"В конце 1969 г. из состава 31-й ДиПЛ, включавшей тогда уже 10 кораблей пр.667А в состав 19-й ДиПЛ вошли К-137 (командир — капитан 2 ранга Игорь Алексеевич Тишинский, бывший старший помощник командира на этом же корабле), второй экипаж К-137 (командир — капитан 2 ранга А.А.Шауров), К-26 (командир — капитан 2 ранга Василий Макарович Коньков), второй экипаж К-26 (командир — автором воспоминаний), К-210 (командир — капитан 1 ранга Евгений Павлович Горожин), К-249 (командир — капитан 2 ранга Леонид Константинович Задорин)...
Непререкаемым авторитетом у молодых командиров пользовались и А.И.Павлов, и Е.П.Горожин, и Л.К.Задорин, которые прошли хорошую школу у своих командиров...
Ушел в управление боевой подготовки Главного штаба, где вскоре стал одним из ведущих специалистов в отделе РПКСН капитан 1 ранга Леонид Константинович Задорин. Успел закончить ВМА и вернуться начальником штаба 13-й ДиПЛ его бывший старший помощник, будущий командующий ЧФ Эдуард Дмитриевич Балтин. Все они успешно выполнили по несколько БС не только на своих кораблях, но и обеспечивая первую боевую службу молодых командиров."
Как говорится, из песни (истории) слова не выбросишь. О встрече двух выпускников Рижского НВМУ 1950 и 1951 годов.
Контр-адмирал А.С.Берзин, Л.К.Задорин, первый житель п.Гаджиево, командир РПКСН, порученец Главкома ВМФ.
А.Берзин. 10 дивизия подводных лодок ( 1976-1982 г.г.). Проверка дивизии вышестоящими штабами и различными комиссиями.
"Флотилия и наша дивизия постоянно проверялись всевозможными комиссиями, вышестоящими штабами и отдельными начальниками в течении всех этих пяти лет. Одни комиссии приезжали, другие уезжали. Всё это требовало времени, которого и так не хватало на боевую подготовку. В принципе никакого толка от этих комиссий не было, т.к. они глубоко в наши дела не вникали, да и не хотели вникать, принцип был один – "нащипать" материал для доклада начальнику или для приказа о наказании нас же.
16 января 1978 г. приехала комиссия Главного штаба ВМФ в количестве 15 человек во главе с контр-адмиралом Рябовым, заместителем его по комиссии был капитан 1 ранга Задорин, с которым мы учились в Рижском Нахимовском училище, а потом в 1 Балтийском Военно-Морском училище Подводного Плавания, он был на курс старше. Он стал меня опрашивать по социалистическому соревнованию, без которого, конечно, нам в походе было не "обойтись". Фактически это социалистическое соревнование было сплошным очковтирательством и глупостью, которое, как и многие другие политические мероприятия, отвлекали от основного принципа – учиться тому, что нужно на войне. Ещё более кратко об этом сказал адмирал С.О.Макаров: "Помни войну"."
На это можем и обязаны заметить, что (состязательность) органично присуще коллективной деятельности. Организация же его - дело весьма и весьма непростое. Владели мастерством раскрытия лучших качеств, потенциалов отдельных военнослужащих, не многие командиры. В силу незрелости и условий, и организаторов господствовал, к сожалению, формальный подход.
Иванов Вадим Борисович
Лейтенанты Иванов Вадим Борисович (слева) и Венедиктов Валентин Константинович.
Рассказывает А.В.Калинин.
Впервые я встретился с Вадимом в конце июня 1956 года на ПКЗ-104 в Молотовске (ныне Северодвинск), на острове Ягры. Я только что прибыл, по выпуску из училища, на должность командира рулевой группы ПЛ «С-293». И ещё не успел обустроиться в каюте плавказармы, как ко мне пожаловали мой непосредственный начальник командир БЧ-1-1V лейтенант Куренков Виктор Викторович и с ним штурман соседней ПЛ «С-335» лейтенант Иванов - оба выпускники Рижского Нахимовского училища 1950 года. У них ко мне был пока только праздный интерес: я ведь только месяц назад покинул Ригу по окончании 2-го ВВМУПП, они же расстались с Ригой пятью годами раньше. Им было очень интересно узнать последние новости о Риге, о моём училище, которое, собственно, и возникло на базе их Нахимовского училища. И главное, их «Батя» - капитан 1 ранга Безпальчев Константин Александрович, выпустив их в 1950-м году в высшее училище, в следующем 1951-м году основал наше ВВМУ и, естественно, принял «отцовство» у нас, став нашим «Батей».
В течение года мы в тесной лейтенантской дружеской семье проводили свободное время на ПКЗ, изредка посещали культурные мероприятия в городе, посещали местный драмтеатр, гарнизонный Дом офицеров и др. Этот период зимовки в Молотовске описан мною в рассказе
Наши подводные лодки одновременно совершили в ЭОНе-57 переход Севморпутём на Дальний Восток.
24.10.1957 года, на траверзе залива Владимира в Японском море, подводным лодкам «С-335» и «С-336», отвернувшим из нашего кильватера к новому месту базирования в Ракушку, мы послали прощальные сигналы тифоном. Туда ушли наши товарищи по молотовской зимовке, в их числе на «С-335» более близкие - Вадим Иванов и Рудольф Рыжиков, остальные четыре подводные лодки ЭОНа проследовали во Владивосток, в бухту Улисс.
То время вспоминает Рудольф Рыжиков в рассказе «Синее море, белый пароход», когда он собирается на ходовую вахту, опускает свою подвесную койку-кровать, которая, в свою очередь, становится спинкой дивана (далее по тексту), «на котором теоретически должен спать мой друг и однокашник по училищу - штурман Вадим Борисович Иванов. Теоретически, потому что видеть Вадима спящим на своём диване можно только на якорных стоянках. У меня такое впечатление, что на ходу Вадик вообще не спит... В любое время суток я вижу его снующим взад-вперёд по вертикальному трапу между мостиком и центральным постом: переход совершается в надводном положении. Практически круглосуточно можно наблюдать Вадима прильнувшим к пеленгатору репитера гирокомпаса или окуляру секстана. Тут его ни о чём спрашивать не рекомендуется: лицо «каменное», взгляд остановившийся, губы шепчут цифры градусов пеленгов и углов. Любой, даже самый невинный вопрос может свести на нет процесс запоминания этих цифр! <…> Во всяком случае, так бегать и прыгать по трапу, как это делает Вадим, я бы не смог...»
Да, штурманская работа, - она такая!
Штурман ПЛ С-335 Иванов Вадим Борисович за работой.
И вот, трёхмесячный переход Севморпутём уже позади. В быстром темпе я оформляю свой отпуск за текущий год и мчусь во Владивостокский аэропорт «Озёрные ключи». Ба-ба-ба! А там уже и Вадим с Рудольфом! На дворе было 30 октября 1957 года. В то время поезд от Владивостока до Москвы шёл 10 суток, ТУ-104 ещё только начинал осваивать пассажирские рейсы, летал нерегулярно, и мы летели традиционными в ту пору самолётами ИЛ-14 и ЛИ-2. Мы спешили на запад, нам было невтерпёж. Но погода по всей трассе перелёта оказалась нелётной. Вместо 30 лётных часов, пришлось... В каждом аэропорту посадки рейсы задерживались, нас увозили в аэропортовские гостиницы, удобно размещали в номерах, позже - в гостиничных коридорах на раскладушках, а чем ближе к Европе, уже и в залах ожидания сидячих мест не было. Мы подолгу ожидали объявления к посадке в самолёт, совершали очередной непродолжительный перелёт, производили посадку в крупном или захолустном аэропорту, и снова неопределённо долго выжидали следующий этап. На седьмые сутки «полёта», в аэропорту Омска, мы уже были на нервном пределе, и решили обратиться к местным властям за содействием. Из «властей» нас принимали, после долгого стояния в очереди, только милые девушки в окошках справочных бюро. Тогда мы решили обратиться Выше, к руководству Аэрофлота. Но где оно? Кто там самый главный? Наконец, коллективными «умственными» усилиями сочинили телеграмму: «МОСКВА ТИРЕ КРЕМЛЬ МАРШАЛУ АВИАЦИИ ВЕРШИНИНУ ТЧК ЛЕТИМ СЕДЬМЫЕ СУТКИ ЗПТ ВЫЛЕТИЛИ ТРУБУ ТЧК ПОМОГИТЕ». Телеграфистка принимать отказывалась, но мы с Вадимом настояли, она приняла, выдала квитанцию, но вот чтобы отправила - сомнительно. Тем не менее, на восьмые сутки полёта мы были дома.
Пробежали годы, вот и 1963-й перевалил за половину. Мне предстояло отбыть в Ленинград для повышения квалификации на Командирских классах.
Садимся мы с женой и сыном во Владивостоке в вагон поезда для следования в Ленинград. И, о-о-о! - в соседнем купе вагона видим Вадима с женой и детками. Естественно, мы тут же объединились, и 10 суток пути были для нас праздником общения.
За время шестилетнего отдаления, мы «подросли»: прошли хороший штурманский путь, успешно исполняли должности помощников командиров, стали старшими помощниками командиров подводных лодок , капитанами 3 ранга, получили хорошую морскую закалку. Нас ожидала перспектива служебного роста.
В течение почти года обучения на Командирских классах, на лекциях и во время самостоятельной подготовки мы сидели за одной партой, и выходные дни часто проводили вместе. В общих беседах нам было что вспомнить. Мы одногодки (Вадим родился 18.11.32,) и территориальные соседи по детству: я луганчанин, Вадим - ростовчанин (на Дону). На наших глазах прокатывались фронты в Великую Отечественную войну, нам довелось побывать в оккупации, мы пережили бомбардировки и артобстрелы.
Отец Вадима ещё в начале войны ушёл на фронт и не вернулся - погиб, защищая Родину. Вадим с мамой оставались в полуразрушенном, голодном Ростове. Он вспоминал эти тяжёлые дни с тревожной грустью. Ростов, это и я помню по детским, ещё, возможно, довоенным воспоминаниям, от своих родителей, - характеризовался как «бандитский город». Эта «слава» тянулась за ним ещё с дореволюционных времён. Так вот, Вадим вспоминал, что всё его дворовое окружение - это была в основном безотцовщина, среди шпаны утверждались полууголовные нравы, блатной жаргон, нецензурщина.
Он рано начал курить. С той поры на его правой руке, между большим и указательным пальцами, как реликт того времени, проступала синевой невнятная татуировка, рассмотрев которую внимательно, можно было прочесть: ВПСВК. Впоследствии эта аббревиатура толковалось - «Вадька пьяный свалился в канаву». В его речи непроизвольно, с каким-то молодеческим присвистом, улавливались фрагменты былого сленга. (Замечу, однако, Вадим по жизни, не был ни пьяницей, даже более того - был весьма воздержан, и никогда не валялся ни в каких канавах - это курсантская шутка.)
Когда Вадиму, спустя годы, довелось побывать на своей родине, ему не удалось отыскать своих давних «друзей» - иных, уж, не было в живых, другие отбывали «сроки».
Вадим, по счастью, этой участи избежал. А дело было так. Конец войны застал его дядю, Глеба Александровича, родного брата отца Вадима, в Риге, где он и осел. В 1945 году приказом Наркома ВМФ СССР от 21.07.1945 года в Риге было создано Военно-Морское Нахимовское училище, в которое дяде и удалось устроить Вадима, как сына погибшего на фронте отца. Вскоре в Ригу переехала и мама Вадима, ближе к сыну.
Вадиму с детства чуть-чуть недоставало физического роста, и даже повзрослев, он смотрелся несколько ниже среднестатистического мужчины, поэтому на военных построениях ему часто доставался «шкентель». Но в смысле мужских достоинств, ему было не отказать. Может с детства этот недобор в высоте укреплял в нём стойкий характер, стремление развиваться физически. При своём добрейшем характере, он был беззаветно предан дружбе, порядочности, и при малейшей внешней угрозе себе или друзьям - сразу взбивался, как бычок, в боевую единицу с тем, чтобы мгновенно броситься в схватку с недругом.
Можно ещё назвать одну несущественную «особенность» (я и сам такой): его слегка волнистые светло-русые волосы начали очень рано редеть, за что он получил милую кличку «пушок». Но это тоже не умаляло его мужских достоинств.
Я не буду рассказывать о том, как Вадим учился в Нахимовском. Я этого не знаю. Знаю только, что «двоечником» он не был и регулярно переходил из класса в класс. Но там же была ещё и «внутренняя» жизнь, свои отношения, как в любом другом коллективе. Что-то он, конечно, рассказывал, какие-нибудь важные для него эпизоды. Если по ходу повествования что вспомню, - поведаю.
Нахимовец Вадим Иванов 1946 и 1950 годов.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
