«О последнем выходе в море. Я уже был не командиром отсека, приготовил его «к походу и погружению» и передал Матвею Офману. Это был мой последний выход, так как меня назначили командиром 1-го дивизиона на АПЛ 705 проекта. Если бы я остался командиром реакторного отсека нашей лодки, то, наверно, меня бы сегодня не было уже в живых. Я ведь сутками не «вылазил» с 4-го. А Матвей боялся его как чёрт ладана – это, наверно, его и спасло! И дай Бог ему здоровья! Во время аварии мы с Матвеем сидели на вахте – на пульте. Я на правом борту, он на левом.
Был на пульте и Лёва Пастухов – наш командир 1-го дивизиона. В 12 часов сменились, и я (по старой привычке) сразу же в реакторный – надо было разделить борта по сплаву, газу и т.д. Проторчал там часа полтора. После обеда снова направился в отсек – там мои ребята ремонтировали помпу П-2. В центральном меня остановил Володя Резник и спросил:
– Ты куда?
– Надо помочь ребятам с помпой.
– Но ведь ты уже не командир отсека. Пусть Офман занимается этим. Давай поднимемся на мостик, посмотрим на берега. (Мы уже шли в базу в надводном положении.)
И мы с ним поднялись на мостик и пробыли там до самого входа в базу.
Слава, сам понимаешь, если бы не Резник Володя (капитан-лейтенант, КГДУ), я бы письмо это писал?
Конечно, я мог тогда и не ходить в море. Меня и Ивана Самарина (капитан-лейтенанта, КГДУ) назначили на вновь строящуюся лодку 705 проекта. Потом на моё место туда назначили Валеру Додзина (капитан-лейтенанта, КИП). Но я уговорил командира дать мне возможность последний раз выйти в море на К-27, мол, полгода занимался ремонтом, рейсовый пароход через 5 дней – успею. Вот такая штука – судьба.
В конце 1969 года меня перевели служить в г. Подольск на должность военпреда, выше не пускали, ибо не имел допуска для работы с РВ. Демобилизовался в 1986 году в звании капитана 3-го ранга, в возрасте 49 лет, можно было ещё немного прослужить, но начались проблемы со здоровьем.»
Об аварии.
Контр-адмирал Владлен Васильевич Наумов.
Доклад на берег с моря, конечно, для К-27 ничем бы не помог, а только привёл бы к запросам с берега, но дал бы возможность лучше подготовиться радиационным и медицинским службам на берегу и принять энергичные меры по началу дезактивации, санобработки и лечению личного состава К-27.
Ссылки во всех документах на то, что начальник службы "Х", командир дивизиона движения и командир БЧ-5 не могли внятно объяснить причины и характер аварии справедливы, но не говорят об их вине или некомпетентности. И сейчас причины и характер аварии не объяснили ни конструкторы, ни учёные, ни инженеры.
Я понимаю, что легче всего разбирать ошибки руководителей и военачальников после "боя", после "войны", сидя в мягком мирном кресле. Единственно в чём я могу подозревать Павла Фёдоровича, так это в стремлении избежать излишней нервозности и "панических" настроений среди личного состава. К сожалению, это желание нередко приводило к гибели людей. Лично я, когда меня поднимали в море по аварийной тревоге из-за запаха изоляции (пускатель в лампочках дневного света), "пробоины" в концевом отсеке (сработал воздушный предохранительный клапан в системе) и в других подобных случаях, по окончании отмечал бдительность члена экипажа, объявившего её. Я был готов 100 раз в любое время суток за время похода напрасно прибежать в ЦП, чем один раз не сделать этого тогда, когда это действительно было бы нужно, и так думал весь экипаж.
Беда К-27 и причина многих неприятностей в планировании её использования в том, что, будучи передана флоту как опытовая АПЛ в эксплуатацию, она не вошла ни в одно из существующих соединений АПЛ на Северном флоте, во всяком случае до 1968 года! Это при том, что она уже совершила два боевых похода в 1964-1965 годы и имела, кстати, на борту торпеды с ядерными боеголовками.
Не на прогулку ведь посылали? По существующим требованиям командир обязан иметь у себя на борту старшего начальника (руководителя похода). Им мог быть любой руководитель или даже в редких случаях командир другого корабля (с временными правами заместителя командира дивизии), имевший опыт самостоятельной боевой службы в должности командира. Задача старшего на борту – оказание помощи командиру в решении оперативно-тактических вопросов, а также руководство действиями экипажа (через командира) в экстремальных ситуациях. Но для К-27 таких начальников из своих не было, поэтому на неё сажали дежурную "задницу" из других соединений, которые не могли знать особенностей корабля, не имели отношения к подготовке экипажа и отработке организации службы как до похода, так и после. Кстати, перед походом И.И.Гуляева в Атлантику таким "дядькой" на корабле был зам. командира, кажется, 3-й дивизии В.П.Рыков, ныне капитан 1-го ранга в отставке, Герой Социалистического Труда. Правда, он вынужден был заниматься в какой-то степени подготовкой экипажа к походу. Кстати, тогда между Рыковым и Шпаковым (Шпаков Александр Васильевич, ныне капитан 1-го ранга, один из первых офицеров, который пришёл в экипаж корабля в марте 1958 года, а экипаж был создан в феврале того же года) произошел конфликт. Шпаков выступил в защиту денежных интересов своих подчинённых. При всём моём уважении к Рыкову В.П., возникшем после личного знакомства в 1974 году, в ту пору он мне показался грубым и несправедливым человеком, сыгравшим чёрную роль в лишении Шпакова А.В. заслуженной награды. А ведь именно благодаря Шпакову, тогда командиру 3-го дивизиона, была устранена очень тяжёлая авария в реакторном отсеке, при походе в Атлантику в 1964 году.
Шпаков Александр Васильевич
Были ли предусмотрены серьёзные аварии на установке? Вероятно, нет. Иначе ни управленцы, ни Пастухов (командир 1-го дивизиона) с Ивановым (ком. БЧ-5) не ломали бы голову о случившемся и не медлили с принятием всех рекомендованных мер.
Думаю, о характере такой аварии, которая случилась на атомной подводной лодке и её последствиях, хорошо бы помнил и её командир Леонов П.Ф., если бы его постоянно не убеждала "наука", что такой аварии на ядерной установке не может быть.
Такую аварию должны были предвидеть в группе Лейптунского А.И., в ФЭИ и в "Гидропрессе". Но даже находящиеся на ПУ ГЭУ представители "Гидропресса" и в/ч 27177 ничего внятного подсказать не могли. Не исключаю, что Иванов А.А., как профессионал, мог предположить характер аварии, но открыть такую "страшную Америку", основанную на догадках, и доложить командиру не каждый решится, будучи не уверен в её существовании.
Абсолютно уверенный в невозможности большой аварии на ЯЭУ, не имея от своих подчинённых, от представителей науки никаких определённых докладов, П.Ф.Леонов не мог оценить всю сложность ситуации. Поэтому, как мне помниться, по "преданию", после доклада командира БЧ-5 о падении мощности и невозможности поддержать заданную скорость, он и приказал: "Так поднимайте же её", воспринимая случившееся, как техническую неполадку, с последующим ухудшением радиационной обстановки.
Очевидно, и доклад после швартовки был в том же роде. Не знаю, было ли записано в инструкции у управленцев: нажать кнопку АЗ, если "поплыла" активная зона. Видимо – нет. Помнится, на правом борту сидел старший смены В.Домбровский. В присутствии командира 1-го дивизиона (Пастухова Л.Н.), представителей науки (Парнева, Новожилова) и, наверняка, подстёгнутый командой командира, переданной ему командиром БЧ-5 (Ивановым А.А.), он меньше всех виноват в том, что не сбросил АЗ в начале аварии.
Хочу коснуться состояния атомной подводной лодки ещё до того, как произошла та страшная ядерная авария в море.
Об аварии 13 октября 1967 года (корабль вторую неделю находился в море), когда в трюм попал радиоактивный сплав, должен был последовать автоматический доклад в Техуправление Северного флота, СРБ, штаб. После этого доклада АПЛ К-27 должна была быть автоматически исключена из планов оперативного управления Северного флота, до окончания ремонта и дезактивации корабля с привлечением специалистов СРБ ВМБ. Боюсь, что факт этой серьёзной аварии на корабле был скрыт от вышестоящих инстанций, тем более что 13 октября в Гремихе не было соединения атомных подлодок. Леонов, вероятно, принял решение: "А, ерунда, сделаем всё сами", доложив командованию бригады дизельных ПЛ, как о технических неполадках опытной установки. (Если это так, то это была самая грубая ошибка командира, которая привела к серьёзным последствиям 24 мая 1968 года.)
Совершенно двусмысленная позиция НИИ и группы Лейпунского А.И. из ФЭИ. Если они предполагали, знали, к чему может привести несвоевременная регенерация сплава, то они ОБЯЗАНЫ были запретить ввод ГЭУ до её выполнения, и записать это требование во все руководящие документы и инструкции, тогда никакая "гонка" и ни один "волевик" не отправил бы в море корабль. Думаю, что даже после аварии 13 октября "наука" не представила возможных последствий, "не выполнила" регенерацию сплава, и отсюда РЕКОМЕНДУЕМ...
Командир БЧ-5 (Иванов А.А.) не имел права делать записи о неготовности БЧ-5 к походу из-за невыполнения регенерации сплава, так как эта операция не была ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ, а только РЕКОМЕНДОВАНА.
Очень правильно поднят вопрос об облучении людей на атомных подводных лодках и преступном отношении всех инстанций к этому вопросу.
Я за всё время службы на АПЛ с 1963 по 1980 год, никогда не имел никаких допусков, учитывающих получение дозы облучения!!! Ну ладно, когда я был подчинённым, но ведь 10 лет я командовал двумя АПЛ!
На 1-й, 3-й флотилии ещё как-то вёлся и принимались элементарные меры радиационной безопасности в виде санпропускников и раздевалок. Что касается АПЛ К-27, то в этом вопросе был полный бардак и анархия. Санпропускник в Гремихе был, и мы через него проходили, там же были и раздевалки, вот только то, что эта процедура была формальной – факт. Можно всегда его обойти. Да и порядка там не было. Моряки вообще не знали, что они на себя "набрали" после вахты на АПЛ.
Выходя с корабля, мы всегда несли на подошвах распады в больших нормах, обычно потёрли подошвы о камни пирса и всё...
При наличии санпропускников, шли домой в РБ, неся радиоактивную грязь жёнам и детям, они стирали грязное (нашу робу) в домашних стиральных машинах или в ванне (моряки несли эту грязь в казарму).
Необъяснимая расхлябанность, дурость и разгильдяйство, начинающаяся с самих себя и доходящая до верхов. Из переоблучённых пациентов делали "великую тайну"...
С уважением, В.Наумов (См. )
Продолжение следует
