, определившему до этого её КПДЦ.
Но если цель просто застопорила ход и осталась в точке потери контакта, математическое ожидание координат точки конца подскока будет строго равным координатам цели.
Прикинули? Выполняя рекомендацию, наш командир шёл строго в точку возможного столкновения и нас спасла только неизбежная дисперсия.
"Так выпьем за кибернэтике!"
Реакция командира последовала настолько быстрая, что метрист только успел произнести значение дистанции, как прозвучали очень энергичные команды на опускание выдвижных и боцману нырять.
Вот так это было, где-то 40 лет назад.
Интереснейшая боевая служба с лихими, но невозмутимыми, командиром и старшим на борту.
Командир, использовав все пассивные средства наблюдения, которые были в его распоряжении (кроме инфракрасного канала перископа, похоже, отказавшего), и видя, что у него осталась только одна возможность для вскрытия обстановки - радиолокатор, мгновенно принял исчерпывающие организационные меры по предельному наращиванию надёжности кратковременного активного обзора, опасного потерей скрытности подводной лодки.
Он, не раздумывая ни секунды, продублировал радиометриста начальником радиотехнической службы и лично контролировал их работу, добавив и себя самого в качестве третьего оператора, что не предусмотрено боевым расписанием подводной лодки.
Троирование применяется при самых ответственных операциях.
Например, сборка первых серийных атомных бомб на центральных базах хранения атомного оружия в СССР осуществлялась тремя офицерами одновременно: один читал вслух инструкцию, второй выполнял операцию, третий контролировал первого и второго. Это при том, что все трое были полностью взаимозаменяемыми по навыкам работы с инструментами и знали инструкции наизусть.
Троирование применяется в космосе для самых ответственных приборов.
Не думаю, что кто-нибудь когда-то учил нашего командира троировать оператора РЛС, "если вдруг трудно станет". По всей видимости, это был его великолепный экспромт в бою.
Вы, Дизайнер, пишете:
Это могло быть также тактическим приёмом АУГ, ещё не обнаружившего слежение, но проверяющего отсутствие слежения.
Как могли бы рассуждать америкосы:
"Стоп турбины, и подводники начнут дёргаться, подскакивать, подвсплывать, крутить радиолокатором, может быть, и врежутся в кого-то из ордера, кого считали за главную цель.
Если врежутся, то и Бог с ними, сами врезались, а мы-то просто стояли, никого не трогали, а теперь вот надо днище латать."
У подводников, конечно, есть противоядие - стабилизатор глубины без хода.
Но чтобы самим застопорить ход, включить стабилизатор и ждать, когда АУГ снова двинется в путь, нужно иметь достаточно веские основания.
У нашего командира таких оснований, которые перевесили бы типовую рекомендацию, не было.
И он подскочил в точку потери контакта, чтобы приобрести бесценный опыт слепого всплытия под перископ в ста метрах от борта авианосца при длине авианосца в триста метров.
Тактико-техническим заданием на гидроакустический комплекс подводной лодки пока ещё не предусмотрено обнаружение храпа лётчиков в каютах авианосца, лежащего ночью в дрейфе. Это прокол. Надо бы исследовать этот вопрос. И я знаю пару-тройку ухарей, которые очень талантливо и глубоко разработали бы тему. Но пару-тройку миллиардов... лучше зелёными... пришлось бы им отстегнуть. И чтобы никаких швартовных испытаний. Сразу в серию и на вооружение. Как ГВК-450.
Да, конечно, и Рязанцев, и Вы пишете о швартовых испытаниях, а я о швартовных.
Это совершенно разные вещи, согласен. Швартовых испытаний не бывает, но зато бывают швартовые концы. Рязанцев иносказательно учит, как прятать концы в воду. Да, так оно и есть.
Если во время швартовных испытаний осуществлялась настройка и регулировка оборудования без перерыва в испытаниях, швартовные испытания превращаются в швартовые, судаки вешают всё своё, извините, дерьмо на вояк, и концы в воду.
Эту тактику пытались провернуть во время судебного процесса по делу "Нерпы". Но там простые милые пенсионерки-присяжные тётеньки-домохозяйки сразу поняли различие между тетрафтордибромэтаном и тетрахлорэтиленом (в котором не разобрались эксперты и прокуроры) и не дали засудить подводников.
В дискуссиях "Новой газеты" особо изощрялся, обвиняя командира лодки, некий Vadim Kirov, потрясающе наглый гроссмейстер спихотехники советских времён, похоже, переучившийся на спецпропагандиста-русофоба.
Полюбопытствуйте при случае.
Да, а как же нам быть теперь с Рязанцевым при всём нашем уважении к его должностям и званиям?
Неужели согласиться с его спихотехническим определением первого этапа заводских испытаний корабля? Вы, Дизайнер, как хотите, а мне что-то не хоцца.
« При каждом споре, в тот момент, когда мы начинаем сердиться, мы перестаем бороться за истину и вступаем в спор уже за самих себя» ( Томас Карлейль)
А вот еще один умный совет: « Перестань говорить тотчас же, когда заметишь, что раздражаешься сам или тот, с кем говоришь. Несказанное слово – золотое « ( Л.Н.Толстой).
Мне показалось, что вы уже раздражаетесь, и вступили в спор за самого себя. Не так ли ? Несказанное слово, особенно о Рязанцеве В.Д и других, в данном случае вами – золотое.
Вы ошибаетесь, Светлана. Я совершенно спокойно обдумываю каждое слово, написанное оппонентом, выразившим недоверие к моим словам, сказанным в разговоре с Вами. И расставляю смайлики.
Вместо того, чтобы вызвать его к барьеру.
"О времена! О нравы!"
Я же теперь просто показываю ему, что каждое моё слово в разговоре с Вами было вполне правдивым, расписывая и рязъясняя в деталях разнообразные аспекты ситуации, в которой оказалась наша лодка четыре десятка лет назад на боевой службе, о которых оппонент, судя по его недоумению, впервые слышит.
Эта лодка вообще-то в своём роде уникальный корабль, а мне пришлось на ней участвовать в двух боевых службах.
Последние две трети первой службы прошли с негерметичным прочным корпусом, пропускавшим воду через дефекты вварышей.
А после второй службы (вот этой, когда мы чуть не столкнулись с авианосцем) у этой лодки, прошедшей межпоходовый ремонт, прочный корпус вообще лопнул в трёх или четырёх местах метровыми трещинами, через одну из которых, в турбинном отсеке, как говорят, было видно небо голубое и пролезало лезвие столового ножа. Хорошо, что трещины пошли на всплытии, уже на небольшой глубине, и никто не пострадал (это было с другим экипажем).
Так что Дизайнер, Светлана, своими словами просто обратился к тому участку моего мозга, где хранятся некоторые отражения моей прошлой жизни, но полностью отсутствуют какие-либо эмоции в его, Храптовича, адрес, так как ни по службе, ни по жизни мы с ним не пересекались ни разу.
С Рязанцевым мне тоже пересекаться не приходилось. Я когда-то раньше наткнулся на его книгу, начал читать, бросил почти сразу. Теперь Вы, Светлана, на неё сослались. Я снова начал читать, более внимательно, дошёл до "швартовых испытаний". Ахинея. Бросил окончательно.
Если Вы, Светлана, хотите что-то понять в проблемах флота, рекомендую Вам читать не воспоминания несостоявшихся главкомов, а стандарты Системы Разработки и Постановки на Производство Военной Техники (СРППВТ) и Протоколы испытаний, выискивая в них, в протоколах, отступления от стандартов, программ испытаний и методик испытаний.
Примерно так работает Елена Милашина в "Новой газете", написавшая цикл статей по "Курску", "Нерпе", "Игорю Белоусову" и торпедам.
Но Вы, Светлана, продолжаете:
Ни о Рязанцеве В.Д., ни о Храптовиче А.И. я ровным счётом ничего сказать не могу, не собираюсь и никогда не собирался, так как ни разу их даже не видел.
Всё, что я здесь пишу, касается только произведений цитируемых мною авторов, но не их личностей.
Фамилий своих командиров я не называю, так как не знаю, захотели бы они этого или нет, эти в высшей степени достойные люди, никак не проявляющие себя в Сети.
Светланочка Павловна, больше я ни гу-гу...
Всех благ Вам и Вашей семье!
Я благодарю вас за участие в обсуждении. Внимательно читала все ваши комментарии. Верю, что такая ситуация была и вы ее , описывая, пережили заново. Потому что бывших командиров не бывает и бывших подводников, прошедших службу на лодках тоже. Потому что это яркие годы, а большинство говорит, что лучшие, несмотря на все мыслимые и немыслимые трудности , которые встречаются неизбежно. Я еще согласна с теми, кто говорит, если ты не веришь во что-то, то это не значит, что этого нет или не бывает.
В этом случае я не могла говорить с вами на одном языке. Поэтому отмолчалась. А если ошиблась, почувствовав раздражение, прошу извинить. Просто мне больше нравится, когда и комментарии позволяют глубже увидеть проблему или дополняют и расширяют границы тобой сказанного.