Вопрос о дисциплине решался сам собой...
Переписывая рассказ в 20 книжных страниц, я не должен был сделать ни одной грамматической и ни одной синтаксической ошибки. Да, к тому же запомнить, как пишется то или иное слово, и какой именно знак стоит в том или ином предложении.
Учителям, хранившим юность нашу... Контр-адмирал О.Чефонов, выпускник нахимовского училища 1955 г. - Морской сборник № 12, 1991 г.
"Мне нередко задают вопрос, не считаю ли я свою юность загубленной, не жалею ли об избранном пути. Об этом я не раз задумывался, все больше приходил к твердому убеждению: многим в своей жизни и службе я обязан оставшемуся, к сожалению, единственным в стране Ленинградскому нахимовскому училищу.
Да, конечно, в те годы мы были лишены той свободы во внеучебное время, которую имели наши сверстники в обычной школе. Особенно это чувствовалось в старших классах, в пору первой юношеской влюбленности, нетерпеливого ожидания встреч, когда казалось, что несостоявшееся свидание может сломать всю твою жизнь. Традиции училища, заложенные с его основания первым начальником ЛНВМУ контр-адмиралом установленные им правила давали возможность избежать психологических срывов. Во время танцевальных вечеров сама необычная атмосфера их проведения делала эти встречи возвышенными, исключала грубость и пошлость и тем самым уже воспитывала нас.
Кстати, о воспитании. Нравоучений говорилось тогда мало — воспитатели понимали, что в таком возрасте они не воспринимаются. Больше стремились сами демонстрировать примеры благородства, достойного поведения и порядочности в условиях повседневной жизни. Привитие норм морали шло ненавязчиво и постоянно. Главными качествами среди воспитанников считались честность во взаимоотношениях друг с другом, взаимовыручка (сам погибай, а товарища выручай — было не лозунгом, а руководством к действию), готовность поделиться всем с другими, нетерпимость к ябедам, наушникам и жалобщикам, к тем, кто прикрывается высоким положением своих родителей. И наоборот, уважали таких, которые смело вставали на защиту товарища, не перекладывали тяжесть своей провинности на других. А у нас тогда учились дети и государственных деятелей, и крупных военачальников. Разные они были, и вели себя и учились по-разному. По-доброму мы и сейчас вспоминаем, к примеру, В. Жигарева, сына главного маршала авиации, способного ученика и хорошего товарища. Уважением пользовались и те, кто обладал хорошими морскими качествами, лучше других осваивал морское дело, флажный семафор и морзянку, умело вязал морские узлы, плел маты и т. п. Училище тогда имело для этого все необходимое. Повседневно вырабатывались у нас сноровка, глазомер, воспитывалась смелость, и на утренней физзарядке, во время которой по Неве ходили на шлюпках. Даже просто для того, чтобы попасть на них, надо было пройти по длинному узкому выстрелу от борта «Авроры», а затем спуститься в шлюпку по шкентелю. Во время морской практики на учебных парусно-моторных шхунах «Учеба» и «Надежда» каждое утро, как и десятилетия назад, начиналось с подъема по вантам с одного борта на марсовую площадку и спуск по ним с другого борта. А что может быть лучше для тренировки глазомера, чем управление шлюпкой под парусом, когда надо сделать «восьмерку», пройдя всеми галсами и выполнив все повороты между двух шхун, стоящих на якорях. Причем стремились пройти так, чтобы флюгарка шлюпки почти касалась бушприта шхуны. Как не вспомнить при этом нашего преподавателя капитана 1 ранга гардемарина 1914 года, сумевшего многих из нас научить этому искусству, не боявшегося неприятностей для себя из-за неумелых действий своих подопечных. А разве не требует определенной смелости от мальчишки несение ночной вахты у колодца на берегу Нахимовского озера среди лесных шорохов, непонятных звуков и всплесков?
Так с отрочества мы закаляли волю, способность побороть в себе нерешительность, подавить чувство страха.
Большое внимание уделялось и культурному развитию нахимовцев. Активные шефские связи существовали с ленинградскими ТЮЗом и хореографическим училищем. Не говорю уже об экскурсиях в музеи, которыми так богат город. Они проводились постоянно, правда, не всегда в добровольном порядке. Думаю, хоть в то время некоторые из нас и сопротивлялись этому, но, став взрослыми, сказали спасибо нашим педагогам.
С теплотой вспоминаем и преподавателей русского языка и литературы, особенно сейчас, когда даже по радио и телевидению, с трибун собраний и съездов нередко можно услышать неграмотную речь.
И, конечно же, нельзя не сказать о преподавании английского языка. Очень хорошие возможности имеются для этого в нашем училище, накоплен колоссальный опыт. И как жаль, что в настоящее время, когда все большее значение приобретает знание иностранного языка, оно остается необходимым в основном для сдачи зачетов.
Я коснулся лишь некоторых сторон системы подготовки в Ленинградском нахимовском училище в 1950-е годы. Считаю, что она во многом способствовала формированию у его воспитанников основных человеческих и морских качеств, позволяющих стать порядочными людьми и хорошими моряками. Казалось бы, в современных условиях все в нем должно быть еще лучше, но... видимо, в нынешнее прагматическое время уже « нет той близости между учителями и питомцами, того взаимопонимания, которые были когда-то. К тому же, не стоит забывать, что раньше мы учились 6 лет. А сейчас сюда приходят юноши-акселераты с уже сложившимися представлениями, характерами, отношением к окружающим и изменить в них что-либо за 2 года обучения очень трудно.
Считаю, что надо увеличивать срок обучения в нахимовском училище. Вновь открыть еще одно училище в европейской части Союза и обязательно на Дальнем Востоке. Здесь нельзя жалеть средств, так как затраты окупятся сторицей.
Это очень хорошо понимали в прошлом. И поэтому кадетские и пажеские корпуса, лицеи воспитывали выдающихся сынов отечества, ревностно умножавших его славу на всех избранных ими впоследствии поприщах..."
Любимцева Ирина Анатольевна. Преподаватель истории.
(1953, 1956)Вновь совсем вроде немного: фамилия, имя и отчество, преподаваемый предмет, фото, восторженная, с годами обретшая мудрое понимание оценка. Немного? Вспоминается случай, не единственный, но показательный, когда было еще меньше исходных сведений.
Дети и внуки ищут свои корни. В том числе и с помощью "высоких технологий". Однажды в гостевой книге сайта НВМУ.РУ появилась такая запись: "Ксения Прохорова, Красноярск: Дорогие создатели сайта! Спасибо за то, что так бережно относитесь к истории. Было очень приятно увидеть имя моей бабуши, Стэберг Евгении Карловны, преподавателя французского языка. Она у вас совсем немного работала, а вы ее не забыли. Вот Красноярскому пединституту она отдала всю жизнь, была деканом факультета, и никто ее на сайте не упомянул - будто не было ни человека, ни труда ее.
Спасибо! То, что вы делаете - нужно!"
Заслугу поровну делят Грабарь Владимир Константинович, выпускник 1965 года, и Сирый Александр Сергеевич. Первый сопроводил свою книгу "Нахимовское училище" справочным аппаратом, списком командно-преподавательского состава училища в 1944-1964 годы, второй книгу, включая приложения, оцифровал и выложил на своем сайте.
В итоге благодаря внучке и дочери Евгении Карловны можно прочитать:
"Стэберг Евгения Карловна родилась 5 сентября 1919 года в г.Луга Ленинградской области. После окончания школы поступила в Первый Ленинградский Государственный Педагогический Институт Иностранных языков по специальности французская филология. Окончание института совпало с началом Великой Отечественной Войны, поэтому первое место работы Евгении Карловны было далеко от родного дома и выбранной профессии – она работала в эвакуационном госпитале в г.Сарапуле. Там она встретила своего будущего мужа. В 1944 Евгения Карловна вернулась в опустошенный блокадой Ленинград, в осиротевшую семью родителей. Во время блокады умер ее отец Карл Антонович Стэберг, рабочий Кировского завода, во время Первой мировой войны ставший Георгиевским кавалером, позднее - участник революции в рядах латышских стрелков. В этом году у Евгении Карловны родилась дочь. После развода она на несколько лет осталась в Ленинграде. Здесь Евгения Карловна впервые начала работать по специальности - с 1947 по 1948 гг. преподавала французский язык в Нахимовском Военно-морском училище.
Ее брат, Владилен Карлович Стэберг, посвятил свою жизнь морю - в годы войны учился в Ленинградской военно-морской спецшколе, которая в январе 1942 года была эвакуирована из блокадного Ленинграда. Владилен Карлович воевал на Дальнем Востоке, стал участником победы над Японией. В 1948 году закончил Высшее военно-морское училище им. Фрунзе, служил на флоте в звании капитана 2-ого ранга, затем преподавал радиолокацию в Высшем Военно-морском училище радиоэлектроники им. А.С. Попова.
В 1948 году Евгения Карловна покидает Ленинград и переезжает в Красноярск. В послевоенные годы началось бурное развитие системы образования в регионах. Многие квалифицированные специалисты, выпускники центральных вузов, несмотря на тяжелые бытовые условия, приезжали в глубинку заниматься организацией новых вузов и факультетов, закладывали базу для подготовки квалифицированных кадров в регионах, в том числе в Сибири. Благодаря этим людям высшее образование стало доступно жителям всей страны. Красноярский государственный педагогический институт был первым высшим учебным заведением г. Красноярска. Туда в те годы тоже приехало много молодых специалистов из Москвы и Ленинграда - культурных и образованных людей, беззаветно преданных любимому делу. В 1949 году Евгения Карловна Стэберг становится деканом только что организованного факультета иностранных языков Красноярского пединститута. В этой должности она проработала 8 лет и более 20 лет была зав. кафедрой французского языка.
На протяжении своей трудовой деятельности Евгения Карловна проявила себя, как талантливый организатор, принципиальный, преданный делу человек. В 1957 году ей присвоено звание «Отличник народного образования». За годы работы Евгения Карловна получила множество благодарностей. В 1977 году была уволена из КГПИ по сокращению штатов.
Евгения Карловна была открытым, светлым человеком, никогда не отмалчивалась и не пряталась за чужие спины, если видела несправедливость, нечестность. Помимо работы, она имела множество других интересов, обладала большой эрудицией, интересовалась литературой и много времени посвящала чтению. В ее доме часто собирались многочисленные друзья и обсуждали свежие публикации в литературных журналах. Люди тянулись к ней, как к веселому, общительному, и в то же время, глубокому и интеллигентному человеку. Она всегда излучала спокойствие и уверенность, могла дать ценный совет, поддержать в трудной ситуации.
Последние годы жизни Евгения Карловна тяжело болела, но, несмотря на это, всегда сохраняла присутствие духа и не теряла интереса к жизни. Скончалась 8 августа 1988 года в возрасте 68 лет.
Все, кто знал Евгению Карловну, навсегда сохранят память о ней в своих сердцах!"
Бечик Леонид Панфилович. Об этом преподавателе русского языка и литературы, к сожалению, известно очень немного, но, нет сомнения, ему, как и Чередникову, удавалось делиться своей любовью к литературе и заражать своей увлеченностью.
Видимо, его сын, Бечик Варлен Леонидович, в 1974 году защитил диссертацию по теме "Поэзия Аркадия Кулешова. Становление и развитие творческой индивидуальности. Выступил составителем сборника "Маяковский Владимир Владимирович. Избранное" /Сост. Бечик Варлен Леонидович. Вступ. ст. П.Панченко. - Минск, 1983. - 477 с.
Блошкин Борис Федорович. О нем сохранились фотографии, отзывы и воспоминания, к тому же не только нахимовцев.
Он из тех, кто владел мастерством доступно давать ученикам сверх программы элементы высшей математики, поэтому по праву считался во всём городе «суперпедагогом» (Грабарь В.К.). Родился в 1920 году, начал преподавать математику в ЛНВМУ с 1951 года, в звании старшего лейтенанта, а закончил руководителем математического цикла в звании подполковника.
Первые преподаватели.
Великолепный педагогический состав училища не только заложил основательный фундамент качественного образования в Нахимовском на многие годы вперёд, но и не допускал явного перекоса в сторону одного предмета, что в те времена нередко директивно насаждалось ( как с тем же английским, например). Чего стоят одни только преподаватели математики Борис Фёдорович Блошкин и Николай Иванович Мишин, умудрявшиеся в доступной форме сверх программы давать ребятам элементы высшей математики и по праву считавшиеся во всём городе «суперпедагогами».
(1951, 1963, 1966)Когда в 1962 году Борис Федорович на время был вынужден перейти на командную должность, его рота, 11-й выпускной класс, имела 100% успеваемость. Талантливый человек талантлив во всем.
К сожалению, но и к радости, что сей факт имеет место быть, лучшие строки о Блошкине Б.Ф., принадлежат его гражданским ученикам. До Ленинградского Нахимовского училища Борис Федорович работал в г. Ленинграда. (Большинство из приводимых ниже строк воспоминаний с сайта исчезли, а жаль.)
Герчиков. Моя "Тридцатка". Школа в годы Великой Отечественной войны.
"В памяти выпускников школы послевоенной поры остался Борис Федорович Блошкин. Немногословный, всегда подтянутый, собранный, для нас он был живым символом своей точной науки - математики. Он впервые ввел индивидуальные домашние задания и контрольные работы. Знания оценивал по существу, без каких-либо субъективов. Математика - это гимнастика ума, и пригодится она тебе или нет, а "тренироваться" ею обязан! Мне особенно стало благодарно учиться у Бориса Федоровича."
В.В. Бабкин, "Школьные годы".
"Это был удивительный педагог - строгий, справедливый, вдумчивый, добрый, но с виду суровый. Пятерку у него получить было непросто. Преподавал он математику с душой. На уроке не отвлекался на какие-либо посторонние темы. На каждом уроке царила свобода духа и творчества, не было места пустой болтовне. Вопрос о дисциплине решался сам собой, и я не помню случая, чтобы он записал кому-либо из нас замечания по поведению в дневник. Вспоминается такой случай. Кто-то принес со двора котенка, и посадил его на первую парту, и дал кусочек колбасы. Котенок ел колбасу и двигал ее по парте. В результате колбаса попала в чернильницу, и котенок, пытаясь достать ее, перемазался. Достав колбасу, котенок залез на учительский стол. В этот момент прозвенел звонок, и в класс вошел Б.Ф. Блошкин. Мы встали, приветствуя его. Борис Федорович поздоровался и взглянул на стол. Тишина. "Дежурный", - сказал он, - "уберите котенка и приведите, пожалуйста, стол в порядок". Положил классный журнал и свой портфель на стул, а не как, обычно на стол, и стал вести урок как ни в чем ни бывало. Дежурный встал, отнес котенка во двор, вымыл чернильницу, привел стол и парту в порядок. Борис Федорович поблагодари его. Поставил оценку отвечавшему у доски. Постелил на стол газету, положил портфель и классный журнал, провел перекличку, поставил отметку в дневник. На все ушло 5-7 минут. Больше о котенке не было сказано ни слова - к математике это не имело никакого отношения. Мы все о Б.Ф. Блошкине вспоминали с благодарностью. Мы очень жалели, что он не довел наш класс до выпуска, т.к. в 1951 году ушел преподавать в Нахимовское училище. Б.Ф. Блошкин пригласил в нашу школу Ю.Г. Решетняка, тогда студента младших курсов матмеха, впоследствии ставшего академиком, чтобы Ю.Г. Решетняк вел математический кружок. Б.Ф. Блошкин преподавал каждому почти индивидуально на уроке. Мне он предоставил полную свободу действий и постоянно давал все более и более сложные задачи. Часто вызывал и к доске, когда у доски кто-нибудь задумывался, и просил либо поправить ошибку, либо продолжить решение задачи. Таким образом, он приучал как быстро соображать и решать задачи сходу. Он не мог терпеть неточности в формулировках и доказательствах, но не требовал зубрежки и был очень доволен, если кому-либо удавалось сформулировать теорему своими словами, но точно и без лишних слов. Если кто-нибудь говорил у доски, что ему кажется, то Б.Ф. Блошкин советовал перекреститься, чтобы не казалось. Он приучил нас находить несколько решений одной и той же задачи и выбирать самое простое и красивое. При поступлении в ВУЗы ни у кого из нас не было никаких проблем с математикой, даже у тех, кому он ставил тройки и четверки. Требования у него были высокие, не ниже, чем на вступительных экзаменах в ВУЗ. В итоге Б.Ф. Блошкин приучил нас самостоятельно математически мыслить, четко формулировать и строго доказывать. Вспоминается такой случай. При сдаче вступительных экзаменов в ЛЭТИ по математике меня экзаменатор спросил: "По какому учебнику Вы учились?" Я ответил, что нас в школе научили самостоятельно формулировать теоремы и определения и доказывать теоремы, как задачи на доказательство. Благодаря Б.Ф. Блошкину, который буквально вышколил меня, Г.М. Фихтенгольц, когда я учился в 9 и в 10 классах, вручал мне грамоты по результатам городских олимпиад, при этом, чтобы стать победителем олимпиады среди школьников 10-х классов мне потребовалось всего 20 минут - так учил нас математике Б.Ф. Блошкин, который развил у нас самостоятельное математическое мышление и заложил твердую основу знаний в области математики."
Виктор Бузинов. "ЗОЛОТОЙ КАНЬОН".
"Переписывая рассказ в 20 книжных страниц, я не должен был сделать ни одной грамматической и ни одной синтаксической ошибки. Да, к тому же запомнить, как пишется то или иное слово, и какой именно знак стоит в том или ином предложении. Это было задание, которое я выполнял урывками всё длинное лето, до самого последнего дня августа.
Человек, который придумал для меня, как, впрочем, и для других подобных мне грамотеев-двоечников, эту каторгу, был наш классный руководитель и учитель Борис Фёдорович Блошкин. Только мне достался "Золотой каньон", а кому-то "Золотой мак", "Бурый волк" иди "На берегах Сакраменто". Похоже, Борис Фёдорович очень любил Джека Лондона и, не считая, что лето положено нам для отдыха от школьных бдений. "Положено" - это было его словечко. "Положено делать так, и не положено по-другому".
Он пришёл к нам в сорок седьмом, отвоевавший своё, лейтенант с орденской колодкой и нашивками за ранения на гимнастёрке. В наследство от бывшего нашего воспитателя ему досталось то, что человека с нормальными, а не железными нервами, должно было обратить в ужас. На уроках "похрюкивали". Причём, делали это так умело и нагло, что невозможно было определить откуда именно идёт этот "хрюк". Детдомовцы с 10-й линии - а их было почти треть класса - курили на последних партах, пуская дым по синей стене в угол, к окну, где сидели наши два отличника. Когда клубы дыма окутывали их парту, дружки "изуверов" начинали хором повторять, имея в виду отличников: "Хулиганам в классе не место". Это проделывалось с завидным постоянством, как, впрочем, и многое другое, о чём и вспоминать-то неохота. Пожилые учителя хватались за сердце, заходились в истерике, бесконечное количество раз приглашая в класс такого же, как они, а потому не способного что-либо изменить, директора. Мы жили по своим законам, законам послевоенного жутковатого мира подростков; были жестоки к слабым и вялым, а потому, как узда коню, нам требовался кто-то такой, кто может осадить нас. И это смог сделать, причём, достаточно быстро, наш Борис Фёдорович. Я не буду рассказывать всё в подробностях - это долго. Скажу лишь одно - его главным оружием в критических ситуациях был спокойный, гипнотически тяжелый взгляд, а когда тучки рассеивались - мягкая, граничащая с лукавством, ирония, не унижающая, но способная взывать к разуму.
Я и сейчас вижу, как он стоит у доски - коренастей, ладный, с гладко зачёсанными волосами - и растягивает слова, играет ими.
- И если даже ученик Петров осилит когда-нибудь премудрость пифагоровой теоремы... Если даже осилит! Что в этом толку, если не сможет он грамотно написать заявление с просьбой принять его на работу, как "специалиста по Пифагору?!".
Он преподавая нам математику. Преподавая прекрасно. Но при этом быстро понял, что мы "дети войны", подранки, учившиеся писать в тетрадях, сшитых из старых газет, менявшие многократно школы и учителей, лишённые домашних библиотек, а то и просто дома, в большинстве своём к седьмому выпускному классу были безграмотны. Уже потом, обретя никем не оспариваемое право командовать нами, он будет оставлять нас после уроков, чтобы проводить свои особые диктанты без отметок, диктанты, которые мы писали ему одному, писали так, словно каялись в грехах своих.
Это не пришло в голову нашему улыбчивому, добродушному и в общем-то неплохому, как я понимаю теперь, преподавателю русского языка. Это была сумасшедшая идея математика, нашего классного руководителя: учить нас, не умевших применять правил, да и не знавших их, как он говорил, "автоматической грамоте". "Чтобы помнили вы, как положено писать слово, где какой положено ставить знак, не хуже, чем солдат затвор винтовки собирающий его вслепую". Это он повторял не раз. И обрекал нас на пытку летних, многочасовых переписываний Джека Лондона.
Мы всякий раз должны были закончить их к 31 августа.
...Он умер уже в конце семидесятых, и странным образом день его смерти выпал на последний день лета. О том, что это за день, мы вспомнили как-то не сразу, а уже при встрече на сороковинах.
Нас было совсем мало, его бывших учеников: учителей, инженеров, врачей. Жизнь - жестокая штука, и пробиться цветком сквозь её асфальтовый панцирь дано всё-таки не каждому. Мы пробились. И светло, даже нежно, вспоминали того, кому, в сущности, были обязаны в этом. Читали вслух Джека Лондона. Я, естественно, из "Золотого каньона"."
Блошкин Б.Ф. Предстоит оценить ответ воспитанника Аристова.
Аристов Анатолий Аверкиевич родился в 1940 году. Учился в ЛНВМУ с 1955 по 1958 год. После окончания поступил в Черноморское ВВМУ им. П.С. Нахимова. Дальнейшая судьба пока неизвестна. Сын секретаря ЦК КПСС. - "Сделано нахимовцами". В.К. Грабарь.
"Аристов Аверкий Борисович (22.10 (04.11). 1903— 11.07.1973), член партии с 1921 г., член ЦК в 1952— 1971 гг., член Президиума ЦК 16.10.52— 06.03.53 гг. и 29.06.57— 17.10.61 гг., секретарь ЦК 16.10.52— 14.03.53 гг. и 12.07.55— 04.05.60 гг. Родился в Красном Яре Астраханской губернии. Русский. В 1932 г. окончил Ленинградский политехнический институт им. М. И. Калинина, кандидат технических наук. С 1919 г. на комсомольской работе, учился на рабфаке. В 1925— 1926 гг. в Красной Армии. В 1926— 1928 гг. на партийной работе, затем учился. С 1932 г. на инженерной и научно-педагогической работе. С 1940 г. на партийной работе: секретарь, второй секретарь Свердловского, второй секретарь Кемеровского обкомов, в 1944— 1950 гг. первый секретарь Красноярского крайкома и горкома, с 1950 г. первый секретарь Челябинского обкома. В 1952— 1953 гг. и 1955— 1960 гг. секретарь ЦК КПСС, одновременно в 1952— 1953 гг. . зав. Отделом ЦК КПСС. В 1953— 1954 гг. председатель Хабаровского крайисполкома. В 1954—1955 гг. первый секретарь Хабаровского крайкома партии. В 1957— 1961 гг. зам. председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР. С 1961 г. посол СССР в ПНР, с 1971 г.— в Австрии. Депутат Верховного Совета СССР 2—5 созывов. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве."
Путь в моря. Очерки о Ленинградском нахимовском училище. Составитель: Раздолгин А. А. Л.,1984.
"В 1960-е годы произошли новые изменения в организации училища. С 1963/64 учебного года училище перешло на трехлетний срок обучения. Такие перемены повлекли за собой перестройку всего учебно-воспитательного процесса. Теперь в училище принимались ребята в возрасте 16 лет, закончившие восемь классов школы. С переходом школ на десятилетнее обучение срок учебы в училище сократился с трех до двух лет. Произошло это в 1969 году. В программы были внесены соответствующие изменения. Перед училищем ставились новые задачи, среди которых наиболее важными были: укрепление единства обучения и воспитания, тесная связь основ наук с жизнью, практикой коммунистического строительства. Особое внимание в этот период мы обратили на повышение удельного веса самостоятельной, творческой работы нахимовцев, развитию у них активной жизненной позиции. Заметно повысилась и роль преподавателей в формировании у юных моряков необходимых качеств для дальнейшей службы. В течение трех (позднее — двух) лет они должны были передать свои знания нахимовцам, поднять на новую ступень весь учебно-воспитательный процесс. Наиболее быстро и качественно справились с поставленными задачами преподаватели С.А. Аквилонов, Е.А. Шитова, В.М. Смирнов, С.В. Полуботко, Б.Ф. Блошкин, Е.Г. Пупков (преподавал в Рижском НВМУ с 1949 по 1953 год), Н.В. Панина (преподавала в Рижском НВМУ с 1950 по 1953 год), которым за достигнутые успехи в обучении и воспитании нахимовцев было присвоено высокое звание «Заслуженный учитель РСФСР».
Заслуженный учитель РСФСР.Катков Михаил Филиппович, преподаватель математики глазами ленинградских нахимовцев выпуска 1951 года (Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951. СПб, 2001.)
(1951, 1953)"Перед выпуском все писали рапорта с желаниями относительно дальнейшей учебы. Я написал – в училище имени Дзержинского, хотя и знал, что по желанию назначение гарантировано только медалистам. Учились к окончанию все мы неплохо и на медали реальных претендентов было много. Однако, получив на последнем экзамене тройку по английскому, я лишился всяких шансов и оказался в основном списке - в училище подводного плавания. Но о моем желании быть инженером в Нахимовском знали. Мне говорили, что преподаватели цикла Широков и Катков с поддержкой воспитателей рекомендовали меня в инженерное училище."
А.Н.Луцкий. Командир 10-й дивизии ПЛ ТОФ, контр-адмирал. Выпускник ЛНВМУ 1951 г. Рассказ о нем позже.
"Вспоминается такой случай. Идет урок то ли геометрии, то ли тригонометрии, не помню. Преподаватель, кажется, Катков, объясняет новую теорему, Серега слушает в полуха, чирикает листочек, пишет очередные вирши, подбирает рифму. . . Преподаватель закончил доказательства, аккуратно стер доску…
- Воспитанник Юзефович, к доске.
- …?
- Вы меня поняли? … К доске.
Серега еле-еле "врубился" в действительность, неуверенно двинул к доске.
- Повторите доказательство теоремы.
- … ?
Серега "пробежался" ищущим взглядом по всему классу.,. Ну, как ему подсказать целую теорему? Наконец, изрек:
- Повторите, пожалуйста, как точно читается теорема. Я что-то чуть-чуть забыл...
Катков сжалился, повторил. Серега записал на доске, задумался... Урок, тем временем, идёт дальше, преподаватель что-то объясняет, на Серёгу и доску внимания не обращает. А наши попытки хоть что-нибудь подсказать пресечены на месте. Серега стоял-стоял и вдруг начал быстро стучать мелом. Пишет, но не то. Пишет, пишет... и опять вдруг, именно вдруг, - вывод тот, который нужен!
- Разрешите доложить?
-Да...? - Катков молча смотрит на доску. . . Тишина.. . И тут звонок! Конец урока.
- Не стирать! Всем выйти из класса! Все рванули на перемену. А может это была большая перемена, перерыв на обед ... Когда вернулись в класс, доска чиста, на преподавательском столе классный журнал, в журнале против фамилии Юзефович - 5. Ясно, теорема доказана новым оригинальным способом."
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Это то, что я помню. А так это или нет?
Но прежде всего хочу извиниться перед автором данного блога, что забыл сделать реверанс в его сторону и всех авторов поста. Это само собой разумеющееся, поэтому и забыл. Увлёкся.
И.Н. Конев командовал первой ротой трёхлетчиков с 1965 по 1968 (до выпуска), передав Румянцеву нашу роту, набранную им ещё в капитанском звании в 1961г. Затем, наверное, у него была ещё одна рота трёхлетчиков с 68-71. А следующими были вы - с 1971 года. Так, что всё сходится.