В.М. Басок, В.В. Козырь. Владивостокское военно-морское подготовительное училище (ВВМПУ). - Басок В.М. и др. Военно-морские подготовительные училища исторический очерк . СПб, 2001. Продолжение.
Дальновидный начальник гарнизона острова генерал-майор Петров И.А., отец двух сыновей такого же возраста, как и курсанты, по-отечески отнесся к юным защитникам Родины. За активное участие в обороне острова Русский и проявленные при этом мужество и организованность по приказу начальника гарнизона всем курсантам, проходившим во время войны с Японией лагерный сбор, были выданы справки на право получения медали «За победу над Японией». 22 июня 1946 года начальник училища вручил эти медали 110 курсантам. К сожалению, дальновидности и отеческой заботы командования училища не хватило на тех кандидатов в курсанты, которые находились во время войны с Японией в училище. Их труд по оборудованию оборонных объектов, разбору трофеев в железнодорожном депо станции Первая Речка, работа в колхозах и на фанерном заводе остались незамеченными. Уже во время учебы несправедливость, проявленная к этим курсантам, вызывала недоразумения и, в последующем, сказалась на оценке всей их службы в Вооруженных Силах СССР. Более того, 18 ноября 1946 года Нарком ВМФ подписал приказ № 335, в котором было сказано «...впредь курсантов Военно-морских подготовительных училищ именовать воспитанниками...» В результате курсантов перестали приводить к присяге, а тем, кто ее принял в 1944-1945 годах, этот период воинской службы не включили в выслугу лет при выходе на пенсию. Для некоторых выпускников подготовительных училищ, увольнявшихся в запас в 1960-е годы в связи с сокращением ВС СССР, именно этих лет, а то и нескольких месяцев не хватило для назначения пенсии по выслуге лет. Попытки восстановить законную справедливость пока не увенчались успехом. На обращения в высшие органы следовала чиновничья отписка. Приведем пример такого ответа:
Ответ Управления кадров ВМФ РФ от 04.02.2000 г. на запрос В.В. Козыря о том, являются ли воспитанники Владивостокского ВМПУ участниками Великом Отечественной войны.
Уважаемый Виталий Викторович! Владивостокское военно-морское подготовительное училище было сформировано по постановлению Совнаркома СССР от 31 марта 1944 г. № 330 и приказу НК ВМФ от 30 апреля 1944 г. Курсантским составом училище комплектовалось в добровольном порядке из числа учащихся мужского пола в возрасте 15- 16 лет, окончивших 7-летние школы, а также из числа учащихся 8-9 классов средних школ. Обучение в них продолжалось до получения аттестата зрелости (среднего образования). В период учебы курсанты военнослужащими не являлись (а как же считать принятие присяги? — Ред.). Началом их военной службы считается день зачисления их в число курсантов 1 курса соответствующего высшего военно-морского училища. Поскольку вручение медалей «За победу над Германией» и производилось только тем лицам, которые состояли на военной службе, для принятия положительного решения по Вашему письму законных оснований не имеется. Нет также оснований для отнесения курсантов военных и военно-морских подготовительных училищ к категории ветеранов Великой Отечественной войны. Первый заместитель начальника управления.
Несмотря на многочисленные подобные ответы, еще ныне здравствующие выпускники ВМПУ не теряют надежды на то, что справедливость и ущемленные их права будут восстановлены.
ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ И КУЛЬТУРНО-МАССОВАЯ РАБОТА
Руководство воспитательной, культурно-массовой и партийно-политической работой осуществлял политотдел училища. Возглавлял его опытный политработник капитан 1 ранга В состав политотдела входили штатные сотрудники: секретарь парткомиссии, инструктор по партийной работе, пропагандист и инструктор по комсомольской работе. Основная тяжесть воспитательной работы ложилась на заместителей по политической части командиров курсов (И.А. Богданов, В.В. Бутузов, И.И. Кравец, Н.М. Залепин, С.Д. Попов, М.М. Филиппов, Кацнельсон, Семин), командиров рот и офицеров-воспитателей. За годы существования училища офицеры политработники и воспитатели нередко менялись: одни уходили на повышение, других переводили на работу, не связанную с воспитанием юношей. Так, командование училища, стремясь повысить уровень политико-воспитательной работы, проанализировало кадровый состав младших офицеров. Выяснилось, что половина офицеров не имеет даже среднего образования. Из 47 младших офицеров 20 человек имели образование в объеме 7—9 классов средней школы, а два офицера — начальное образование (4 класса). Военное образование основной массы младших офицеров было получено на краткосрочных курсах, 11 офицеров вообще не имели военного образования. В системе ВМУЗ из офицеров училища ранее проходили службу только 11 человек, остальные получили назначение в училище впервые. Политический отдел, анализируя политико-воспитательную работу с курсантами, пришел к выводу, что офицерский состав, призванный заниматься воспитанием 15-17-летних юношей, не имеет нужного жизненного опыта, военного образования и необходимого культурного уровня. Ликвидацию недостатков в воспитательной работе начальник политического отдела видел в замене неподготовленных офицеров на офицеров с солидным жизненным опытом, с высшим военно-морским образованием и достаточно высоким культурным уровнем. При этом командиры рот и воспитатели имели бы звание не ниже капитана 3 ранга, начальники курсов — капитана 2 ранга, и у них было бы желание и призвание работать в системе ВМУЗ. В условиях военного времени и в первые послевоенные годы подобрать нужный контингент офицерского состава было весьма трудно, и прагматичный начальник училища капитан 1 ранга Парийский Г.В. устроил для офицеров-воспитателей нечто вроде ликбеза — организовал еженедельные занятия по военно-морской подготовке и по основам военной педагогики.
Командиров рот, не имевших военно-морского образования, направлял на месячную стажировку на корабли флота, а для остальных два раза в месяц читались лекции по методической подготовке и практике обучения и воспитания воинских коллективов с обзором методической литературы.
Грабарь В.К.: "Еще в 1947 году Директивой ГК ВМС №19/с от 7.1.47 при ЛНУ были созданы Педагогические курсы подготовки офицерского состава ВМУЗ. В отчете 1947 года отмечено, что их «выпускники значительно отличаются по своей культуре, воинской дисциплине и отношению к работе». Существовали также курсы по подготовке воспитателей и помощников командиров рот для ВМУЗов."
Несколько лучше обстояли дела с преподавателями, половина из них пришла из военно-морской спецшколы, на базе которой развернули училище, другая — из средних школ города, и, конечно, они обладали навыками учебно-воспитательной работы с молодежью. Но и для них еженедельно проводились занятия, на которых они знакомились с требованиями по обучению и воспитанию будущих офицеров флота, организовывались посещения кабинетов и лабораторий ТОВВМУ.
Принятые командованием меры позволили повысить в училище общую и морскую культуру, успеваемость и дисциплину. Часть офицеров-воспитателей пришлось заменить. Одну из причин низкого состояния воинской дисциплины командование видело в распространенном среди курсантов «Уставе спецшкольника», перекочевавшем в училище вместе со спецшкольниками. Командование оценивало «Устав» весьма негативно и повело с ним борьбу. Детская бравада юношей школьного возраста стала головной болью командования. Об «Уставе» заговорили на строевых, комсомольских и партийных собраниях. Выступления на собраниях показали, что большинство курсантов осуждают ложную дружбу, круговую поруку, очковтирательство и воровство. Особенно ярко проявилось морально-политическое единство взглядов курсантов в период реализации Для достижения победы на фронте курсанты отдавали последние рубли и без того скромного денежного содержания. Так, курсанты 3-го курса Витя Егин и Коля Кургузов, получая в месяц по 30 рублей, подписались на 300 рублей каждый и тут же оплатили билеты наличными, а курсанты 2-го курса Лева Воронов и Дима Фомин, получая в месяц по 12 рублей 50 копеек, подписались каждый на 200 рублей и тут же их выложили наличными. В среднем по училищу курсанты подписались на 346 % от своего месячного содержания; к выдаче на руки многим оставалось по 3 рубля 50 копеек, которых едва хватало на приобретение зубного порошка и зубной щетки.
Результаты целенаправленной воспитательной работы среди курсантов проявились и с началом войны с Японией. Курсанты выпускного курса, сдав государственные экзамены, отправились в отпуск с последующей явкой в высшие учебные заведения, в которые они были распределены. Курсанты 1-го и 2-го курсов после сдачи экзаменов отправились на летнюю практику на остров Русский и с началом войны были включены в состав боевых расчетов 913-й артиллерийской батареи береговой обороны ТОФ. Особенно популярным среди молодых бойцов оказался боевой взвод, полностью сформированный из курсантов, и все стремились попасть в него. Так как потребности батареи были ограничены, то попасть в боевой взвод могли не все желающие. Дело доходило до курьезов. Некоторые со слезами на глазах требовали немедленного включения их в боевой взвод. Пришлось устанавливать очередность пребывания в этом подразделении батареи. Курсанты гордились своей флотской формой и стремились содержать обмундирование в чистоте и порядке. Однако, «дабы не выглядеть салажатами», бывшие спецшкольники внесли свою лепту в понятие о флотской моде. Сменив ленту с бантиком и надписью «Военно-морская спецшкола» на нормальную флотскую ленту с надписью «Подготовительное училище», они стали удлинять ленты до пояса. Уставные брюки из «дудочек» превращали во флотские «клеша» шириной 28-32 см путем растягивания их на фанерных клиньях. Возможности гладить брюки не было, поэтому их укладывали на ночь под матрас. Некоторые счастливцы не без помощи родителей и знакомых вшивали в брюки клинья. Форменный воротник с помощью извести вытравливался до такой степени, что на нем едва различались белые полоски. Уставная бескозырка превращалась в нашлепку на голове, суконная форменная рубаха ушивалась до такой степени, что с трудом натягивалась на тощую фигуру курсанта. Железная бляха за мыло, шоколад или деньги менялась на стертую медную, а если повезет, то на бронзовую. Сложнее было с якорями на погонах. Мода требовала заменить нанесенные коричневой краской якорьки накладными бронзовыми якорьками. Бронзовые пластинки для выпиливания якорьков можно было достать без особых проблем, но возникала проблема с якорь-цепью. «Народные умельцы» Коля Василевский и Георгий Леонтьев эту задачу решили просто, присмотрев в клубе училища старый концертный рояль. «Музыканты» посчитали, что если от глушителя звука рояля снять немножко витой струны, то это будет, как говорил Гаврош, «не воровство, а просто дележка». Мода требует жертв, и за стремление иметь модные погоны Коля Василевский лишился двух нашивок на погонах, а Георгию Леонтьеву сократили летний отпуск на 15 суток.
Чтобы выглядеть «настоящими моряками», многие увлекались на левой руке. Это увлечение пришло от бывших спецшкольников, поплававших матросами на судах, перевозивших грузы по ленд-лизу. Они хвастались перед своими бывшими однокашниками цветными наколками, сделанными за океаном, что вызывало зависть у некоторых курсантов. Нашлись «народные умельцы», как Толя Рютин, освоивший эту технологию и на всю жизнь оставивший память на руках многих отставных моряков. Об открытии «Тату-студия» прослышал командир курса капитан 2 ранга Афанасьев Г.Е. и однажды, в самый разгар «творческой работы» умельцев, в класс нагрянул Глеб Емельянович, возмущению которого не было предела. Зачинщики Толя Рютин и Аркаша Хорьков были посажены в темную комнату, расположенную рядом с помещением дежурного офицера по училищу. Новоиспеченные «мореманы» обиделись на своего командира и решили примерно ему досадить. Воспользовавшись временным отсутствием дежурного офицера, «арестанты» перенесли знамя части и спрятали его у себя в комнате. Пропажу обнаружили немедленно. Поднялся крик и шум. К «подозреваемым» вызвали командира курса. Глеб Емельянович явился к заговорщикам и потребовал объяснений. От волнения и духоты ему стало жарко, он покрылся испариной и расстегнул китель. Курсанты онемели от удивления. На широкой груди подводника красовались в семейной идиллии. Командир курса понял, что оплошал. «Узников» выпустили, а те вернули святыню училища дежурному офицеру. Борьба с нарушителями формы одежды велась широким фронтом. Клинья из брюк вырезались, ленты укорачивались, суконные рубахи расшивались, а «модники» строго наказывались, — чаще всего на месяц лишались права на городское увольнение. И это приносило положительные результаты.
Хендрик Гольциус. Грехопадение. 1616 г.
Афанасьев Глеб Емельянович.
(20.05.1910–?). Родился в Чистополе. Образование: ВМУ (34), ККС УОПП (38). Награды: 4 ордена и медали. Капитан 1 ранга. Шт «Щ-118» (35), Шт «Щ-122» (35–36), ПК «Щ-128» (38–39), «Щ-128» (29.10.39–18.08.41), Ком по оперчасти ШБпл 2 ТОФ (41–42), ст. преп. ТОВВМУ (42), Ком по войск разведке ШБпл 3 ТОФ (42–44), Нач курса Владивостокского ВМПУ (44–48), Нач СЧ Саратовского ВМПУ (48–50). Начальник строевого отдела ЛНВМУ в 1950-1956 гг.
В усилиях должностных лиц училища по поддержанию в среде курсантов дисциплины и организованности львиная доля приходилась на старшин рот М.М. Ломанова, И.А. Вайдзмана, Е.Е. Емелина, И.В. Филонова, Я.С. Бесчестнова, В.Е. Волкова, А.Л. Соколова, Н.Г. Процая, Н.А. Трофимова, П.Ф. Минаева, В.Д. Розенберга и др. Наиболее активными были мичман Ломанов М.М. и главный старшина Вайдзман И.А. Мичман Ломанов М.М. пришел в училище с должности боцмана крейсера и всю свою энергию направил на создание и поддержание в ротных помещениях корабельного порядка и флотской организованности. По корабельному образцу он организовал ежедневную мокрую влажную приборку в спальных помещениях. Под его руководством курсанты из пенькового троса сделали швабры и по утрам лопатили весь спальный корпус. Поначалу во время отведенное распорядком дня для приборки не укладывались, но затем научились ловко управляться со швабрами, и дело стало спориться без нарушения распорядка дня. Авторитет мичмана был исключительно велик, от прочих старшин он, например, отличался тем, что свою фуражку носил несколько набекрень. Прошло уже 50 лет, а многие его воспитанники до сих пор носят фуражку так, как носил ее старшина роты. Он грубовато, с флотским юмором и искренней любовью выводил своих воспитанников на жизненный путь флотского офицера. К сожалению, судьба самого его сложилась трагично. Спасая женщину, висевшую на подножке трамвая, он попал под колеса и потерял обе ноги. Став инвалидом, он передвигался на коляске. Бывшие воспитанники, уже, будучи курсантами ТОВВМУ, а потом и офицерами флота, неоднократно навещали его. Главный старшина Вайдзман И.А., так же как и Ломанов М.М., много времени уделял поддержанию флотского порядка в ротном хозяйстве, но в отличие от мичмана его прорывало на «глубокие философские раздумья». Как своего сына, так Исаак Абрамович сажал против себя Володю Шаланкова и изрекал максимы: «Береги челюсть смолоду». Володя согласно кивал головой, а старшина продолжал: «Запах хлорки — это свежесть в туалете» или «Если хотите со мной разговаривать, то стойте и молчите». Оба старшины обладали развитыми голосовыми связками, и под их зычные команды строй курсантов невольно подтягивался и строже держал равнение во время всевозможных построений и переходов. Большое внимание в училище уделялось борьбе с курением. Нарком ВМФ своим приказом запретил выдавать табачное довольствие курсантам подготовительных училищ. Вместо него выдавался шоколад или сахар. Заядлые курильщики, такие как Коля Будников, Генрих Авдеев, Володя Яскевич, Володя Гуржеев, Виталий Годин и другие, меняли выдаваемый шоколад на сигареты или табак. Распространенные во Владивостоке американские сигареты «Честерфильд» и «Кэмел» стоили на черном рынке 250-300 рублей и были доступны лишь немногим. Потомки «среднего класса» курили «Беломорканал», а все остальные махорку или самосад. Многоопытный соловецкий юнга Юра Косилов умудрялся набирать достаточное количество «бычков» на железнодорожном полотне, соединяющем Владивосток с Москвой.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
ЗВАНИЕ ИЛИ ПРИЗВАНИЕ? - «Гардемарин» 25.02.1999.- Соколов Н.П. Нахимовцы вчера и сегодня. Санкт-Петербург: Ленстройинжсервис. 2007. Окончание.
На часах 15.30. Уроки в классах закончились. Из-за закрытой двери, по другую сторону которой постоянно находится дежурный воспитанник по роте с несуразной, на мой взгляд, нагрудной бляхой, заменившей зачем-то традиционную повязку «рцы», доносится непрерывное гудение школьного коридора. К находящимся в канцелярии двум другим офицерам-воспитателям, капитан-лейтенанту С. Мазепову и старшему лейтенанту В. Тарасову то и дело по различным вопросам приходят воспитанники. Часто с докладами по неотложным делам заходит дежурный. Звонит телефон. Вызываются для проработки провинившиеся в чем-то ребята... Что я хочу сказать? Наш полуторачасовой разговор с Фомичевым о роли офицера-воспитателя в жизни нахимовца проходил на фоне бьющей под самым носом жизни. И я, конечно же, старался ничего не упустить. А не остававшиеся равнодушными к теме нашего разговора Мазепов и Тарасов нет-нет да и подключались со своими примерами, репликами, отдельными ремарками, отчего обсуждаемые вопросы становились более выпуклыми и понятными. Теперь о сути беседы. Начнем с главного — с отношения Антона Валерьевича к своей работе, работе офицера-воспитателя. Она ему по душе. А потому и работается в охотку, по принципу: не выискивай причины, оправдывающие тебя за что-то несделанное, недовыполненное, невольно упущенное тобой, от чего в сегодняшних условиях, в общем-то, никто не застрахован, а изыскивай возможности для решения поставленных задач и достижения нужных результатов. А направления в работе капитана 3 ранга А. Фомичева и последовательность решаемых им задач следующие. На первом курсе — втянуть ребят в новый, непривычный для них училищный ритм жизни и вывести их, в большинстве своем со слабой школьной подготовкой, на уровень, требуемый программой; на втором — основной упор на учебу, с тем, чтобы к третьему курсу подвести класс без отстающих, каждого воспитанника — с уже определенными навыками «военного человека»; на третьем — выпускном, курсе (к концу его) достичь итогового результата своей наставнической работы — подготовить нахимовца к поступлению в военно-морской институт.
Фотография 1984 года. Нахимовцы 22 класса слева: Игорь Белятко, Олег Корнеев, Сергей Яковенко, Антон Фомичев.
Проиллюстрируем на отдельных примерах, как это выглядит на деле. И не только моего собеседника — «попутно» и его товарищей по воспитательной работе, а также из подсмотренных мною «живых картинок» в канцелярии, последующих разговоров с воспитанниками тет-а-тет. Сегодня в классном журнале 4-го взвода значится 31 фамилия. При формировании его на 1-е курсе было 38. Из семи отчисленных из училища воспитанников — трое неисправимых, не желающих учиться двоечников, остальные — «маменькины сынки» или злостные нарушители дисциплины, которые так и не смогли вписаться в режим закрытого учебного заведения военного типа. В целом, по роте таких набралось шестнадцать. Помню, к выпуску нашей 1-й роты первого набора в 1948 году «потери» были большими — 34 человека. Учет знаний, поведения и физического развития воспитанников, определяющих на начальном этапе тот краеугольный камень, на котором будет строиться вся последующая работа по возведению мировоззренческого здания будущего морского офицера, ведется офицерами-воспитателями в составляемых ими журналах успеваемости, служебных карточках поощрений и взысканий, книгах замечаний. В обязательном порядке офицер-воспитатель бывает и на уроках — сидит за одним из последних столов и наблюдает... В конце каждой четверти, полугодия и года, перед, роспуском воспитанников на каникулы, на каждого нахимовца составляется ведомость с итоговыми оценками по всем пройденным предметам и поведению за соответствующий период. С резюмирующими письмами офицеров-воспитателей эти ведомости направляются родителям воспитанников или лицам, их заменяющим, — хорошая традиция, сохранившаяся с первых лет создания училища. Вот давнишняя, за 1945—1946 учебный год, запись офицера-воспитателя, старшего лейтенанта И. Щепетьева в ведомости, направленной моей тетке: «В учебе недостаточно прилежен. Может учиться лучше. Нарушал распорядок дня, пререкался со старшими. Позволяет себе разговоры в строю и на уроках. Вынослив. Иногда проявляет рассеянность и нерасторопность. С товарищами общителен. Переведен в 9-й класс». Проводятся офицерами-воспитателями и родительские собрания (в наше военное и послевоенное время было не до этого), на которых, помимо педагогических вопросов, рассматриваются и хозяйственные. На последних я остановлюсь особо. Командир роты, капитан 2 ранга А. Балыбердин, считай, в роте офицер-воспитатель номер один, производит с классными офицерами разборки возникших «нештатных» ситуаций, а также выработку общих подходов по отдельным вопросам воспитательной работы. Но ни с его стороны, ни со стороны заместителя начальника училища по воспитательной работе капитана 2 ранга В. Демкина, постоянно бывающего в ротах, общающегося с воспитанниками и знающего многих не только в лицо, но и по именам, инициатива офицеров в тактике их воспитательной работы не ущемляется, — наоборот, всячески поддерживается, так как далеко не все офицеры-воспитатели (а их в училище порядка двадцати пяти человек) работают, как говорится, на «полную катушку». Только в классе Фомичева, например, создан и работает Совет чести класса из шести воспитанников. Как потом рассказал мне старшина класса Дима Минаев, Совет этот, возглавляемый отличником учебы, одним из кандидатов на золотую медаль, Антоном Федоровым, является своего рода органом самоуправления класса по основным направлениям его жизнедеятельности: учебе, дисциплине, физической подготовке, хозяйству и др., включая наглядную агитацию, оформлением которой занимаются свои же художники — воспитанники Е. Бушуев и Е. Никитин. Последний еще и поет в сводном хоре училища, в котором, в свое время, пел и нахимовец Антон Фомичев. Кажется, ну что из того, что нынешний офицер-воспитатель пел те же песни, про того же салагу, что поет сегодня его воспитанник? Но это только со стороны. Ведь взаимоотношения между людьми вообще, а тем более между старшими и младшими, между начальниками и подчиненными, во многом зависят, особенно в своей доверительности и теплоте, от случайных жизненных обстоятельств, бытовых мелочей и прочих внеслужебных, неформальных связей, возникающих между ними. Свой подход у Фомичева и к назначению младших командиров в классе. Основан он не на личных, субъективных взглядах, а на результатах социометрии класса, проводимой с помощью училищной психологической службы, но и не без личного опыта самого Фомичева. Но сколько может быть младших командиров в классе? Четыре, ну пять человек из тридцати-сорока от общей его численности. Поэтому, в целях выработки командирских навыков у остальных ребят, Фомичев, начиная со второго курса, вводит порядок, при котором исполнение обязанностей командиров отделений возлагается поочередно (временно) и на «рядовых» воспитанников.
А вот примеры из «канцелярских сценок». Между сидящими за столом офицером-воспитателем и стоящим перед ним в более чем вольной позе воспитанником с руками в карманах брюк тянется нудный, бесконечно скучный разговор о постоянно исчезающих из роты швабрах, одну из которых кто-то недавно видел то ли в столовой, то ли на камбузе, куда надо пойти, найти ее и вернуть в роту... Но я, разумеется, не о швабре, а о выправке и стойке воспитанника при разговоре с офицером. (Подобного в наше время даже по отношению к старшине быть не могло). Позже из моего разговора об этом с другим воспитанником. «Они, — мой собеседник имел в виду молодых офицеров из нахимовцев, — для нас вроде старших братьев, что ли...» «А командир роты, — спрашиваю я — ведь он тоже из бывших?» «Ну, командир роты — это совсем другое. Он командир!» Мне трудно судить однозначно, что это: нетребовательность к подчиненному, элемент панибратства или же та, спонтанно возникающая иногда простота поведения, «провоцируемая» конкретной ситуацией? Вспомнил случай из своего нахимовского прошлого, когда я, в порыве своей правоты, вступил в пререкание со старшиной — помощником нашего офицера-воспитателя—и был за это им наказан; как потом прознавший об этом капитан-лейтенант И. Щепетьев, нет, не отменил несправедливо наложенное на меня взыскание, а просто по душам поговорил со мной во время ночного обхода роты, когда я был дневальным. Это был один из первых запомнившихся мне уроков умения быть терпимым и снисходительным к людям, несправедливо обошедшимся с тобой. Теперь о неведомой нахимовцам доперестроечного периода беде бюджетного дефицита со всеми вытекающими отсюда проблемами как по стране в целом, так и для сегодняшних воспитанников. При прежнем распределительном подходе к обеспечению материальными ценностями все роты, все воспитанники находились в одинаковых условиях. Теперь не только ротные кубрики, но и классные помещения одной роты по своему виду и обустройству заметно отличаются друг от друга. Выделяемые училищу бюджетные средства уже давно не покрывают всех постатейных затрат на его содержание, с большой натяжкой их хватает лишь на то, чтобы обуть, одеть, накормить ребят и с минимально необходимыми затратами обеспечить непрерывность учебно-воспитательного процесса. Вот почему в минувшие осенние каникулы офицеры 2-й роты с привлеченными со стороны двумя малярами собственными силами сделали косметический ремонт ротного спального помещения. Поэтому и разнятся классы по рундукам, заказанным и установленным с помощью родителей в разное время, занавескам на окнах и многому другому, так как теперь это во многом зависит уже от организованности и возможностей родительских комитетов каждого класса. И получается: в одном классе — цветной телевизор с видеоплейером, в другом — старенький, черно-белого изображения, принесенный кем-то из дома, в третьем — сломанный, стоит в канцелярии на классном сейфе (!).
В той же канцелярии меня удивил большой ворох бумажных свертков у одного из столов. Оказывается, на родительском собрании воспитанников хозяина этого стола было решено заменить в своем классе старые, довольно тусклые плафоны новыми, более светлыми и современными. Завезли. Теперь ждут, когда их смонтируют. И снова, увы, о швабрах. А куда денешься! В канцелярию входит в шинели и шапке воспитанник со свертком под мышкой. С первых слов его, обращенных к одному из офицеров-воспитателей, понимаю — с покупкой из магазина. Разворачивает бумагу, и на стол ложатся две новенькие половые щетки белого синтетического ворса. Подавая чек, докладывает о цене: «Других, — говорит, — не было». Офицер со знанием дела осматривает покупку, одну щетку прячет в стол, другую отдает воспитаннику: «Насади на палку от старой швабры». Абсолютно во все приходится «влезать» офицеру-воспитателю, потому что сегодня, при все большем вхождении роты, да и классов, во внутренний хозрасчет, он становится и хозяйственником, и финансистом. У него имеется еще один источник финансирования нужд своих питомцев — это не оговоренные никакими официальными бумагами, но открыто практикуемые классные фонды. Деньги хранятся в уже упомянутых мною классных сейфах. Создается этот фонд за счет ежемесячных взносов воспитанников из получаемых ими 18 рублей 50 копеек в качестве стипендии. В 24-м классе это добровольно установленный ребятами взнос составляет 3 рубля. В зависимости от величины взноса, что решается каждым классом самостоятельно, и от количества учеников в нем, на «расчетном счете» фонда могут накапливаться средства, достаточные для покупки недорогой модели аудио- и видеотехники, как, например, в 22-м классе. В основном же они направляются с общего согласия на текущие нужды: покупку учебников взамен утерянных или порванных, шариковых ручек, на починку или приобретение нового утюга, гуталина, обувных и одежных щеток и других бытовых предметов. Учет движения денежных средств фонда, то есть «дебет с кредитом», сводится офицером-воспитателем... Прибавьте к этому постоянное (как, помните, рефрен в песне Утесова: «Днем и ночью...») беспокойство, сиречь заботу и ответственность за своих оторванных от дома мальчишек с их бьющей через край энергией, всяческими выходками, радостями и горестями, травмами и хворями, с их пытливостью мужающих подростков, — и вы получите лишь контурное представление о том, что значит быть сегодня офицером-воспитателем. Так что же: звание или призвание? Место красит человека или человек — место? Начал я с того, как офицер-воспитатель сумел «разглядеть» своего воспитанника и наставить его, как говорится, на путь истинный, определивший всю дальнейшую жизнь его. Уже давно нет с нами Ивана Григорьевича Щепетьева, нашего офицера-воспитателя, ушел из жизни и первый начальник Нахимовского училища, наш «папа» Изачик, как мы называли Николая Георгиевича. Но, право, в сердцах наших, в делах и поступках они всегда были и будут, пока мы живы. Побольше бы таких офицеров-воспитателей Нахимовскому училищу, готовящему своих питомцев к флотской службе, к служению верой и правдой своему Отечеству»
Фото 2009 года.
По стопам отца пошел сын Владимира Владимировича, Виктор Владимирович Киттель, окончив Нахимовское училище в 1968 году и Высшее ВМУ им. М.В.Фрунзе училища в 1973 году, стал флотским офицером. Служил на БПК "СМЫШЛЁНЫЙ", в 24 ЦНИИ МО РФ. Ушел в запас в звании капитана 1 ранга. Службу Отечеству продолжил на одном из закрытых предприятий - смежнике по разработке морского оружия.
Нахимовец Виктор Киттель. Помощник председателя Морского научного комитета Главного штаба ВМФ.
Указом Президента РФ № 422, 21 февраля 2000 г. капитан 1 ранга Киттель Виктор Владимирович за заслуги в укреплении обороноспособности страны, поддержании боевой готовности войск и высокие показатели в служебной деятельности награжден "Орденом Почета". - Морской сборник № 4, 2000 г.
Козловский Владимир Алексеевич.
Козловский Владимир Алексеевич родился 21 мая 1930 года в городе Орше Витебской области.
Вот каким его видит однокашник - нахимовец 1948 года выпуска Николай Соколов.
"Высоченный, широкий в кости, голос - труба иерихонская, крестьянской хватки и дотошливости (по отцу) и прямой в суждениях до нелицеприятности, с гордой дворянской (по матери) неуступчивостью в спорах, Коз всегда был на виду, в гуще событий. И, если они носили предосудительный характер, то на него, как в молниеотвод, чаще всего, без особых на то разбирательств, приходился гнев начальства. Но это только закаляло его. Таким он, воспитанник первого взвода, запомнился мне, воспитаннику второго взвода."
Далее рассказ Козловского В.А. о себе, сначала в виде краткой автобиографии, затем очерка - размышлений. И в том и в другом жанре прослеживаются его характер, ум, убеждения, если угодно, непреклонность обстоятельствам.
"Отец белорусский крестьянин. В Гражданскую войну был красноармейцем и участвовал в сражениях с формированиями Пилсудского. На момент моего появления, как один из немногих в те времена был человеком грамотным (закончил два класса церковно-приходской школы) и за это, а также в силу проявленной в боях надежности работал председателем Оршанского исполкома. В Ленинград попал повинуясь лозунгу: "В период строительства социализма - кадры решают все." В результате в 1936 г.он окончил Ленинградский индустриальный институт (известный более как Политехнический институт императора Петра Великого) и уже в 1938 году стал директором Ленинградской высоковольтной сети Ленэнерго. На момент моего поступления в Нахимовское училище в 1944 году был директором завода "Севкабель", что главным образом и определило успешность моего поступления в училище. Мать, Логачева-Козловская Вера Васильевна (обратите внимание на двойную фамилию) происходила из небогатого но известного своим неукротимым стремлением к поиску правды. Одним из ее ближайших родственников был Другим в сравнительно недавние времена - которого считают одним из первых образованнейших марксистов России, соратник Ленина. Он внес, как пишут историки, "немалый вклад в деятельность Петербургского комитета большевистской партии, в подготовку и проведение Великой Октябрьской социалистической революции". - М.М.Глазунов, Б.А.Митрофанов "Не только по заветам Гиппократа". - М.: Издательство политической литературы, 1983.
На момент моего появления на свет мама работала письмоводителем Оршанского исполкома. Петербурженка по месту рождения и долгому там жительству до замужества, она, повинуясь призыву партии в 1932 году вместе с отцом отправилась в Ленинград. В 1944 году я поступил в Ленинградское Нахимовское военно-морское училище, которое окончил в 1948 году. Это был первый выпуск училища. Нас было 69 человек. На подходе к 50-летию выпуска осталась в живых лишь половина. Нельзя сказать. что многие погибли, выполняя воинский долг. Нет, скорее всего это последствия войны, голода и алкоголизма, разбившего ощутимую часть нашей братии. С 1948 года по 1952 год учился в училище им. М.В.Фрунзе. Повезло, попал в первый специализированный выпуск училища и получил квалификацию: "Офицер-корабельный штурман". Благодарю за эту случайность судьбу. Когда после третьего курса проходило деление на специальности училищное начальство решило вопрос по-военному просто: первая рота - штурманы, вторая - артиллеристы, третья -минеры. Я был в первой роте. После окончания училища попал в Кронштадт и месяц с небольшим был помощником командира "МО-621" 7-го Петрозаводского дивизиона морских охотников Кронштадтского ОВРа.В августе 1952 года состоялось величайшее назначение в моей жизни - я стал командиром БЧ-1-4 на СКР "Орел". Подробности о службе на "Орле" и кое-что связанное с этим можно прочитать в легком эссе: "Можно ли предугадать судьбу?" Забегая вперед, скажу, что можно.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
