Заслуженный работник Туапсинского морского торгового порта Герман Николаевич Салов написал книгу о порте, с которым связана вся его жизнь. Герман Николаевич – фигура в Туапсе известная. Он автор многочисленных исторических трудов о родном городе, о его роли в Великой Отечественной войне, о знаменитых горожанах. Но главное и особенное место в работах и монографиях Салова занимает морской порт. Ведь с ним связана вся жизнь этого замечательного человека. Недавно Герману Николаевичу исполнилось 75 лет. Мы встретились с ним, чтобы от имени сотрудников порта и всех горожан поздравить его с юбилеем и расспросить об интересных фактах биографии и творческих достижениях.
Море тянуло к себе Германа Николаевича с детства. Это и определило его жизненный выбор, когда в 1950 году он стал воспитанником Военно-морского подготовительного училища в городе Энгельсе. Молодой человек и подумать не мог, что спустя несколько лет он будет исполнять обязанности вахтенного штурмана в тихоокеанской экспедиции по исследованию Курильской гряды.
В Туапсе Герман Николаевич приехал в 1958 году и, конечно же, устроился на работу в морской торговый порт. Он плавал капитаном на буксирах «Кендерли», «Борей», «Авангард», «Антей», «Меркурий». Во время штормов Салов возглавлял спасательные операции. Вместе со своим экипажем вызволял из беды сухогруз «Симферополь», который сел на мель. А за героизм и храбрость, проявленные во время тушения пожара на теплоходе «Слуцк», Герман Николаевич был награжден медалью «За отвагу на пожаре». Также Салов активно участвовал в строительстве портовой больницы, жилых домов.
В 1985 году проявившего себя с наилучшей стороны работника порта пригласили на работу в горком партии. В 1991 году Герман Николаевич возглавил управление делами администрации города. А в 1994-м Салов вернулся на родное предприятие старшим диспетчером портового флота.
В 2001 году Герман Николаевич ушел на заслуженный отдых. Хотя понятие «отдых» к этому веселому и жизнерадостному человеку вряд ли применимо. Герман Николаевич ведет активную общественную жизнь, встречается с сотрудниками порта и практически все время посвящает научной работе. Толстые рукописные книги, посвященные Туапсе, почетным жителям города, тяжелым военным годам, украшенные многочисленными рисунками, – плод многолетнего кропотливого труда этого замечательного человека. Когда столичные журналисты приехали в наш город для съемок фильма о героической обороне Туапсе, они сразу обратились к Герману Николаевичу, начав с досконального изучения исторических и краеведческих трудов заслуженного портовика.
– Война – это боль каждого из нас, – говорит Герман Николаевич, – три моих дяди воевали за Родину, папа трудился на оборонном заводе.
Сейчас Герман Салов работает над книгой о возникновении города Туапсе. Чтобы труд был глубоким и всесторонним, Салов досконально изучает историю... Древнего Египта, Византии и Римской империи. Ну а гордость нашего земляка – монументальная книга «Полная история Туапсинского порта».
– Эта книга еще не закончена, – улыбнулся мой собеседник, – я ее пишу до сих пор. Ведь каждый день здесь происходят новые события, я встречаюсь с сотрудниками, ветеранами, смотрю, как развивается мой родной порт.
– Пользуясь случаем, хочу пожелать нынешнему руководству порта и дальше соблюдать и поддерживать трудовые традиции предприятия. С гордостью могу отметить, что у наших портовиков замечательный плавсостав. Уважение к капитану, прекрасное содержание судов – вот что всегда отличало Туапсинский порт. Надо и дальше держать марку! Докеров призываю продолжать традиции бывших бригадиров Владимира Федоровича Макушева, Константина Федоровича Илющенко. Невзирая на кризисы, увеличивайте прибыль, расширяйте социальные блага. В общем, держите марку!
Сафронов Юрий Анатольевич. - МЫ РОСЛИ ВМЕСТЕ. Л.Димент.
А.Сидоренко, Ю.Сафронов любуются спортивными призами.
Юрий Анатольевич Сафронов в 1-м Балтийском училище был комсоргом, отличником. Правофланговый красавец, орёл, завидный жених не был обделён вниманием девушек. Но на 3-м (2?) курсе с ним случилась беда. Мы не были жеманней, чем девы из пансиона благородных девиц. Или юного студиоза и бузотёра - Михайлы В. Ломоносова. Праздники в увольнении с ночёвкой встречали коллективно на «хатах» знакомых девиц и их подружек. Выпивали, разумеется, основательно. И вот просыпается по утру Юра, а рядом голая хозяйская дочь – маленькая, корявая каракатица. И слюнявые улыбки её родителей. Юра гулял не с ней, а с высокой и красивой. У них были серьёзные отношения. Но ушлые хозяева под каким-то предлогом её спровадили, а свою стерву подложили сонному бедолаге. В училище разразился скандал, когда эта падла в кабинете начальника училища швырнула на стол свои не первой свежести, «осквернённые» трусы и показала справку о беременности. Встал вопрос: или курсант женится на «непорочно зачатой», или будет списан матросом на флот. Выбор был жуткий: потеряв любимую девушку, связаться с подлой уродиной или, недоучившись, без образования, выйти на «гражданку» в 26-27 лет. В те годы матросы по закону служили 5 лет, а порой и на год–два больше (если оказывались где-нибудь на Кубе, или в Египте). Что это для «инкубаторского», не имеющего с детства представления о штатской жизни, сироты? Юра выбрал второе. Не знаю – как сложилась его судьба. Что с ним стало? В Либаве, где я в 1956-м служил в ОВРе, на тральщике повесился подлежавший сокращению юнга, когда ему командир «аннулировал» приказ о демобилизации. (Это такая дубовая шутка офицера-самодура). А стерва оказалась не беременной. И подруги после того, как она проговорилась, что Юра её "не использовал", а липовую справку сделал студент-медик, с которым она крутила, основательно её поколотили у нас на вечере и вышвырнули из училища. А АДИК сочинил стихотворениестихотворение «УТРО В ОКНАХ»:
Утро в окнах. Кончен пьяный бред.
Мы проснулись трезвые и злые.
На столе, прокисший, винегрет
И бутылки, варварски пустые.
Мутный взгляд на смятую кровать,
На свои, изжёванные, брюки…
Как я мог так нежно целовать
Губы этой похотливой с*ки?!
Как я мог про всё, про всё забыть?
Наплевать в лицо тому, что свято,
И вот эту мразь почти любить,
Иступляясь на кровати, смятой…
-------------------
Ты сейчас ещё спокойно спишь.
Спи. Тебе вставать не надо рано.
Ты простишь меня? Я знаю, ты простишь.
Только я себя прощать не стану.
Сердюк Владимир Михайлович
Владимир Михайлович Сердюк, заместитель командира 41-й ДиПЛ - начальник электромеханической службы - участник 80-суточного скрытного перехода двух подводных атомоходов с Северного на Тихоокеанский флот в 1976 году.
На назначили молодого командира первого дивизиона капитана 3 ранга Юрия Ивановича Таптунова. Для обеспечения электромеханической боевой части, старший перехода, начальник штаба флотилии, контр-адмирал В.К. Коробов попросил рекомендовать ему опытного инженер-механика, я предложил себя, но командующий не согласился: “У тебя не одна лодка, а флотилия”. Тогда я назвал капитана 2 ранга В.М. Сердюка. Лодка отработала все положенные элементы и совместно с другой субмариной отправилась в поход. По существу, предстояло почти кругосветное групповое плавание под водой. Но поход закончился успешно, и за это плавание контр-адмирал Вадим Константинович Коробов, контр-адмирал Юрий Иванович Падорин, капитан 1 ранга Ломов Эдуард Сергеевич и капитан 3 ранга Юрий Иванович Таптунов были удостоены звания Героя Советского Союза. А “К-171” влилась в состав второй флотилии Камчатки, для нее начались флотские будни: отработки задач в море, дежурства и прочее. -
Кстати, старшим на борту был его однокашник - капитан 1 ранга Валентин Евгеньевич Соколов.
ВОСПОМИНАНИЕ Л. ДИМЕНТА: С Володей Сердюком мы рядом оказались лишь однажды, в лазарете. Он, был из 1-го взвода – мощный, крупный, как и Сидякин. Оба правофланговые, чуть пониже Юры Курако. Не помню – в каком это было классе (8? 10?). Однажды в свободное время Вовка стоял у окна палаты с видом на плац. Что произошло – не помню. Только снаружи на него уставилась здоровенная физиономия матроса из караульной команды. Слово – за слово дело вспотело до необходимости мордобоя. Володя (если не ошибаюсь) был человеком не конфликтным. И «организовал» эту дуэль на пустом месте матрос. Они, оба крупноголовые, сквозь окно глаза в глаза выглядели бойцами одной категории. Выздоравливающий Сердюк не погнушался выйти во двор. За ним выкатились, в ожидании зрелища и мы – хиляки желторотые. И, вот эти ПересветыОслябиВаськиБуслаевы встали лицом к лицу. Только испуганные глаза матроса оказалось на уровне Володькиной груди. Бить нахала Сердюк не стал. Так я узнал, что пол лазарета на метр (Полметра? Не будем мелочиться.) ниже «уровня моря». (Эпизод, воскресший вчера, пишу 19.03.11)
Сидоренко Адольф Петрович
МЫ РОСЛИ ВМЕСТЕ. Л.Димент.
Адольф Петрович Сидоренко из Баку. Как и Габка, лучший мой друг. С ним мы были за одной партой восемь лет. Пять в Тбилиси, три в Питере. Верный друг. Сильный, одарённый многогранно. Поэт и фотограф. Фантастика и детективы - его профиль. А на 3 курсе вдруг удивил меня отличными пейзажами акварелью. Он обладал изрядной изобретательностью, волей. Не ангел, но головы, в отличие от меня, при всей тяге к подвигам, не терял. Он отлично определял время по звёздам. На лекциях мог, не глядя на часы, сказать, сколько минут до звонка. Подробней о нём у меня в рассказе. Напомню о его реакции на несчастье друга Ю.Софронова.
АДИК СИДОРЕНКО. «СИДОР»
С неразлучной парой – Габидов и Сидоренко я оказался душевно близок, что и послужило нашей многолетней дружбой. И лирики, и нетерпимости ко всякого рода стандартам, ограничивающим свободу действий, и шкодливости было у нас понамешано предостаточно. Разумеется, у каждого в разных пропорциях. И надо признать, что у них хороших способностей было гораздо больше. Такой безалаберности, как у меня, у них было поменьше. Рафик первым стал сочинять стихи. Адик же, на мой взгляд, проявил более разнообразные и более острые способности во всех сферах. Могу, конечно, и ошибаться, так как с Габидовым мы расстались, проучившись лишь 3 года, а с Адькой сидели за одной партой и ходили в одном строю 8 лет. У меня много фотографий этих лет. Почти все они сделаны другом Сидором. И большинство плохого качества. Виноват в этом я. В 7-м классе у Адьки появился какой-то допотопный фотоаппарат. И он не на шутку увлёкся им. Фотографировал всё, что попадалось на глаза. Проявлял и закреплял под одеялом, в каких-то жестянках, на ощупь составленными смесями. Руки коричневые от гипосульфитов, сульфатов (и как их там) не успевал отмывать. Конечно, особенно, по началу, было много плохих кадров. Он их рвал, а я их у него выхватывал. Мне годились и чуть заметные изображения. Он же потом, раздавая готовый продукт, говорил: «Это у тебя есть». Я не обижался, так как обладал тем сокровищем, какого ни у кого нет. Позже, на гражданке, работая в Анапе главным инженером проектного института, он вёл секцию кинолюбителей.
После 2-го курса «1-го Балтийского» мы плавали на «Седове».
Маршрут намечался: Кронштадт – Карибские острова - Одесса. Но, в связи с обострением международной обстановки, ограничились лишь акваторией Азорских островов, без заходов в порты, без высадки на берег, кроме Североморска. Тем не менее, практика была насыщенной, осталась масса впечатлений, зафиксированных на фото. К моему огорчению в тот период между нами произошла какая-то свара. Адька не подавал виду. И, в результате его коварства, у меня в куче «Седовских» фото не оказалось ни одной моей фотографии. Уже в училище я на стенде обнаружил фото-кадр загрузки угля на борт «Седова». Ну, понятно после этого стенд остался с бельмом.
В те годы он увлёкся поэзией Лермонтова. И сам стал сочинять. Много было лирики со старорежимными, романсными текстами. Но самым зрелым было стихотворение, которое я необдуманно выслал его жене Лиле. Она перестала отвечать на мои письма. Лиля, конечно, решила, что «герой» этого стихотворения автор. То есть её Адик. Но истоки идеи могли быть и иные. Например, печальный случай с нашим другом Софроновым, которого незадолго до этого списали на флот, так как он отказался жениться на, якобы забеременевшей от него шалаве. (приведено ранее, см. Сафронов Юрий Анатольевич) В этом стихотворении я вижу только одну шероховатость – в конце он обращается к другой. Но боюсь, что найдётся не мало таких квадратных, как я, которым это надо разжевывать. И, всё же можно было бы найти более точную строку. К примеру: «Ты в Баку всё так же мирно спишь». Вариантов может быть много. Но он писал по молодости лихо, не думая о необходимости редактирования. Но допускаю, что я не прав. По крайней мере, за целую жизнь я не написал ничего лучше. В первый приезд ко мне он рассказал забавный случай. Однажды на встрече поэтов его попросили выступить. Он не хотел. Но публика настаивала. Он вышел. Произнёс: «Весеннее». Постоял, поднял глаза: «Кап». Постоял. Взглянул налево: «Кап!» Опустил голову, что-то потёр носком левой ноги, вскинул голову «Кап! Кап! Кап!» Не буду вас и себя мучить. Палец устал, да и клавишам надоело. Но он продолжал в таком духе минуты три, не меньше. Я был в восторге. И безоговорочно поверил, что он держал аудиторию в напряжении и сорвал бурную овацию. Это навело меня на мысль дать расшифровку его номеру. И я «изобрёл» стих:
Кап! И даже шорох снега слышен. Динг!
И взвились к небу птичьи кличи.
Донг! Сорвалось солнце с крыши.
Кап, кап, кап…
В игре лучей поплыл ручей
Звенит, журчит, куда-то мчит.
Динг-донг! Динг-донг! – ему в ответ
Динг-донг! Динг-донг! Весны привет.
Стучит, звенит: Динг-донг, динг-донг –
Весенний, капельный пинг-понг….
Кап! И я ловлю ладонью брызги.
Донг! И я участвую в игре.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
