Итак, впереди заграничный поход. Для военного моряка в описываемое время это явление необычное. Отличная штилевая погода. За кормой гостеприимный Владивосток. Настроение прекрасное, несмотря на многие, мягко говоря, неясности о целях похода.
Дело в том, что где-то в 1959 году Индонезии были переданы две лодки, а в 1961 году, если не ошибаюсь, — еще четыре. Но я хорошо помню, как тщательно их готовили. Их по особенному ремонтировали, красили, снабжали. Нас же, как-то срочно и, главное, тайно, без наведения обычного в таких случаях «марафета», буквально вытолкнули в море. Очевидно, у Индонезии появилась срочная надобность в подводных лодках?
Вспоминаю все, что мне известно об этой экзотической стране. К сожалению, в базе нам даже не успели ничего толком о ней сообщить. Володя Лепешинский еще только готовит цикл политбесед на основе спешно полученных политотдельских материалов. Знаю, что это многоостровное густонаселенное (почти стовосьмидесятимиллионное) государство. Примерно столько же времени, сколько Русью управляли татаро-монголы, этой страной как колонией пользовались голландцы. Перед глазами возникают кадры замечательного документального фильма «Япония в войнах», к сожалению очень быстро мелькнувшего на наших экранах. В нем на фоне грандиозных морских баталий Второй мировой войны есть эпизоды оккупации японскими войсками некоторых индонезийских островов, показаны и морские сражения в водах Индонезии. Сейчас у нас с Индонезией очень дружественные отношения. Мы помогаем ей в создании военно-морского флота. Кроме лодок, насколько я помню, ей переданы несколько эсминцев, различных надводных кораблей, начиная с катеров и кончая крейсером, получившим название «Ириан». В учебном центре на Русском острове, близ Владивостока, готовятся кадры для ее флота. Из печати известно, что Индонезия вступила на путь строительства какой-то своей формы социализма. Приходят на ум мелодия и слова популярной песенки об омытой теплыми морями родной стране — Индонезии. Вот, в общем, и все мои скудные представления об этом государстве... Тем более интересно посмотреть «как оно там?».
Маршрут наш, в отличие от «Хождения за три моря» Афанасия Никитина, пролегает через четыре моря: Японское, Восточно-Китайское, Южно-Китайское и Яванское. Рассчитан переход на две недели надводного хода с одним погружением, где-то в середине, для поддиферентовки с учетом нашего облегчения и изменения плотности забортной воды.
За кормой, тщательно выдерживая кильватерный строй, гремит дизелями пл «С-292». На ее мостике, также как и я, наверняка предается подобным размышлениям старпом Володя Колесников. Он, также как и я, правда, годом позже окончил наше ленинградское Училище подводного плавания и, также как и я, утвержден к учебе на командирских классах в этом году. Оба надеемся, что поход будет недолгим и в ноябре мы уже будем внимать своим учителям на Охте, в городе трех революций. Но, однако, мысли мыслями, а пора снижать боевую готовность и заниматься внутрикорабельными делами, которых у старпома всегда невпроворот.
Записав погоду, видимость и «цели» по горизонту, с разрешения командира объявляю готовность два, сдаю вахту минеру, спускаюсь вниз, иду по отсекам. Боже мой, что там делается! Никогда еще на нашей отличной лодке не было такого беспорядка! На койках, за магистралями, в углах отсеков можно увидеть все, начиная от шляп, пестрых галстуков и носков, кончая гитарами и фотоаппаратами... При виде такого «кабака» настроение у меня, как было бы у всякого старпома, падает. Устав распекать вахтенных отсеков, объявляю по кораблю малую приборку и по трансляции разъясняю людям, куда следует убрать «цивильное» платье.
В связи с отсутствием помощника командира и командира торпедной группы кроме командирской (ночной) вахты несу службу вахтенного офицера. Стоит ходовую вахту и замполит Володя Лепешинский. Ему это привычно, он не так давно переквалифицировался в политработника из командира торпедной группы. Сказалось, видно, происхождение: он внук знаменитых друзей Ленина — Лепешинских и даже племянник знаменитой примы балета — О. В. Лепешинской. Кстати, и в год, когда пишутся эти строки он занимает «родовую» квартиру Лепешинских в известном «Доме на набережной» в Москве. Мы изредка с ним видимся. Но я отвлекся.
Люблю я ночные вахты в надводном положении. Народу на мостике мало, никто не отвлекает от наблюдения за горизонтом и, что греха таить, от любования морем. Особенно, когда оно спокойно...
В описываемое время шел восьмой год моей службы на «ныряющих» дизель-электрических лодках. Пришлось поплавать по Черному морю, посмотреть с расстояния в несколько метров на белых медведей и моржей на Северном морском пути, любоваться фонтанами воды из китовых голов в северных широтах Тихого океана, досадовать на демаскирующий лодку след светящегося планктона, но южнее широты Токио мне «спускаться» еще не приходилось. Что там, в тропиках за флора с фауной? Отрадно,
что погода нас балует. Днем ярко и жарко, поверхность моря слегка «ковыряет» слабый ветерок. Красота!
Красота-то красота, но что это? Из-за горизонта буквально на наши головы вываливается американский самолет. Это «Маркин» — летающая лодка, противолодочный патрульный самолет. Он начинает методично кружить над обеими лодками на сверхбреющей высоте, едва не задевая наши пилотки своими гигантскими поплавками. Двери в фюзеляже открыты, но забраны деревянными решетками. Сквозь отверстия в этих решетках высовываются наружу и свисают босые волосатые ноги американских парней, очевидно летчиков-наблюдателей. На них, кроме защитного цвета шортов и оранжевых спасательных жилетов, да голубых кепи с надписью «ЫАУУ» ничего нет. В руках — что-то похожее на кинокамеры. Американцы —«вероятные противники» — изображают голливудские улыбки (а, может, это «оскал империализма»?) и приветливо «делают нам ручкой». Нам остается только на них смотреть — воды-то международные...
В дальнейшем режим облетов стал ясен. Летают постоянно, то «Марлины», то «Нептуны». Смена — каждые четыре часа. При смене один—два круга производят оба — сменяемый и сменяющий.
Постепенно мы привыкаем к нашим воздушным «пастухам» и даже обмениваемся с ними приветственными жестами.
Наступает момент поддифферентовки. «Ныряем» под перископ. Что тут начинается! Самолеты, а это как раз во время их смены, в панике мечутся, меняют высоты и скорости. Чувствуется, что летчики растеряны и не знают, как им реагировать. Боятся нас потерять! Мелочь, но для нас приятно. Позлорадствовав, успокаиваем «супостатов» — всплываем и продолжаем движение по маршруту. «Пастухи» успокаиваются не сразу, видно, советуются со своим начальством, летают некоторое время оба. Наконец, сменившийся отваливает в сторону Филиппин. Оставшийся начинает свое монотонное барражирование. Так проходит еще суток семь.
Ночью на свет нашего топового огня из-под воды выскакивают стайки . Мелко-мелко дрожа своими плавниками-крыльями, они пытаются перелететь корпус лодки. Далеко не всем это удается. Довольно много рыбок, устав, падают на нашу палубу. Бужу кока, посылаю его на «рыбалку» — сбор рыбы, свалившейся с неба, в прямом смысле. Утром мы с аппетитом уплетаем «божий дар» в жареном виде.
Приближаемся к экватору. Американцы, убедившись, что государственным интересам Соединенных Штатов мы не угрожаем, качнув крыльями, улетают и больше не возвращаются.
Пересекаем экватор. Все без исключения члены экипажа делают это впервые. Соблюдаем традицию и в виду открывшихся берегов индонезийских островов Суматра и Калимантан (помнилось с детства его прежнее романтическое название — Борнео) празднуем день морского царя — Нептуна. Поскольку я уже в те времена, мягко говоря, худобой не страдал, народ выбрал Нептуном меня. Сижу по-турецки на кормовом выступе ограждения рубки. Мою голову украшает картонная корона и сделанная из мочалки борода. В руках самодельный же (из черенка швабры) трезубец. Вокруг меня — черти и русалки — раскрашенные и соответственно одетые матросы. Всем очень весело, поскольку кроме грамоты, удостоверяющей, что такого-то числа «сей отрок» пересек экватор, «отроку» выдается «чарка» — алюминиевая кружка с коктейлем из вина, входящего в норму автономного пайка, и компота. За моей спиной музыкальное сопровождение: механик Юра Манченко лихо играет на аккордеоне родные напевы.
Подготовка к встрече Нептуна. Макасарский пролив. 4 июня 1962 г. - Г.В.Таргонин. «Лесами древними покрытая, морями теплыми омытая...» - Военно-технический альманах «Тайфун» №1/2002.
Лодки, по случаю праздника, лежат в дрейфе. К вечеру «гуляние» закончено. Продолжаем движение. Нас опознает пограничный индонезийский катер.
На пятнадцатые сутки похода наблюдаем торчащие из воды останки крейсера. Это одна из жертв Второй мировой войны. Именно здесь произошло одно из ее сражений — знаменитый бой в Яванском море. Значит, мы у входа в главную базу индонезийского флота город Сурабайю.
Навстречу спешит «систер-шип» точно такая же, как наши, но с носовой зенитной пушкой-автоматом, подводная лодка. Обмениваемся позывными. Это переданная год назад Индонезии лодка под командованием капитана 2 ранга Джанелидзе, сына знаменитого среди врачей и военных моряков, бывшего главного хирурга ВМФ Ю.Ю.Джанелидзе. Вступаем ей в кильватер. Лодка Джанелидзе в роли лоцмана методом лидирования ведет нас по незнакомому входному фарватеру, переходящему в канал, в базу, где нам предстоит теперь провести довольно много времени. Любуемся пальмами и банановыми кустами на берегу. С удивлением наблюдаем, как из мутно-зеленой воды канала, соединяющего море с рекой (от Сура — акула и Байя — крокодил), выглядывают головы морских змей и панцири гигантских черепах. С дрожью думаю, как было бы неприятно оказаться в таком «окружении» за бортом.
Встреча и малопонятные команды
Входим в обширную удобную гавань. Хорошо видны окрашенные блестящей шаровой краской с огромными, художественно выписанными (с тенями) бортовыми номерами надводные военные корабли. Видны и подводные лодки, к ним швартуется лодка нашего «лоцмана».
Вот и широкий бетонный причал, к которому надлежит швартоваться. На причале группы индонезийских морских офицеров в серой форме, очень напоминающей американскую. Среди них просматривается высокая грузная фигура в штатском. Это старший военный специалист, которому подчинены все военные специалисты СССР в Индонезии, вице-адмирал Чернобай. Я его помню еще по Черноморскому флоту.
Швартуемся, подаем сходню и выстраиваемся на кормовой надстройке. Одеты во все чистое и парадное, насколько позволяет тропический вариант нашей формы. Кстати, если у офицеров эта форма довольно приличная: кремовая рубашка с расстегнутым воротом, без рукавов и кремовые же брюки, то у матросов и старшин она довольно нелепая: тропическая панама, синий легкий костюм с шортами, длинные чулки-гетры и сандалии.
Начштаба докладывает о результатах похода адмиралу. На наших лицах радостное возбуждение: сейчас похвалят, ведь поход прошел вполне благополучно, без аварий, поломок и ЧП... !
Старший лейтенант минно-торпедной части. Форма одежды подводников, проходивших службу в тропических районах мирового океана. 1970-1990 годы. -
Но на лице адмирала явное недовольство. Он с раздражением тычет пальцем почему-то на кормовые флаги лодок. Не поворачивая головы (стойка «смирно»!) кошусь на флаг. Неужели боцман подвел и флаг чем-то запачкан или, не дай бог, порван? Нет, все в порядке: флаг новехонек. В чем же дело? Адмирал тем временем махнув на прощание рукой в нашу сторону, садится в стоявшую на причале красивую машину и уезжает. Обескураженный начштаба возвращается к лодкам и подзывает к себе командиров.
Через две минуты становится ясной причина плохого настроения адмирала. Командир передает приказание: наши военно-морские флаги немедленно заменить на индонезийские, всем быстро переодеться в штатское, никому на берегу в советской форме не показываться, индонезийцев на корабль не допускать.
Скрепя сердце, спускаем (а как же требование устава — ни перед кем и никогда не спускать...?) наш славный родной военно-морской флаг, поднимаем красно-белый индонезийский. Теперь ясно, зачем получили «гражданку». Переодеваемся. Вот уже у трапа прохаживается вооруженный автоматом Калашникова вахтенный в полосатой рубашке с закатанными рукавами, в шортах, сандалиях, с повязкой «рцы» на голой руке, без головного убора. Не менее опереточно (ни дать, ни взять «Свадьба в Малиновке») выглядит дежурный по кораблю с «Макаровым» на штатских брюках. Спрашиваю у командира и начштаба, объяснил ли адмирал зачем мы сюда пришли? Оба ничего вразумительного ответить не могут. Или знают, но молчат, или сами толком ничего не понимают. Опять, как во Владивостоке, — «тайны Мадридского двора» или, как говорил Райкин, «рекбус-кроксворд»...
Продолжение следует
