Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Электродвигатели по технологии Славянка

Альтернатива электродвигателям
с классическими обмотками

Поиск на сайте

Рыцари моря. Всеволожский Игорь Евгеньевич. Детская литература 1967. Часть 23.

Рыцари моря. Всеволожский Игорь Евгеньевич. Детская литература 1967. Часть 23.

Тетрадь пятая

ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ МОРЕ

РЯДОМ С „АВРОРОЙ"


Мы проскочили в автобусе через весь город, пересекли Неву по высокому мосту и очутились на набережной, между училищем и «Авророй». Всё совсем как на фотографии, привезенной из Ленинграда отцом.



Мне казалось, что встреча с училищем будет очень значительной. Но в училище царил летний застой, вестибюль загромождали какие-то ящики — словом, похоже было на квартиру, оставленную на лето хозяевами, уехавшими на дачу. И только высоченнейший мичман с устрашающими усами всем своим видом напомнил, что мы пришли в морское училище. А орденские планки на кителе мичмана говорили о том, что он ветеран Великой Отечественной войны.
По коридорам слонялись такие же, как мы, новички, озадаченные, растерянные (наверняка они ожидали, что их встретят с оркестром и адмирал им закатит приветственную речь).
Я удивился, когда среди вновь прибывших увидел Валерия. Никак не думал, что он все же приедет в нахимовское. Видно, дядя Андрей «повоздействовал». Валерий держался весьма независимо и всем рассказывал, что его отец командует ракетным кораблем.
— Вы знаете, что это за штука?.. А, и ты здесь, Максим? — спросил он снисходительно. И показал на меня обступившим его новичкам: —А это мой брат двоюродный, он тоже Коровин; его отец хирург, режет и клеит.
Ему показалось, наверное, это весьма остроумным. Я познакомил Валерку с Вадимом. Мы уселись в уголке под картиной, изображающей шторм в море, и основательно закусили.
— Ты же хотел стать писателем? — спросил я Валерку.
— А что? Станюкович, Новиков-Прибой, Соболев — кем они, по-твоему, были?
— Моряками.
— Ну то-то... Дай-ка мне курицы.




Тут хорошо налаженная машина пришла в движение, втянула нас в свою орбиту, и мы заскользили по ней: от парикмахеров под горячие души, после душа —- к врачам. Врачи щупали нас холодными пальцами, и один из них, весельчак, щелкнул такого же толстяка, как Олежка, по пузу:
— Ну, этот арбузик мы быстро собьем!
Глазник почему-то заподозрил, что я плохо вижу, и начал гонять меня по таблице — от крупных букв до самых малюсеньких, и меня даже бросило в дрожь: собьюсь —ни за что не поверит, что я просто оговорился, свалит все на глаза. И тогда прощай море, училище! Выскочил я от него в холодном поту, услышал вслед:
— Зрение в порядке.
Новичков было слишком много, да, чересчур, по-моему, много, и врачи прямо зверствовали, чтобы побольше отсеять. Не всех же допускать на экзамены! И в коридоре уже появились рыдающие и всхлипывающие, не обладающие железным здоровьем. Быстро отмучились! Кто-то из новичков подсчитал, что на каждое место рвется сто двадцать семь блондинов, брюнетов и рыжих.
Уж-жас! Как надо зверствовать на экзаменах, чтобы выбрать достойнейшего! Вы думаете, я был спокоен? Все вылетело из головы, как назло. Я собирал по клочкам все обратно и укладывал в мозги. Вадим тоже дрожал, хотя и был крепко подкован. А вот Валерка ходил с независимым видом — уверен в себе. Видно, дядя Андрей его вымуштровал. Отдрессировал, как овчарку.
Может быть, я все сумбурно рассказываю, но у меня в мозгах все перепуталось: я дрожал перед дверью в святилище, где выясняли с пристрастием, силен ли ты в математике, необходимой каждому моряку, знаком ли с литературой или имеешь о ней туманное представление, владеешь ли родным языком. Лентяи и недоросли выскакивали обратно, как пробки, — с дрыгающими губами, забрызганные слезами. Они сами поняли, что могут ехать домой (на что рассчитывали — на чудо?). Другие еще на что-то надеялись — на авось? Но я понял, что тут на «авось» не надейся. Вадим, вдоволь попарившись, вышел, шепнул:
— А ведь, кажется, пронесло. Иди, ни пуха тебе, ни пера.




На уроке в кабинете физики. Начало 60-х гг. прошлого века

Смутно помню, что я удивился, увидев среди экзаменаторов женщин; одна из них вцепилась в меня, терзая по физике, а я старался выдавить все, что, казалось мне, знал. Я выбрасывал, как из автомата, ответы и глупо ответил пожилому капитану первого ранга на вопрос, люблю ли я море и флот и хочу ли посвятить им всю жизнь:
— А иначе бы я здесь не мучился! . Помню короткий смешок и улыбку. А потом мне сказали:
— Вы свободны, Коровин.
Свободен? Что значит свободен? Могу отправляться домой?
Валерка попался навстречу — он шел бодро и весело, в себе очень уверенный, толкнул меня в бок.
— Провалился?
Долдон! Мне совсем не до шуток!
— Ну что? — спросил с тревогой Вадим,
— Не знаю...
— Не знаешь? Да как же так?
— Сказали: «Вы свободны, Коровин».
— Свободен?
— Ну да.
— Не выдержал? — воскликнул он в ужасе.— А впрочем, погоди, погоди! Мне ведь тоже сказали, что я могу быть свободен!




Так питались в конце 1940-х.

Как во сне, я поднялся на пятый этаж, чтобы поесть, вталкивал в себя и суп, и второе, не чувствуя вкуса, и официантка спросила участливо:
— Ты что, сынок, заболел? А Вадим все повторял:
— Авось пронесет... И тут явился Валерка в своих джинсах и майке.
— Поздравьте, недоросли, вошел в нахимовскую семью!




Столовая начала XXI века.

— Да откуда ты знаешь?
— Ну, уж я-то не ошибусь. Всю жизнь теперь козырять придется.
— Так зачем ты в нахимовское просился? — удивился Вадим.
— Я не просился. Андрей привязался, как банный лист: «Быть тебе моряком». А дома как раз обстановка ухудшилась. Я и в ад бы поехал с большим удовольствием, не то что в нахимовское...
На другой день Коровин Валерий, Коровин Максим и Вадим Куликов удостоились чести... Ур-ра!
«Победа»,— послал я телеграммы родителям, деду и бабке.
«Принят»,— послал телеграмму Вадим.
Телеграфистка, славненькая такая девушка, нас поздравила, словно мы были ей братья.
Нам выдали рабочее обмундирование (после чего узнавать мы друг друга стали с трудом); в рабочем платье пошли в канцелярию, где писаря «обработали» наши документы; после обеда вздремнули часок, а потом нам показали нахимовский фильм, знакомя с училищем. Фильм назывался «Здесь начинается море». Он был хроникальный, но интереснее другого художественного. Нам показали занятия в кабинетах и в классах, лагерь училища, озеро, где состязались пловцы и гребцы, и парад, на котором усатый мичман нес знамя, возвышаясь над всеми.




Петр Афанасьевич Буденков пользовался неизменными любовью и уважением нахимовцев.

«Бог ты мой,— подумалось мне,— неужели и мы станем такими подтянутыми, с иголочки в форму одетыми, чеканным шагом идущими — загляденье и только?»
А почему бы и нет?
Вечером зажглись иллюминаторы на «Авроре», и возникла цепочка фонарей на мосту. Огни отражались в воде, и казалось, что ты живешь в гавани. Довершали впечатление скользившие по реке катерки и речные трамваи. Мне подумалось перед тем как заснуть: да, действительно здесь начинается море!
На другой день мы уехали в лагерь.
Палатки, сосны, вереск и озеро; совсем Кивиранд!
Хорошо, что дед приучал нас к морской дисциплине. В отличие от других новичков, меня не удивляли ни жизнь в палатке, ни ранний подъем, ни переклички, ни подъем флага, не удручала жизнь по часам и отход ко сну, когда предпишет начальство. Другие бедняги томились — переход от вольной жизни к режиму тяжел. В лагере были и старожилы. Они поучали новичков уму-разуму, знакомя с порядками. Старожилы — одни старше нас, другие — «кутики», как мы их прозвали — «последние могикане». Малышей больше в училище не берут, и каждый год один младший класс отмирает. Вы бы видели, с каким достоинством держали себя эти огарки и с каким шиком носили они свою флотскую форму!




Морские узлы

И старожилы — отдаю им должное — не потешались над теми, кто не умел еще плавать, грести или ходить на шлюпке под парусом. Может быть, «старички» вспоминали, что и они когда-то были такими же нелепыми и беспомощными...
Мы встретили Белокурова с Шелеховым. Они здорово выросли, стали почти совсем взрослыми. Еще бы! Выпускной класс!
— А-а, следопыты-исследователи! — воскликнул, увидев нас, Шелехов.— Как дед? Жив, здоров?.. А овчарка твоя? А та девочка, которая хочет стать штурманом?.. Ну, мушкетеры, рассказывайте!
— Мы давно уже не мушкетеры,— с достоинством ответил Вадим.— Мы — рыцари моря.
— Как, как?
— Ну, рыцари моря.
— Рыцари моря...— повторил Белокуров.— А ведь это здорово придумано, братцы! Сами придумали?
— Нет,— пришлось сознаться.— Есть пьеса: «Рыцари моря». Мы играли ее на каникулах во Дворце пионеров. И та девочка, которая хочет стать штурманом, играла главную роль.
— Ее Кариной зовут?
— Да, Кариной.
— Красивая девочка.
Вот уж никогда не считал, что она «красивая девочка». Просто симпатичная и лучше многих других.




Вход в учебный корпус.

А ведь я не написал ей и не послал телеграммы! Обидится. Наверное, обидится; вчера ночью я ее увидел во сне. Будто уже зима и меня вызывают: «Коровин, вас спрашивают». Спускаюсь в вестибюль, вижу: она, Карина! Я, говорит, приехала к тетке на Большую Зеленину улицу, случайно проходила мимо училища и решила: а что, если Максим хочет передать привет родителям?
Совершенно случайно? Я страшно обиделся. «Да, конечно, ты передай привет и скажи, что я здоров и учусь хорошо; они будут рады. Но мне некогда, и я не могу с тобой долго задерживаться. У нас важные занятия. Когда-нибудь еще увидимся». И провожаю ее до подъезда... Тяжелая дверь захлопывается за нею. Вот так сон! Странный, сказал бы я, сон!


Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru



Главное за неделю