НЕЗАКОНЧЕННАЯ... ПРОДОЛЖЕНИЕ, ЕСЛИ ВЫ ЗАХОТИТЕ, ПОСЛЕДУЕТ — ЖИЗНЬ МАКСИМА КОРОВИНА-МЛАДШЕГО ВСЯ ВПЕРЕДИ
ДОМА
Мы выходим с отцом на вокзальную площадь, и я вижу перед собой Вышгород, и «Длинного Германа», и любимую с детства лань под высокой стеной.
Мы идем мимо ратуши, я не замечаю туристов. Я спешу на улицу Лембиту. И я нахожу маму дома, обнимаю и целую ее.
Я бросаю взгляд в угол, где всегда лежала подстилка для Ингрид. Мама отворачивается и смахивает слезу.
Отец говорит:
— Ты обязательно приходи, Максим, в госпиталь. Все тебя ждут.
А мама вспоминает:
— Звонили из твоей бывшей школы. Очень просили прийти.
И я иду в госпиталь («Ах, как ты вырос!») и иду в школу («Мы приветствуем бывшего нашего школьника, ставшего моряком!»), иду во Дворец пионеров, где меня засыпают вопросами: а бывал ли я на атомных лодках и видел ли, как стреляют ракетами.
Мы с Вадимом заходим к Олежке. Толстяк, как всегда, что-то смачно жует. Его мама еще растолстела, но, кажется, не унывает.
— Мальчики, садитесь чай пить с пирожными, с пирогом!
— Олежка, какой ты пузатик! Кем же ты будешь, Олежка?
— Я буду, друзья, стоматологом.
— Кем, кем? '
— Зубным врачом!
— Вот здорово! Ты будешь выдирать зубы без боли? Но у нас пока целы все тридцать два!
— Тебе не жалко, Олежка, что ты не стал моряком?
— Нет, братцы. Я и правда ведь ни в какой люк не пролезу...
Я встречаюсь с Кариной — с Кариной, которая поступает в училище штурманов. Смотрю на ее милое личико и теперь уже смело беру в свои ее руки; рассказываю о плаваниях, о том, что пойду когда-нибудь в Хельсинки, в Лондон и в Скандинавию — вот уж я насмотрюсь, как люди живут!
И она меня слушает, глядя мне прямо в глаза, не перебивая; умеет девочка слушать.
А Ларсен лежит у наших ног и скучает. Смотрит на меня, наклонив голову, словно хочет спросить: «Где же Ингрид, Максим? Я хочу с ней побегать. Почему ты ее не привел?»
Ларсен надеется, что я забыл Ингрид дома и приведу ее в следующий раз. Как ему растолкуешь, что он ее никогда не увидит? Водолаз осиротел без подружки.
— Пойдем, отец дома сегодня, он будет рад тебя видеть,— говорит Карина.
«, «20 000 лье под водой» поражали воображение наших дедов, отцов, да и наше.
И капитан Немо казался нам не таким, как все, человекам.
А смотрите, каким молодцом оказался Каринин отец! Он бы и в этот раз отмолчался, да газеты все рассказали. Да, газеты, братцы мои. И тут уж Сергей Иванович не отвертится! В газетах черным по белому написано: «Обыкновенный учебный поход». Хорош обыкновенный учебный! За полтора месяца прошли сорок тысяч километров, все под водой («Наутилус» и тот всплывал «подышать» на поверхность), обошли вокруг света, прошли Антарктиду и под водою учились, под водой бушевал на собраниях комсомол; под водой они спали, ели и веселились — да, веселились!
Узнав такое, как не захотеть стать моряком?! Я, например, убежден, что в будущем году не меньше чем двести мечтателей и романтиков будут стремиться занять в нашем училище каждое свободное место!
— Вы бы описали поход,— говорю я Сергею Ивановичу.
— Не умею.
— Как жаль, что с вами писателя не было!
— Жаль, Максим.
— Вот Вадимка бы хорошо описал.
— Вадим? Описал бы.
— Не любой писатель, пожалуй, поход такой выдержит. Они пожилые — писатели.
— Ну, смотря какой пожилой... Другой выдержит.
— Сергей Иванович, скажите по правде, а было вам иногда страшновато?
Я думал, он скажет «нет». А он:
— Было.
— Когда?
— Когда мы шли мимо айсбергов. Их были десятки и сотни. Ты знаешь, что айсберг наполовину, а то и больше сидит в воде. И вот, как ни совершенны наши приборы, нам грозила опасность столкнуться. Шестьдесят лет назад столкнулся с подводным айсбергом и погиб огромный «Титаник». Со всей командой и пассажирами. Но наши приборы испытание выдержали. Надеюсь, Максим, ты все сам испытаешь...
Я? Конечно! Я буду подводником. Они настоящие «рыцари моря». Ни глубин не боялись, ни льдов. Под водой вокруг света! Ничего невозможного нет в наше время! Спросите у Сергея Ивановича Карамышева.
***
В первый раз в жизни я в Кивиранд приезжаю один — без друзей и без Ингрид. Раннее утро, но дед уже на ногах. На мачте в саду поднят флаг. В мою честь! Дед стоит на пороге веранды — в белой сорочке, ворот открыт, видна загорелая шея. Он крепок, как дуб, его не сломили болезни. Он кричит мне:
— С приездом, Максим!
Из-под ног его выкатывается темненький шарик и, тряся ушками, катится по аллее. Пресмешное создание! Я беру его на руки, и он тычется мокрым носом мне в щеку.
— Это тебе в утешение, Максим! — говорит дед.— Второй Ингрид не будет, но зато он — ! Он из очень хорошей семьи.
Милый дед! Я целую его в обе щеки. От него пахнет табаком и одеколоном. Теперь мне не нужно подниматься на цыпочки. Я дорос до него.
Пират тычется мордочкой в щеку.
— Благодари бабу Нику, — говорит дед. — Это она мне прожужжала все уши: возьмем да возьмем. Что ж? Он парень хороший. Когда ты наденешь лейтенантскую форму, он будет взрослым овчаром...
Баба Ника зовет на веранду — завтракать.
— А где же твой рыцарь — Вадим? — спрашивает дед. Я говорю, что на этот раз он решил пожить у родителей. Я благодарю деда за книжку.
— Значит, читают? — спрашивает дед.
— Еще как! (Показываю: ее зачитали до дыр.)
— Выходит, я не зря поработал.
Приходят эстонские друзья. Они тоже выросли. Они совсем взрослые и без родителей ходят на лов. На этот раз они берут и меня. Я помогаю им вытягивать сети, и в сетях трепещет белобрюхая камбала. Мне выдают мою долю. И я торжествую, принеся ее бабе Нике. А Пират — он кормится главным образом рыбой — с жадностью пожирает еще не уснувшую , разгрызая ее своими острыми зубками.
А вечером мы компанией едем на велосипедах в кино и на танцы. И приезжая таллинская девушка, белокурая Сильви, танцует со мной; я болтаю с ней по-эстонски.
— Вы эстонец? — спрашивает она.
— Почти,— улыбаюсь я.— Я родился и вырос в Эстонии.
Сильви — славная девушка, в нее при желании можно влюбиться. Но, конечно, я не влюблюсь, потому что в Таллине существует Карина. Да, Карина на всем свете одна!
***
Теперь в Кивиранде нет дачников — здесь запретная зона! Аистов добился-таки своего. Иду берегом, минуя пограничную вышку. Бухту Киви сторожат два валуна-великана; они вырастают из моря.
Балтика! Знаешь, я тебе объясняюсь в любви. Я не боюсь тебя больше. Придется побороться с тобой — поборюсь. Я люблю, Балтика, когда ты сердишься, и когда плачешь дождем, и когда солнцу радуешься — хорошей погоде. И я не разлюблю тебя, Балтика, до конца своей жизни. Моряки говорят, что девчонку разлюбить — это куда ни шло, но разлюбить никак невозможно!
Я иду мимо рыбачьих баркасов и развешанных на заборах сетей. Бухту Киви сторожат два валуна-великана. С моря входят в нее корабли. Ракетные... Какие красавцы!
Кто-то легонько толкает меня. «Пират, ты бежал за мной всю дорогу, малыш?»
Я поднимаю Пирата над головой и кричу:
— Привет вам, «рыцари моря»! Привет, дорогие друзья-моряки!
ГДЕ ТВОЯ СОВЕСТЬ, ВАЛЕРКА?
Я вижу «Аврору» за окнами.
Снова утренняя пробежка по набережной.
Окончание следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
