Оргкомитет Содружества "46-49-53" имеет честь поздравить своего друга - первобалта БЕРМАНА ЮРИЯ МИХАЙЛОВИЧА с 90-летием!Дорогой Юрий Михайлович! Здоровья, удачи, успехов и исполнения желаний!
Вниманию читателей нашего Дневника, представляем воспоминания, написанные Юбиляром в 1997 годуНе помню, как родился, но дата рождения зафиксирована точно – 14 января 1931 года в г. Ростове-на-Дону. Мой отец перед войной работал председателем комиссии по урожайности при обкоме партии. За 2 недели перед войной был призван в ряды Красной армии и 2 октября 1941 г. погиб под Смоленском. Мать с 1936 по 1955 год работала в органах НКВД, СМЕРШ, КГБ. В семье я был единственным ребенком.
К 7 классу мы с другом – Вадимом Никитьевичем Павловым твердо решили стать военными моряками. Это решение возникло после прочтения книг о «Наутилусе» Жюль Верна, «Тайны двух океанов» Григория Адамова, «Морских рассказов» Леонида Соболева и Константина Станюковича, ряда других патриотических книг о моряках. Тогда нашим мечтам не суждено было сбыться, т.к. ни его родители, ни моя мать просто нас никуда не отпускали. Не суждено было сбыться мечте и после получения аттестата зрелости. Я поступил в Военно-механический, Вадим Павлов в Политехнический. Проучившись 2 семестра и успешно сдав зачеты с большим трудом забрал документы и легко по конкурсу прошел и был зачислен курсантом Высшего военно-морского училища им. Фрунзе. Так осуществилась моя детская мечта. Ну, а мать всплакнула, но сделать уже ничего не смогла, т.к. я к тому времени был «перепоясан» ремнем и подстрижен наголо.
Предвоенная подготовка проходила в лагерях, тогда еще в Терсюках, и никаких отрицательных эмоций у меня, «домашнего ребенка», не вызывала. Из того периода запомнились романтичные дежурства на шлюпочной базе. Легкое покачивание шлюпки, тепло бушлата «БУ» и брезента, иногда яркие звезды, а иногда низкие черные облака, 18 лет, быстро смыкает глаза и только-только зародившиеся картины будущих морских походов уходили, побежденные юношеским сном, но подсознание, что ты дневальный и на тебе обязанность по охране морского имущества делали его тревожным, чутким, кратковременным.
На 2-м курсе во ВМУЗах была проведена специализация. До этого училище выпускало широкопрофильных вахтенных офицеров. Я сразу же изъявил желание специализироваться по штурманскому делу. Меня не смутили ни рассказы о запретах в парусном флоте штурманам появляться в кают-компаниях, ни указы Петра 1 о низком происхождении офицеров-штурманов. Прельстили меня: точность науки, масштабность кораблевождения (весь мировой океан) и возможность видеть плоды своего труда.
С первого курса я подружился со своим «земляком» Савич-Демянюком, с которым после окончания училища ни разу не встретился и не знаю о его дальнейшей судьбе. С Вадимом Коноваловым мы подружились в первые зимние каникулы, нас сблизило увлечение коньками, не спортивное, а развлекательное. Каждую субботу мы ездили на катки «Динамо» или в ЦПКО. Совместные вечеринки, частые посещения студенческого городка Политехнического института, где так и учился мой друг детства Вадим Павлов, который все же одел морскую форму – он стал ученым в области испытания флотского вооружения и закончил службу в должности зам. командира части по науке в звании полковника, создали круг знакомых в стенах училища, куда мы так стремились каждое увольнение. Таким образом, мы вырабатывали, как стали говорить позже, единство тактического мышления или просто взаимопонимание – начало основ дружбы. Вадим Коновалов трагически погиб в авиационной катастрофе, когда погибло командование Тихоокеанского флота, он был в звании контр-адмирала, и похоронен на Серафимовском кладбище в Ленинграде.
В 1952 году, впервые в системе ВМУЗ, было создано Высшее военно-морское училище подводного плавания. 10 штурманов и 6 минеров ВВМУ имени М.В.Фрунзе начали активно добиваться перевода в это училище, т.к. героический пафос знакомой нам войны, литература, система воспитания и плюс юношеские мечты создали атмосферу романтики вокруг подводников, которая вела людей той эпохи на стройки Комсомольска, поднятие целины, на строительство БАМа. Наше желание было удовлетворено, т.к. стратегия морской войны была нацелена на подводный флот, и он начал бурно развиваться. И вот мы 16 курсантов уже 4 курса переведены в новый, для нас, сплоченный, устоявшийся, со своими традициями коллектив наших сверстников. Настроение у нас было приподнятое. Нас переполняла радость сбывшегося и волнение нового. Коллектив принял нас ровно, без эмоций, я бы сказал, безразлично. Этим объясняется ограниченный круг друзей, в период учебы, из числа «старожилов» – бывших «подготов» и будущих подводников. Естественно, что в таких условиях мы больше держались друг за друга и нас без всякой вражды именовали «фрунзачами». Лично я, подружился с весельчаком, раскованным, «душой кампании» Вилей Холмовым, но наша дружба ограничивалась кругом общих интересов в увольнении. Из последнего года обучения мне запомнился зачетный выход с глубины в башне КУОП имени С.М.Кирова в аппарате «ИДА». Не страх, а одиночество в трубе, сознание, что никто тебе не сможет оказать помощь и только твои собственные навыки – гарантия твоей безопасности, заставили в эти 3-5 минут пронестись в голове, с мельчайшими подробностями, всю 22-х летнюю сознательную и несознательную жизнь.
Юра Назаров и Володя Брыскин
1953 год – сданы экзамены, присвоено звание – мичман, получено предписание на стажировку. Я, минеры Вова Агеев и Эдик Цыбин направлены на Краснознаменную пл «С-303», базирующуюся в Кронштадте. Командир БЧ-1-4 был в отпуске и мне было доверено руководить личным составом, который по возрасту был, в основном, старше меня, а часть из них участвовала в боевых походах, так что скорее они направляли мои действия. Меня такая ситуация не смущала, чем и было достигнуто взаимопонимание и первое мое вхождение в коллектив в роли командира-руководителя. Заместителем командира пл по политчасти был старший лейтенант, крепкий мужчина, бывший командир трюмной группы, прошедший войну на этой пл, «за плечами» имел неполное среднее образование, но огромный жизненный опыт. Политотдел не рекомендовал командиру пл назначать руководителем политзанятий (святое дело в те годы) своего замполита, поэтому на весь период стажировки это «святое дело» было поручено мне.
С Эдиком Цыбиным я больше не встречался, а с В.Агеевым уже после демобилизации встретились в гараже, в котором стояли наши машины лет 15.
На Тихоокеанский флот я попал по собственному желанию. Мое первое назначение – командир рулевой группы пл «Б-18» (123 бригада 40 дивизии пл ТОФ) тип «Л» XIII серии. Экзамен на вахтенного офицера и самостоятельное управление БЧ-1 сдал досрочно и в качестве поощрения в марте 1954 года был отпущен в отпуск на 45 суток, с лейтенантской получкой и бесплатным проездом с Востока до Риги. Я чувствовал себя, по меньшей мере, «кумом короля».
После успешной сдачи задачи №1 и №2 был назначен командиром БЧ-1 на пл «М-273» (171 бригада 40 дивизии пл ТОФ) тип «М» XV серии (проект 96) и переведен из Владивостока в Совгавань. На этой пл в конце лета 1955 года был взят приз Главкома по торпедной стрельбе. Командиром БЧ-3 был Дима Силин, спокойный, компанейский, несколько саркастичный, профессионально-грамотный офицер.
Мне повезло и в октябре 1955 года я был на один год направлен в Ленинград слушателем Высших специальных штурманских классов при нашем «Чаде». На классах было 12 штурманов разных годов выпуска из разных училищ – 7 из них были «наши» – это Игорь Арно, Саша Брагин, я, Муня Кириллов, Женя Золотарев, Вова Комлев и Юра Портнов. В те времена на классы посылали не «самых плохих» и, если мы были самыми молодыми по выпуску, то это говорит о том, что наши учителя в училище и на флоте сумели дать нам достаточно твердые знания о флоте, подводных лодках, штурманском деле и главное жить и служить, соблюдая традиции и быть принятыми в особую касту флотских людей – «подводник».
Конец учебы для меня закончился вполне закономерно – вместе с теоретическими знаниями и чином старший лейтенант, я получил и житейское звание «муж». На свадьбе свидетелями были все «наши» слушатели и с радостью могу доложить, что их «свидетельство» действует и поныне – вот уже 40 с лишним лет. Марина – моя жена прошла со мной весь флотский путь и побывала во всех местах базирования, где проходила моя служба, и это «не совсем» рядом с Москвой и Ленинградом. Миша Лезгинцев, частенько оставался «дневным» по детско-женскому общежитию, где обитали наши 7 семей в одной комнате, выделенной командованием в казарме моряков-подводников на Улиссе.
Вернемся назад. После классов был направлен на ТОФ и получил назначение командиром БЧ-1 пл «Б-11» тип «Л» XI серии (182 бригада 10 дивизии пл ТОФ), которую надо было в декабре перевести из Совгавани во Владивосток в надводном положении. Зима, штормило и уже через пару часов пл стала походить на обломок айсберга. Нактоуз с пеленгатором находился на ходовой рубке и вот здесь я опять с благодарностью вспомнил своих воспитателей, которые развили в нас штурманскую смекалку и дали физическое развитие.
"Л-11" (1934 год) и "Б-11" (с 1949 года)
В 1957-1959 гг. служба проходила в Улиссе. Здесь мы подружились с Эдиком Квитковым, первыми в дивизии сдали экзамены и получили допуск к самостоятельному управлению пл типа «Ленинец» и впервые прикрепили к кителям подводную лодку – знак допуска к самостоятельному управлению пл. Это знак, особенно уважаемый подводниками, показывающий зрелость офицера-подводника.
В 1958 году на нашу пл командиром рулевой группы был назначен Саша Гавриленко (за «встречу» с о. Скрынаёв), но наша совместная служба быстро развела нас и встретились мы вновь с ним уже на Камчатке, когда он был командиром «атомовоза», а я штурманом в эскадре.
В 1959 году «Ленинец» пошел на слом, а я, к моему тогда огорчению, был назначен дивизионным штурманом подводных лодок. В то время там уже служил флагманским химиком Эдик Найдель. В его компании я встретил Сашу Савинского и Эрика Ильина, которые служили в Улиссе.
Летом 1959 года проходили соревнования на первенство ВМБ по боксу. Эдика Квиткова Э.Найдель уговорил выступить в легчайшем весе. Эдик Найдель в тот период был представителем подводных сил в спорткомитете ВМБ Владивостока и лейтмотивом было отсутствие заявок других коллективов и всё «УЧАСТИЕ» сводилось к выходу на ринг и провозглашение Э.Квиткова чемпионом ВМБ. Эдик Квитков не мог отказаться от такого титула и на свой будущий «триумф» пригласил всех, кого только мог. И вот настал момент. На ринг вызывается боксер 3 спортивного разряда Э.Квитков (у нас почти, что у всех был 3 спортивный разряд по какому-либо виду спорта). Он выходит, вернее взбегает на ринг в красивом махровом халате (где он его взял не знаю до сих пор), гордо раскланивается публике и начинает боксерскую разминку в красном углу ринга. После непродолжительной паузы на ринг вызывается боксер 2 разряда, молодой, подвижный матрос. Боя как такового не было. Сын Э.Квиткова – Сережа (впоследствии офицер-подводник), а тогда ему было года 4, рвался из рук матери и кричал «Дяденька, за что бьете моего папу, не бейте его». Бой был прекращен за явным преимуществом, а наградой была грамота и почетное 2-ое место по ВМБ. Звучит?
Саша Мальков был командиром БЧ-1 на пл 613 проекта, и мы с ним готовили корабль к боевой службе. Боевая служба была тяжелой, пл попала в центр тайфуна. Лодка оказалась в надводном положении и часть механизмов была залита морской волной, в том числе гирокомпас и ГОН. Счисление вести стало затруднительно и в результате образовалась, как говорят штурмана, невязка Телязляка («он шел на Одессу, а вышли к Херсону»). После благополучного возвращения мы долго разбирались с этим казусом. С Сашей Мальковым мы вновь встретились на Камчатке, откуда он по состоянию здоровья был списан с пл, а затем и демобилизован.
В конце 1959 года меня назначили штурманом отряда пл в экспедиции особого назначения. Три года проводил подводные лодки с Запада на Восток Северным морским путем, собрав предварительно их в отряд с Черного моря, Балтики и из баз Северного флота.
В тот период я встретила Вилю Холмового и Вадима Коновалова в Севастополе. Когда Виля Холмовой пришел ко мне, где я снимал комнату у артистки севастопольской филармонии, и увидев белый рояль – он моментально оказался за роялем. Под его «бацанье» (лично мне оно нравилось) моя 3-х летняя дочка начала самозабвенно танцевать, а хозяйка (интеллигентная женщина, жившая ещё в буржуазной Латвии) хлопала себя по бедрам и восклицала «Ах, мой белый рояль! «Закончилось все очень хорошо и пристойно.
Северный флот – ЭОН-60, 61, 62, – переходы Северным морским путем оставили массу впечатлений и много встреч. Пересеклись служебные пути, а затем многие годы дружбы и службы на Камчатке в эскадре с Сашей Савинским и Игорем Владимировым. Удивительная, редкая служебная судьба Игоря Владимирова. Он окончил артиллерийский факультет нашего училища, дальше курсы переподготовки и он начальник поста СНиС на ТОФе.
Чемпион ВМУЗ по борьбе он и здесь своей настырностью и хваткой добился перевода на подводные лодки, стал командиром пл, затем сотрудником журнала «Морской сборник». Об Игоре можно сказать – приятный и надежный человек.
За 13 лет на Камчатке мы служили в одной эскадре с Юрой Громовым, Сашей Можайским, Толей Смирновым, вновь сошлись пути с Э.Найделем. Командир пл-цели Коля Теминдаров перегонял лодку и несколько дней базировался на Камчатке, где и состоялась встреча с ним.
С первых дней службы на Камчатке я встретил Борю Петрова – он окончил наше училище в 1954 году, но на первый курс «подготии» поступил и учился целый год вместе с выпусками 1953 года, поэтому в калейдоскоп-перископ он попал как Петров Б. Дружба с ним связывает меня до сегодняшнего дня.
Много различный ситуаций и случаев было в период службы на Камчатке – это освоение нового места базирования подводных лодок в б. Бечевинской, где ранее «не ступала нога человека»; поиск в просторах Тихого океана пропавшей пл «К-129» – командир Владимир Иванович Кобзарь; «демонстрация нашего военно-морского флага у главных баз ВМС США в составе смешанного отряда кораблей, который вставал на якорь с точностью до 1 кабельтова у кромки территориальный вод и проводил показательные учебные стрельбы и, наконец, обеспечение ракетных стрельб в плане боевой подготовки. Особое место занимает встреча подводных лодок, проходивших под водой и льдами Северного Ледовитого океана. Таких экспедиций у меня за службу было три.
Об одном удивительном явлении природы, после которого мне стала понятной легенда человечества об одном циклопе, могу рассказать. Осенью 1971 года вышли на ракетные стрельбы в район Курил со стороны Охотского моря. Погода была штормовой, а в Охотском море волна очень высокая, да к тому же еще и ветер, полностью срывающий гребни, так что нас практически накрывало, как говорится, «с головой». Низкие кучевые облака создавали впечатление чего-то огромного, наваливающегося. Потемнело и в полдень было почти что, как в навигационные сумерки. И вот неожиданно около нас ветер начал стихать, за какие-нибудь 10-12 минут море стало штилевым, облака над нами разошлись и в этот разрыв формы круга с диаметром «2-2,5 мили хлынул столб солнечного света и показался чистый диск солнца. «Циклоп открыл свой глаз и посмотрел на нас». Это было настолько неожиданным и диковинным, что мы чуть было не забыли дать команду на уточнение места стреляющей пл. Через 10-15 минут мы были вновь в грозном, штормовом море. Ни разу в жизни мне больше не приходилось попадать в центр циклона. Не слышал и от очевидцев-моряков о столь необыкновенном природном явлении. Может быть, именно, отсюда из глубокой древности и родилось созвучное наименование циклон и циклоп, могучего природного явления и мифического одноглазого великана.
Конец моей службы проходил в Краснознаменной Кронштадтской бригаде подводных лодок, в которой также, как и у меня заканчивалась служба у Виталия Ленинцева, Миши Пихтилева, Германа Яковлева. В Кронштадте встретил Диму Краско.
Летом 1976 года в звании капитана 2 ранга, флагманский штурман бригады подводных лодок, прослужив 27 календарных лет и имея выслуги 43 года в 45 лет от роду я был уволен в запас.
После ухода в запас работал инженером-технологом в объединении грузового автотранспорта, а затем там же был назначен заместителем начальника объединения, в 1991 году по переводу перешел на работу заместителем директора НИИ по всем вопросам, кроме науки, где и работаю по сей день.
За все эти годы духовная связь с флотом не прерывалась. Все 5-летние встречи регулярно посещались и присылали радость общения не только мне, но и тем, друзья оставались только те, которые были до ухода в запас. После службы, общаясь 21 год с самыми разными по возрасту, полу, образованию, характеру людьми – очень хорошими и не очень хорошими – близких по духу, чтобы завязалась дружба я, к сожалению, не встретил.
В заключении, хочу сказать, что судьба у всех выпускников 1953 года Высшего военно-морского училища подводного плавания разная, но все «наши» с которыми мне довелось встретиться на флотах Советского Союза были грамотными, человечными офицерами с высоким чувством ответственности и моральной чистоплотности. Годы, прожитые с погонами на плечах, вызывают у меня очень теплые чувства ко всем, с кем проходила нелегкая служба, гордость за то дело, которое делал, желание повторить весь путь и более часто встречать друзей и видеть их бодрыми.
Юра Берман, июнь 1997 г.
Юрий Михайлович Берман, Санкт-Петербург, 20 сентября 2020 года
