Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Электродвигатели на колесах вместо дизеля

Как повысить
мобильность БТР-80

Поиск на сайте

Мазуренко В.Н. Атомная субмарина К-27. Триумф и забвение. Часть 28.

Мазуренко В.Н. Атомная субмарина К-27. Триумф и забвение. Часть 28.



«Впечатление было колоссальное. Когда пришли из отряда «раскупать», попал на уже полюбившуюся «Щ-131». Два месяца учеником трюмного машиниста, а потом и трюмным машинистом. Вот так и пошла служба, наматывая нить целых четверть века.
Первое погружение? Никаких особых эмоций, ощущений. Все в запертом пространстве отсека, да и не до всяких там переживаний: всё внимание на команды и их исполнение. Единственное – глубиномер, но это чисто умозрительное.
Что поразило – чёткость отдачи команд и их отрепетовка (повторение исполнителем). Чёткость и, что удивило в определении моряка – «культура исполнительности». Да и то сказать, экипаж сбитый, прослужил много лет. В общем, в хороший экипаж попал молодой моряк.
БЧ-5 – хозяйство трюмного машиниста, а затем – командира отделения, а ещё затем – старшины команды Головко. Это компрессоры высокого давления, которые служат для продувания цистерн главного балласта для пуска дизелей, для аварийного противодавления.
Скучать не приходилось. Постоянная занятость, учёба, совершенствование технического мастерства, доведение выполнения команд до автоматизма, изучение всего корабля, – всё это необходимо для обеспечения живучести лодки, и занимало всё время, не оставляя места для всяких там психологических мерехлюндий. Например, при учебной тревоге в отсеке выключалось освещение, и все команды надо было выполнять вслепую, ориентируясь только на слабое мерцание фосфоресцирующих меток на маховиках. Единственное, что запомнилось при первом погружении, – возможность посмотреть в перископ: всем, кто впервые шёл на глубину, давали посмотреть. Это действительно было необычайное зрелище: возле самого твоего лица – волнующая поверхность моря, вода захлёстывает перископ и, кажется, что она сейчас плеснёт в тебя; чайки и бескрайний горизонт…»




Походы, походы… А между ними – жизнь в кубрике, на берегу, когда на лодке остаётся лишь состав, необходимый для жизнеобеспечения корабля. Увольнения, спорт, футбол, шлюпочные гонки. Да, была у подводников и настоящая морская практика. Второе место по Тихоокеанскому флоту на шлюпочных гонках под парусом – это что-то значит. А Головко был старшиной на этой шлюпке.
…И барышни. Было в ходу тогда такое слово – "барышня". И Приморский бульвар. И духовой оркестр для гуляющих… О сверхсрочной не думал. Но когда в марте 1951 года был приказ об увольнении в запас, командир лодки получил право задержать на 6 месяцев нужных специалистов. И сказал командир лодки капитан 2-го ранга Фашевский (кстати, почти земляк, тоже из Красного Луча, только не из села, а из города в Луганской области – рукой подать): "Я тебя так и так на полгода задержу, надо новичков кому-то обучать. Но можешь остаться на сверхсрочную".
Долго он его агитировал. До 7 июня колебался моряк. Хочется домой, в родное село. А с другой стороны – за 7 лет стал моряком уже и в душе, к лодке привязался. А с третьей, – ну что его там, в селе, ждёт?
И стал Н.А.Головко профессиональным военмором-подводником.
Во время корейской войны тоже всё спокойно обошлось. Ходили в походы, в том числе и к корейским берегам. Может и в чужие территориальные воды заходили, кто его знает, старшинам об этом не докладывали.
А в 1954 году пришлось проститься с Тихоокеанским флотом. Тогда началась пора перевооружения подводного флота. Со старых лодок формировались команды и направлялись на новые, которые ещё только строились, – чтобы всё увидеть своими глазами, всё прощупать своими руками.




ПЛ пр.613

И поехал старшина 1-ой статьи Головко на Волгу, в Сормово, где на Горьковском заводе среднюю подводную лодку строили по новому проекту. А оттуда спустили её по Волге в Каспийское море, на базу в Баку. На лодке стали обучать экипажи для других кораблей. Сохранился у Николая Андреевича снимок: он, в белом кителе (моряков всегда ведь считали в Вооруженных силах аристократами), с указкой проводит занятия по изучению компрессоров.
И клёши. Гигантские, фантастические клёши и на этом, и на других снимках. Наивная в чём-то, может быть, мода, но трогательная и романтичная. И клёши, и романтика, овевающая старшину-подводника, да и вообще моряк видный был – фотографии беспристрастно о том свидетельствуют, и серьёзность, самостоятельность – не могло устоять сердце Людмилы – Людмилы Матвеевны. И стала она женой Николая Андреевича.
В 1960 году согласилась поменять солнечный Баку на неприветливый север, куда получил новое назначение её супруг. По Волге, по Мариинской системе, по Беломорскому каналу прошла подводная лодка в Гремиху – это чуть южнее Мурманска. Гремиха – небольшой посёлок, там же – одна из баз Краснознамённого Северного флота.
Что это не Баку, поняли сразу. 10 раз за день погода меняется. Тут тебе солнце, тут тебе и дождь, тут и снеговой заряд, тут и шторм уже спешит-гремит…
"Суровый у вас край", – посочувствовал Н.С.Хрущёв, когда вручал награды "Ленинскому комсомолу" за поход на Северный полюс. И Л.И.Брежневу досталось, когда был с визитом: его комары чуть не заели, прямо тучей налетели. Суровый край, сурово Баренцево море, суровы скалистые берега, а служить везде надо. И служил. На счету мичмана Головко 11 автономных походов. Не считая обычных, по Баренцевому и Белому морям. Эти – у себя дома, продолжительностью 10 суток всего.
Это и учебные походы, и, одновременно, охрана морских границ. Торпедные, артиллерийские стрельбы, штурманские тренировки, постоянно – прослушивание моря. А прослушивать надо было. Было нормой, что советские подлодки что-то там выискивали у чужих берегов. А чужие лодки – в советских водах.
В 1965 году – автономка на 60 суток в Средиземное море. Что запомнилось Николаю Андреевичу? Ну, подвсплывали иногда на перископную глубину, да во время сеансов связи. Один раз командир дал ему взглянуть в перископ на Фарерские острова – это к северу от Шотландии.




Ослепительно белые домики на берегу запомнились. А второй раз где-то в районе Гибралтара в сторону Испании посмотрел –несколько безжизненных островов увидел. Да ещё пожар небольшой где-то в том же районе случился. Тоже обошлось всё, слава Богу. Где-то в Средиземном море всплыли, штурман говорил, что это залив Сидорова. Сколько не искал потом на картах, – нет такого залива, наверное, это какой-то штурманский арго. А там их поджидал крейсер "Михаил Кутузов". Концерт крейсерской самодеятельности посмотрели, в шахматишки с ними сразились. Турнир подводники выиграли: первая доска – Головко, о чём и грамота специальная свидетельствует. А потом тем же курсом – домой.
Просто оно всё это говорится, пишется и читается. Но вот представить себе это "замкнутое пространство"… Примерно через месяц начинает теряться аппетит. Потом раздражительность, возбуждённость, все истории, все анекдоты уже по несколько раз рассказаны, пересказаны, одни и те же лица…
Берег их ждал. Ну и готовились к встрече с родным берегом моряки. Драились, чистились… Всплыли миль за пять до базы. Отшвартовались, команда – на палубу, духовой оркестр – "Встречный марш", доклад командира адмиралу о завершении похода. А потом – встреча на берегу, где ждала-выглядывала его жена.
Во время встречи объявил адмирал, что все участники похода будут награждены. И точно – всех наградили, и Головко получил медаль "За Отвагу".
В 1968 году АПЛ К-27 находилась в походе. Мичман Головко, будучи свободным от вахты, занимался своими делами. И вдруг – ревун, световая сигнализация: сработали приборы радиоактивной защиты. Остановили левый реактор, вывели из 4-го реакторного отсека людей. Но сделано было это не очень оперативно. Сразу – курс на базу. Сразу поликлиники, врачи, наехали высокие чины, спецы. А что уже ехать? Пять человек умерли впоследствии.




Но всё это для Николая Андреевича в прошлом. Отцовские заботы – две взрослые дочери и внуки, правнуки уже есть – весь в хлопотах, всем помочь стремится. Был и самый тяжёлый день в жизни Николая Андреевича –это когда он потерял своего самого дорогого человека, с которым прожили многие десятилетия, – жену Людмилу Матвеевну. Пожелаем 83-летнему ветерану-подводнику здравия и долгих лет жизни.

Глава 20. ПОСЛЕДНИЙ БОЦМАН К-27 Г.А.ПЕТУХОВ. Олег ХИМАНЫЧ.

Ему не довелось ходить на ней в автономки. Единственный раз он вышел на лодке в море, чтобы на дне его она обрела вечный покой.

Из всех кораблей, на которых довелось служить Геннадию Александровичу Петухову, самой известной на флоте была эта К-27 – уникальная АПЛ с недолгой и трагической судьбой. Ветераны Севмаша знают её как "заказ № 601", а экологи и по сей день считают корабль потенциально опасным объектом.



Его призвали во флот в 1954 году. Парня из северного Котласа тогда направили в южные погранчасти. Служил Геннадий Петухов на Чёрном море. Сначала был на участке Очамчира –Геленджик, а потом в дозорах вплотную к границе – одной из самых напряжённых в ту пору. В море ходили много. Был случай, когда на батумском фарватере взяли пловца-диверсанта, которого должен был подобрать турецкий танкер. После этого моряков собрали в клубе части и объявили, какую "крупную рыбу" они поймали, тогда же и вручили значки "Отличный пограничник". Это сейчас повсеместно бытует понятие "откосить от армии", а тогда служить, если не почитали за честь, так стремились получить здесь знания и специальность.
Комендор торпедного катера Геннадий Петухов нелёгкой службой морского пограничника гордился, нёс её старательно и настойчиво учился. Ему присвоили квалификационный разряд "Мастер военного дела", выше которого не бывает. И со спортом, как выясняется, Геннадий Александрович крепко подружился на срочной. Увлечённо играл в футбол, волейбол, но особых успехов добился в плавании. Впоследствии, на пятом десятке лет, когда уже служил в Беломорской базе, одним "ныром" он проходил под водой 25-метровый бассейн, а стометровую дорожку одолевал вольным стилем в пределах  минуты и сорока секунд.
После демобилизации Петухов вернулся в Котлас, устроился на местный ЛДК, где и отработал без малого десять лет. С окончанием срочной, быть может, могла и закончиться морская составляющая биографии главстаршины Геннадия Петухова, но в 1966 году военкомат направил его на переподготовку – в бригаду на Соловках, где отстаивались военные корабли. Вот тогда-то её офицеры и взяли на заметку умелого "призывника из запаса". Когда же решили расконсервировать один из минных тральщиков, то в его экипаж звать Геннадия Александровича специально приехал представитель Беломорской ВМБ. Рамщику ЛДК Петухову тогда было над чем размышлять, ведь у него уже росли две дочки, а с жильём ситуация складывалась беспросветная. Предложение он принял. Правда, первый месяц службы форму Петухову не выдавали: кадровики опасались –вдруг передумает. Он не передумал, и к 7 ноября 1969-го справил новоселье в квартире. Рейдовый тральщик "Т-31" польской постройки, проект 151, осадка всего 80 сантиметров – такой и на реке сгодится.




Вот и по Северной Двине его командиру Геннадию Петухову ходить довелось, и однажды по заданию гидроотдела с промерами глубин он проделал путь и до родного Котласа. Но, конечно, главная его работа была в море: рейд, входной фарватер, акватория военных полигонов. Базировался тральщик в Северодвинске. У причала, где он швартовался, рядом стояла атомная подлодка К-27 – мощный красивый корпус. Всех и каждого из моряков этой подлодки Геннадий Александрович знал. Будничные корабельные дела "по портовому соседству" сводили их часто. Командир подлодки капитан 1-го ранга Геннадий Гелиодорович Новицкий слыл большим умницей, морскую профессию знал, паркетным служакой не был. А ещё, к слову, он писал стихи, и, надо сказать, неплохие. Некоторые из них он приносил в "Северный рабочий", где я тогда ещё только начинал работать. Помню, как изумило одно его стихотворение о Северодвинске, о том, что нет во всём мире больше такого города, где бы в самом центре высился створный знак. "Единственный из всех писавших, Новицкий профессиональным взглядом моряка подметил эту уникальную чёрточку в облике нашего города", – вспоминает Геннадий Петухов.
В 1975 году тральщик мичмана Петухова "отслужил свои Регистры". Тогда же капитан 1-го ранга Новицкий взял его к себе боцманом, старшиной рулевых и сигнальщиков. Правда, атомная лодка К-27 давно уже не была ходовой. Лодка не подлежала восстановлению. Свежие активные зоны её реакторов выгрузке не поддавались. Поэтому первый контур залили фурфуролом, который, кристаллизуясь, становился чем-то наподобие гранита, а весь реакторный отсек заполнили битумом. Стоянку подлодки обеспечивал сокращённый почти в три раза экипаж.




Но, как и на любом корабле с Военно-морским флагом, на ней постоянно и беспрерывно неслась вахта. Необитаемым являлся только залитый битумом реакторный отсек. Без исключения все, кто бывал на лодке К-27 того времени, впоследствии вспоминали, что в отсеках поддерживался идеальный порядок: палубы выдраены под домашние тапочки, а поручни – под белые перчатки. А кто из команды за чистоту и опрятность корабля первый ответчик?! Иными словами, боцман Петухов дело своё знал. В Главном штабе ВМФ К-27 уже не числили, вообще как-то скоро о ней забыли.
Однажды приехал в Северодвинск главком Горшков, вышел на причал ВМБ и очень удивился: "Как, она всё ещё тут?!" Геннадий Александрович пишет, что в последний поход подлодку готовили тщательно. Главным было обеспечить её непотопляемость на переходе. Всё очень точно рассчитали и несколько балластных цистерн корабля даже заполнили "пенопластовыми шариками". Митингов не устраивали и обошлись без долгих прощаний на причале. Корабль МБ-8 Беломорской базы взял лодку на буксир, другой – спасатель СБ-9 побрёл рядом, для страховки.


Продолжение следует


Главное за неделю