Глава 5. СТАЖИРОВКА. Окончание.С июля 1955 года по май 1956 года длилась наша "стажировка". За это время на "Щ-131" я совершил плавание на ремонт во Владивосток, где в течение 4-х месяцев ей заменяли комингс верхнего рубочного люка, который потрескался от старости, и обратно.
Другим моим "собратьям" с выходами в море тоже не очень везло, плавания большей частью ограничивались только перешвартовками от пирса к пирсу. Мы же, стажеры, добросовестно изучали устройство подводных лодок, рисовали в толстых тетрадях схемы функциональных устройств, коммуникаций энергосистем и проч., которые нам никогда не потребуются. Но была и рациональная часть программы - изучали морской театр плавания, систему радиосвязи, другие вопросы, связанные с руководством боевой частью. А к концу стажировки, сдав зачеты, мы получили допуск к самостоятельному руководству боевой частью и к самостоятельному несению якорной и ходовой вахты. Это в дальнейшем пригодилось.
Бригада подводных лодок, на которой мы стажировались, несмотря на то, что лодки практически не плавали, жила напряженной жизнью. За период с октября 1955 по февраль месяц 1956 года было проведено увольнение в запас матросов и старшин срочной службы двух призывов. Первыми уволили отслуживших 5 календарных лет, за ними - отслуживших 4 года. В связи с большой текучестью в штатах экипажей подводных лодок штаб предпринимал огромные усилия к поддержанию лодок в высокой боевой готовности, устраивал поочередный прием курсовых задач боевой подготовки. Параллельно комплектовались экипажи для новостроя.
Сейчас в средствах массовой информации очень часто муссируется тема "дедовщины". На флоте это извращение называют "годковщиной". Вспоминаю, как было тогда с этой проблемой, во время моей стажировки. Для увольняемых со службы в запас матросов и старшин главным было подготовить достойную замену, передать свой боевой пост в надежные руки. Это было предметом гордости увольняемых. Может это специфика подводной службы, там ведь от каждого зависят все остальные. И все это понимают. И еще отмечу, что переходы из казармы на лодку и обратно делались только строем, совмещаясь со строевой подготовкой, под строевые песни. Старшина любой статьи был начальником для матроса, за все время стажировки ни одни матрос или старшина срочной службы не обратился ко мне на "ты" - только "Вы" и "товарищ мичман". И это несмотря на то, что мы были одногодки по рождению и призыву. Когда каждый занят своим делом, когда взаимоотношения строятся на Уставах, когда начальники проявляют должную требовательность и заботу, то для "дедовщины" места не остается. В этом я убедился и в последующей службе.
В октябре 1955 года нам предоставили очередной отпуск с выездом на родину. Мы снова испытали "достоинства" третьих полок на пути в Европу и обратно. Впечатления от отпуска они не омрачили.
В конце апреля 1956 года отдаленные базы всех флотов облетело распоряжение: курсантов 2-го ВВМУ ПП откомандировать в Ригу для выпуска.
Сборы были недолги. Снова "Франц Меринг", ТОВВМУ, приобретение больших чемоданов, упаковка сшитого нам офицерского обмундирования, Транссибирская ЖД магистраль и опять третьи полки вагонов.
15 мая 1956 года мы прибыли в свою "альма-матер", а 19-го числа состоялся выпуск.
Ритуал был торжественным и трогательным. На заднем дворе “шведской казармы” выстроился весь состав училища, мы - выпускники - отдельным строем. Затем был зачитан приказ Министра Обороны о присвоении нам офицерских званий. Нам вручили погоны, кортики, дипломы о высшем образовании, нагрудные значки. Произносились поздравительные речи. Далее - переодевание в уже приготовленную, отутюженную офицерскую форму, новое построение, напутственные речи, торжественный марш и торжественный обед в столовой училища.
Вечером, уже сами, организовали группами банкеты в рижских ресторанах, пригласив уважаемых нами преподавателей, командование рот, факультетов и училища.
Два-три дня ушло на работу с кадровиками. Мы получали назначения сразу на конкретные должности, оформляли отпуска, вещевой и продовольственный аттестаты, расчетные финансовые книжки.
А что до идеи ритуального действа, созревшей перед Госэкзаменами, – начистить до блеска зад
– было не до того. За истекший год мы стали менее романтичны, мы стали взрослей. Роды традиции не состоялись.
Погода стояла солнечная, теплая, настроение было радостное, приподнятое. "Я лейтенант! Через день-два у меня офицерский отпуск!" - пела душа. А временами легкая тревога омрачала радость: “Потом, после отпуска, на лодку. Как встретят? Как пойдет служба?” Но, сначала отпуск, все остальное - потом. “Даешь отпуск!” - и наплывшее облачко слетало с души.
Полное счастье испытали не все. Не всем пришлось одеть офицерскую форму и продолжить военную службу. Ситуация в стране изменилась. Массовое строительство дизельных подводных лодок подходило к концу, атомные были еще в чертежах. Нам предоставили свободу выбора.
Более 20 человек, стоявших в курсантском строю мичманами, получили только дипломы о высшем образовании и с ними приказы об увольнении в запас. Подверглись остракизму допустившие нарушения воинской дисциплины на стажировке, но были и "добровольцы".
Я получил назначение на должность командира рулевой группы подводной лодки 613-го проекта "С-293" Северного Флота, прибывшей из Сормово в Молотовск (Северодвинск). Моя лодка готовилась к переходу в составе
к постоянному месту дислокации на ТОФ.
К своему удивлению, прибыв после отпуска на свою лодку, я встретил бывшего командира "моей" ПЛ "Щ-131"- капитана 2 ранга Саранчука.
Он командовал соседней лодкой 613 проекта из новостроя.
Сама же подводная лодка “Щ-131”, через пару лет списанная в ОФИ ТОФ, затонула в районе острова Аскольд при буксировке ее во Владивосток для резки на металлолом. К счастью, обошлось без жертв.
Глава 6. ВОСПИТАТЕЛИ.Ура! Мы – офицеры, лейтенанты!
А кто же нас ими сделал?
Вспоминаются мои первые строевые начальники, преподаватели. Каждый со своим багажом знаний, умений, морально-нравственных качеств, требовательности, ответственности, терпимости и проч., и проч. Их десятки. Кто-то оставил яркий след, от кого-то остались отдельные проблески, кто-то совсем забылся. Разные все они были. Рассказать обо всех не смогу - для этого недостает ни памяти, ни информации.
Вот мои наброски к отдельным портретам тех, кто формировал нас на пути от "албанцев" до лейтенантов, давал нам знания, воспитывал нас.
Константин Александрович Безпальчев 
На 47-м участке Серафимовского кладбища в Санкт-Петербурге, за низенькой оградой стоит неброский обелиск из серо-розового мрамора с эпитафией:
контр-адмирал
БЕ3ПАЛЬЧЕВ К.А.
сконч.10.XII.1973г.
сын АЛЕКСАНДР
студент НКИ,
погиб смертью храбрых в 1942г.
БЕ3ПАЛЬЧЕВА Е.Т.
сконч.30.XI.1988г.
Скромно. Незаслуженно скромно.
В моей памяти он тот, одна тысяча девятьсот пятьдесят первого года. Еще "капитан 1 ранга". Невысокого роста, где-то около 1 м 60 см, полный, что делало его еще ниже. Короткая стрижка волос серебристо-русого оттенка, маленькая челочка на округлой, под стать фигуре, голове. Удивительно живые, умные, серо-голубые глаза. Фигура была далека от изящества, но настолько темпераментная, что казалось, вся налита ртутью.
Родился Константин Александрович 21 мая 1896 года в городе Херсоне.
Происходит род Безпальчевых из запорожских сечевиков, а фамилию унаследовал от клички предка, потерявшего палец в одной из битв.
В последующем, за усердную службу царю и Отечеству, Безпальчевы удостоились дворянства, а отец Константина Александровича –
инженер-путеец, дослужился до чина “статского советника”, что равнозначно военному "генерал-майор". Обладание этим чином уже само по себе обеспечивало переход в дворянское сословие. Мы же, курсанты, в своих домыслах пошли дальше и "возвели" Безпальчева в графское достоинство, что, к сожалению, не подтвердилось.
А вообще-то, для нас, юных советских курсантов, молва о его благородном происхождении явилась несколько шокирующей. К знати царского режима нам было привито откровенно плевое отношение - "недобитые буржуи".
Выпускники Морского корпуса 1915 г. (Слева направо). 1 ряд: К.П.Азбелов, С.А.Муравьев, Е.В.Дымман. 2 ряд: К.А. Безпальчев, И.А.Георгиади, Д.В. Броновицкий.
Но встреча с Константином Александровичем не только поколебала, но и разрушила привитый стереотип. Его умение быстро поставить и дело, и подчиненных на свое место, придать процессу формирования училища осмысленность, вылепить из разнородной юношеской среды стройную структуру высшего учебного заведения - не каждому по плечу.
Очень даже скоро "всенародно" и навсегда он получил уважительное прозвище "Батя".
"Батя пошел..", "Батя приказал...", "Батя.." - это, разумеется, в неофициальном курсантском общении стало нормой.
Деловитость, властность и целеустремленность – первые качества, которые придали вес его авторитету. Еще больше возрос его авторитет, когда проявились для нас его другие обширные личные достоинства.
Был он прекрасным психологом, далеко смотрел, мудро оценивал наши будущие возможности развития культурного уровня в отдаленных, мало обустроенных военных гарнизонах на окраинах нашей необъятной страны.
Вскоре, после начала учебного процесса, доски с объявлениями запестрели всевозможными планами внеклассных мероприятий. Но курсант, впрочем, как и студент, в общей массе своей не любит общественных мероприятий, как-то: лекций на общественно-политические темы, коллективное обсуждение литературно-художественных произведений, о которых имеет смутное представление или малый интерес к ним, встречи с неумелыми пропагандистами классики. А если в постскриптуме объявления – “Явка обязательна!” - тут уже налицо и внутренний протест!
Юноше подавай что-нибудь полегче, поразвлекательней.
Константин Александрович знал наши слабости и, умелым сочетанием добровольно-принудительных мер прививал нам любовь к доброму, красивому и вечному.
Безпальчев относился к числу редких эрудитов.
Многие, видимо, помнят
как мастера рассказа. Уверяю, что наш Батя был в этом плане не менее талантлив, а по диапазону интересов, возможно, и превосходил Андроникова. К слову сказать, он и внешне чем-то походил на Ираклия Луарсабовича в пору его творческого расцвета.
Когда Безпальчев читал в клубе общеобразовательную лекцию, то курсант (как бы тут выразиться образнее) "валил косяком", без принуждения. А лекции он читал на самые разные темы. И по истории отечественного флота, а знал он ее потрясающе, энциклопедически. И о наследии писателей-классиков, а маринистов в особенности, рассуждал с точки зрения высококлассного военного специалиста. Помнится, как "раздевал" он Новикова-Прибоя за "Цусиму". Противопоставлял этому роману других авторов, даже белоэмигрантских, публиковавшихся еще на заре советской власти.
И, как бы на художественно-литературном материале, с использованием научно-исторических документов и свидетельств участников событий, в увлекательной форме давал нам познания, которые являлись идеальным подспорьем к обязательной учебной программе. Этого нельзя было заменить никакими учебниками.
Со временем, все больше и больше познавая Батю, с гордостью за него восприняли его увлечения научной, творческой и просветительской деятельностью. Оказалось, что еще с начала службы в Онежской озерно-речной флотилии (1918 г.) он начал подборку материалов по результатам долголетних собственных наблюдений условий навигации в Онежско-Ладожском бассейне.
С начала 20-х годов Безпальчев был постоянным литературным сотрудником газеты Черноморского флота и журнала “Морской сборник”, членом научного общества.
В 1935 году издает книги “Эскадренный миноносец” и “Лоцию Онежского озера”, печатает ряд статей в “Морском сборнике”.
Пребывая на различных должностях в системе ВМУЗ, кроме управленческой деятельности, вел активную преподавательскую работу: читал лекции по астрономии, навигации, штурманским приборам, минно-торпедному оружию и артиллерии, тактике, стратегии, Военно-Морскому искусству и др.
Поскольку до образования нашего училища Константин Александрович прожил в Риге некоторое время, то популярность его в интеллигентных кругах, как человека высокого интеллекта, получила большую известность. Он был "свой" в артистической среде и администрациях Театра оперы и балета, Театра русской драмы, ТЮЗа, у музейных работников и у государственно-политических чиновников.
Начальник Рижского нахимовского училища капитан 1 ранга Безпальчев К.А. с ведущими артистами МХАТа в окружении нахимовцев после шефского спектакля в училище Любительская фотография 1948 г.
Вилис Лацис (1904-1966гг.), народный писатель Латвии – не частый, но желанный гость училища. К сожалению, государственные дела не позволяли ему часто отвлекаться. На его плечах Совет Министров Латвийской ССР, которым он руководил еще с 1940 года. К созданию училища он тоже имел прямое отношение.
известная прима оперы, народная артистка Латвии, колоратурное сопрано. Со своим мужем Александром Дашковым, не менее известным театральным деятелем – частые наши гости, они с Батей были как родные.
Все ведущие актеры Риги блистали на сцене нашего клуба. В училище был прекрасный духовой оркестр, унаследованный от нахимовцев, с хорошим классическим репертуаром, но Безпальчев не упускал возможности пригласить известных музыкантов театральных оркестров с сольными концертами или небольшими ансамблями. Помнится, как-то ему удалось завлечь даже заезжую австралийскую знаменитость, виолончелиста, давшего сольный концерт из произведений Эмиля Дарзиня. Мелодия "Меланхолического вальса" в его исполнении осталась в памяти навсегда.
С каким тактом и обаянием он встречал, представлял нам “звезд”, с каким проникновенным восхищением выражал им благодарность! После его искренней просьбы посетить нас еще раз с новой программой - отказов быть не могло. Но он шел дальше. Устанавливал шефские связи с театрами, добывал контрамарки, а то и целыми ротами отправлял курсантов на предпремьерные театральные прогоны спектаклей.
Когда он целовал ручки нашим гостьям, мы, как истинные дети своего времени, прыскали от смеха, прячась за спины впереди сидящих, не воспринимая эту манеру старого этикета. Он знал наше легкомысленное восприятие этого ритуала и продолжал назидательно, демонстративно повторять при всяком удобном случае.
А как по-светски деликатно и почтительно сопровождал он на такие концерты свою жену - Елену Тимофеевну!
Она была прекрасна: стройная, темноволосая, с приятным, слегка удлиненным лицом и внимательными добрыми карими, как мне помнится, глазами. Что-то в ней было от Софии Ротару, может только чуть выше и крупнее.
Елена Тимофеевна Безпальчева с сыновьями Александром (слева) и Константином. Севастополь, около 1928 г. Фотография предоставлена А.К.Безпальчевым.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
