На главную страницу


Вскормлённые с копья


  • Архив

    «   Март 2024   »
    Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
            1 2 3
    4 5 6 7 8 9 10
    11 12 13 14 15 16 17
    18 19 20 21 22 23 24
    25 26 27 28 29 30 31
                 

Аида Корсакова-Ильина. О них не сказано в Уставах... Часть 5.

Света небольшого роста южанка, из Севастополя, всегда была в хорошем настроении, любила своих мужчин, заботилась о них, им с ней было всегда хорошо. Любила много читать и непременно делиться прочитанным. Время было читающее, мы все стремились к этому, но у нее получалось лучше всех. Во время зимовок, когда наши мужья уходили в Ракушку, мы с литературными разговорами засиживались до полуночи. Она была в лучшем положении: отправив детей в школу, могла себе позволить немного восстановить силы. У меня времени на восстановление не было. В середине апреля они уехали в очередной отпуск в Севастополь. Решено было Юру оставить с нами до окончания школы, чтобы сдать экзамены за восьмой класс, пройти практику и вместе с нами улететь в Москву, где его должен встретить родной дядя, работавший в каком-то министерстве. Сказано – сделано. Надо заметить, что Юра в восьмом классе не был прилежным учеником, а сдача экзаменов – ответственное дело, мой риск был не таким уж и маленьким перед его родителями, многие меня старались отговорить от этого намерения, да и характер у Юры был, мягко сказать, независимый. Мы как-то сразу поняли друг друга, прилично сдали экзамены, пришло время практики, и я его устроила на хлебозавод в две смены. Две недели пробежали быстро, так же быстро, как и наши отпуска. Он со своими родителями, в Москве и Севастополе, мы на юге и в Ленинграде. Начался новый учебный год, что произошло с Юрой, понять никто не мог, другой стал человек: ответственный, упорно сидит за домашними заданиями, изучает иностранные языки, учится на отлично, личное время проводит за книгами, гулять некогда. Школу закончил на «отлично», их перевели в Севастополь, он успешно поступил в МГИМО. При встречах с его родными было не всё просто.
Совершенно неожиданно в командировке в гостинице умер Миша Лезгинцев – инфаркт. Мы все переживали эту утрату.
Видимо, сказались переживания за Свету, у которой врачи диагностировали «болезнь нашего времени».




Шло время, мы в Ленинграде. Эрик преподает в училище имени А.С.Попова, дети учатся, я работаю во Дворце, опять общественные нагрузки, на этот раз их аж одиннадцать. При приеме меня в партию в райкоме спросили нашего секретаря: «Как же она справляется?» Он спокойно ответил: «Отлично». Ему порекомендовали немедленно освободить меня от всех нагрузок, за исключением председателя профсоюза нашего Дворца и ректора общественного университета по эстетическому воспитанию подрастающего поколения. Повезло.
Утром наш дежурный известил меня, что ко мне пришли молодые люди. В кабинет входит молодая красивая пара, все светятся, в руках цветы, коробка конфет, шампанское. Я сразу не узнала, прошло семь лет. Мой милый, мой трогательный мальчик Юра Лезгинцев держит в руках красный диплом и обращается ко мне со словами благодарности. Получив дипломы, вечером они сели в поезд и приехали ко мне из Москвы в Ленинград. Оказывается, он дал себе слово, что по окончании ВУЗа он меня известит первую. И как!!! На мой вопрос, чем я заслужила такую честь, ответ был до банальности прост. Проходя практику на заводе, где он перемыл десятки котлов после теста и выпечки хлеба, дал себе слово получить высшее образование. Я подумала про себя, сколько «приятных слов» было им сказано каждый день в мой адрес. Вот она «горькая, правда» формирования его личности. Стоик. Назначение он с женой Мариной получили в Иран или Ирак, не помню. В связи с восточными событиями мы переживали за них.
Однажды довелось встретиться в Москве, звонили по телефону до обмена их московской квартиры. Пару лет назад разговаривали по телефону – он из Венесуэлы, я из Атланты. Юрочка, всё тепло, которое вы подарили с Мариной в ваш выпускной день – оно в моем сердце. Будьте счастливы и здоровы вместе с вашими красавицами дочерьми, их у вас две. Наверное, есть уже и внуки. Добрый путь Вам всем!
Увидит ли, услышит ли меня Юрий Михайлович Лезгинцев. Юрочка, мы опять потерялись, после короткой встречи. Мне бы очень хотелось узнать о твоей маме и Мише. Последний раз я их видела в Севастополе, на вокзале, они меня провожали в Ленинград в середине девяностых. Но главное, напомнить тебе, что твой поступок в моей памяти до сих пор.




Я и Света Лезгинцева с младшим сыном – Мишей.


Ирочка Живописцева – высокая, под стать своему богатырю мужу Алексею Живописцеву – командиру лодки. Весельчак и придумщик, каких мало, казалось, в их жизни не было ни одной тучки. Сильные люди!
Ирина – педагог, литератор, впоследствии автор прекрасных стихов – с благословения Булата Окуджавы (муж старшей сестры Галины). Они пришли с Камчатки. Судьбы у нас были почти зеркальные. К ней приехал ее племянник Игорь – сын Булата Шалвовича, продолжить учебу в девятом классе нашей 45 школы. Мать Игоря умерла, когда мальчику было 11 лет.




Ирина и Алексей Живописцевы.


Такая же участь постигла и нашего Игорька. Разница была в том, что мы сразу нашего Игорька усыновили, а она не проявила настойчивость в то трудное для всех их время. О чём горько сожалела. Подробности я узнала много лет спустя из её сборников стихов, которые мне прислали мои Калиши в Майями, где я отдыхаю со своими внуками. Стихи меня потрясли!
Поздний тревожный звонок от Ирины меня взволновал, так как надо немедленно предпринять серьезные меры, чтобы мальчика оставили в Советской гавани до конца учебного года. Задача была не из легких. Игорь в Москве был замечен в распространении литературы шестидесятников. Это не удивительно, Булат Окуджава тоже входил в их число. И следственные органы требовали немедленного возвращения Игоря в Москву. Нашлись люди, которые встали на защиту Игоря. Спасибо нашему дорогому Панину, директору школы Владимиру Карповичу Манжосову, который не струсил, был со мной солидарен, как с председателем родительского комитета. Дело решалось на уровне Политуправления Тихоокеанского флота, семью офицера подводника Живописцева и их племянника отстояли. Дело ограничилось закрытым комсомольским собранием. Я никогда не забуду его глаза и его недоумение после собрания, он сказал: «Какие мы разные, хоть все живем в Советском Союзе. Какие вы все светлые». Он был прав. Наши ребята еще сохраняли свои идеалы. С разрешения Ирины, я коротко написала о жизни Булата, Галины и Ирины в журнале «СОВА» в Атланте. Думаю, она не обидится, если я закончу это воспоминание ее стихами.


ИГОРУШЕ.



ПЛАЧ.



1995 – 29.01.97.


Из «Ночных колоколов»:

... Мы все спешим туда, где многолюдней
(Так англичане в шутку говорят).
И снова после жизни многотрудной
Вы вместе – Галя, Игорь и Булат.


Это жгучее откровение Ирины. Её раскаяние, облегчило и мою душу.
Долгие годы терзали меня сомнения и вина перед родным отцом нашего Игорька. Хотя все мы понимали, что для будущего Игорька – это единственный выход – ничего не менять в его жизни. Кроме того, это было желание моей сестры. Отец Игоря – Анатолий – в силу своей профессии механика на рыболовецких судах, находясь по несколько месяцев в море, не мог заниматься его воспитанием. Время показало правильность нашего общего решения. Да, это было тяжело для Анатолия – не видеться с Игорьком до его совершеннолетия. Спасибо Толе, который сумел понять меня!
Он исполнил свое обещание, только однажды прислал сыну поздравление ко дню его рождения 19 марта. У Анатолия образовалась своя семья, родилась дочь, которую воспитать ему не пришлось по причине развода со второй женой. Своего сына он сохранил, познакомился с ним, когда Игорек заканчивал ВВМУРЭ им. А.С.Попова. Они часто встречались, сохраняя добрые отношения, Игорёк и его семья заботились о нем до конца жизни Анатолия.
Было очень трудно скрывать правду, она осложнялась долгой болезнью Людочки, которой мы должны были немедленно вернуть сына при ее выздоровлении. К этому я прикладывала все силы, внимание и заботу, помогала мне моя дорогая Мумка (свекровь, они и сейчас вместе на кладбище «Памяти жертв 9 января»). Во спасение этой ситуации, родилась игра: у нас появилось три мамы: родная мама, мама Айя, мама Еея (Виола) – наш большой друг семьи, у которой мы отдыхали каждое лето в Сухуми.
Эта игра была необходима для поддержки его детской памяти о его маме и папе, чтоб он в любое время мог вернуться к матери, что и случилось, после очередного лечения в Доллосах. Людочке стало легче, мне пришлось привезти Игорька к ней. Эрик болезненно воспринял это расставание, уговаривал меня повлиять на Людмилу, не тревожить парня, которому так хорошо в нашей семье.
При их встрече (Толя, муж моей сестры, был в море) я с трудом сдерживала слезы. Боль разлуки с ним тщательно скрывала, счастье Людмилы давало мне силы. В голове стучало: надо, надо, так надо, а сердце плакало, скулило. Утром надо было улетать в Советскую Гавань. Игорек мирно играл со своими игрушками, увидев меня одетую, спросил: «Мама Айя, ты куда?». А как ответить, когда все слова у нас застряли в горле. Игорек мгновенно засобирался, бегая по комнате, разыскивая свои вещи. Людмила только сумела произнести: «Забирай, не знаю, что будет со мной».




Виктория Кирдий Свежая газета. 2009 г. - Дети в живописи.


Милая моя, родная девочка, как же тебе хватило мужества взять всю нашу боль в свое сердце и жить с ней еще четыре года, встречаясь с сыном один раз в году во время нашего отпуска. После смерти Людочки мы не тревожили память Игоря воспоминаниями о его родителях.
На четвертом курсе училища, когда Игорь приехал домой в увольнение, как всегда мы с ним уютно устроились на кухне с любимой его жареной картошкой и всякой вкуснятиной. В мирной беседе без Юлиньки и Эрика – они были в гостиной – неожиданно прозвучал его вопрос:
– Мама, а где мой папа?
Я спокойно отвечаю:
– Всё шутишь, на диване, в гостиной.
– Нет, настоящий мой отец, с которым ты развелась?
Мне надо было заново вернуться в далекое прошлое, вспомнить, что Эрик не родной его отец. Немного придя в себя, с ужасом понимаю, что я не родная его мать, о чем он пока не знает. Что делать? Какое решение принять? Сказать всю правду или только полуправду, добить сразу или пощадить временем, а потом чем оправдать эту ложь? Не дай Бог кому-то оказаться в подобных ситуациях. Мы готовили себя к этим признаниям во имя Толи, но этот разговор меня застиг совершенно неожиданно.
Я начинаю свою исповедь, почти твердым голосом:
– Игорек, прими мое признание, как взрослый мужчина. Но тебе сегодня лучше (как лучше, что лучше, – чушь, все мелкая чушь) узнать всю правду: ведь я не твоя мать...
Красная краска на его лице сменилась белой, резко отодвинув стул, возмущенно сказал:
– Вы учили меня правде, а сами врали мне всю жизнь!
И все-таки, есть Бог на свете! Чтобы облегчить его страдание, я ему задала простой вопрос:
– Игорек, твоя воля казнить нас или миловать. Но скажи, и только правду, когда-нибудь ты чувствовал разницу между тобой и Юленькой? А ведь она младше тебя и девочка.
Он был обескуражен.
– Нет, – тихо ответил он.
Постепенно мы вошли в детские его воспоминания, вспомнили последнее прощания с его мамой. Он, оказывается, многое помнил. Я спросила, как он узнал и знает ли отец и Юленька. Он ответил: «Нет», – и попросил не тревожить их этим разговором. А Юлишка – наш «Штирлиц», знала двумя годами раньше из свидетельства об его усыновлении, которое мы тщательно скрывали, но разве от них скроешь что-нибудь в их доме. Через какое-то время Игорек обнял меня и по-мужски сказал:
– Мамочка, какое это имеет значение, я знаю, что у меня две мамы и два папы.
Я рассказала о любви его родителей к нему, рассказала об их сердечности и порядочности. Об их желании видеть его счастливым, и предложила в любое время сходить на могилу к его маме. Это тоже было тревожно-мучительное время – ещё долгих три месяца.
Рано утром из училища прибежал Игорек и решительно сообщил, что мы сейчас едем к маме. Наконец-то, как тяжело он переживал все это время, хотя не подавал никакого вида, бывая дома в увольнениях. Сильный характер, достойный мужественного человека.
Встреча сына с матерью состоялась через пятнадцать лет. Высокий, спортивный (десятиборец), красивый, в форме курсанта 4 курса, великодушный – весь в свою маму Люсю – он долго стоял, низко склонив голову в своих мыслях, потом, опустившись на калено, приложил руку к бескозырке, по морскому ритуалу отдал своей мамочке честь. Я оставила их одних и про себя тихо повторяла: «Людочка, это твой сын, он достоин твоей мечты».




Преображенское кладбище (православное) - Кладбище Памяти жертв 9 Января, Александровской Фермы пр., 20


И это правда. Сегодня Игорьку пятьдесят. У него прекрасная семья: дочь Людочка и сын Антон, внук Алексей и замечательная жена Ирочка. Со своей Юлишкой не расстаются ни на миг, нежно любя друг друга, как в детстве, несмотря на расстояния и долгие разлуки. Их детская дружба и взаимовыручка востребована и сегодня, в чем бы она ни выражалась. Я счастлива и спокойна за них.


Продолжение следует

Мазуренко В.Н. Атомная субмарина К-27. Триумф и забвение. Часть 39.

Есть сведения, что помощник командира экипажа капитан-лейтенант Сальников А.М. дослужился до звания адмирала и был командиром Беломорской военно-морской базы в Северодвинске.
Уважаемый Вячеслав Николаевич! На этом я, пожалуй, и закончу то, что помню. Время службы на К-27 я вспоминаю, как хорошие годы и в службе, и в жизни. Это были и годы моей относительной молодости, счастья в семейной жизни. А жена у меня была прекрасный друг и верная спутница в моей нелёгкой флотской жизни. Вот уже пятый год, как она ушла их жизни, а в памяти до сих пор, как всегда живая, вот только что вышедшая из дому. Пока до свидания. Желаю вам крепкого здоровья, счастья вам и вашим близким, успеха в деле, которое вы начали.»




Командование 17 ДПЛ. Гремиха. 1968 г. П.Ф.Леонов (сидит первый слева), В.И.Божко (сидит первый справа), Ю.Н.Воробьев (стоит второй справа).

Перед Вами, уважаемый читатель, воспоминания старпома АПЛ К-27 капитана 2-го ранга Воробьёва Юрия Николаевича (умер в 2005 году).

«После окончания класса командиров ПЛ ВСОЛК ВМФ в 1966 году был назначен ст. помощником командира на свою прежнюю ПЛ С-273 в п. Гремиха, организация службы на которой за год отсутствия была развалена, – пришлось всё восстанавливать, что удалось… По всей вероятности, поэтому Приказом ГК ВМФ от 03.10.1967 г. был назначен старшим помощником командира АПЛ К-27.
С приходом на новую лодку, естественно, столкнулся с целым рядом трудностей – вхождение в новый экипаж никогда не бывает простым. Тем более что лодка только вернулась из ремонта из Северодвинска, что всегда связано с понижением уровня организации службы. Началась очень напряжённая работа, к тому же лодку нужно было приготовить к длительному выходу в море. Отношения в экипаже с офицерами, сверхсрочниками и моряками срочной службы складывались относительно нормально, хотя и не без исключений. Экипаж был несколько избалован вниманием командования – единственная в мире лодка с такой энергетической установкой! К тому же прислали старпома с какой-то несчастной дизелюхи!




ПЛ 613 проекта. В.И.Тихоновский.

Особенно это проявлялось со стороны командира БЧ-5 капитана 2-го ранга Иванова, с которым, к сожалению, нормальный контакт установить не удалось до самого конца.
Всё начало 1968 года было заполнено всякими учениями, тренировками, сдачей задач и т.п. – время было очень напряжённым. 22 мая 1968 года вышли в море на трое суток на контрольное испытание энергетической установки. Н.Мормуль в одной из своих книг говорит о том, что командир БЧ-5 капитан 2-го ранга Иванов сделал запись в Вахтенном журнале о неготовности боевой части 5 к выходу в море. Я, как непосредственно отвечающий за ведение журнала вахтенными офицерами, наличие такой записи категорически отрицаю – её не было! И тот же т. Мормуль утверждает, что в момент аварии реактора командиру БЧ-5 всё сразу стало ясно…
Почему же он не смог на эту тему доложить командиру ничего вразумительного?
Описывать все детали аварии и последующих действий не буду – об этом уже многие писали и говорили. Могу сказать только одно – в тот момент никто ничего не понимал – с этим связаны некоторые упущения и ошибки. Впрочем, все комиссии в конечном итоге пришли к выводу, что действия экипажа были правильными. А сама причина аварии могла быть выяснена только в результате вскрытия и осмотра реактора, что сделать было невозможно. Поэтому, как всегда в аналогичных случаях, остаются только версии, догадки и предположения.
В течение определённого времени экипаж был эвакуирован из Гремихи по госпиталям: 24 человека – старший капитан 1-го ранга Леонов – в Североморск; 83 человека – старший капитан 2-го ранга Воробьёв – в 1 ВМОЛГ г. Ленинград, 5 человек – в Москву.




Фотография на память после окончания лечения в 1-ВМОЛГ.

Самыми трудными в госпитале были первые 10-15 суток – начали умирать наши ребята в спецотделении – общее мнение у всех: нас ожидает то же самое. Реакция на это, естественно, у всех была разная. В конечном счетё, всё прояснилось – будем жить! Но настроения появились разные – часть начала утверждать, что вина во всём лежит на командире. У меня лично с командиром отношения складывались и сложились сугубо служебные, и я продолжаю его уважать за знания, выдержку, и уверен, что в аварии и последствиях его вины нет. В госпитале экипаж расслабился – возникали случаи конфликтов с обслуживающим персоналом (хотя отношение к нам было самым радушным) – речь шла о некотором разложении. Марку отличного экипажа нужно было сохранить, во что бы то ни стало, и мы это выполнили с помощью многих офицеров (майор Ефремов, капитан-лейтенант Резник и др.), сверхсрочников и матросов. Приходилось неоднократно собирать всех и утверждать, что командир в аварии невиновен, что всякая новая техника требует жертв и т.д. Хотя и были разочарования – некоторые (к счастью, немногие!) говорили, что они умрут и всё остальное их не интересует (даже офицеры). Всё время пребывания в госпитале связь с внешним миром (а мы были изолированы) поддерживал заместитель начальника политотдела 17-й дивизии капитан 2-го ранга Зверев, который почти каждый день бывал у нас.
После смерти В.Гриценко (16.06.1968 г. 15 ч 45 мин) я обратился к нему – нужно его или наградить, или как-то увековечить память об этом прекрасном мальчике – то ли школу, где он учился назвать его именем, то ли поставить мемориальную доску…
Ответ: «Была авария, и ни о каких наградах речи быть не может».
В конечном счёте, мы все (кроме умерших) были выписаны из госпиталя через дом отдыха в Зеленогорске с диагнозом «острая лучевая болезнь» разной степени, зашифрованная под названием «астеновегетативный синдром» – ни один врач потом не мог понять, что это такое.
И всё было названо своими именами с получением справок только через несколько лет, после аварии на Чернобыльской АЭС.




Низко кланяюсь всему экипажу нашей лодки – все до конца остались настоящими моряками и людьми, хотя многих уже нет.
Старший помощник командира К-27 капитан 2-го ранга в отставке Воробьёв Ю.Н.»


Завершить главу воспоминаний мне бы хотелось письмами вдов офицеров-подводников К-27, которые не дожили до нашего времени. Двое были моими непосредственными командирами на атомной подводной лодке К-27 во 2-м дивизионе БЧ-5. Душевные, добрые (если можно так сказать), но принципиальные командиры для нас, команды турбогенераторщиков и электриков. Они горой стояли за своих подчинённых. Но и строго спрашивали с нас за те или иные проступки. И мы никогда не обижались за это на своих непосредственных командиров 2-го дивизиона.
Спиридонов Иван пришёл на АПЛ К-27 в октябре 1964 года, Николай Маркин – в 1967 году. Иван Спиридонов успел до прихода своего заместителя побывать в Средиземном море, получить орден Красной Звезды, у Николая Маркина после К-27 походы в различные точки мирового океана ещё предстояли. А третье письмо – это письмо вдовы старшего лейтенанта Мстислава Гусева, который героически погиб на АПЛ К-8 в апреле 1970 года.




Спиридонов Иван Александрович

«Вячеслав! Ты прекрасно понимаешь, как мне трудно писать о человеке, с которым прожила 33 года, и который умер в расцвете сил от того, что очень любил Родину, свою специальность, служить верно и честно ему привили в Суворовском училище, куда он поступил в десятилетнем возрасте. Почти 8 лет я вдова, смириться с этим очень трудно. Теперь я стала отец-мать, я делаю всё, чтобы внуки у Спиридонова были во всём похожи на него, человека с большой буквы. Мне трудно всё вспоминать, у меня поднимается высокое давление. В письме я дала тебе канву жизни Иван, прошу тебя, отредактируй мои сумбурные мысли и сам его охарактеризуй таким, каким ты его знаешь, знали его друзья. Это письмо пройдёт много границ, прежде чем попадёт к тебе, но у меня нет выбора, я самым неожиданным образом улетела в Турцию и теперь, наверное, надолго.

С искренним уважением, Наталья Спиридонова»

Спиридонов Иван Александрович родился 2 апреля 1939 года в г. Саратов в семье рабочего. Отец погиб в годы Великой Отечественной войны, мать трагически погибла в 1949 году (попала под поезд). Остался сиротой в возрасте 10 лет. Судьбу его решил дальний родственник матери, устроив его в Саратовское Суворовское училище, где он учился с 1950 по 1958 год. В училище, помимо военных дисциплин, углублённо изучали английский язык, все предметы по программе велись только на нём, и большое внимание уделялось спорту. В одном спортзале Иван занимался с мастером спорта Юрием Власовым, занимался с огромным увлечением, очень разносторонне, спортивные разряды у него были такие: 1 разряд по гимнастике и акробатике, вольной борьбе, волейболу (между прочим как делается шпагат он показывал внукам за два года перед смертью, а волейболом перестал заниматься в 50 лет). Отсюда и красивая спортивная походка, выправка настоящего кадета. Нести знамя Суворовского училища на парадах поручали только ему.



После окончания училища он был принят без экзаменов (так как был высокий балл аттестата) в Высшее Военно-Морское ордена Ленина училище им. Ф.Э.Дзержинского на электрофак, которое окончил в 1964 году лейтенантом, и был направлен служить на Северный флот в п. Гремиха на атомную лодку К-27. В 1963 году в семье Спиридонова было радостное событие – родилась дочь Елена. В Гремихе она проживала с родителями с полуторагодовалого возраста и до окончания средней школы.
В октябре 1964 года ехали молодые офицеры к новому месту службы с жёнами (детей пока не брали) на пароходе «Державин», на котором просачивалась повсюду вода, бегали крысы (кстати, его потом очень быстро списали на металлолом) в п. Гремиха. Была сильная качка на море, наступала полярная ночь, дул очень сильный ветер, никакой сигнализации, в посёлке было несколько домов. И все, кто ехал из лейтенантов - Агафонов, Шеремет, Самарин, Папильнух, Домбровский, Невесенко, Додзин, Резник, Надточий - остались для Ивана большими друзьями, дружили семьями, особенно были дружны, когда мужья уходили в море.
Вспоминается большой поход в 1965 году, после которого Иван был награждён орденом Красной Звезды. Встречали экипаж с необыкновенно красиво обставленным столом. Кто мог, поехали на пирс с детьми, а ребята вышли из лодки никакие: уставшие, опухшие – им просто было ни до чего. Спиридонов на застолье не пошёл, его просто отвезли домой. А в одном походе ребята отпустили бороды, причём приз должен был получить тот, у кого самая красивая борода и у кого самая страшная. Иван получил большой приз за самую некрасивую кустистую бороду.




Ребята умели служить и веселиться в свободное от службы время: ездили на Совиху за грибами, ходили за морошками и ягодами (черникой, брусникой). В декабре 1965 года уехали на ремонт в Северодвинск, прожили там до июня 1967 года. Первое время жили с детьми в казарме, жильё нам не предоставляли. Было очень холодно, свои одеяла ребята отдали детям. Жёнам всё это надоело, и пошли все к начальнику политотдела. Мы с Ниной Ивановой, Линой Донченко очень долго его уговаривали, а в это время наши дети под столом разобрали кресло плетёное, очень плакали, мы их перед походом нашим не покормили.
Начпо задал нам вопрос: «А зачем вы вообще сюда приехали, ну, мужья ваши понятно, на ремонт?» На это мы дружно ответили: «Ведь вы же спите со своей женой в одной постели и всегда вместе, а почему мы, молодые, должны мучиться только из-за того, что нам не предоставляют жильё?» К концу следующего дня почти все были обеспечены жильём. В Северодвинске все жили дружно, дни рождения справляли в ресторане, а праздники – в Доме ИТР. Никто не думал, что почти через год после возвращения из Северодвинска придёт в экипаж большая беда.
Май 1968 года. Авария на лодке. Начали терять друзей после аварии – личный состав был расформирован. Спиридонову предоставили должность помощника флагманского механика по электромеханической части в штабе дивизии, считая, что он очень мало пострадал во время аварии, т.к. стоял дежурным вахтенным офицером. На врачебной комиссии в Североморске после взятия на анализ костного мозга, сочли его годным к дальнейшему прохождению службы. Но они ошиблись, в декабре 1968 года Иван попал в главный госпиталь с диагнозом лучевой дерматит, лечился в течение двух месяцев, но всё равно своё заключение врачи не изменили. В Гремихе Иван служил до апреля 1980 года, было у него к тому времени 13 автономных плаваний. Он очень смеялся, когда получил ордер на квартиру при переводе к новому месту службы в г. Севастополь в доме № 13. Основными друзьями в то время были Елетины, Касаткины, Братченко.




С мая 1980 по декабрь 1984 года служил в 5-й Средиземноморской эскадре: 4 месяца в Тартусе, 2 месяца отдыхал дома. Знание английского языка очень помогло ему при прохождении службы на эскадре. Адмиралы Рябинский и Селиванов брали всегда его с собой в составе военной комиссии на приёмы, чтобы уточнить правильность перевода сирийских переводчиков.
2 марта 1984 года Иван тяжёло добирался до Севастополя, несколько раз менял корабли и не успел побриться, задержался у командующего с докладом, я попросила оперативного флота, чтобы он передал нашему «дедушке», что мы очень спешим домой. Иван понял это в том смысле, что я как бы подтруниваю над ним из-за его щетины и несколько обиделся, но когда узнал, что 28 февраля 1984 года он стал действительно дедушкой (родилась внучка Наташа), то сразу же заказал ящик шампанского, пили прямо на пирсе. А через год в нашей семье родился внук Саша. Своих внуков Иван очень любил, Саша очень похож на деда и лицом, и манерами.

Продолжение следует

Аида Корсакова-Ильина. О них не сказано в Уставах... Часть 4.

В те далекие шестидесятые большие города не знали дефицита продовольствия, отдаленные местности ощущали эту проблему. Наш военторг всё же, хоть и ограниченно, но поставлял нам жизненно важные продукты. Многие женщины работали, им просто не хватало времени на очереди в магазинах. Вот и пришлось решать нашу бредовую идею с представителями от политотделов распределять дефицитные продукты – яйца, молочные, мясные – по списку. В первую очередь семьи подводников, мужья которых находятся по семь месяцев вне дома. Отдельные списки были составлены, с помощью детской поликлиники, детей с хроническими заболеваниями. Для них два раза в месяц спецрейсом из Хабаровска доставлялись эти продукты, и даже фрукты к Новому году.
Опыт Большого камня не прошел мимо. Наша ответственность была на грани подвига. Не скромно, но произошло это со мной. При очередном распределении «дефицита» перед Новым годом работы было невпроворот: подготовка к детским, взрослым новогодним праздникам, праздники и угощения для личного состава бригады, – наши хозяюшки знали толк в этом. Все были нарасхват, мне самой пришлось нести спецпаёк одной из женщин, кому не раз оказывалась наша помощь. В этот раз количество продуктов было ограничено, и не все женщины могли их получить. Мы их оповестили, пообещав дополучить продукты до Нового года.
Поздно вечером требовательный звонок в дверь нашей квартиры. Открываю – на пороге возмущенная Тамара Цатис с группой женщин, отталкивая меня в сторону, проходят на кухню, Тамара демонстративно открывает дверь холодильника. Я похолодела от такой наглости. Немая сцена, столбняк. Громкий голос Тамары вернул всех в действительность.
В холодильнике пусто, а в морозилке одинокая ключевая косточка от баранины. Надо было видеть торжество на лице Тамары, она, как порядочный человек, не поверила каким-то разговорам, и, чтобы сохранить неоценимую помощь для многих семей, добытую таким трудом, в котором была задействована даже авиация, она решилась на этот отчаянный поступок.
Спасибо вам, Тамара! И многие годы здравия вам и всей вашей прекрасной семьей.
Скольким же женщинам хочется сказать спасибо.
Мирочка Древятникова – статная, высокая, независимая – инженер, работала по ремонту наших кораблей. Муж – Олег Древятников – высокий, крупного телосложения, богатырь из русских народных сказок – старпом у Ильина, а ранее незаменимый штурман и гордость не только Ильина, но и всего Тихоокеанского флота. Он, не подражая Высоцкому, пел его песни низким голосом с хрипотцой и таким чувством, что дыхание замирало. Семья самодостаточная, характеры таежные, сильные, выносливые. Олег любил рыбалку и охоту, забирался в такие таежные места, которые знали только местные (их насчитывалось всего-то около 300 семей), он знал их проблемы, чем-то помогал, они уважали его. Он мог сутками не выходить из тайги. Мира терпеливо ждала его, не показывая своего волнения. Также терпеливо боролась с его слабостью – алкоголем. Ильин был не только командиром, но и верным другом их семьи. Я старалась тактично поддерживать ее, всем сердцем была с ней. Большой камень еще был жив в моей памяти. Они воспитывали чудную девочку, оба души в ней не чаяли. Пройдя такой сложный путь в Советской Гавани, они все-таки расстались. Мы с Мирой встречались в Москве, где она и сейчас живет, я так думаю.
Эллочка Васильева, красивая, яркая женщина, интеллигентная, с консерваторским образованием, приехала вместе со своей мамой и двухлетней дочерью, тоже Эллочкой, к своему папе – командиру лодки, долгое время он жил без семьи. Были нашими соседями. К великому моему огорчению, забыла имя отчество мамы Эллы, она так о них беспокоилась. Познав наши суровые условия, не хотела уезжать в свой Киев. Всё просила меня быть рядом с ними. Я ее понимала и принимала участие в их жизни, насколько было возможно.




На фото Валентин Васильев – муж Эллочки. Её фото, к сожалению, не сохранилось.

Как-то рано утром раздался женский крик на нашей площадке и тревожный стук в нашу дверь. Я помчалась следом за Эллой в их квартиру, которую заливало кипятком. Прибежав в спальню, бросилась к детской кроватке, где стояла плача ее испуганная дочь, в нескольких сантиметрах от струи кипятка, которая била под давлением из батареи. Я схватила ее на руки, прикрыв какой-то тряпкой. Увела к своим детям, потом приступили к ликвидации этого бедствия.
Вспоминаю и времена Даманских событий. Почему-то Эллочка с дочкой не выходили у меня из головы, обе девочки требовали особого внимания. Это не было капризом мамы Эллы, они были беззащитны, ей очень трудно давался наш быт, а экстремальная ситуация Эллочку доводила до отчаяния. Кроме них, у меня были Юлишка, Игорек и сотни других детей, которых мы готовили к эвакуации. Штаб, по распоряжению Панина, находился у меня на квартире – сотни звонков, сообщений по радио (телевидения тогда у нас не было). Заветы Ильича были разбиты по секторам, в каждом свои оповестители, пункты сборов. Все распоряжения выполнялись немедленно: детям пришивались бирочки с именем и адресом, строго по списку личные вещи, спички, сухой паек. Маршрут будет указан при эвакуации. Каждый час мне поступали новые сведения. Женщины были переполнены тревогой, беспокойством за своих детей, понимали, что, может быть, предстоит оторвать их от себя. Для жен и мирного населения разрабатывался отдельный план. Подводницы, спасибо Вам. Вы не дрогнули, не было паники, была тревога, были слезы, но отчаяния не было. А ведь наши мужья были в Ракушке на зимовке, они там тоже сходили с ума. Беспокоила меня только Эллочка, она очень тревожилась, бесконечно переспрашивала, что можно еще с собой взять, что с нами будет дальше, какие новости на Даманском. У нее была свежа память, в войну они покидали Киев под бомбежками.




Остров Даманский (по-китайски – Чжэньбаодао, что в переводе означает «Драгоценный остров»)


Бедная Эллочка не зря твоя мама так за вас беспокоилась, она, видимо, чувствовала беду. Она вас нашла не в далекой гавани, а в вашем родном Киеве. Так нелепо погибнуть всей семьей в своей машине. Светлая Вам память.
Как ни старались мы оградить от некоторых слабостей, но они не щадили и сильных, умных, добрых, красивых жен, матерей. Кое-кто из них сами разрушали свою жизнь и жизнь своих близких. Сколько не подбирай ключики, чувство долга перед семьей, обществом открыть не удавалось. Были семьи, в которых надо было лишать матерей родительских прав. Сердце разрывалось от этого процесса. Спасибо Людмиле Витольдовне Торопковой – инструктору по работе с семьями нашей базы. Я без нее за эти проблемы не бралась, а она без меня. Она прибыла к нам из Корсакова, где работала в политотделе инструктором по работе с семьями военнослужащих.
Её муж Василий Мефодиевич – капитан 1 ранга, был заместителем командира базы. Они старше нас с Эриком на полтора десятка лет, за их плечами война, он c Южным фронтом дошел до Берлина, она работала в разведшколе в городе Сочи. Сильная, высокая статная – Хетагуровка (так образно я её называла), роскошную косу укладывала вокруг головы. Познакомились с ней на дне рождении Панина в кафе «Березка», куда идти мне совсем не хотелось. Две недели назад моя сестра Людочка, оставив нам Игорька, ушла от нас в тридцать только что исполнившихся лет, болезнь победила сильную молодую женщину. Этикет обязывал, и мы с Эриком сидели в полном отстранении от всего происходящего. Вдруг я чувствую сзади чьи-то объятия и слышу женский голос с южным акцентом:
– Я же сказала, чтобы вы мне её не показывали, я сама узнаю её из всех присутствующих, и не ошиблась, вот она – Ильина, мне все уши прожужжали на Сахалине о ней.
С тех самых пор мы с ней не расставались: у нас стали общими дела, заботы, хлопоты подводников и надводников. Она вросла в женские проблемы с головой, советовалась со мной, ставя меня часто в тупик. Наша работа переросла в крепкую долгую дружбу. В этой семье была своя трагедия. В начале войны в трехлетнем возрасте пропал сын – был украден из детского сада. Разыскивали его все долгие годы войны и в послевоенное время. Он их сам нашел уже в подростковом возрасте. Удерживали его в горах. Как ему удалось бежать в город Сочи и прийти в фотографию, где работала его бабушка – мать Людмилы Витольдовны, он им рассказал не сразу. Детская память хранила боль долгие годы. Они дали ему образование, морскую специальность, крепко поставили на ноги, любили своих внуков, а боль оставалась в их надорванных сердцах до конца их жизни.
Ида Ивановна – жена командира военно-морской базы, контр-адмирала Бориса Глебовича Давидовича (С 1977 года начальник ТООВМУ им С.О.Макарова). Интеллигентная, трогательная пара, оба спортивные, общность интересов на редкость, заботливые, внимательные к людям.




Ида Ивановна работала у нас в Доме офицеров библиотекарем. Я была заместителем начальника по культурно-массовой и художественной работе, в мои функциональные обязанности входила и библиотека. Там был очень сильный коллектив, я им не мешала, приходилось иногда обращаться за помощью при написании сценариев или подготовки мероприятий. Мы с Идой Ивановной симпатизировали друг другу, она была очень приятным, эрудированным собеседником, очень бережно относилась к фонду. Он был у нас уникальный, об этом знали немногие. Заведующая, которая проработала 25 лет, старательно сберегала его до своей пенсии, и, уходя, передала целехоньким новой заведующей, без специального образования и какого-нибудь опыта работы. Она знала «толк» в литературе и обладала такой любовью к ней, что была уверена, что все читающие и живущие в гарнизоне не имеют никакого представления о литературе, тем более любви к ней.
Ида Ивановна обратилась ко мне за помощью. Необходимо было разобраться в нарушениях заполнения читательских карточек и невозвращении книг от читателей, которые в глаза их не видели. Пытались разобраться своими силами, но заведующая только больше нас запутывала.
Пришлось создать профессиональную комиссию с помощью Политуправления Тихоокеанского флота, которую возглавила моя подруга по работе в Доме офицеров Владивостока Диана Горбунова, в то время она работала библиографом, после аспирантуры была назначена начальником библиотеки Тихоокеанского флота. Комиссия работала полгода, не переставая удивляться и возмущаться цинизму. Система была отработана настолько изобретательно и четко, что опытные библиотекари с трудом пробирались сквозь её лабиринты. Нет, техника была простая: заведующая-мама в течение дня готовила книги к выносу, папа-муж – офицер с сыном двенадцати лет забирали сумки и спокойно уходили через парадный вход, не вызывая подозрений. Дома смывали штампы с 3 и 17 страниц и отправляли почтой в Ленинград. Там книги ждал антикварный магазин. Вскоре они уехали, как-то возместив ущерб библиотеке, часть книг нам удалось вернуть. (Из протокола прокуратуры по делу расхищения золотого фонда статского советника, которому принадлежали первоиздания русских классиков от Жуковского до Толстого, все тома российской истории Соловьева, издания в золотых окладах семьи Романовых и много других исторических ценностей.)




Соловьев С.М. История России с древнейших времен. 29 томов в 6 книгах. Указатель. Первое полное издание издательства "Общественная польза"- труда выдающегося русского историка Сергея Михайловича Соловьева, изданное в 90-ые годы 19 века.


Ценность фонда позднее подтвердили Ленинградская библиотека имени М.Е.Щедрина и библиотека имени В.И.Ленина в Москве. Чтобы сохранить эту ценность, удалось договориться о передаче спасенного фонда в ленинскую библиотеку Москвы, а они обеспечили бесплатную поставку Дому офицеров литературы из ЖЗЛ, которая пользовалась большим спросом в расцвет наших шестидесятых.
Иде Ивановне удалось сберечь оставшийся фонд и ежемесячно пополнять его из библиотек Москвы, для будущих его читателей.
Леночка, Александр и Сережа Сафроновы – дети зам. начальника Совгаванской базы капитана 1 ранга Петра Алексеевича и их чудной, женственной, лучезарной мамочки Ляли – Клавдии Сергеевны, врача-онколога из нашей поликлиники – мужественной, принципиальной, бескомпромиссной. Я долгое время не знала, что она публично могла высказать свое решительное мнение своей коллеге – жене нашего офицера подводника, которая была постоянно в центре внимания и заботы со стороны наших женщин, за одну фразу: «Придут китайцы – Ильина со своими активистками будет висеть на первом же столбе», – это в связи с событиями на острове Даманском. Меня потрясала Лялина гражданская позиция не один раз. На этот раз я ей гордилась. Со старшими ее ребятами я познакомилась первая, они были в отпуске с младшим Сережей, а старших оставили на женщину, которая должна была им помогать. Мы жили в одном доме, они этажом выше. Из моих коротких наблюдений, я поняла, что ребята нуждаются в помощи. Саша был в 9 классе, Леночка в 6-м. Вечером я поднялась к ним, разговорились, и выяснилось, что женщина сломала ногу, и они остались одни; я предложили им свою помощь, после долгих уговоров они согласились. Мы жили одной семьей почти два месяца, до возвращения родителей. По возвращении их мы задружили семьями. Наша Юлишка и Серёга были почти ровесниками с разницей в год. Ляля часто меня выручала с обедами и продуктам, как было в тот злополучный вечер перед Новым годом, когда пришла ко мне комиссия во главе с Тамарой Цатис. Петр Алексеевич не раз отпускал нас с Лялей в кино, оставаясь с детьми. Юлишка моя часто болела воспалением легких. Ляля, делая ей укол, каждый раз говорила: «Ну не могу ее колоть, всех могу, а ее жалко». В Ленинграде мы жили по соседству. Я восхищалась их большущей ДРУЖНОЙ ленинградской семьей из четырех поколений. Когда собиралась их семья, по случаю и без случая, за общим СТОЛОМ мест не хватало, сидели на коленях. Но всегда было место для шуток и решения семейных проблем. Саша стал инженером, Леночка врачом, об этом она мечтала с детства. Сейчас работает зав. кардиологическим отделением в Покровской больнице. Больные ее любят. Вышла замуж за прекрасного парня – сильного, мужественного Павла, который строил Братскую ГЭС. Их свадьбу доверили провести мне. А сколько мне понадобилось сил провести (по просьбе Петра Алексеевича) ритуал прощания с нашей всеми любимой Лялечкой, помню только жгучую боль. Рада, что могла помочь Сереже успешно закончить в нашей подшефной школе восьмой класс и поступить в Нахимовское училище. Он стал офицером, имеет свою семью, Леночка имеет четверо детей и троих внуков. Петр Алексеевич держится молодцом. Многие им всем лета, здоровья и счастья.




Сергей Петрович Сафронов закончил Ленинградское нахимовское училище в 1981 году.

Во всех неприятностях есть свои плюсы. Так вот, один из них – встреча с Олегом Волгиным и его царевной Ларисой. Она все-таки приехала к своему Олегу и держалась в тех таежных условиях, как абориген. Подружились с ней сразу, она меня очень ждала и давно хотела познакомиться. Мы с ней провели довольно приятное летнее время, я была без работы, так как часть расформировывалась, Эрик был назначен в Ракушку начальником штаба бригады, а комбригом был Олег. Помню сплошные комиссии и их приемы, которые лежали на нашей с Ларисой ответственности. Это семейно-общественная нагрузка, с ней справлялись легко. Лариса была очень начитанна, не любила рутины, все время что-то изобретала, даже с риском для жизни, стараясь меня вовлечь в свои предприятия. Поход по грибы в тайгу стал для меня школой мужества. Я не грибница, мы как-то ходили с Толей Калининым в Совгавани по грибы, ничего не нашли, к счастью попался какой-то пень с опятами, мы обобрали с него что могли в свое оправдание, больше он со мной не ходил по грибы, я приношу грибную неудачу. С Ларисой пошли вдвоем рано утром с большими корзинами. Болтались по тайге до полудня, ничего не собрав, она только команды мне подавала под какой куст мне надо заглядывать, а в основном, чтобы не спускала глаз с верхушек деревьев. Я знала, что в нашей тайге есть дикие кабаны, тигры (один даже унес сторожевую собаку с нашей базы), медведи, которые повадились к нам за пропитанием, москиты в огромных количествах, но что надо бояться рыси, до меня не доходило, чем и раздражало мое спокойствие Ларису. Едва вернувшись, она обрушила на меня весь поток своего негодования за мою беспечность.
Незабываемые общие пикники на заливе со всеми семьями, личным составом. Приготовление на кострах гребешков, чилимов...
До чего же красивые места! Их часто видела по телевидению в программе «Служу Отчизне». Завершилось наше пребывание успешным расформированием части, наш папочка хорошо потрудился, как всегда. День рождения нашей Юлишки оказался всеобщими проводами. Она с Игорьком пригласила гостей домой, мы с Ларисой приготовились к встрече определенного количества гостей. Народ пошел семьями всех возрастов, всех вместить было невозможно, вынуждена была дать Эрику СОС, чтобы в части открыли кафе. Мы сохранили рисунок – оформленная колонна, протяженностью несколько метров, торжественно шествовала по покидаемому поселку Ракушка в гости к своим братикам – матросам, которые всегда и всюду выручали нас. Получился большой, совместный Праздник – День рождения и Проводы. Прощай, милая летняя Ракушка. С Волгиными мы встречались в Москве, а после ухода Олега, мы не виделись. Лариса, отзовись!




Семья Михаила Михайловича Лезгинцева – капитана 1 ранга, друга Эрика по ленинградскому подготу, – прибыла в Советскую Гавань в конце лета 1970 года, когда мы ещё не успели вернуться из пос. Ракушка.
В Ракушке мы прослужили аж четыре месяца. Надо же было Эрику срывать нас в конце учебного года, освободить чудную трехкомнатную квартиру, в которой я только что сделала ремонт, и вернуться назад в холодную осень, где пришлось делать два ремонта, чтобы как-то устроиться на зиму.
Вернувшись из Ракушки со всем своим скарбом, детьми и кошкой Мотькой, которая пришла вместе с Эриком морским путем, я заново столкнулась с тем же квартирным вопросом. Квартиру, которая предназначалась начальнику штаба, т.е. Ильину, занял замкомбрига Лезгинцев. С трудом отремонтировав двухкомнатную квартиру, с отчаянием поняла, что она совершенно не приспособлена к проживанию с Юлишкой, которая имела хроническое заболевание легких. Сплошные окна, светлая, красивая, но жить с больным ребенком невозможно. Разместившись по соседям, Эрик в части, стала искать выход. Нашла. Впервые в Советской Гавани и вообще в гарнизоне был совершен квартирный обмен сразу шести семей с улучшением. Как восприняли начальники политотдела моё возвращение из Ракушки? Да всё вернулось на круги своя, как и не уезжала. Через месяц состоялись выборы, и меня опять продвинули в председатели, а Дому офицеров пришлось с месяц подождать, до завершения моего обустройства. Обмен состоялся, все были довольны, даже механик получил отдельную квартиру – впервые. Мне пришлось ремонтировать общую трехкомнатную, в которой ремонта не было со дня постройки дома. На этот раз помогали братики-матросы. Весь ремонт они мне очень сочувствовали, не могли понять, как я могла согласиться на эту трущобу, но она была самой теплой квартирой. Глаза боятся, а руки делают, когда она была готова, удивлению не было конца. Даже белая красавица береза принагнулась широкими ветвями в окно нашей большой, светлой, уютной кухни, приглашая к задушевной беседе за круглым столом с самоваром. Но Мотька наша не выдержала таких перемен – её не стало. О ней мы долго горевали.
Нашими соседями оказались Лезгинцевы. Старший Михаил Лезгинцев – глава семьи – очень уважал свою фамилию и был ей под стать. Его независимая стать горца подчеркивала достоинство, морская форма ему очень шла, он был очень образован, с хорошими манерами. Светочка – его вторая жена (первая – мать его старшего сына, погибла, когда Юре было немногим больше года), Мише, их общему сыну, было семь лет. Он был старше Юленьки на два года. И когда она собралась с шести лет в школу, он ее так напугал, что накануне 1 сентября ее желание разом улетучилось. Пришлось давать ей слово, что драть как сидорову козу за тройки мы ее не будем, что если она устанет от школы, в любое время может не ходить. Но упорство и терпение ее продлились до 25 мая, когда она закончила первый класс. В этот день Юленька пришла из школы, упала на диван и горько расплакалась. Оказалось, что весь год она ждала, когда мы ей предложим оставить школу. Стойкий наш Филипок, это ей очень пригодилось в жизни – идти до конца. Игорек был младше Юры года на четыре.




«Филипок» в иллюстрациях Риммы Былинской.


Продолжение следует

Аида Корсакова-Ильина. О них не сказано в Уставах... Часть 3.

Иногда мечты сбываются. Не прошло и 12 лет, как я «осчастливила» этот дворец на целых 15 лет. А пока мы наслаждались молодым счастливым временем: театры, музеи, встречи друзей в белые ночи – всё мчалось вихрем. Но пришло время расставания. Бедная наша Мумка – мама Эрика – вновь провожала нас в Пулково, беря с нас обещания держать её в курсе всех наших житейских дел, обещая писать нам еженедельно.
Да здравствует Тихий и Великий..., но уже – город Советская Гавань.
Никогда не говори – «никогда». Совсем недавно, работая еще во Владивостоке, я категорически отказалась от заманчивого предложения, на каких-то фантастических условиях, работать в Доме Офицеров, в какой-то далекой заснеженной Гавани. Не прошло и двух лет, как Эрик получает назначение именно в Советскую Гавань, поселок Заветы Ильича, где совсем недавно служил Саша Савинский. В Советскую Гавань мы прибыли втроем, вместе с моим двухлетним племянником – Игорьком, в самый расцвет приморской осени в пурпурно-золотом наряде.




Игорёк

Раннее теплое солнышко отражалось в чужих окнах, где еще мирно спали его обитатели (на зависть нам), но мужское население было уже на службе, как сказал наш папа Эика (так называл его Игорек). Выгрузив вещи из такси у дома № 17, по улице Станюковича, Эрик, прыгнул в какую-то машину, пообещав вернуться через несколько минут и куда-то нас определить, и умчался. Мы остались ждать его в надежде на скорое возвращение и на какое-то пристанище.
Скоро только сказки сказываются, да не скоро дела делаются. Время тянулось, сказки, стихи и песни Игорьком уже не воспринимались. Усталость, неловкость ожидания у чужого подъезда забирали последние силы. Путь из Владивостока на поезде через Комсомольск-на-Амуре был нелегким. Малыш уже не только изнывал от жажды, голода и более серьезных желаний. Мое беспокойство за него росло с каждым часом, мы только стали привыкать друг к другу. Я забрала его у сестры, которая должна была пройти серьезный, долгий путь лечения в Ленинграде.
Почему нас подбросили под чужие окна, как о нас могли забыть? Этот ребус мне было не осилить. Уже дети выбежали из своих гнездышек играть в свои песочницы, уже пошли мамы с малышами на руках или в колясках в какие-то магазины. Все отдохнувшие в уютных своих квартирах, после горячих завтраков, готовые что-то приготовить еще и на обед. Все были заняты своими хлопотами. Нет, некоторые любопытные высовывались из форточек, но никто из них в гости нас к себе не ждал. Наконец в полдень из подъезда выбежала молодая женщина с длинными, очень хорошими светлыми волосами, в фартуке, от которой повеяло до слез знакомым домашним уютом. Звонким, чистым, приветливым голосом пригласила нас следовать за ней, энергично подхватив часть наших манаток, привела в теплую, уютную квартиру. Нас обогрели заботой, вниманием, Игорек был вымыт, накормлен, уложен спать. Нашей спасительницей оказалась Лида Семенова – жена помощника командира ПЛ у нашего папы Эрика, как выяснилось позже. Она тоже была гостьей в этой квартире, имея большое желание жить в ней, так как дружила с Жанной – женой командира лодки. Они меня поставили в известность, что Эрик назначен старпомом к ним на «Северяночку», которая пришла Северным путем из Полярного, так формировался Тихоокеанский подводный флот. Все они прибыли сюда из разных городов: кто с севера, кто с юга, кто из Ленинграда, как Лида. Добирались с детьми тоже разными путями: и воздушным, и по железной дороге. Сегодня они живут жизнью своей «Северяночки» и службой своих мужей, дружно и весело. Рады принять нас, с нашим сыном (который весь вылитый папа – их впечатление) в свой экипаж. В мирной нашей беседе не раз подчеркивалась гордость за свою «Северяночку», которая совсем недавно получила почетный знак «Отличной лодки». На то время она была в этом высоком звании единственной в бригаде подводных лодок.




Офицеры «Северяночки» и некоторые их жёны с детьми в бухте Постовая (вторая слева Жанна Шпак, жена командира ПЛ, я – пятая слева, 6-й командир ПЛ Анатолий Шпак, 7-й Эрнст, женщина с ребёнком на руках – Надежда Володько, рядом с ней стоит наш Игорёк, крайний справа командир бербазы Николай Носенко).

Милые, приветливые женщины, сами совсем недавно пережившие все неудобства быта, старались меня ввести в жизнь поселка Заветы Ильича.
История поселка Заветы Ильича неразрывно связана с историей военно-морского флота на Дальнем Востоке. На территории поселка в 1934 году был сформирован Совгаванский укрепрайон, а в середине 1934 года в бухте Постовой начинается строительство казарм береговых объектов для базирования подводных лодок.
20 октября 1963 году в бухте Постовая на возвышенном берегу, метрах в 50 от места затопления судна, был установлен памятник легендарному фрегату "Паллада". Автором его был старшина 2 статьи П.В.Иванов.
На постаменте памятника установлена доска с надписью: «В знак памяти и глубокого уважения к экипажу фрегата «ПАЛЛАДА», установлен этот памятник 20 октября 1963 года от моряков подводников в/ч 15058».




Останки фрегата - киль, часть нижних оконечностей шпангоутов - покоятся метрах в 15-40 от береговой черты на глубине 15-25 метров. Легководолазы соединения подводных лодок, базировавшегося в бухте Постовой, неоднократно погружались к «Палладе», доставали детали набора её корпуса. В своё время (в 60-70-х годах 20 века), в устных преданиях старослужащих ещё вспоминали о том, что из киля фрегата местными умельцами были выточены шахматные фигуры в дар Главкому ВМФ, адмиралу флота Советского Союза С.Г.Горшкову.
В гарнизоне проживали надводники, подводники, летчики и гражданское население. Была школа-десятилетка, Театр Тихоокеанского флота, Дом Офицеров, книжный, продовольственный и промтоварный магазины. В Желдорбате находился госпиталь, а детская поликлиника в нашем поселке. В большой порт Ванино, в нескольких километрах от нас, приходили гражданские суда и паром, связывающий остров Сахалин с материком. Там наши, временно холостые, офицеры, иногда могли расслабиться в ресторане, а иногда и некоторые жены могли позволить себе эту роскошь в отсутствие своих мужей. Была женская и мужская парикмахерская. Общественная и социальная жизнь разделена на подводников и надводников. Командиром Совгаванской базы был надводник. Летчики вообще к нам не имели никакого отношения.
Я с трудом воспринимала всю информацию, думая об одном, как дойти до своего причала. Тем временем подошла жена замполита, о чем-то посовещавшись, предложила мне, пока спит Игорек, перенести вещи в квартиру Лиды Семеновой в соседнем доме. До разрешения ее квартирного вопроса нам предложили пожить пока у нее, а ей – в свободной комнате у Жанны. Спасибо Лиде и женщинам, которые мудро и быстро решили весь квартирный вопрос, но это не делало чести командованию части – не сумевшему прилично встретить семью капитана 3 ранга с маленьким ребенком. Не ждали ... Это, как правило. Мне еще не раз придется столкнуться с квартирной проблемой, проработав двенадцать лет бессменным председателям женского совета подводников.
Эрику выпадет большая честь сохранять высокое звание «Северяночки» в течение восьми лет, будучи ее командиром. Не считая выполнения правительственных заданий и боевых походов, особой гордостью были приемы на «Северяночке» Командующего флотом, который спускался на лодку в своем белом кителе и, покидая ее, демонстрировал его чистоту, к чести и гордости всего экипажа. Об этом часто с удовольствием вспоминает Ильин. Подводники могут оценить подобное удовлетворение титаническим, ежедневным трудом всего сплоченного экипажа. С этого и начинается служба подводника – единства и ответственности за себя и своего товарища, от каждого зависит жизнь всего экипажа.




Смена №761, Февраль 1959 г.

Моя жизнь начиналась вопреки всякому сплочению и единству. В чужой комнате чужой трехкомнатной квартиры, с непредсказуемой соседкой по имени Людмила – женой политработника с надводных кораблей. Она без устали мне напоминала, видимо, не надеясь на мою память, что квартира принадлежит надводникам. С трудом я пыталась постичь разницу между кораблями и нормальными, человеческими отношениями. Оказалось, для некоторых жен большая разница. Вместе со своими мужьями росли жены в званиях и разных бытовых удобствах. Опыт моей мамы – жены морского пограничного офицера, в отношениях с людьми мне не помогал: сора из избы я не выносила, скандальные приступы не поддерживала, своё достоинство с трудом держала, спрашивая с себя, как с ученицы, и искала лучшее в моей соседке, что помогло бы нам выстоять на общей жилплощади. Даже жизнь с Игорьком за закрытой дверью нас не спасала. Нас находили под любым предлогом, чтобы высказать свои претензии, подчеркивая роль хозяйки этой коммунальной квартиры.
Сколько раз я вспоминала милых моих Руденко. Николая Кирилловича после Индонезии перевели в Севастополь. Живут, греются на солнышке, Иришка бегает во дворе со своими друзьями, а её дружок Игорек отвечает за все перепады настроения какой-то тети. Ради спокойствия всех, затеяла ремонт не только в своей четырнадцатиметровой комнате, но и в местах общего пользования своими силами. Мир царил несколько дней. Потом всё началось сначала: доступ в кухню был строго ограничен, по причине приема пищи её семьи; использование ванны по ее расписанию; уборки общественных мест мне на неделю больше, т.к. у меня маленький ребенок, носит больше грязи. К моему спасению, в моем арсенале оказались курсы кройки и шитья. Как они мне пригодились! Занятия по всей программе, три раза в неделю, вечерами на кухне. Они не отменялись, даже когда Эрик приходил со службы. С конца ноября до апреля было проще – он был в Ракушке на зимовке. Это было необходимо для сносного проживания. Я продлила программу обучения ей и её знакомой, которая всю жизнь мечтала окончить курсы кройки программой моделирования. Каких сил мне это стоило, знают преподаватели не очень способных учеников, а если учесть, что Людмила вообще не держала иголку в руках, а претензий больше, чем моя программа, то.., но что не сделаешь ради мира в доме. Людмила хвалилась своими успехами, демонстрировала готовые изделия, получалось даже неплохо. Занятия закончились изделием ее вечернего платья, семейными поздравлениями, благодарностью в мой адрес. Ура, жизнь коммуналочки наладилась... ровно до следующего утра. Утром наша мастер швейных дел разбушевалась так, что свидетелями оказались соседи, и среди них Оксана Ивановна – жена нашего комбрига, контр-адмирала Н.Б.Сперанского. Она не член какой-нибудь общественной организации, не член даже нашего женсовета. Никогда и ни во что не вмешивалась, жизнь гарнизона проходила мимо неё, но в баскетболе знала толк, обожала этот вид спорта. К вечеру собрала всех активисток и близ живущих жён подводников, с одной повесткой чрезвычайного собрания: беспринципное замалчивание председателя женсовета подводников А.Н.Ильиной о несоблюдении норм социального проживания её соседкой Людмилой. Шумное было собрание, высказались все, пришли её соседи, с которыми она проживала раньше. Досталось и мне за мой подход, т.е. позицию долготерпения. Копия протокола собрания была отправлена в часть её мужа. Через неделю они получили отдельную квартиру, а эта квартира осталась за подводниками.
«Есть женщины в русских селениях», – прав был поэт Некрасов, веря в нас. Впервые я до слез была тронута женской защитой и солидарностью. На собственном примере поняла, что наша работа, от которой я так упорно отказывалась, считая работу женсоветов формальной, неэффективной, к которой относилась скептически, – нужна. Когда меня избрали председателем женсовета подводников (спустя месяц, после нашего приезда), я была в шоке. Я в этом ничего не понимала, мой малюсенький опыт в Конюшково скорей был полезен для работы в Доме офицеров, куда я обещала прийти, что и сделала несколько позже, совмещая профессиональную работу с общественной. Наши судьбы и судьбы наших детей приходилось решать нам, и не формально, а по-настоящему заботясь о них, серьёзно и со всей душевной отдачей. И чем организация авторитетней, тем больше с неё спрос. Я понимала, что я совершенно не достойна их доверия – раз, а главное, незнакомое дело, которого в принципе не было: с чего начинать, с кем начинать? А когда коротко ознакомилась с обязанностями председателя, я пришла в ужас. Это не просто пришёл к кому-то, узнал что-то, если смог, то помог. Такой объем работы, согласно функциональным обязанностям, под силу только штату Крайисполкома с парткомом. За что только женские советы не отвечали: политико-воспитательная работа среди семей военнослужащих, коммунистическое воспитание семей офицеров и сверхсрочнослужащих, организация их культурного досуга, развертывание спортивно-массовой работы.
А кроме того, воспитание у детей чувства патриотизма и готовности к защите Родины, эстетическое воспитание детей, индивидуальная работа с неблагополучными семьями, работа с отдельными женами военнослужащих, которые уходят на обывательские позиции, отыскать к каждой из них свой ключик (как учил нас начальник политотдела Совгаванской базы контр-адмирал И.Ф.БОБИН). А если он давно уже у Буратино, всё равно. Женские советы и женорги (женские организаторы) обязаны искоренять подобные настроения, воспитывать у жён военнослужащих чувство долга перед обществом, высокую гражданственность, стремление помочь мужу в его нелегком ратном труде. Суровая морская служба воинов-тихоокеанцев, ставшие обычным явлением дальние походы, в которых наши моряки с честью проносят советский Военно-морской флаг – все это требует от воинов большой твердости характера, воли и мужества. Этими же качествами не в меньшей степени должны обладать и женщины, связавшие свою судьбу с жизнью военного моряка. Женсоветы должны их воспитывать, ведь они во многом разделяют их нелегкую долю. «От женского тепла, заботы, внимания зависят настроение, высокий жизненный тонус. Жена каждого офицера и сверхсрочника должна в буквальном смысле слова стать боевой подругой мужу. В этом её патриотический долг». (Из доклада заместителя начальника политуправления КТОФ капитана 1 ранга М.А.Фатеева на трехдневных сборах председателей и активисток женских советов 4 апреля 1970 года, газета Краснознаменного Тихоокеанского флота «БОЕВАЯ ВАХТА»).
Инструкция у наших политработников была, но жизнь выходила за рамки инструкций. Хорошо, если начальники политотделов понимали эти проблемы и поддерживали женщин в их работе. Наш уважаемый авторитетный, необыкновенно душевный Начальник политотдела, капитан 1 ранга Панин и его заместитель капитан 2 ранга Веселков Аркадий Саввич – тактичный, исполнительный, вникающий в каждую ситуацию, – понимали.




Адмирал Василий Иванович Панин. В.А.Печатин.

Они поверили в нас, и наш союз крепчал в солидарности и единстве. Не скрою, им приходилось терпеть от нас много. Не знаю почему, но проблемы катились, как снежный ком. Как они выдерживали все наши необходимости, знали только они. Случалось, когда Панин не выдерживал всех наших претензий, вызывал меня в кабинет и строго предупреждал, что это в последний раз он решает нашу невыполнимую, бредовую идею. Спасибо нашим женщинам-активисткам. Только их терпение, настойчивость, беспокойство за судьбу каждого человека помогали нам не опускать руки. Людочка Тужилкина, маленькая, очень спокойная, всегда приветливая, ей многие доверяли, и она ненавязчиво решала их проблемы, требуя от нашего актива немедленного вмешательства (муж - Тужилкин Владимир Иванович, рижский нахимовец 1950 г. выпуска).
Зимой мы вернулись из Ленинграда (были в отпуске), проделав немалый путь, уже с двумя детьми – родилась наша дочь Юлишка, ей было около года, Игорьку уже пять лет.




Юленька и Игорёк.

Вошли в теплую квартиру, мечтая выкупать детей, накормить и положить спать, но раздался настойчивый звонок в дверь. Думали, вернулся шофер, что-то забыл. На пороге взволнованная Людмила, она все это время ждала меня, чтобы помочь жене молодого офицера из Севастополя. Абсурд, – подумала я, – что за два месяца некому было решить проблему? Но Люда была настойчива, сбивчиво старалась ввести меня в курс дела. Молодая семья из Севастополя терпит бедствие в Шанхае (район посёлка), муж не успел решить квартирный вопрос, вынужден был уйти на зимовку до апреля. Его жену временно разместили в Шанхае (место, где жили сверхсрочники в хорошо поддерживаемых домах, они даже занимались огородничеством, снабжая свежими овощами личный состав бригады). На севере зима приходит неожиданно быстро, наступили холода, снегопады, ее заброшенная лачуга не держала тепло, сколько печку не топи сырыми дровами, вода с трудом доставлялась в её ветхое, временное жилье и тут же замерзала около едва дышащей печки. Свою постель обогревала горячей грелкой, что и привело к необратимой трагедии в самом начале ее молодой семейной жизни, – произошел выкидыш. Это было очень нашумевшее дело, виновных нашли, слишком большая цена была за их равнодушие. Об этом Людмила узнала в нашем госпитале за несколько дней до моего приезда. Помочь женсовету было некому, потому что одни были на зимовке, другие в отпуске. Вот с этой болью в пустых хлопотах жила наша Людмила.
Все уговоры мои и Эрика отложить на утро не имели никакого воздействия. Пришлось детей оставить на Эрика, ему же пришлось вызвать машину и отправить нас в Шанхай с шофером. Пока сам не увидишь, не ощутишь объема беды, а сердце иногда подводит. В Шанхае, пробираясь через сугробы к её дому, я не могла представить, как к нему доставлялись дрова и вода, как она выползала через эту непроходимость природы и человеческого невмешательства в её одинокую заброшенную жизнь.




С трудом отыскав дверь, вошли в совершенно темную комнату. Холод такой же, как в сенцах, тусклый огонек в печи освещал часть жилья. Хозяйки не было видно, только на наш голос: «Кто-нибудь живой есть?» – последовал жалкий, простуженный голос: «Я». Из-под одеяла показалась голова, за ней фигура в матросской фуфайке.
Слов не было. Сдерживая слезы, собирая впотьмах «манатки», не отвечая на вопросы: «Куда, куда?», – мы выбрались из её трущобы, приехали к нам. Вышел Игорек и в полном изумлении спросил: «Мама Айя, а кто это?» Тот же вопрос был на лице у Эрика. Взглянув на нашу гостью, я расхохоталась. Наташа, чумазая, лохматая, плакала от внезапной перемены в её жизни. Когда мы пили чай в уютной кухне нового стоквартирного дома, после горячей ванны, мне было больно и стыдно смотреть на эту красивую, молодую, натерпевшуюся южную девочку, доверившую свою судьбу людям моря, а они ... Игорек, глядя на Наташу, восторженно сказал: «Какая она красивая!» И это была правда, он с детства был неравнодушен к красоте, в чём бы она ни проявлялась.
Подводная лодка ушла на долгое время в океан, с женой одного из офицеров этого корабля – Надеждой Володько – случилось несчастье: сломала ногу. Ни бабушек, ни родственников, маленький сын и нога в гипсе. С ней Людмила Тужилкина, хотя восстановлено дежурство по оказанию помощи пострадавшей, но она знает, что кроме формальной физической помощи, нужна душевная забота, и она ее отдавала с радостью. У самой был маленький, не совсем здоровый сын, и муж в океане большую часть года.
Людочка, как жаль, что так рано ты ушла из жизни, а я надеялась на встречу в Риге, куда вас перевели по вашему желанию, ведь Рига – твой родной город. Светлая память о тебе в тех, кому ты так верно служила.
Наташин квартирный вопрос был решен через неделю лучшим образом, и встречала она своего мужа в доме № 17, по улице Станюковича – до слёз знакомое место.
Может быть, Тамаре Цатис будет в удивление, но ее отношение к несправедливости, незабываемо в моей памяти. Тамара высокая, стройная, красивая женщина, говорила убедительно и немного свысока. Муж, командир лодки («С-275»), тоже очень хорош собой, с хорошими манерами. Их дочь Ланочка – хорошенькая в детстве, с годами стала просто красавица. К великому несчастью, она в расцвете юности получила травму позвоночника, которая приковала ее к инвалидному креслу. Мужеству, дружбе и терпению этой семьи можно только учиться. Дочь вышла замуж, родила девочку. Тамара с мужем Рольфом помогли в воспитании внучки. Сейчас проживают в Риге.




Тамара и Рольф, г. Рига, 2011 год (Цатис Рольф Тувьевич - выпускник Рижского нахимовского училища 1949 г.).

Продолжение следует

Авторы и темы дневника "Вскормленные с копья". Часть 7.

Рижское нахимовское училище


  1. Памяти контр-адмирала Безпальчева Константина Александровича. Его звали "Батей". От благодарных воспитанников.
  2. Гайдук Владимир Дмитриевич. Капитан 1 ранга, командир АПЛ, выпускник Рижского НВМУ. Его учителя, ученики и сослуживцы. Судьба проекта 705 и 705К. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Окончание.
  3. Фотографии. Лица. Судьбы. Выпускники Тбилисского и Рижского Нахимовских училищ разных лет. Контр-адмирал Петров Станислав Павлович, вице-адмирал Кайсин Юрий Анатольевич и другие. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5.
  4. День рождения Российского ВМФ. Касание судеб, поэтические строки... Джемс Паттерсон и Т.П. Учись быть первым. Начало. Продолжение. Окончание. Джеймс (Джим) Паттерсон. Фото для Елены.
  5. Морозов Геральд Павлович. Возможна ли полнота списка выпускников военно-морского училища, списка экипажа корабля?
  6. Памяти Фридриха Григорьевича Кузовкова, воспитанника Рижского Нахимовского училища.
  7. Атомная торпедная подводная лодка "К-8". 39 лет тому назад. 11.04.2009. Люди, склоните головы в память о погибших подводниках с "К-8". 12 апреля 2010 года
Тбилисское нахимовское училище



Тбилисские нахимовцы под Знаменем училища. 27.06.2009.

  1. 75 лет со дня рождения Героя Советского Союза Филипьева Юрия Петровича, одного из первых акванавтов.
  2. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 26. Часть 27. Часть 28. Часть 29. Часть 30. Часть 31. Часть 32. Часть 33. Часть 34. Часть 35. Часть 36. Часть 37. Часть 38. Часть 39. Часть 40. Часть 41.Часть 42. Часть 43. Часть 44. Часть 45. Часть 46. Часть 47. Часть 48. Часть 49. Часть 50. Часть 51. Часть 52. Часть 53. Часть 54. Часть 55. Часть 56. Часть 57. Часть 58. Часть 59. Часть 60. Часть 61. Часть 62. Часть 63. Часть 64. Часть 65. Часть 66. Часть 67. Часть 68. Часть 69. Часть 70. Часть 71. Часть 72.
  3. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Обзор выпуска 1950 года. Часть 120. Часть 121. Часть 122. Часть 123. Часть 124. Часть 125. Часть 126. Часть 127. Часть 128. Часть 129. Часть 130. Часть 131. Часть 132. Часть 133. Часть 134. Часть 135. Часть 136. Часть 137. Часть 138. Часть 139.
  4. Обзор выпуска 1953 года. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 140. Часть 141. Часть 142. Часть 143. Часть 144. Часть 145. Часть 146. Часть 147. Часть 148. Часть 149. Часть 150. Часть 151. Часть 152. Часть 153. Часть 154.
  5. Обзор выпуска 1954 года. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 155. Часть 156. Часть 157. Часть 158. Часть 159.
  6. Обзор выпуска 1955 года. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 160. Часть 161. Часть 162. Часть 163.
  7. Обзор выпуска 1956 года. Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 164. Часть 165. Часть 166.
  8. Друзья-нахимовцы. К юбилею Тбилисского НВМУ.
  9. Празднование Нового года. На берегу, в казарме, на борту корабля, под водой, в блокадном Ленинграде, на озере Нахимовском... Часть 1. Часть 2. Окончание.
Военно-морские подготовительные училища

Бакинское Военно-Морское Подготовительное Училище



Примаков Евгений Максимович с мамой. 1944 г.
  1. Подготовительные училища ВМФ. Бакинское ВМПУ. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8.
Владивостокское Военно-Морское Подготовительное Училище



Устьянцев Александр Михайлович, выпускник 1949 г.
  1. Подготовительные училища ВМФ. Владивостокское ВМПУ. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8.
Горьковское (Саратовское) Военно-Морское Подготовительное Училище


  1. Воспоминания питомцев адмирала Н.Г.Кузнецова. Ю.В.Солдатенков, И.С.Филатов, О.С.Филатов. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9. Часть 10. Часть 11. Часть 12.  Часть 13. Часть 14. Часть 15. Часть 16. Часть 17. Часть 18. Часть 19. Часть 20. Часть 21. Часть 22. Часть 23. Часть 24. Часть 25. Часть 26. Часть 27. Часть 28. Часть 29. Часть 30.
  2. Подготовительные училища ВМФ. Горьковское, Саратовское ВМПУ. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9. Часть 10. Часть 11.
Ленинградское военно-морское подготовительное училище. Подготы 46-49-53


  1. У "Стерегущего". Светлой памяти БИКа.
  2. Игорю Николаевичу Владимирову, командиру ПЛ (641 пр), - 80!
  3. Памяти К.В.Макарова.
  4. Памяти однокашника, подгота К.В.Макарова.
  5. Светлому человеку - светлая память!
  6. ЕВГЕНИЮ – К РОЖДЕНИЮ. Чернов Евгений Дмитриевич, вице-адмирал, Герой Советского Союза.
  7. Навстречу юбилейной встрече легендарных подготов-первобалтов "49-53" . Фрагменты истории.
  8. Подготы — что за люди такие. - Перископ - калейдоскоп. Вып. 1. СПб., 1996. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9. Часть 10. Часть 11. Часть 12. Часть 13. Часть 14. Часть 15.
  9. Ивану Ивановичу Краско.
  10. Жить, а не доживать.
  11. Илье Эренбургу 80!
  12. Берман Юрий Михайлович.
  13. Памяти Ивана Борисовича Погожева.
  14. Горестное событие.
Специальные военно-морские подготовительные школы


  1. Специальные военные школы: артиллерийские, морские и авиационные школы. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9. Часть 10. Часть 11. Часть 12. Часть 13. Часть 14. Часть 15. Часть 16. Часть 17. Часть 18. Часть 19. Часть 20. Часть 21. Часть 22. Часть 23. Часть 24. Часть 25. Часть 26. Часть 27. Часть 28.
Московская военно-морская специальная школа


  1. Мы выбрали море: Воспоминания командиров и учеников Московской военно-морской спецшколы / Сост. Т.Н.Байдаков.— М.: Моск. рабочий, 1990. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9. Часть 10. Часть 11. Часть 12. Часть 13. Часть 14. Часть 15. Часть 16. Часть 17. Часть 18. Часть 19. Часть 20. Часть 21. Часть 22. Часть 23. Часть 24. Часть 25. Часть 26. Часть 27. Часть 28. Часть 29. Часть 30. Часть 31.
Высшие военно-морские училища

Морской корпус им. Петра Великого


  1. МОРСКОЙ КОРПУС ПЕТРА ВЕЛИКОГО – САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ ИНСТИТУТ.
  2. Встреча выпускников ВВМУПП им. Ленинского Комсомола 1956 года.
  3. Выпуск в Морском корпусе им. Петра Великого. Репортаж О.А.Горлова.
Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище


  1. Уважаемые члены Союза выпускников СВВМИУ и сочувствующие!
  2. С Новым годом, ребята!
  3. Уважаемые выпускники и преподаватели Севастопольского ВВМИУ!
  4. Книга о СВВМИУ "Свет погасшей звезды". - 60 лет СВВМИУ.
  5. Приглашение на 60-летие СВВМИУ в Москве.
  6. Обращение инженер-вице-адмирала А.А.Саркисова.
  7. 50 лет подвига экипажа атомной подводной лодки К-19 по ликвидации первой ядерной аварии в ВМФ Советского Союза.
  8. Армия мне налоги платит кровью, а льготы и преференции заслуживает своей безупречной службой. Петр Великий.
  9. О праздновании 60-летия со дня основания Севастопольского ВВМИУ.
  10. Дорогие выпускники и преподаватели Севастопольского ВВМИУ!
Черноморское ВВМУ им. П.С.Нахимова


  1. Обращение Организационного комитета по проведению Празднования 75-летия ЧВВМУ имени П.С.Нахимова.
  2. Дорогие выпускники ЧВВМУ им. П.С. Нахимова!
  3. «ЧВВМУ-75»: не просто солидный юбилей, а серьезный международный проект. С.Горбачев.
Юнги


  1. Юнги военно-морского и гражданского флота - участники Великой Отечественной войны. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7. Часть 8. Часть 9. Часть 10. Часть 11. Часть 12. Часть 13. Часть 14. Часть 15. Часть 16. Часть 17. Часть 18. Часть 19. Часть 20. Часть 21. Часть 22. Часть 23. Часть 24. Часть 25. Часть 26. Часть 27. Часть 28. Часть 29. Часть 30. Часть 31. Часть 32. Часть 33. Часть 34. Часть 35. Часть 36. Часть 37. Часть 38. Часть 39. Часть 40. Часть 41. Часть 42. Часть 43. Часть 44. Часть 45. Часть 46. Часть 47. Часть 48. Часть 49. Часть 50. Часть 51. Часть 52. Часть 53. Часть 54. Часть 55. Часть 56. Часть 57. Часть 58. Часть 59. Часть 60. Часть 61. Часть 62. Часть 63. Часть 64. Часть 65. Часть 66. Часть 67. Часть 68. Часть 69. Часть 70. Часть 71. Часть 72. Часть 73. Часть 74. Часть 75. Часть 76. Часть 77. Часть 78. Часть 79. Часть 80. Часть 81. Часть 82. Часть 83. Часть 84. Часть 85.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Страницы: Пред. | 1 | ... | 455 | 456 | 457 | 458 | 459 | ... | 860 | След.


Copyright © 1998-2024 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.