Комплекс Д-5, разрабатываемый в конструкторском бюро В.П.Макеева, предназначался для вооружения первых советских стратегических атомных подводных ракетоносцев проекта 667А. Проект ракетоносца был разработан в ленинградском конструкторском бюро ЦКБ-18, корабли должны были строиться на заводе в Северодвинске.
Ракета комплекса Д-5 была жидкотопливной, одноступенчатой. В конструкции ракеты был реализован ряд принципиально новых технических решений, позволивших получить дальность полета 2400 км при относительно небольших габаритах ракеты и пусковой шахты, которые обеспечили возможность размещения на корабле шестнадцати ракет.
«Холодная война» между двумя великими державами была тогда в разгаре, и правительство страны придавало очень важное значение созданию этих ракетоносцев — они должны были обеспечить достижение определенного паритета с «вероятным противником» в средствах борьбы на море (у американцев уже были подводные ракетоносцы типа «Джордж Вашингтон»). Были установлены жесткие сроки выполнения работ: головной ракетоносец должен был вступить в строй к 7 ноября 1967 года — пятидесятой годовщине Октября. В сфере создания оборонной техники было принято выполнять установленные сроки, а тем более — связанные с политическими датами, поэтому на всех предприятиях, участвующих в создании ракетоносца, была соответствующая обстановка.
Для отработки подводного старта ракеты в ЦКБ-16 был спроектирован плавучий погружаемый стенд, который был построен на заводе в городе Николаеве.
Приступив к выполнению своих новых обязанностей, я впервые поехал в конструкторское бюро ракетчиков, которое находилось в районе города Миасс Челябинской области.
С живым интересом я проделал путь, который потом стал мне привычным: самолетом до Челябинска, автобусом от аэропорта до железнодорожного вокзала, электропоездом до станции Миасс и, наконец, автобусом от станции через небольшой провинциальный город до отдаленного от города поселка, называвшегося «машгородок».
Машгородок был расположен в живописной долине у подножия невысокой, заросшей сосновым лесом горной гряды, невдалеке от большого красивого , окруженного невысокими уральскими горами и лесами. Городок был небольшим, но весьма симпатичным.
Разместившись в скромной служебной гостинице, я на следующий день явился к месту назначения. Конструкторское бюро находилось в нескольких километрах от машгородка и располагалось среди леса, занимая довольно большую территорию, огороженную высоким бетонным забором. На этой территории находились главный корпус и еще несколько производственных и лабораторных корпусов, в которых размещалась большая экспериментальная база. К месту работы и обратно сотрудников бюро доставляли на специально арендуемых автобусах, однако многие предпочитали ходить пешком по асфальтовой пешеходной дорожке, проложенной через лес.
После прохождения необходимых режимных процедур я был допущен на территорию и на несколько дней окунулся в трудовую жизнь создателей морских стратегических ракет. Я знакомился с новыми людьми, на долгие годы ставшими нашими постоянными партнерами, знакомился с элементами новой супертехники, участвовал в согласовании вопросов, связанных с отработкой подводного старта.
Конструкторское бюро Макеева было тогда совсем молодым и по стажу своей работы, и по возрасту своих сотрудников, большинство из которых было моложе тридцати лет. В бюро было много совсем молодых ребят, недавно окончивших те или иные профилированные институты. Дух молодости чувствовался во всем: и в общем увлечении своим делом, и в азарте, с каким рождались и разрабатывались новые технические идеи, и в дружелюбном стиле общения, и в живости неслужебных разговоров, и в том, с каким энтузиазмом работали эти ребята во время испытаний ракетной техники на полигонах. Наверное, это обстоятельство во многом определило тот стремительный прогресс в развитии баллистических ракет, который был достигнут в сравнительно короткие сроки.
С той первой поездки в Миасс началось мое многолетнее общение с макеевским КБ. Дорога из Ленинграда в Миасс с годами стала привычной и со временем существенно упростилась, так как от челябинского аэропорта до машгородка стали подвозить на машинах.
В середине лета я был командирован в Севастополь для участия в испытаниях на южном военно-морском ракетном полигоне. Начался новый этап моей жизни, где все было новым: и места пребывания, и условия жизни, и люди, и работа.
Морской ракетный полигон, созданный специально для отработки подводного старта ракет, находился в районе расположенного между Севастополем и Балаклавой. Он включал в себя довольно большую наземную территорию, примыкавшую к высокому обрывистому берегу моря, и морскую стартовую позицию, расположенную вблизи берега. Оборудование морской позиции обеспечивало проведение испытательных пусков ракет.
Штаб полигона размещался в небольшом двухэтажном каменном здании, стоявшем высоко над морем у самого края крутого обрывистого берега на том месте, где когда-то находился знаменитый Георгиевский монастырь, запечатленный в известной картине Айвазовского. Годы советской власти и война почти не оставили следов этого монастыря, однако сохранилась построенная когда-то монахами удивительная дорога, проходящая от здания штаба вниз по заросшему кустами и деревьями довольно крутому берегу к небольшому, покрытому галькой, пляжу, протянувшемуся узкой полоской у подножия высокого мыса. С небольшой площадки у здания штаба открывался великолепный вид на море и морскую стартовую позицию.
Наземная территория полигона, огражденная непроходимым забором из колючей проволоки и называвшаяся «зоной», представляла собой часть пустующей прибрежной степи. По ней временами бегали зайцы, живущие в разбросанных по степи балках, заросших невысокими деревьями и кустарниками. Весной степь недолгое время полыхала алыми маками, а все остальное время имела желтовато-коричневый цвет выжженной солнцем земли. В «зоне» располагались наземные объекты полигона.
На высоком берегу напротив морской стартовой позиции стояло одноэтажное каменное здание, в котором размещались командный пункт управления пусками и телеметрический измерительный комплекс. Перед зданием была оборудована смотровая площадка со скамейками и навесом для защиты от солнца, на которой при проведении пусков располагались высокие гости и участники испытаний.
Испытатели ракет. Балаклава, 1972 год
В Балаклаве на территории дислоцированной там бригады подводных лодок в ведении полигона находилась часть береговой полосы, оборудованная пирсом для стоянки плавсредств, принадлежащих полигону, а также площадкой для погрузки ракет и зданиями, необходимыми для выполнения работ. У пирса находилось место постоянного базирования погружаемого стенда, который был недавно переведен в Балаклаву. Балаклавский объект полигона был основным местом работы специалистов, обеспечивающих подготовку стенда к проведению испытаний.
Погружаемый стенд представлял собой оригинальное плавучее сооружение, системы и устройства которого обеспечивали его погружение в подводное положение на специально оборудованной стартовой позиции. На стенде были размещены: пусковая ракетная шахта, аппаратура и системы, обеспечивающие предстартовую подготовку и подводный старт ракеты, а также системы телеметрической записи контролируемых параметров и подводной киносъемки процесса старта ракеты.
Пройдя довольно сложную процедуру оформления допуска к объектам полигона, я приступил к работе, возглавив группу специалистов ЦКБ-16, которая должна была обеспечивать функционирование стенда при проведении пусков ракет. В это время шла подготовка стенда к контрольному выходу на стартовую позицию, целью которого являлась проверка функционирования всех систем, устройств и аппаратуры стенда в штатных условиях, а также отработка процедуры установки стенда на стартовой позиции, погружения его на стартовую глубину и последующего всплытия в надводное положение. Общая организация работ на испытаниях предусматривала полную ответственность представителей предприятий промышленности за работоспособность и функционирование «своей» техники, находящейся в ведении полигона, поэтому они сами обслуживали «свою» технику (с участием офицеров полигона). Вместе с нами на стенде работали ракетчики, операторы системы управления, телеметристы, кинооператоры, специалисты полигона. По утрам участники работ приезжали в Балаклаву и до позднего вечера трудились на стенде, подгоняемые установленными сроками начала испытаний. В тесной обстановке стенда завязывались знакомства, складывались деловые отношения между представителями различных предприятий.
Контрольный выход на стартовую позицию состоялся в начале августа. В пришел морской буксир, и ранним солнечным утром мы вышли в море. На море был полный штиль, стояла великолепная погода, и люди, находившиеся на стенде, «ловили кайф». Все операции на стартовой позиции, предусмотренные планом контрольного выхода, прошли успешно, и мы вернулись в Балаклаву в хорошем настроении.
Вскоре на полигон привезли первую ракету. В монтажно-испытательном корпусе закипела работа по подготовке ее к погрузке на стенд. Ракетчики тщательно готовили свое детище к первому пуску, а все остальные пребывали в томительном ожидании.
Погрузка ракеты в пусковую шахту стенда производилась ночью. Считалось, что погрузка ночью обеспечивает секретность выполняемых работ. Днем в Балаклаву пришел самоходный плавучий кран, который ошвартовался рядом со стендом. Около нуля часов участники погрузки собрались на пирсе около стенда и стали ждать прибытия ракеты. Нас было немного, только самые необходимые для проведения операции люди — офицеры полигона, ракетчики, наземщики и корабелы. Тогда мы еще мало были знакомы друг с другом и потому были сдержаны в общении. Ждать пришлось довольно долго. Специальный транспортер, сопровождаемый машинами охраны, под покровом ночи медленно и осторожно вез ракету по пустым дорогам, на которых днем всегда было оживленное движение.
Погрузка началась в два часа ночи. Операция погрузки была непростой и потенциально опасной, поэтому все работали не торопясь, тщательно контролируя выполняемые процедуры: крепление погрузочных траверс, стыковку их с основным и вспомогательным кранами, отрыв ракеты от ложементов транспортера, перевод ее из горизонтального положения в вертикальное, наведение ракеты на верхний срез шахты, захват ее специальным направляющим устройством, установленным на верхнем срезе шахты, опускание ракеты в шахту и отстыковку погрузочной траверсы. Главным действующим лицом был крановщик плавкрана. Он был мастером высокого класса, и все шло хорошо.
Над Балаклавой стояла черная Маленький город, расположенный на противоположном берегу небольшой бухты, спал, и только вахтенные на кораблях и часовые на пирсах с интересом наблюдали за тем, как освещаемая прожекторами ракета совершала плавное перемещение по воздуху от пирса к стенду.
Уже начинало светать, когда была закрыта крышка шахты и мы поехали завтракать. Спать предстояло не всем, так как с утра на стенде начались работы по стыковке ракеты с аппаратурой и системами стенда.
В день пуска испытатели прибыли на стенд в четыре часа утра. В пять часов буксир со стендом в полной темноте начал движение в сторону моря, в семь начали установку стенда на стартовой позиции. К этому времени туда подошло специальное кабельное судно, на котором была установлена аппаратура управления предстартовой подготовкой и пуском ракеты. Судно стало на якорь невдалеке от стенда и с него на стенд был подан многожильный морской кабель, подающий электропитание и связывающий аппаратуру, размещенную на судне, с аппаратурой, установленной на стенде.
Общее руководство мероприятием осуществлялось с берегового командного пункта, откуда хорошо было видно все, что происходило на море. Взаимодействие участников работ было довольно сложным: связь командного пункта со стендом и кабельным судном осуществлялась с помощью переносных радиостанций, которые временами работали в море ненадежно. Работа шла медленно — все было впервые, время летело быстро, а погода понемногу начинала портиться. Наконец, регламентные работы и проверки были закончены, и стенд был подготовлен к погружению.
Работавшие на стенде люди перешли на рейдовый катер. На стенде остались трое: командир стенда, я и мой коллега, который до этого курировал постройку стенда на заводе-строителе. Командир стенда осуществлял «общее руководство», а мы должны были произвести операцию заполнения балластных цистерн, при которой стенд погружался до определенной ватерлинии, соответствующей совсем небольшой величине остаточной плавучести. Мы поднялись на мостик управления, возвышавшийся над верхними крышами герметичных отсеков стенда. Здесь были сосредоточены клапаны вентиляции и продувания балластных цистерн, и мы, не торопясь, начали процедуру их заполнения. Управляя клапанами, мы внимательно следили за креном и дифферентом стенда, испытывая естественное волнение. Стенд медленно погружался и, наконец, достиг нужного положения — над поверхностью моря возвышались только мостик управления и киновышка для подводной киносъемки. Мы перешли на катер, доложили на КП о готовности стенда к полному погружению, и катер доставил нас на кабельное судно. Началось погружение стенда на стартовую глубину, осуществляемое с помощью мощной береговой лебедки и тягового троса, проложенного по дну моря, а затем и предстартовая подготовка, которой управляли операторы, находившиеся на борту кабельного судна. По мере приближения к моменту нажатия кнопки «пуск» напряжение всех испытателей, находившихся на судне, возрастало. Наконец, прошла последняя команда, и через несколько секунд мы увидели, как из-под воды вышла долгожданная ракета с ревущим маршевым двигателем. При подъеме ракеты на небольшую высоту двигатель, в соответствии с заданной программой, отключился, и ракета упала обратно в воду. Визуально пуск был успешным. Одни бросились предаваться радостным эмоциям, а другим предстояло высаживаться на стенд и производить продувание балластных цистерн.
Когда стенд всплыл, волнение на море было уже около трех баллов. Подходить к всплывшему стенду на сравнительно большом рейдовом катере и с него высаживаться на стенд было опасно, поэтому нас троих посадили в имевшуюся на судне небольшую моторную шлюпку, и мы двинулись к стенду. При подходе к нему рулевой стал осторожно приближаться к торчащим из воды леерам верхней площадки обслуживания стенда. Шлюпку изрядно качало, а сама площадка регулярно накрывалась набегавшими волнами. Из пусковой шахты слегка парило ядовито-желтым цветом. Мы были в одетых на головы армейских противогазах с сумками через плечо, так как никто не знал, какова опасность контакта с токсичными парами топлива. Нос шлюпки приблизился вплотную к леерам, совершая колебательные движения с довольно большой амплитудой. Медлить было нельзя, и мы стали прыгать на стенд. Резиновые сапоги, входившие в комплекты нашей спецодежды, нам очень «пригодились». Мой коллега, удачно поймав момент, перепрыгнул через леер и опустился ногами в набежавшую на площадку волну, но тут же поскользнулся и упал на четвереньки, мгновенно став мокрым до пояса. Прыгая вслед за ним, я ступил ногой на леер. Нога в резиновом сапоге соскользнула с леера, и я полетел головой в очередную набежавшую на площадку волну, тут же задохнулся в противогазе и, содрав его с головы, побежал на мостик управления. Командир стенда, у которого не было резиновых сапог, прыгнул удачнее, но тоже был по колено мокрым. Мы продули балластные цистерны и полезли в один из гермоотсеков, чтобы в своем мокром виде не слишком охлаждаться на ветру, а к стенду подошел рейдовый катер с людьми, которые должны были осматривать стенд и все, что на нем находиться. При продутых балластных цистернах катеру было легче подойти вплотную к стенду, и высадка людей была более простой, хотя и не комфортной. У моряков началась работа по снятию стенда со стартовой позиции, а мы прокачали пусковую шахту водой, закрыли крышку шахты и привели все системы стенда и аппаратуру в исходное состояние.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
