Еще в поезде Неулыба чувствовал холодок в груди: командовать такой лодкой и стать достойным ее замечательного экипажа - задача из задач! Не опростоволоситься бы на позор вся и всему!
Новак, заметно привыкший быть в центре внимания, островзглядый хохол, воспринял появление Неулыбы с редкой враждебностью. Он твердо уверовал в свое повышение, скорое и немалое. Однако «кадры» оказались шутниками: обещанное Новаку назначение шло по номенклатуре флота и на каком-то участке застопорилось. Неулыба же прибыл с приказом главкома. И тем самым Новак до желанного назначения вытряхивался за штат.
.
Неулыбу он не замечал в упор. А тот, не имея ни гроша в кармане, валялся в офицерской казарме, перечитывал старые газеты и исправно гулял в столовую. Просуществовав таким способом неделю, Неулыба пошел к комбригу:
- Товарищ капитан 1 ранга. Дел я принять и вступить в командование лодкой не могу по причинам, вам известным. Прошу разрешения возвращаться во Владивосток, в кадры.
- Пожалуйста, возвращайтесь, - равнодушно ответил комбриг.
Однако Неулыба не смог насшибать денег на обратный проезд и в канун Великого Октября снова залег в казарме. Бригада предпразднично опустела.
Командир Новак вспомнил про недогул и востребовал у комбрига неделю.
Под вечер Неулыбу отыскал рассыльный:
- Товарищ капитан 3 ранга. Вы назначены дежурным по бригаде. Через полчаса развод суточного наряда.
- Передайте тому, кто вас послал, пусть идет на три буквы. Я к исполнению служебных обязанностей не приступал и к бригаде никакого отношения не имею. Кстати, а кто в приказе?
- Указан командир 2 ранга Новак... Но он с сегодняшнего дня в отпуске...
- Ну, хитрож... хохол! - вырвалось у Неулыбы. - А вы, голубчик, идите. И не оглядывайтесь.
Рассыльный исчез. А через полчаса появился снова:
- Товарищ капитан 3 ранга, развод стоит. Заступать, кроме вас, некому.
- Ладно, черт с вами, - поднялся с койки Неулыба...
В этот вечер, когда в бригадном клубе были «мероприятия» - киношки серии «» и ногошарканья «с матросом танцует матрос», дежурный Неулыба, вооруженный липовыми атрибутами власти - повязкой «рцы» и кобурой, - твердо уяснил: на бригаде трезвых двое - обеспечивающий культдосуг подводного воинства флагманский комсомолец и он. Оставив клуб на попечение флагкомсомольца, Неулыба пошел осваивать территорию бригады. Завидев в чернеющих кустах подозрительное шевеление, Неулыба машинально повернул туда.
- Ну, иди, иди, сволочь! Если черепа не жалко, - пообещали кусты.
Неулыба сплюнул и уныло побрел в штаб.
Наутро он с изумлением узнал: по прошедшим докладам на бригаде «замечаний нет», и вообще по военно-морской базе - полный ажур! Кроме четырех старшин именно с той лодки, в командование которой он тщился вступить. Старшины совершили коллективку, напились до чертиков у «халяв» и оказались на лежаках в гарнизонной комендатуре.
В хмурое утро 9 ноября начальник политотдела базы Фисюн по телефону «раздевал» комбрига Спирю и его начпо Гречишкина:
- По всей базе, где тысячи человек, ни одного пьяного! А у вас на передовой лодке - четверо пьяных! И кто? Коммунисты, старшины! Что прикажете докладывать в политуправление флота? Бардак! Возмутительный бардак!
Рассвирепевший комбриг вызвал Новака и Неулыбу:
- Ну, вот что! На одной лодке, где два командира и четверо пьяных передовиков-коммунистов, это уж слишком. Новак, вам сегодня же сдать дела! Идите...
- Как будем производить прием-передачу? - поинтересовался на выходе Неулыба. - Кого порекомендуете в комиссию? Я ведь людей не знаю... Положен акт...
- Если находите нужным, пишите акт сами, - зло процедил Новак. - Моя лодка в актах не нуждается.
- Что ж, если так, - обозлился в свою очередь Неулыба, - иду на корабль и вступаю в командование. Без акта.
- Надеюсь, найдете дорогу? Я, знаете ли, немножко устал, - не глядя на восприемника, кинул Новак.
- Думаю, что найду, - в тон ему ответил Неулыба.
- Кстати, не забудьте... там, в офицерской каюте, валяются чьи-то штаны. В пятнах и с бахромой. Не ваши ли?
- Мои, - подтвердил Неулыба.
И в тот же день перевел подводную лодку в , перейдя в подчинение отдельному дивизиону ремонтирующихся кораблей.
Неделю спустя Неулыба прибыл в бригаду. Решать хоздела.
- Ну, как здоровьишко, командир? Кстати, не вижу актика приемопередачи, дорогой... - с прищуром встретил его командир береговой базы бригады. На его одутловатой физиономии блуждала препротивная улыбка.
«Все знает. Этому палец в рот не клади», - подумал Неулыба, силясь вспомнить фамилию командира базы, а вслух добавил:
- Вступал в командование без акта.
- Да? А вы знаете, дорогой, что на себя приняли? - вторично оскалился, блеснув золотом зубов, командир базы.
«Комарницкий! - вспомнил Неулыба. - Как охарактеризовали на дивизионе, щука в камышах. И приятель Новака...»
- Ну и что я на себя принял? - с внешним спокойствием спросил он.
- А вот что... Мне тут орелики-интенданты подкинули справочку... И они, дорогуша, свидетельствуют... - зашуршал бумагами Комарницкий, - значится, по недостачам... По автономному пайку... четыре тысячи восемьсот. По вещевому... две четыреста... По шкиперскому... ну, тут ерунда, тысяча двести. Кстати... за вами числятся еще две боевые торпеды и восемь взрывателей. Надеюсь, вы их не уволокли в завод?
- Нет, торпед я в завод не уволакивал, - мрачно отпарировал Неулыба. - Полагаю, валяются где-то на бригаде. Автономного пайка, по слухам, я не употреблял. И если уж на хваленой-перехваленой такие хвосты, то что же на остальных?.. А впрочем, пустяки! Расчистим!
- Ну-ну! - удивился . - Давай, милый, трудись!
И Неулыба трудился. В поте лица. Расчищая интендантские завалы.
Прошла еще неделя. В каюту Неулыбы на дивизионной плавказарме постучался матрос-дневальный.
- Товарищ командир, там вас офицеры вызывают...
- Не понял. Кто вызывает? - воззрился на матроса Неулыба.
_ Ну, я не знаю, - замялся матрос, - офицеры в каюте номер восемь. Сказали, чтоб вы прибыли...
Неулыба понял: господа-офицеры подготовили «шторм-спектакль». Командира вызывают.
Сейчас главное - не сорваться на истерику, на крики и визг. Спокойствие и еще раз спокойствие.
В каюте номер восемь в живописных позах валялись офицеры - помощник командира Бородкин, механик Касьян, штурман Древятник. Вся «оппозиция» новому командиру. На столе демонстрировались недопитые бутылки «Московской», раскупоренные банки ветчины, огрызки колбасы и ошкурки тараньки. Вся закусь из лодочного автономного пайка, который в базе не положен. Разбазарен в недостачу.
Помощник командира Бородкин, низенький румяный крепыш со сверкающими глазками, имел на бригаде особый статус. Кадровая легенда Бородкина гласила: в войну на его, пятилетнего ребенка, глазах расстреляна райкомовка-мать. Два года скитался по оккупированной Украине мальчик-звереныш; потом - «партизанский сын», позднее - «воспитанник-нахимовец», далее - курсант и офицер флота. Всю накопленную яростную ненависть против «гадов человечества» Бородкин слепо перенес на нового командира Неулыбу. Он же, в ослеплении ненависти, и организовал (Неулыба догадывался об этом), завладев печатью, подделку требований-накладных на получение с бербазы бригады автономного пайка, спирта и прочих подводных ценностей. Ответственность - на командире.
Механик Касьян, по бригадному прозвищу «», длинный и косматый хохол с маской сытого безразличия на заросшей физиономии. Известен тем, что никогда не стригся, не умывался, ходил в рваных штанах и опорках на босу ногу. Поговаривали, что в море флагмех бригады, не выдержав козлиного духа, время от времени тащил Касьяна за шиворот к умывальнику, собственноручно намыливая его диссидентскую гриву. Но... подводный ас. Сейчас механик лежал на диванчике, упершись рваными штиблетами в переборку, и целился окурком в приклеенную хлебным мякишем диву.
Штурман Древятник, огромный флегматичный красавец со слегка оплывшей физиономией, равнодушно смотрел сквозь Неулыбу. Славился тем, что походя покорял гарнизонных девиц, пытавшихся достать его и на заводе.
Неулыба покосился на бутылки, смахнул огрызки и присел к столику:
- Ну-с, чему обязан? Между прочим, водку-то могли бы к моему приходу и убрать. Все-таки плавказарма с военно-морским флагом...
- А это у нас проявитель и закрепитель! - вызывающе отчеканил раскрасневшийся, по-дуэльному сверкая глазками, помощник командира.
- Ну, если это проявитель и закрепитель, тогда конечно. Только прошу наклеить соответствующие этикетки. Чтоб не вводить в заблуждение, - подчеркнуто спокойно произнес Неулыба. - Мало ли что, вдруг Никита Хрущев на свою подшефную припожалует. Конфуз будет. Когда наклеите, поставьте в известность.
И вышел из каюты. Спектакля не получилось. Неулыба почувствовал: только выдержка - его оружие. Он не побежал к командованию дивизиона - это было бы унизительно, чревато потерей «лица». Королевская северная бригада, помнится, не ставила ремонтный дивизион ни в грош.
Выбрав время, Неулыба отправился в политотдел бригады:
- Прошу убрать с подводной лодки всю эту пьяную кодлу - в открытую обратился он к начальнику политотдела.
- Как это понимать? Это наш лучший экипаж! Передовой на флоте! Выходит, вся бригада не в ногу, а вы один в ногу? - взорвался начальник политотдела.
- Я не знаю, как это понимать. Не хочу обвинять кого-либо в . Но вы не станете отрицать, что за три недели я не мог, даже если б и захотел, разложить офицеров и экипаж. Докладываю: позавчера механик Касьян и штурман Древятник задержаны милицией ночью, по форме «ноль», даже без трусов. Гуляли, не хватило, пытались взломать винный магазин.
- Это что же, они по дивизиону нагишом бегали? - ядовито допытывался Гречишник.
- Зачем на дивизионе? В городе, на квартире одного из отцов города, с секретным телефоном. Установлено абсолютно точно. Я ставлю вопрос о замене этих офицеров.
- Всех, что ли? - с недоброй усмешкой оборвал Неулыбу вошедший в кабинет командир бригады.
- Никак нет, не всех. Осмелюсь напомнить, у меня вакантные должности - замполита, старпома, минера, врача. Следовательно, кроме начальника РТС, всех остальных.
- Вы нам ставите условия?
- Условий ставить не могу. Но офицеров прошу заменить. В противном случае буду вынужден обратиться напрямую в политуправление флота. Потребую прислать комиссию.
- А где мы вам возьмем офицеров? Ищите в таком случае сами, - цепко оглядел нахала комбриг. Он почуял недоброе: формально лодка вышла из подчинения бригады, и этот стоящий перед ним «чужак» мог наделать бригаде существенных неприятностей.
- Офицеров найду. Этих заберите. Разрешите быть свободным?..
И он нашел офицеров. На танцульках в базовом Доме культуры. По совету доброхотов подзывал к себе фланирующих заштатников.
«Штурман Шалыга», - подсказывали гарнизонные языки, - . Врезал по морде одному из начальников».
Сойдет. Я лично до чужих жен не охоч. Будет чаще бегать домой.
«Механик Аксерольд. В море в аварийной ситуации растерялся. Отстранен за трусость».
Годится. В ближайшие полгода наша лодка, даст Бог, не утонет. Глубина у заводской стенки маловата. За это время поставим на ноги. Лишь бы не воровал спирт...
«Минер Воробей. Честен. Изжит командиром за прямолинейность. Не пьет.
Идейный...»
И этот подойдет. Торпедные аппараты мои пока не стреляют. Раз не пьет, значит и другим не даст...
- Ну, что, орелики, пойдете ко мне? - напрямик спросил он сбившихся в кучу заштатников.
- Пойдем! - хором ответствовали безработные «орелики».
И спустя некоторое время старая когорта «орлов Новака», выдав прощальный «бемс», собрала пожитки и с матюками убралась на бригаду. Там они котировались как первоклассные морские спецы.
А Неулыба с помощью новых «ореликов» начал наводить в команде нудный базовый порядок. Для почина изъял у мичманов-старшин команд липовые требования-накладные, щедро розданные на прощание мятежным помощником Бородкиным.
Наступил канун Нового года. Неожиданно Неулыбу выдернул на связь флагмех бригады.
- Здоров, командир. Ты ничего не забыл? - ехидно спросила телефонная трубка.
- Здравию желаю. Вроде бы ничего, - ответствовал в проводную даль Неулыба, силясь понять причину столь необычного вызова.
- В самом деле, ничего? А какое сегодня число?
- Сегодня? Двадцать восьмое. Кажется, декабря. А в чем дело?
Продолжение следует.
