Из тумана выплывает рыбачий баркас. У штурвала стоит Юхан Раннику. С ним еще два рыбака в зюйдвестках.
.
— Что случилось, ребята?
Я кричу, показывая на воду:
— Там! Там! Там! ... — Что ты увидел, пойс? Неужели акулу?
Он шутит — акулы в Балтике не водятся. Это знает каждый сопляк. Но мне не до смеха. Я, кажется, заикаюсь:
— Ка...какую акулу? Ди... ди... ди... (я позорно и мерзко заикаюсь от страха) диверсанта... Он вы...сунул голову и ушел снова в воду..
— И такое бывает,— не удивляясь, изрекает старый Юхан, словно он встречал диверсантов сотнями. — И все трое видели?
— Да,— говорит твердо Вадим.
И толстяк поднимает голову.
— Я тоже видал.
— И Ингрид его едва не поймала,— добавляю я.
— О-о, тогда это дело серьезное.
Разорвав туман, появляется катер с .
— Что тут у вас? — спрашивает капитан Аистов. Он в плаще с капюшоном. Увидел нас, сердится: — Вы что, забыли, ребята, что на границе живете и за маяк запрещено выходить?
— Да мы заблудились в тумане.
—— Верю! Нечего соваться в море в туман. Тоже мне искатели приключений!.. И что это за «Секрет»? «Секрет» не приписан к нашему порту.
Мы отдираем дощечку.
«- А-а, «Бегущая». Шлюпка адмирала Коровина. Зачем переименовали? Не полагается.
— Они, капитан, видели диверсанта,— говорит Юхан Раннику.
— Привиделось!
— Утверждают все трое. И Ингрид...— говорит он серьезно. Он уважает .
— А ну-ка, докладывайте...
Капитан откидывает свой капюшон, сдвигает фуражку с зеленым околышем на затылок. Выслушав нас, обдумывает...
— Товарищ Раннику, одолжите нам сеть... А вы мигом до дому! В другой раз наложу арест на шлюпку! Дорогу найдете?
Он показывает мне направление.
—~ Никуда не сворачивайте, как раз упретесь в причал.
КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ
Ох уж эти взрослые, всегда подрубают нам крылья! Не понимают нас, вот что, по-моему! Только развернешься, почувствуешь себя человеком, а тебе сразу: «Знай свое место». А разве нам не хочется посмотреть, как будут ловить диверсанта? Разве не интересно видеть, как он забарахтается в сетях, как станет отстреливаться из подводного пистолета или бросит гранату? Забрать-то его все равно заберут. Но мы почему в стороне?
Вадим и Олежка гребут, у них мрачные лица. Они обижены так же, как я. Кто, в конце концов, увидел диверсанта — мы или не мы? Почему же нас отослали домой? Что мы, маленькие?
Маяк гудит слева свое мрачное «У-у». Уже видно в тумане маячную башню. Значит, мы в бухте. «Никуда не сворачивайте, упретесь в причал».
Я вслушиваюсь: не слышно ли выстрелов, криков? Все тихо. Только плещет вода под натиском весел. Но что это? Чу! Вадим и Олежка привстали, положив весла.
— Держи, держи! Куррат! Вырвался! Мы держим его, капитан! Ушел!..
Поймали или не поймали? .
Р-раз! Мы валимся с ног.
«Бегущая» наткнулась с размаху на камень.
— Максим, идем ко дну! — кричит Олежка.
В днище дыра, вода так и хлещет. Вадим пытается заткнуть дыру пяткой. Мы стаскиваем с себя майки, трусы и с трудом затыкаем пробоину. Начинаем вычерпывать воду. К нашему счастью, «Бегущая» задевает днищем песок. Мы выскакиваем и тянем ее за собой на мелкое место.
К причалу ее не привяжешь: в пробоину набьется вода, и «Бегущая» потонет. Тогда мы ее на берег и переворачиваем кверху килем. Ингрид носится вокруг нас с радостным лаем, словно не надеялась, что мы доберемся до берега.
— Ну что ж, мореходы, пойдемте отчитаемся перед дедом! — поглядываю я на зияющую в днище «Бегущей» дыру.
— Пожалуй, ты иди домой первым, Максим,— говорит Олежка.
— Нет уж, пошли все вместе.
— Я, кажется, занозил себе палец,— хнычет Олежка, рассматривая ногу.
— Идем, идем! Да, кстати, залезька под шлюпку и возьми неприкосновенный запас.
Тут Олежка смущается еще больше. .
— Кажется, мы его впопыхах утопили...
Но Ингриша уже залезла под шлюпку и несет в зубах целлофановый мешок. Он пуст. И Олежка тогда признается:
— Я до того проголодался, до того проголодался, что отломил кусочек и съел, потом отломил другой кусочек и съел, потом увидел, что есть больше нечего...
Ах, негодяй!
— И водичку я выпил.
— Бить тебя мало!
Домой мы приходим втроем, не считая . Смущенно докладываю я о случившемся деду. Про алые паруса ему все непонятно—старик! Насчет диверсанта он говорит: «Чепуха!» Нет, вообще взрослые редко нас понимают. А когда я докладываю о пробоине в шлюпке, дед сердится: «Бегущую» он очень любит.
— Ну и ералаш у вас в головах! Галапагосские острова, алые паруса.., простыни погубили. «Бегущую по волнам» чуть не потопили. Эх вы, грошовые вы мушкетеры!
Он приносит из кладовки ящичек с гвоздями:
— А ну пошли!
И дед, взяв под мышку ящик с инструментом, широко шагает по берегу. Седые волосы развеваются; мне кажется, он стал выше ростом.
Дед принимается за ремонт «Бегущей». Мы стараемся помочь ему, но только мешаем. Один Вадим помогает всерьез. И дед ругает меня и Олежку, а Вадима хвалит.
— Пошли обедать!—командует он, починив «Бегущую».— Поди, проголодались?
— Кроме Олежки,— говорит Вадим, отирая пот со лба.— Он слопал неприкосновенный запас.
— И ты себе это позволил?! —вскипает дед.— А еще собираешься быть моряком? Да ты знаешь, что за это бывает?
Олежка делает вид, что это относится совсем не к нему. И за обедом лопает за обе щеки, надеясь, что баба Ника его в обиду не даст.
Но в этот день он упал в наших глазах. Какой же он в самом деле товарищ? Я едва сдерживаюсь, чтобы не стукнуть его по шее.
ДИВЕРСАНТА ПОЙМАЛИ
А после обеда приходит сержант-пограничник, отдает деду честь и докладывает:
— Ваших ребят, товарищ адмирал, начальник заставы требует.
— Еще что-нибудь натворили? — ужасается дед.
— Никак нет! Для опознания диверсанта. И овчарку свою заберите — пусть принюхается.
— Поймали?! — орем мы в три голоса.
— Так точно, поймали.
Я задираю нос перед дедом. «Чепуха»,— сказал он. А вот и не чепуха! Был диверсант! Дед молчит — озадачен.
— Да не ходите вы в таком виде, оденьтесь приличнее,— ворчит баба Ника.
Но где уж тут! Мы идем с сержантом по берегу, мимо ботов и шхун.
Туман рассеялся, .
Я спрашиваю:
— А какой он?
— Кто?
— Диверсант?
— А вот увидите.
— А он упирался сильно?
— Да уж пришлось повозиться. Сильный, черт, отбивался. Всего запутали в сеть.
— А он не отстреливался? — спрашивает Вадим.
— Не успел,— усмехается пограничник.
— А подводный пистолет у него был? — интересуется Олежка.
— Ну, про это капитан вам расскажет. В море, как часовые, стоят огромные камни, похожие на зверей.
Мы подходим к заставе. Она окружена высоким зеленым забором. Нас впускают в ворота. Прямо — высокая вышка, с нее наблюдают за морем и берегом. Слева — казарма, справа— гимнастический городок. На горке — клетки с овчарками. Они увидели нас, особенно Ингрид, и подняли лай. Но Ингрид делает вид, будто лая не слышит. Она гордая.
Я хотел бы служить на границе. Подумать только — выходишь ночью, как Карацупа, с овчаркой в обход; ступай еле слышно и вслушивайся — не плеснет ли где в море вода под веслом, не хрустнет ли ветка в лесу, не подбирается ли где к берегу, заглушив мотор, катер... Я читал недавно, сколько задержали Карацупа с Индусом диверсантов. Дед говорил, «что Карацупа начинал жизнь солдатом во времена его молодости. А теперь Карацупа — полковник и уже сам не ходит с собакой, учит других, молодых. Вот и я бы пошел в ученики к Карацупе! И выдрессировал бы Ингрид по всем пограничным программам.
.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
