28 СЕНТЯБРЯ, Балаклава
Оригинально развлекаются офицеры на некоторых лодках.
На одной, например, кто-нибудь выставляет указательный палец, изображая пистолет, и произносит: «Кх, кх!» И все должны падать в любом месте, где бы ни находились и изображать агонию.
На другой лодке при крике: «Оп-па!» все резко поднимают руки вверх, так как возглас всегда сопровождается полётом какого-нибудь предмета, пущенного в головы присутствующих. Чаще всего летает графин с водой. Этот «номер» так отработан, что графин ещё ни разу не разбился, всегда он оказывается в молниеносно выставленных руках.
От повинностей такого рода освобождён только командир — он делает вид, что не замечает этих фокусов.
2 ОКТЯБРЯ, Чёрное море
Три часа ночи. Лодка идёт в Приличная волна, на мостике нельзя стоять не держась за что-нибудь. Волны свободно переливаются через корпус, иной раз окатывая с ног до головы всех, кто оказался на мостике.
Ночь такая, какие бывают только на Чёрном море, — не видно протянутой руки, а небо усеяно звёздами, крупными, как в детском мультфильме.
Без реглана стоять невозможно. Ветер поднимает с гребней волн брызги, которые больно секут лицо. Море с рёвом обрушивается на наш маленький корабль, явно желая его проглотить.
Ругаюсь, но с мостика не ухожу — очень красиво...
3 ОКТЯБРЯ, Балаклава
Я крупно погорел. Вызывал командир лодки (сегодня он дежурный по дивизии). Говорит, что за самовольную отлучку во время учебной боевой тревоги пойду под суд — так распорядился комбриг. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! До чего могут довести человека безобидные танцы.
Развиваю бурную деятельность, чтобы выкрутиться. «Мотоциклетный» вариант «ах, какие у Вас лодочки, ну до чего же они красивые» здесь, конечно, не проходит.
Для начала нас (т. е. меня и Колю Т.) решили посадить на гарнизонную гауптвахту города Севастополя. Опаздываем на 15 минут, и нас не сажают. Говорят, что нужно привыкать к порядку. Возвращаемся в Балаклаву и опаздываем на ужин. Голодные идём в кино, напевая весёлую песенку: «Завтра воскресенье, завтра не сажают, завтра будем целый день гулять».
4 ОКТЯБРЯ, Балаклава
Насчёт суда комбриг, конечно, погорячился. Но надо бы и на гауптвахту не сесть, сдать зачеты и уехать в Питер вместе со всеми.
Опять поругался с командиром. Говорит, что напишет плохую характеристику и добьётся, чтобы выпустили меня младшим лейтенантом.
Час от часу не легче!
5 ОКТЯБРЯ, Балаклава
И придумал-таки командир страшную кару — приказал мне самому на себя написать характеристику. Приличную — совесть не позволила. Написал плохую. Завтра её утвердят, и будет у меня в личном деле чёрная метка, нарисованная собственной рукой.
Великолепный жизненный анекдот!
5 ОКТЯБРЯ, в конце дня
С всё в порядке. Прочитал характеристику штурману, который должен её подписать. Он рассмеялся и выгнал меня — заставил написать хорошую. Я написал, он подписал, помощник поставил печать, командир утвердил, и лежит у меня в чемодане незаслуженно хорошая характеристика, да ещё и в трёх экземплярах.
Проводили мы нашу лодку. Ушла надолго, больше не увидим её. Расставаться было грустно, провожали как родных и близких. Когда лодка вышла из гавани и скрылась за мысом, я почувствовал себя одиноко.
Перед самым выходом командир сердечно простился с каждым из стажёров и со мной в том числе и... снял все взыскания! Вот пример, который я никогда не забуду.
Да, конечно, я разгильдяй и шалопай. Но, честное слово, я перебешусь и исправлюсь. Мне не чужды понятия «долг» и «совесть». Самое главное в жизни — это знать, для чего ты живёшь, иметь перед собой высокую цель. Так вот, моя цель — служить Родине, быть действительно полезным для неё человеком, отдать для неё всё, если потребуется, то и жизнь.
ОКТЯБРЬ—НОЯБРЬ, Севастополь—Ленинград (Краткое изложение событий, описанных в дневнике)
Если командир преподал Виталию урок благородного всепрощенчества, то комбриг продемонстрировал принцип неотвратимости наказания: все стажёры убыли в Ленинград, а Ленинцев сел-таки на 10 суток на гарнизонную гауптвахту.
В первые же дни пребывания в этом замечательном, на 43 страницах описанном учреждении разные власть имущие лица трижды добавили ему по пять суток. Итого набралось 25, что далеко уходило за дату предстоящего выпуска из училища.
Но Виталий отсидел «9 суток, 8 часов и 12 с половиной минут». Освободился «по болезни» — нашёл путь к сердцу молодого доктора-ленинградца, поведав ему о страстной любви к родному городу и к Людмиле.
5 ноября 1953 года от обета не пить - не курить пришлось отказаться. Виталий обрёл лейтенантские погоны, кортик, назначение на Черноморский флот и согласие Людмилы... всерьёз поговорить о замужестве через год.
На этом дневник Ленинцева закончился. Закончились и иллюзорные курсантские увлечения.
Настоящее пришло полтора года спустя. На обороте последней тетради дневника появилась последняя и самая главная запись: «Валюша, по-настоящему мне повезло 25 мая 1955 г., когда мы с тобой познакомились...»
Севастополь, 11 июня. Утром Ленинцева вызвали в политотдел дивизии, на парткомиссию — за какие служебные прегрешения он уже не помнит. Допрос начался традиционно: «Должность? Год рождения? Женат-холост?..». Когда выяснилось, что именно сегодня день его рождения, а через полтора часа регистрация брака, седовласые мужи утратили прокурорский пыл, прослезились и наисердечнейше благословили — везет же некоторым!
Севастополь 11 июня 1955 года. С этого дня я стал счастливым семейным человеком. - О времени и наших судьбах. Сборник воспоминаний подготов и первобалтов "46-49-53". Книга 3. СПб, 2003. Автор проекта, составитель и редактор сборников Ю.М.Клубков.
Да, везет — это несомненно. 25 мая познакомились, 11 июня расписались. Знакомство длилось 18 дней — не так уж мало по флотским меркам. Но из них десять суток Виталий был в плавании, трое суток торчал на внешнем рейде, а когда лодка ошвартовалась в базе, дважды заступал в дежурство. Нескладно, вроде бы, получилось, а итог великолепный: более сорока лет счастливой совместной жизни.
Виталий говорит: «Я влюбился сразу, влюблен и сейчас. Куда бы ни забрасывала судьба, в какие бы дыры я ни попадал, Валюша всегда была рядом, делила все трудности и невзгоды. Подчас ютилась с детьми у знакомых и незнакомых или в крохотной каюте на плавбазе, и ни единой жалобы на неустроенный, цыганский быт»...
Итак, в личной жизни Ленинцев преуспел. А как складывалась служба? Воплотилась ли в действительность дневниковая запись от 11.08.53 г.: «Твердо знаю, что плохим офицером я не буду»?
Место действия — Тихоокеанский Флот, куда Виталий пришел в 1957 г. вместе с лодкой (пл «С-236» 613 проекта). Весна 1962 г. Свидетельствует Рудольф Рыжиков — подгот, выпускник 1954 г., в те времена старпом на «С-236», а ныне капитан 1 ранга в отставке, автор повести и нескольких рассказов из жизни подводников.
Из рассказа «Тропические кочегары»:
«...В одном из отдаленных гарнизонов Тихоокеанского Флота неординарное событие: экипаж нашей лодки дает концерт художественной самодеятельности. Лодке повезло на офицеров. Помощник командира капитан-лейтенант Ленинцев — человек разносторонних способностей. Помимо руководства радиотехнической службой, он несет на своих плечах хлопотливые обязанности по обеспечению порядка и дисциплины, отвечает за чистоту в отсеках и в береговых помещениях, поддерживает в образцовом состоянии палубные и корпусные устройства и механизмы, обеспечивает снабжение лодки всеми видами довольствия. Он — лучший вахтенный офицер. А кроме того, он остроумный поэт и одаренный музыкант, вовлекший в самодеятельность даже людей далеких от искусства...».
Из того же рассказа (посвященного индонезийским приключениям):
«...Стало ясно, лодка укомплектовывалась по штату военного времени — без помощников и без некоторых командиров групп. Особенно жалко было расставаться с душой экипажа — капитан-лейтенантом Ленинцевым...».
Ракушка, 2 мая 1962 года. Эстрадный оркестр (с конферансом и солистами!) экипажа подводной лодки С-236 под руководством Виталия Ленинцева даёт праздничный концерт для личного состава 126-й ОБПЛ ТОФ и жителей посёлка. Соло на бас-балалайке исполняет старший помощник командира ПЛ капитан-лейтенант Рыжиков Рудольф Викторович (в центре фото).
Здесь ни убавить, ни прибавить — свидетельство сверхобъективное. Ведь по флотской традиции старпом должен быть всегда и всем недоволен, и если вдруг похвалил кого-нибудь — это все равно что орденом наградили!..
Вскоре и Ленинцев стал старпомом. Лодка, на которую он был назначен, стояла в ремонте. Его сманили в штаб, пообещав, что плавать будет больше, на разных лодках. Обманули, конечно, — плавать пришлось в безбрежье штабных бумаг.
В 1970-м он перевелся на Балтику, в Кронштадт. Штабная работа обрыдла, и в 1975-м капитан 2 ранга Ленинцев уволился в запас.
Боевые походы за молоком и хлебом... эвакуация помойных ведер... Не прошло и двух месяцев, как Виталий возбудил перед женой и детьми ходатайство о предоставлении ему свободы мореплавания. Валя была против: «Оставь свои лейтенантские помыслы, хоть сейчас можем пожить спокойно!». Но дети поддержали: «Мама, если не отпустишь в море, он будет тебя пилить, а нас грызть». И Виталия отпустили.
Рефрижераторный флот, 3-й, 2-й, старший помощник капитана. А когда Москва утвердила его капитаном, подвело зрение, и с мостиком пришлось расстаться.
С 1982 г. и по сей день Виталий преподает Морскую практику и Основы судовождения в Кронштадтской мореходной школе ВМФ, таким же, в сущности, подготам, какими и мы были когда-то.
У Ленинцевых две дочки и три внука. Старший из них — тоже Виталий — в прошлом году поступил... вы уже догадались?., в родимое наше училище подводного плавания. Да и куда же еще было ему поступать? Ведь его пра-пра-пра-прадед плавал на «Святом Павле» с адмиралом Ушаковым, пра-пра-прадед был штурманом у Нахимова, пра-прадед преподавал оружие в военном училище, прадед воевал в конном корпусе Котовского... ну а где учился и с кем воевал его дед — это мы хорошо знаем!
Вот здесь и поставим точку.
Санкт-Петербург,
апрель, 1996.
Виталий Николаевич Ленинцев и его компаньон пекипес Флей, главная собака города Кронштадта. Жизнь продолжается!
ЭСКАДРА ЮРИЯ ФЕДОРОВА (из очерка Льва Скрягина, 1982 г.)
— писатель-маринист, наш однокашник по Подготии.
Юрий Фёдоров — член Союза Советских художников, окончил 1 БВВМУ в 1953 г., с 1964 по 1985 г. командовал крейсером «Аврора*.
1. Военно-морское училище
Ленинград, осень 1947 г. Еще не отменены хлебные карточки, у магазинов очереди, тяжело с продуктами. Холодный и тяжелый послевоенный год... В городе не хватает дров. Курсанты военно-морского подготовительного училища частенько вместо увольнения в город в субботу вечером и днем в воскресенье разгружали у Калинкина моста деревянные «сороковки» — баржи, длиной 40 метров, по колено в воде, холодно, мерзко... Работали повзводно, передавая по живой цепи намокшие двухметровые осиновые поленья на гранитную набережную Фонтанки.
Приказом начальника училища Юрий Фёдоров был освобожден от тяжелых работ в училище, ему, как это водится на флоте с радистами и сейчас, запрещалось поднимать какой-либо груз весом более 16 кг, чтобы «не сорвать руку». Курсанты знали, что их товарищ —косторез-моделист и вечерами, в свободное время, делает для военно-морского музея какую-то модель. Освобождение — освобождением, но, когда взвод уходил на ночную разгрузку барж, Юрий был вместе со всеми. Грузил он с курсантами и уголь в Кронштадте...
Сейчас он вспоминает, что в детстве ему здорово повезло: во Дворце пионеров в Ленинграде, его, двенадцатилетнего паренька из судомодельного кружка, заметил выдающийся мастер-косторез капитан 1 ранга С. Ф. Юрьев. Фёдоров оказался весьма способным и, как это выяснилось потом, единственным учеником лучшего в то время судомоделиста нашей страны.
Так учился курсант Фёдоров вместе со всеми, проходил плавпрактику на учебных шхунах «Надежда» и «Учёба», маршировал на парадах по Дворцовой площади 7 ноября и 1 мая. Его товарищам казалось странным и почти загадочным, что каждое увольнение в город, вместо того, чтобы бежать на танцы, в театр или в кино, он неизменно ехал в Центральный Военно-морской музей, в мастерскую Юрьева. Иногда командир роты отпускал его вечерами и среди недели (учился он хорошо и никогда не имел «хвостов»). Что он делал вечерами и днем каждое воскресенье, курсанты не знали, он никогда об этом никому не говорил, молчал и его брат Арнольд, который был на курс старше. Можно себе представить, как велико было изумление и радость товарищей Фёдорова, когда в 1948 г. на первом конкурсе судомоделистов Военно-Морского Флота он получил высшую премию за модель из слоновой кости шхуны «Учёба». С тех пор эта первая его самостоятельная работа экспонируется в Центральном Военно-морском музее. Конец 1948 г. и весь 1949 г. он, продолжая учебу, работал над созданием модели парусного барка «Седов». На проводку стоячего и бегущего такелажа этого судна (масштаб 1:200) ушло полтора километра шелковых и капроновых ниток! Эта модель была подарена автором Советскому правительству, которое высоко оценило работу, наградив Ю.Фёдорова золотыми часами.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
