Кравченко Евгений Григорьевич. Владивостокская ВМСШ.
Старшина 1 статьи Е.Г. Кравченко
... Несколько слов о том, как война коснулась моей личной судьбы. Моя военная служба началась в 1940-м году. Я поступил в военно-морскую спецшколу во Владивостоке, оттуда – на подготовительный курс Тихоокеанского высшего военно-морского училища. Служил в Амурской флотилии – на речных бронированных мониторах, потом – в Тихоокеанской флотилии, на минном заградителе, на сторожевом корабле «Альбатрос». После войны был переведён в Каспийскую флотилию, переехал в Баку. Там как-то обнаружил в газете объявление о том, что в Баку есть филиал торгово-экономического факультета института народного хозяйства. И я решил попытаться получить второе образование. Меня приняли сразу на второй курс. На госэкзаменах присутствовали представители Госкомрезерва. Пригласили на работу в Калининградское теруправление. Всего же мой трудовой стаж в системе госрезервов с 1949 г. по 1989 г...
Кузнецов Побиск Георгиевич. Ленинградская ВМСШ. 1941 г.
Побиск Георгиевич Кузнецов - последний из плеяды Генеральных конструкторов СССР (с 18 ноября 1977 года в соответствии с Постановлением и ГКНТ за N 480/278 он был Главным конструктором системы управления страной в "особый период"), крупнейший отечественный специалист по системам целевого управления и планирования, один из последних представителей подлинной научно-конструкторской элиты СССР. Вместе с ним ушла не только великая эпоха борьбы за глобальное стратегическое лидерство, с его уходом отдаляются возможности возрождения державы, связанные с интеллектуальным наследием ВПК советского периода. Его биография не была "карьерой" - он жил не благодаря, а вопреки обстоятельствам. Имя - Побиск, данное ему отцом, который был его первым наставником в науке, расшифровывается как: "Поколение Октября - борцов и строителей коммунизма". Окончив перед войной военно-морскую спецшколу, он не попал на фронт по возрасту. Поступил в танковое училище, был командиром разведвзвода. Под Ржевом в рукопашном бою лично заколол штыком немца, был тяжело ранен. После войны за создание политико-философского кружка был осужден "за терроризм" на десять лет лагерей. И прошел лагеря и "шараги" от звонка до звонка, совместив заключение с научной работой. Побиск Кузнецов известен, как один из основоположников альтернативного монетаристскому физического подхода к экономическим системам (физической экономики). Сегодня ученики его заокеанского единомышленника Линдона Ларуша (с которым покойный был знаком лично) формируют экономическую программу нового президента США. Но в нашем отечестве пророков при жизни не жалуют. Написанное в августе этого года письмо П. Кузнецова к В. Путину с предложением использовать уникальный отечественный опыт по созданию лучших в мире систем управления крупномасштабными структурами сгинуло в недрах президентской администрации бесследно. Научные интересы Побиска Кузнецова были всеобъемлющи. В его лице мировая наука потеряла настоящего энциклопедиста, не просто знакомого с различными областями знаний, а добившегося в этих областях выдающихся результатов. В официальном документе - "Характеристике научной значимости работ Кузнецова Побиска Георгиевича", подписанном в 1975 году тремя академиками АН СССР: В. Глушковым, В. Семенихиным и В. Афанасьевым, написано буквально следующее: "П.Г. Кузнецов обладает способностью использовать при решении сложных научных проблем в одних областях знания аппарат других наук, зачастую очень удаленных. Это затрудняет немедленное и широкое восприятие, признание и реализацию его идей, но это же и является ценным в научном исследовании, так как именно такой широкий синтез способствует прокладыванию новых путей в науке". Закрытый характер работ П. Кузнецова (даже биография никогда не публиковалась) и разбросанность его научного наследия по сотням различных работ и рукописей привели к тому, что он еще при жизни стал легендой. До 4 ноября это не имело особого значения - был жив сам ученый. Теперь же мы остались наедине с безгласными документами, осмысление которых, как и наследия других научных гениев, займет десятилетия, если не века.
Материалы этого сайта – попытка сохранить память о выдающемся Человеке, вся жизнь которого без остатка была отдана служению её Величеству Науке... Ничего не требуя для себя, он служил ей искренне, преданно и исступленно. Его открытия и прозрения ещё не до конца осознаны современниками, масштабы его исследований и интересов столь велики, что охватить их сейчас, наверное, не в состоянии ни один человек – всему нужно время.
Ландер Михаил Исаакович. Одесская ВМСШ.
Ландер Михаил Исаакович родился в Одессе в 1925 году. В 1940 поступил в Одесскую военно-морскую спецшколу. В июле 1941 школа эвакуировалась, а кто проходил летнюю практику, по желанию остался на кораблях. Так Михаил попал в бригаду траления на тральщик "Щит". В 1943 окончил СКОС (срочные курсы офицерского состава) и вернулся в 3-й дивизион штурманом (командир БЧ-1) на тральщик "ТЩ-189" в звании мл. лейтенанта. Демобилизовался в 1946 г. Поступил в ЧМП, в 1947 сдал экстернат мореходного училища в Батуми. В 1953 уехал в Мурманское пароходство, где проработал капитаном до 1968 года. Там же заочно окончил Мурманское высшее мореходное училище. Вернулся в ЧМП. Плавал капитаном на учебных и пассажирских судах. В 1992 г. вышел на пенсию. Перешел на работу в немецкую фирму "Happag-Lloyd" капитаном контейнеровоза на порты Европа-Африка. В 1995 переехал в Америку. В Америке перегонял океанские яхты заказчикам с заводов-изготовителей. Окончательно ушел на берег в 1998 г. и поселился в Майями.
За несколько лет до начала войны, отец переехал работать в Батуми и дважды в году я с матерью плыл туда морем. Крымско - Кавказкая линия Одесса - Батуми обслуживалась тогда пятью пассажирскими судами, или как их называли в Одессе - "рысаками". Нам, почему-то, всегда выпадали "Крым" или "Грузия". Я был влюблен в эти корабли, шум ветра и крики чаек и решил по окончании школы податься в моряки. Но первым толчком для осуществления детской мечты стало мое зачисление в Яхт-клуб, а вторым и окончательным - открытие в Одессе Военно-морской спецшколы, куда принимали после седьмого класса. Командовал спецшколой капитан-лейтенант Могилев. Нас переодели в морскую форму и выдали бескозырки с надписью "Одесская В-М спецшкола". Жили мы дома, но утренний сбор с перекличкой и торжественным поднятием флага происходил точно в 8.00, после чего следовал разбор предыдущего дня и развод на занятия. Надо сказать, что загружали нас крепко, Кроме общеобразовательных предметов появились и специальные, - морская практика, теория и устройство корабля, история мореплавания, уставы и т.д. Ежедневные домашние задания не оставляли места для свободного времени. Посещение оперного выпадало только на субботу и воскресение. Часто после спектакля, мы заходили к дяде Изе на чай с вареньем и с ватрушками. В Одессе варенье всегда варили сами, и каждая хозяйка имела свой способ его приготовления. Жена трубача - Татьяна Ивановна, работала тоже в оперном театре костюмером, детей у них не было.
Когда я поступил в спецшколу, Пружанские подарили мне прекрасно изданную книгу "История Флота Российского". А когда я впервые появился во дворе в курсантской форме, все соседи, кроме новых, приходили поглазеть на меня и поздравить. С новыми соседями никто не общался. Шофер-обкомовец напивался, и орал что его окружают "одни явреи и турки". Такого в нашем дворе еще не было и мы мальчишки "явреи и турки" пакостили ему как могли. Наша дружная компания в этот год распалась, кто ушел в техникум, а кто в "ремеслуху", как Павлик Розенберг учиться ювелирному делу, Сашка Левинсон - в авиационную спецшколу. Галя Кировская, обладательница прекрасного голоса, по настоянию Пружанского, поступила в музучилище, куда он ее лично отвел. Во дворе стало тихо. Мы заметно повзрослели. Если в обычной школе я учился средне, то в спецшколе на одни пятерки. Вдобавок я еще увлекся боксом и довольно успешно - в 15-летнем возрасте стал чемпионом области среди юношей. Наступил 1941 год. Неожиданно стали выселять наших соседей-греков Андреанидисов на свою "историческую родину", обрусевших, родословная которых была связана с Одессой более сотни лет. Я с детства был влюблен в их дочь Ариадну и не скрывал этого. Моя мать иначе как невеста ее не называла. И вдруг такой разрыв. По традиции во дворе поставили столы, и проводили их в порт всем двором, кроме меня. Я не пошел, боясь разреветься, но перенес это тяжело. В мае школа перешла в летние лагеря и мы расстались с родителями. Детство ушло навсегда. Вскоре нас стали распределять на летнюю практику. Кого на береговые морские батареи, кого на корабли. Я попал на минный тральщик "Щит". В наш дивизион входили еще тральщики "Ураган", "Шквал", "Шторм", "Туман", за что нас нарекли "дивизион хреновой погоды". Командовал кораблем, а в последствии дивизионом, капитан-лейтенант Адольф Исаакович Ратнер. Именно он определил мой дальнейший путь. Его любимая поговорка была : "море - это не хухры-мухры". Меня закрепили за штурманом корабля Левашовым, на которого я обрушил все свои "почему", за что меня окрестили "почемучка". После первого выхода в море, я уже хорошо стоял на руле, а после второго уже по боевому расписанию стал старшим рулевым. Рассвет 22 июня 1941 года застал нас на переходе из Одессы в Севастополь. По прибытии командира вызвали в штаб базы, где уже собрались все командиры стоящих кораблей. Днем на причал стали подвозить боезапасы и снабжение Увольнение закрыли и объявили часовую готовность. В полдень все корабли вышли на внешний рейд и рассредоточились. Мы стали на якорь в районе бухты Омега. И вдруг, в напряженной тишине послышался гул высоко летящих самолетов и затем свист падающих бомб. Открыв ответный огонь, командир Ратнер выбрал под огнем якорь и стал маневрировать, уклоняясь от бомб. Я стоял на руле и сквозь броневые щели рубки ничего не видел, а только выполнял команды командира. Маневрирование нас спасло. Стоявший на якоре рядом корабль медленно оседал кормой в воду, и с него прыгали за борт люди. Самолеты улетели, а от ударов падающих из стволов орудий гильз об металлическую палубу появился в ушах звон, от которого я долго не мог избавиться. Зашел в рулевую рубку командир в фуражке, одетой задом наперед, и биноклем на шее. "Ну, что сынок, спросил он меня, штаны сухие?" Я скорее понял вопрос, чем услышал - в ушах стоял звон, и весь я был покрыт каким-то липким потом. Это было мое первое боевое крещение. В начале августа наш дивизион вернулся в Одессу. Часть населения уже эвакуировалось и наша спецшкола тоже.
Дома на двери была записка - "ключи у Пружанских". На столе лежало письмо. "Сыночек, от тебя никаких весточек, Ходила в твою школу, они все эвакуируются, а кто опоздает должен их догнать в Саратове - такой приказ разослали всем, Я с Аллой ( младшая сестра) достала билет на пароход "Ленин", адрес отца ты знаешь. Встретимся у него, целую. Мама". Я закрыл квартиру и отдал ключи Пружанским. Татьяна Ивановна напоила меня чаем с ее любимым кизиловым вареньем, сказала что никуда не собирается уезжать, муж по паспорту поляк, она православная, немцы культурные люди и придут ненадолго, только сменят большевистскую власть. В дверях она меня обняла и перекрестила. Я ушел из родного двора, чтобы возвратиться в него 12 апреля 1945 года взрослым мужчиной. Я вернулся на корабль и все рассказал Адольфу Исааковичу. "Сынок, не дрейфь, - сказал он, утром пойду к начальству, море - это не хухры -мухры, ты уже обстрелянный". Днем он вызвал меня к себе в каюту. "Сынок, новости не из приятных, пароход "Ленин" возле Ялты подорвался на мине, не все спаслись. Приказа об отзыве с практики курсантов спецшколы мы в упор не видели, и подмигнул мне, - исходя из сложившихся обстоятельств ты добровольно остаешься на корабле, пиши прошение на мое имя" Условие одно - продолжал он - без моего ведома дальше рулевой рубки не высовываться. Только через год из письма отца я узнал, что мать с сестрой благополучно добралась до Батуми. Вместо парохода "Ленин", она села на пароход "Ворошилов". Моей семьей стал экипаж тральщика "Щит", с которым я прошел оборону Одессы и Севастополя, десантные операции в Керчи и Новороссийске, сопровождение транспортных судов и вывозку раненых. Хмурым декабрьским утром 1942 г. в районе Макапсе наш корабль подорвался на мине. Взрывом разворотило носовой отсек и унесло жизни 12 моряков. Корабль осел в воду по носовое орудие и мы своим ходом в сопровождении эсминца "Бодрый" добрались до Поти. Корабль поставили в док, требовался большой продолжительный ремонт. Часть экипажа ожидала назначения на другие корабли, часть ушла в морскую пехоту. Ратнера назначили командиром дивизиона. В канун нового 1943 года он вызвал меня к себе. Сынок, хватит валяться на койке и ходить в патруль. Море - это не хухры-мухры. Пойдешь учиться на штурмана. В Пиленково (ныне Леселидзе) создан СКОС - срочные курсы офицерского состава. Ты там уже в списке. Окончишь - вернешься ко мне.
Окончил я СКОС с отличием. Но звания младшего лейтенанта мне не присвоили, так как в ноябре 1943 мне исполнилось 17 лет. Только благодаря рапорту Ратнера на имя командующего Черноморским флотом звание мне присвоили, но уже сразу лейтенанта за отличие в учебе. Новый 1944 год я встретил за родительским столом в Батуми - мне дали неделю отпуска. В начале января срочно стали собирать экипаж для четырех новых тральщиков. Откуда и какие никто не знал. Транспортным самолетом нас доставили в Мурманск, а оттуда на американскую военно-морскую базу Норфолк. Там в течение недели мы приняли четыре новых тральщика, прекрасно вооруженных скорострельным оружием и новейшей техникой для борьбы с минами. Командовать новым дивизионом назначили капитана второго ранга Ратнера. Меня назначили на " ТЩ - 189" (кодовое название на борту) штурманом, кораблем командовал капитан-лейтенант Левашов. Ему под покровительством Ратнера удалось собрать пол экипажа с нашей бывшего "Щита", который после осмотра в доке решили разрезать на металлолом. Тральщики, построенные американцами, прозванные "амиками", значительно превосходили наши советские и по технике, и вооружению, особенно по бытовым условиям. В условиях полной секретности, без радиосвязи, пересекли океан и на пятнадцатые сутки вошли в Черное море. Первый заход был в Поти под полное снабжение. И опять потянулись боевые будни. Немцы уходили из портов, забрасывая их всевозможными минами - магнитными, акустическими и комбинированными. А нам приходилось весь этот "мусор" обезвреживать, часто под бомбежками. Одессу освободили 10 апреля 1944 года, а 12 апреля, протралив фарватер от Тендры до пассажирского причала, мы вошли в порт поздно вечером. Всю ночь глаз не сомкнул. Утром, взяв дежурный " газик ", помчался по родным улицам домой...
Сменилось несколько поколений жильцов. Но когда я бываю в родном городе, всегда посещаю наш старый двор. Сняли с ворот ржавые металлические листы, и открылась кованная узорчатая надпись - "SALVE-1867". Вот когда родился мой двор. Я присаживаюсь на чугунную тумбу у ворот и слышу далекие голоса из моего детства. А там где была спецшкола, на стене здания установлена памятная мраморная доска "В этом здании до войны находилась Одесская Военно-Морская спецшкола". Каждый год, по традиции, в последнее воскресенье июля на бульваре у памятника " Дюку "собираются на встречу бывшие спецшколисты. В 2002 году нас собралось 8 человек.
На сердце - следы ураганов, на теле - профессии груз, Таков уж удел капитанов, такое не выдержит трус...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
РИЖСКОЕ НАХИМОВСКОЕ ВОЕННО-МОРСКОЕ УЧИЛИЩЕ. Продолжение.
"С утра и до захода Солнца я и мои сверстники валялись на берегу, насаждаясь теплыми лучами Солнца. Этот вид отдыха во все времена оставался любимым. С годами пляжный отдых становился, чуть ли не единственным во время отпуска. Менялось только место приема солнечных ванн. Грязные пляжи на канале имени Москвы в провинциальном подмосковном городке Химки были заменены солнечными пляжами Черного моря в Ялте, Судаке, Евпатории, Севастополе, Сочи, Гаграх или Сухуми. В эти чудесные города Крыма и Кавказа мы, конечно, ездили по путевкам в военные санатории. Но эти прелести стали доступными нам через многие годы. В первый же отпуск к отдыху на пляжах канала добавлялись прогулки по паркам, походы в кинотеатры. Иногда ходили в музеи и театры. Изредка потому, что этого было достаточно в училище. Наш Батя (так мы за глаза называли Безпальчева) устраивал нам походы в эти сокровищницы культуры и искусства чуть ли ни каждую неделю. Нам посчастливилось даже посмотреть в Рижском театре оперы и балета такой шедевр балетного искусства как спектакль «Как закалялась сталь» по повести классика социалистического реализма Николая Островского. Я думаю, что никто из ныне живущих и посещающих балетные спектакли, не знает о существовании такого спектакля. К сожалению, у меня не осталась в памяти фамилия этого великого советского композитора, дерзнувшего увековечить в балетной музыке это произведение. Надо, правда, признать, что многие оперные и балетные спектакли загоняли нас в сон, и многие из нас сладко подремывали во время посещения театра."
От редакции.
- автор оперы «Павел Корчагин» (по роману Н. Островского «Как закалялась сталь»).
"Я уже упоминал, что мой первый отпуск пришелся на второй послевоенный год. Большинство русского народа жило в нищете. Поэтому кроме формы нахимовца одеть мне было нечего. Прохожие смотрели на меня с любопытством, а многие мои сверстники просто завидовали мне. Очевидно, мой пример оказался заразительным. В городе Химки несколько человек из моих друзей и знакомых избрали службу в военно-морском флоте своей профессией. Это были Владимир Колбеко, Генрих Вартанян, Виктор Коровкин и Алексей Ефимов. Первые три человека дослужились до звания капитана первого ранга, Леша же Ефимов по состоянию здоровья в высшее военно-морское училище принят не был, он окончил какие-то офицерские курсы и получил офицерское звание младший лейтенант. Одно время он был командиром взвода охраны главнокомандующего Военно-морским флотом, Военно-морского министра адмирала флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова. Из лешиных уст я впервые услышал историю о том, как Кузнецов отказался от кандидатуры генерала Брежнева Л.И., которого ему рекомендовали на должность члена Военного совета ВМФ СССР (главного политработника флота). Адмирал заявил: «Нет, не нужен. Болтунов у меня своих хватает». Великий советский флотоводец, сам того не ведая, проложил Брежневу дорогу на должность Генерального секретаря ЦК КПСС, Верховного главнокомандующего вооруженными силами СССР и фактически создал условия для восемнадцатилетнего «застоя». Мне кажется, что и Виталий Спиридонов, хотя по возрасту он был на пять лет старше меня, тоже взял пример со своего малолетнего друга. Где-то близко к концу войны он поступил учиться в Ташкентское Суворовское училище, а дальше пошел по линии Военно-морского флота, окончив Высшее военно-морское училище пограничных войск. Ну а теперь несколько слов об офицерах-воспитателях. Первое место среди них (после Бати конечно) занимал майор Светлов Михаил Александрович. Я не помню ни одного дня, когда бы с нами не было Светлова. Он вникал буквально во все детали нашей жизни - от быта в казарме до учебы. Он понимал, что мы дети войны, которая не позволила нам получить нормальные знания в начальных классах. В первый год нашей учебы в Нахимовском им были созданы группы нахимовцев, отстававших в учебе по русскому языку и математике. Мне довелось заниматься в группе русского языка Галины Ивановны Закожурниковой. Трудно подсчитать, сколько часов своего личного времени она истратила на то, что бы мы стали грамотными. Могу сказать, что после двух или трех месяцев занятий у нее в группе я почти перестал получать двойки за диктанты и изложения.
Нахимовец Кондаков Борис Николаевич и подполковник Светлов Михаил Александрович. 1952. Фото предоставил Гриневич Владимир Васильевич.
Много позже я узнал, что преподаватель истории, тоже майор, по фамилии Ершов в дни перед хрущевской «оттепелью» написал массу доносов на Светлова. За что? Очень трудно даже предположить. Михаил Александрович был кристально чистым и честным человеком. Возможно, у них была просто взаимная неприязнь. А впрочем, это был период, когда многие писали доносы друг на друга. Некоторым казалось, что донос обеспечит им защиту от репрессий наших всевидящих органов.
Юный нахимовец Коля Вечеслов.
Что касается математики, то здесь мне не только не требовались дополнительные занятия, я сам мог помогать отстающим. На мой взгляд, для тех, у кого нет способностей, это надолго. Занятиями этот недостаток исправить невозможно. Но и без дополнительных занятий у меня в памяти на всю жизнь сохранился образ преподавателя алгебры и тригонометрии. Фамилию его я, к сожалению, забыл. В памяти сохранилось только его прозвище - «Игрек» с грассирующей буквой «Р» и ударением на последнем слоге. Главным его достоинством было умение заставить любить математику тех учеников, у которых были математические способности. Меня он натаскал так, что я занял третье место на математической республиканской олимпиаде Латвии. С его подачи я стал читать книги по занимательной математике, а к концу десятого класса овладел азами высшей математики. Это очень облегчило мне освоение многих дисциплин в высшем училище. Я с наслаждением изучал теорию вероятности, теорию стрельбы, мореходную астрономию, навигацию, гидрометеорологию и другие предметы, где требовалось знание высшей математики. Могу сказать, что помощь одноклассникам приходилось оказывать не только путем объяснения каких-то разделов того или иного предмета, но и сдавать за них зачеты, если они принимались в письменном виде. Так, теорию вероятности мне пришлось сдавать три раза - за себя (получил пятерку), за Юру Щеткина (четверку) и за Витю Маурина (тройку). Оценки шли на убыль очевидно из-за страха присутствия на экзамене под чужой фамилией. Ведь если бы меня поймали с поличным, простым наказанием я бы не отделался, скорее всего, могли бы отчислить из училища. Но Бог миловал, все прошло благополучно. Ну а соглашался я на это из-за какого-то чувства солидарности со своими однокашниками."
От редакции.
К сожалению, не хватает признаков, чтобы определить ФИО преподавателя математики. В указанный период математику преподавали Бугорский Николай Степанович, Бухман Соломон Наумович, Драбкин Леонид Зиновьевич. - Рижское Нахимовское военно-морское училище. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ: ЛЮДИ, СОБЫТИЯ, ФАКТЫ. Издание второе, исправленное и дополненное. Санкт-Петербург, 2009. Составители: Г.Г. Лойкканен, М.Д. Агронский. Щеткин Юрий Николаевич - см. Маурин Виталий Августович. Сведениями о нем не располагаем. Ершов Михаил Иванович - в дальнейшем подполковник, старший преподаватель истории и конституции в 1948-1953 гг.
"Было еще одно событие, которое запомнилось и о котором периодически вспоминаю. Произошло оно, когда мы учились в пятом классе, то есть еще до выезда в Москву на физкультурный парад. Однажды наш офицер-воспитатель собрал небольшую группу нахимовцев в нашем кубрике, он подвел к нам мужчину средних лет с явно выраженными чертами человека еврейской национальности. Он был худощав, голова была совершенно лысой. В руках он держал какой-то чемоданчик, похожий то ли на футляр от скрипки, то ли на современный кейс. Позже выяснилось, что в руках у него была мандолина, сделанная из металла и тоже в футляре как скрипка. Звучала она изумительно, но почему-то за время, прошедшее с тех пор, я таких музыкальных инструментов больше не видел. Звали обладателя этого уникального музыкального шедевра Иосиф Давыдович Хайтович. Свое общение с нами Хайтович начал с осмотра наших кистей рук. Он отобрал тех нахимовцев, у которых были длинные пальцы. Все мы, в конечном счете, стали музыкантами. Нам выдали музыкальные щипковые инструменты - от домры пикало до контрабаса. Лев Нестеренко получил контрабас, Ваня Гулин - домру пикало, Лев Чижевский - мандолину, ну а мне досталась домра тенор. С этого дня нас начали обучать игре на наших инструментах. Что-нибудь выдающееся из набранной группы нахимовцев сделать было очень трудно. Настоящими музыкальными способностями из нас обладал один Альфред Чижевский. Когда мы немного научились играть на наших «балалайках», нас стали вывозить давать концерты в каких-то клубах или трудящимся на их предприятиях. Бывали случаи, когда из всего оркестра музыкальных инструментов в исполнении какой-нибудь вещи участвовал один Альфред Чижевский, ну а чтобы создавалась видимость исполнения оркестром, на своей мандолине очень здорово ему подыграл сам Хайтович. Какое впечатление мы оставляли у наших слушателей, я не знаю. Немного перефразируя любимую фразу знаменитого телеведущего программы «Времена» Владимира Владимировича Познера, можно было бы сказать: «Не стреляйте в музыкантов, они играют как умеют».
Струнный оркестр: Верхний ряд - Бабашин Геральд, Данилкин Альберт, Нестеренко Лев, Вячеслов Николай, Второй ряд - Гриневич Владимир, Сорокин Вадим, Саенко Борис, Борисов Виктор, Малышев Леонид, Первый ряд - Гулин Анатолий, Заварцева (пом. руководителя), Светлов Михаил Александрович, Хайтович Григорий Иосифович (рук. оркестра), Авдеев Всеволод.
Очень приятное воспоминание от пребывания в Нахимовском училище оставили дни практики. До седьмого класса это была поездка в лагерь, а после восьмого - плавание на учебном парусном судне «Лавена», переименованном в последствии в «Нахимовец».
Летний лагерь РНВМУ.
Практика в лагере во многом напоминала пребывание в пионерском лагере. Жили в больших армейских палатках, спали на солдатских койках, которые размещались в два яруса. Много внимания уделялось спорту - плаванию, бегу, стрельбе из карабина, хождению на шлюпке на веслах и под парусом. Лагерь был расположен на острове, южная часть которого омывалась рекой Лиелупа, а северная - Рижским заливом. Обучение управлению шлюпкой под парусом офицеры-воспитатели почему-то предпочитали русло реки Лиелупа. Возможно, они все-таки побаивались довольно больших волн в заливе, а может быть, им просто запрещали выходить в залив. Эта привилегия была отдана Бате. Запомнился эпизод, свидетелем которого я стал случайно. Шлюпка с шестью нахимовцами шла под парусом, она миновала участок, где ветер был довольно слабым, поскольку росший на берегу лес прикрывал пространство реки, где находилась шлюпка. Она подошла к лесной просеке, и из-за этого возник порыв ветра. Офицер, управлявшей шлюпкой, не справился с управлением, и она совершила ОВЕР-КИЛЬ, то есть перевернулась. Все сидевшие в шлюпке очень лихо перебрались на ее днище. Офицер, тыкая пальцем в головы нахимовцев, пересчитал их и облегченно выдавил из себя: «Все!», приступив вместе с мальчишками к переворачиванию шлюпки и постановке ее на киль. Возвращаясь к воспоминаниям о жизни в нахимовском лагере, хочу заметить, что его почему-то очень любили посещать чиновники из управления Военно-морских учебных заведений. Не один раз к нам приезжал какой-то генерал-майор в военно-морской форме, с красными просветами на погонах и с красными лампасами на брюках. Ему очень нравилось вытаскивать из-за стола кого-либо из нахимовцев и, тыкая пальцем в какой-нибудь портрет члена "Политбюро", а эти портреты в полном составе были развешены на стенах столовой, спрашивал: «Кто это?» Нахимовцы, не очень привыкшие к общению с генералами, молчали, чем приводили в неописуемый восторг генерала, и он, багровея от радости или напряжения, читал испуганному парнишке мораль о том, как надо любить родное правительство. После сдачи экзаменов за восьмой класс нас отправили в Рижский порт и посадили на парусно-моторную шхуну «Лавена». Это была небольшая трехмачтовая парусно-моторная шхуна, построенная в Финляндии. Маршруты для наших морских странствий особым разнообразием не отличались. Переход через Рижский залив, поворот на север и проход вдоль Моонзундского архипелага, поворот на восток и следование по Финскому заливу в сторону Ленинграда (теперь, слава Богу, снова Санкт-Петербург). В Таллин заход не совершали, я думаю, что причина все та же, - антисоветский настрой Эстонии. По моим наблюдениям, в этой Прибалтийской республике женская часть населения ничуть не меньше была настроена антисоветски, чем мужская. Во всяком случае, на танцы в дом офицеров эстонки практически не ходили.
УПС "Нахимовец" ("Лавена").
Первую стоянку наша шхуна совершила в Петергофе. Ярких, запоминающихся впечатлений от достопримечательностей пригорода Санкт-Петербурга осталось много, хотя в впервые послевоенные годы и дворцы и фонтаны еще не были восстановлены и представляли собой сплошные руины. К тому же все впечатления были смазаны страшным происшествием - пропал без вести наш старшина роты главный старшина Михаил Невзгляд. Через какое-то время его тело нашли в канализационном люке. Но ни причин преступления, ни преступников наши славные правоохранительные органы найти не сумели. Насладиться зрелищем фонтанов в полном объеме и более осознанно мы смогли только в 1953 году, когда прибыли в Петергоф на шлюпочные соревнования. К сожалению, внутреннее убранство дворца увидеть так и не смогли из-за незавершенности реставрационных работ. Этот пробел с лихвой восполнило центральное телевидение в дни празднования 300-летия Санкт-Петербурга. Заходы в Кронштадт (до 1753-го года Кроншлот) и Ленинград особого впечатления не произвели. Скорее всего, это связано с тем, что портовые города в районе причалов во всем мире выглядят одинаково: огромное количество причальных сооружений, оборудованных портальными кранами, и множество ошвартованных у причалов судов различного тоннажа."
День ВМФ. УПС "Нахимовец" ("Лавена") в Ленинграде. 1951 г.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
