- А дело, дорогой, в том, что на твоем лимите восемьдесят шесть килограммов спирта! Думай, дорогой! Только быстро думай. Завтра опечатываю техсклад.
- А мне спирт не нужен, - внезапно созрел Неулыба.
- Не понял... Ты, командир, случаем, не того? - удивилась трубка.
- Вроде бы не того. Повторяю, спирт мне не нужен, - повторил в дребезжащую даль Неулыба.
- Да ты понимаешь ли, что говоришь?! - взорвалась трубка. - Ну и ну! Да я тебе на эти самые килограммы на следующий год лимит срежу!
- Режьте! - утвердился в своем решении Неулыба.
С этой памятной даты по северной базе пошел гудеж: нашелся на военно-морском флоте первый идиот, добровольно отказавшийся от «валюты из валют»! Да еще в таком немыслимом исчислении!
Дикая слава Неулыбы росла как снежный ком. Общественность заволновалась.
«Не может такого быть! Ни в жисть не поверим!» - решил базовый женсовет.
И отрядил делегаток из командирских жен отловить и разглядеть в упор такую редкостную личность.
А личность продолжала изводить пьяную крамолу, теперь уже среди мичманов и старшин. Всеми мыслимыми способами.
Шло время. Неулыба чувствовал: быть ему в ремонтах до пенсии. И начал бомбить все возможные инстанции: или помогите вывести лодку из бесконечного ремонта, или переведите на плавающую лодку.
И в этом был резон: поставленная в ремонт сроком на шесть месяцев с лимитом в восемьсот тысяч рублей лодка простояла уже свыше двух лет, «съела» лимитов на миллион двести тысяч и застряла где-то на середине технической готовности...
Задним числом Неулыба прослышал: после его убытия лодка простояла в ремонте еще два года и была перебуксирована для завершения ремонта на в главную базу флота...
- Хороший офицер. Не пьет, - жестяным голосом охарактеризовал Неулыбу командир дивизиона, вручая ему в кругу ремонтных командиров прощальную грамоту.
И, пробормотав стандартное «Служу Советскому Союзу», непьющая личность отправилась к новому месту службы.
За период «ржавого сидения» в ремонте Неулыба, не жалея тощих рублей, еженедельно мотался в пургу и мороз, на катерах и автобусах в базовый тренажерный кабинет торпедных атак. Расстояние, по дальневосточным меркам, плевое - за семьдесят километров. Иногда со своим «расчетом», временами в одиночку. И упорно тренировал сам себя на тренажерах - в торпедных атаках и уклонениях от преследования противником. Он очень боялся потерять приобретенную на командирских классах «форму». Никто Неулыбу не контролировал и к вояжам не обязывал. Неулыба боялся и другого - сойти на традиционную командирскую «ресторанную тропу».
На сентябрьских флотских учениях 1962 года Неулыба напросился дублером на лодку Лопато (, ). Группа лодок северной бригады вышла, обогнув Сахалин с севера, и в Охотском море попала в жестокий шторм-мордотык. Лодкам надлежало пересечь Охотское море в надводном положении и выйти в океан.
Командира Лопато, гастритчика-язвенника, быстро скрутила животная болесть; старший на походе замкомбрига Шеметень залег в командирской берлоге. А дублеру Неулыбе, «ржавчине» - по выражению северян, выпала честь простоять бессменные трое суток на утлом мостике лодки, не столько для командирской вахты, сколько для страховки вахтенных офицеров. Рулевые и сигнальщики были убраны в центральный пост. Прихваченные к вварным рельсам пожарными поясами, вахтенные офицеры и с ними Неулыба, промокшие до потаенных мест, напряженно вглядывались в ревущую темь, поминутно ныряя под козырек, когда огромные, зло кипящие валы накрывали мостик и с шумом проносились в корму. Лодка со стоном угрожающе опускала нос в очередную бездну и тяжело выворачивалась через неумолимо приближающиеся . Дизель тяжело урчал, забирая воздух через расклиненный рубочный люк - для предотвращения обрушивания водяных столбов в центральный пост и внезапного захлопывания. Захлоп и присос люка грозил резким вакуумом и остановкой дизеля.
За эти трое суток Неулыба, для «бодрости» духа, успел пересказать вахтенным лейтенантам весь запас накопленных знаний из области морских наук, теорий, историй и случаев. Между поминутными ныряниями под козырек мостика, выплевыванием в ревущую стихию мокрых окурков и прихлебами кофе. Тяжелый чайник, подаваемый вахтой через люк, офицеры придавливали меж ног, а кружку и сахар Неулыба держал за пазухой.
Неулыба выдюжил. И заработал среди молодых прозвище - «настоящий», а среди подобных - «трехжильный».
В период Карибского кризиса Неулыба по собственной инициативе (или, как сам говорил, по дурости) попал дублером командира на лодку Качана. Лодка вышла на боевую позицию в океан. Двадцать суток скрытного маневрирования на позиции запомнились кошмаром непрерывных ноябрьских штормов и борьбы с поломками. Таких штормов, когда ради полусна приходилось прикручивать тело крепкими штертами к отсечным магистралям.
.
Разделяя походное время, Неулыба взял на себя ночи, когда в надводном положении лодка ныряла в водяные просторы и вылетала на кипящие горы. Вахта мостика с затаенным ужасом следила, как угрожающе надвигалась очередная громадина, грозя утащить лодку в пучину. Но лодка - умное же существо! - в очередной раз, кренясь до предела, со стоном выбиралась на взгорье и сбрасывала с себя тяжесть волн.
Но в конце концов это было заурядно. В конце пребывания на позиции командир и механик начали шушукаться, укрывшись в каюте. Оказалось, на лодке кончается запас соляра, так как перед выходом в поход недопринято топлива в три из десяти цистерн. Выяснилась и причина: во время приемки топлива механик передоверил сие «движку» (командир моторной группы), тот удрал на свидание, понадеявшись на старшину мотористов; этот рванул к «халяве», командир отделения мотористов - «годок» сбегал «на пару часиков» в самоволку, а последний по цепочке «молодой» сбегал на «» в бригадный клуб...
И все же умная лодка выкрутилась и на сей раз - возвратилась в базу на подсосе остатков топлива из трубопроводов и разряде плотности аккумуляторной батареи до воды.
Во всяком случае, топлива на отшвартованной к пирсу лодке не было найдено ни литра. Этот факт на бригаде не раздували. Возвратились, ну и ладно. Флоту об этом знать незачем...
Тем не менее командование северной бригады припомнило Неулыбе «кое-что». Два автономных похода бригада «не приняла во внимание». В аттестации Неулыбы отмечалось: «Может поддерживать дисциплину. Достаточной морской выучки не приобрел». Напоследок «чужака» лягнули-таки. На бумаге.
И этой характеристикой руководствовалось теперь командование южной бригады.
***
Вырвавшись из морей в базу на ежемесячный ППО и ППР (планово-предупредительный осмотр и ремонт), Неулыба первым делом учинил смотр лодочному хозяйству - базовым счетам, запасам и кладовкам.
По мелочевке оказалось - за лодкой числится оборудование трех «ленкомнат», недостач по шкиперскому и вещевому на двадцать тысяч. Но самым неожиданным оказалось другое: при плановой замене торпеды в кормовых аппаратах оказались... без взрывателей.
Неулыба стиснул зубы - с кого спрос? Прежний командир, которого он в глаза не видел, в мореходном училище. В случае чего - отбрешется: «Я - не я, и лошадь была не моя». Минер убыл на Балтику. А старшина команды торпедистов, «дембель», уже машет ручкой из-за Уральского хребта.
Сопровождаемый офицерами (с записными книжками), Неулыба обследовал кладовки-«гадюшники» и казарму. Первое, на что он наткнулся, - пирамида из заржавленных патронов регенерации в казарменном санузле. Среди потеков.
- Откуда это? - повернулся он к старпому.
- Это? - преданно глядя в глаза Неулыбе, с готовностью доложил, явно ожидая похвалы за рачительность, старпом Халваныч. - Это мы из завода прихватили. Знаете, очень хорошо приборки делать. Всю грязь съедает.
- Намереваетесь маленькую Хиросиму устроить, а? - сквозь зубы процедил Неулыба. - Надеюсь, вы понимаете, насколько это опасно, старпом?
- Так точно... То есть, никак нет. Хиросиму не хотим.
- Ну а если никак нет, сегодня же сдать на химсклад! На исходе дня Неулыба вызвал старпома:
- Регенерация?
- Я поручил сдать помощнику. Он начальник химслужбы, - бодро доложил Халваныч.
- Помощника сюда! Сдали регенерацию?
- Никак нет, - флегматичный помощник Крупень был непробиваем, - флагхим зарубил приемку. Требует вычистить, покрасить, восстановить трафареты.
- Вас понял, дорогие мои помощнички. Ну, и что же?
- Выделена группа. Чистят, красят.
- Смотрите, старпом, - повернулся к Халванычу Неулыба, - с огнем играете. Спрос с вас. А вы не забыли, что назавтра выход?
- Есть, смотреть. А мы на чистку регенерации оставляем группу болящих.
- Крупень, останетесь вы.
- Есть, остаться, - флегматично ответил помощник. На его лице мелькнуло что-то вроде: а я все равно списываюсь.
Наутро лодка ушла в море. А через неделю была отозвана в базу. На партийный актив.
На активе Неулыбину лодку полоскали все, кто добирался до трибуны: лодка по всем показателям шла последней. Неулыба и его верный «комиссар» Хорт сидели с каменными физиономиями.
На трибуну поднялся Тетя Фрося и драматически возвел глаза к потолку.
- Сейчас будет вытирать об тебя ноги, - толкнул Неулыбу сидящий рядом Гридень.
«Товарищи коммунисты! Весь личный состав бригады, настойчиво овладевая наукой боевого мастерства, воодушевленный решениями январского пленума ЦК КПСС, дружно включился в социалистическое соревнование и добивается высших результатов в боевой и политической подготовке. Рад доложить активу, что к великому празднику Первомая по итогам за зимний период командованием флота объявлены «отличными» две подводные лодки нашей бригады, где командирами товарищи Катыш и Тарановский. Поаплодируем им, товарищи подводники!»
Подводники похлопали.
- Это не у Тарана ли сперли сейф с партийными взносами? - шепнул Хорту Неулыба.
- У него, - так же шепотом ответил Хорт.
«Но в то же время вынужден вам доложить, товарищи, что есть среди нас нежелающие следовать этому славному почину передовых. Вот, например, коммунисты Неулыба и Хорт. Перед ними поставлен по-партийному принципиальный вопрос - когда они сделают свою подводную лодку «отличной». Что же они ответили? Они имели смелость, я не хочу упоминать слово «нахальство», заявить: если «сделать», то хоть завтра, если поднять «до уровня», то через три года. И как мотивируют! Нет, вы только послушайте! Аргументируют так: на следующий год лодка будет посредственной, через год хорошей, а через два - твердо хорошей, через три - если Бог даст - и «отличной». Думаю, что партийная комиссия даст принципиальную оценку вашей позиции, коммунисты Неулыба и Хорт...»
И все-таки главный , нанес Неулыбе и Хорту прорвавшийся на трибуну «флагманский окурок» эскадры, начальник отдела устройства службы Никита Шушаков.
Старый фронтовой служака, Никита не знал компромиссов и на подхалимские заигрыши командиров и старпомов был неумолим.
Он протер тряпочкой очки, оглядел актив и тяжело вздохнул:
- Я хочу проинформировать всех присутствующих, товарищи подводники, как грубо нарушаются требования уставов. Экипаж командира Неулыбы, уходя в море, вместо сдачи на склад свалил старые патроны регенерации в кусты возле уреза воды. Вы все знаете, что бывает, когда в регенерацию поступает морская вода. Но это еще не все. Пользуясь бесконтрольностью и халатностью дежурной службы бригады, подростки из поселка бухты Анны проникли на территорию и утащили несколько коробок регенерации. Разожгли на сопке костер, начали бросать туда коробки. Вы знаете, какие фейерверки дает горящая регенерация. Но это пацанам показалось мало, часть их проникла на близрасположенный склад «Арктикснаба» и украла несколько шашек аммонала. Начали начинять коробки регенерации и бросать в костер. Взрыв! Шести пацанов как не бывало! Милиция еще не докопалась до всего этого, откуда взрывчатка, откуда фейерверки. Ходу на нашу территорию ей нет... Я требую дать этому принципиальную оценку.
Продолжение следует.
