Залп орудий главного калибра, от которого, кажется, расколется палуба и всё: пушки , снаряды, котлы, кастрюли, офицеры и матросы - ухнет в морскую пучину. Но пронесло, только под ногами хрустят осколки стекла лопнувших плафонов.
Это крейсер «Железняков», где моё (курсанта уже второго курса) предназначение – спать за барбетом второй башни главного калибра и до остервенелого блеска драить рынду – объект приборки.
Таких монументальных годков , как на крейсере , я, больше нигде не встречал. Их значимость просто ошеломляла и восхищала. А крейсерские крысы были ростом с собаку, метровые хвосты свисались с трубопроводов под подволоком в кубрике. Не то, что тронуть, закричать, на такую страшно –загрызёт.
А ходили мы по Балтике под флагом ГК ВМФ, адмирала Флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова. Крейсер «Железняков» числился кораблём управления Балтийского Флота и на учении на нем гордо реял флаг Главкома, прославленного адмирала, обитающего где то там в командирских небесах на мостике или адмиральском салоне, куда простому смертному, если не по службе, вход категорически запрещен.
Летит по волнам легкий крейсер, гордо реет над ним флаг Военного Флота Союза Советских Социалистических Республик.
[IMG ID=40349]
Рапорт командира крейсера Железняков капитана 1 ранга Дадана А. Министру обороны СССР Булганину А.Н
[IMG ID=42413]
Крейсер железняков на боевом курсе, 1953 год.
[IMG ID=42711]
Фото:
А все начиналось так. В 17:00 тревога «По местам стоять с бочки сниматься». Я был в составе баковых. Мы снялись и начали разворачиваться. Фарватер был узкий чуть больше длины нашего корабля, но мы развернулись пять баллов. Шапок было – вообще, т.е. дым из дымовых труб валил нещадно. Подошли буксиры, но им приказали взять нас на малом рейде. Я, стоял с правого борта у второй башни ГК и видел, как старпом в мегафон отогнал буксиры мористее. И мы пошли своим ходом. Подошли к входу в гавань и начали входить в нее сами. Во время поворота к входу в гавань, когда корма покатилась в право, шедшая нам навстречу самоходная баржа с грунтом зацепила край среза кормы. В результате столкновения у нас были срезаны несколько стоек леерного ограждения районе соприкосновения. Что меня поразило так это то, что 14-ти тысячетонная махина закачалась от того скользящего удара как лодчонка. Итак, мы вошли в гавань. Остановились. Корабль, дрожа всем корпусом начал разворачиваться на месте. Я понял, машины пустили в раздрай. Наконец корабль развернулся на 90 градусов, дрожание прекратилось и он, нацелившись кормой в стенку причала начал движение, набирая ход. На всех кораблях на верхние палубы высыпали матросы. Крейсер сам входит в гавань. Такого здесь, потом говорили, не было никогда, Однажды крейсер «Киров» почти сам зашел, но его страховали буксиры и они же, помогли ему окончательно стать у стенки, А тут североморский корабль дает жару. Вся команда была восхищена поступком командира. Не знаю, кто как, но я, лично гордился за свой корабль и в те минуты - командиром. Такого от него никто не ожидал. За полтора года службы на корабле такого я не видел. Это было нечто. Мы шли к стенке со скоростью примерно 3 узла. До стенки оставалось 100 метров. На мостик дали команду о дистанции до стенки. Но ответа о получении доклада не было. Машины так же работают назад. До стенки 50 метров ответа с мостика нет. 25 метров, то же самое. На берегу заволновались. 15 метров, на юте забегали офицеры. Командир ютовой швартовной группы дергал переключатели каштана, пытаясь включить не включающуюся связь. Вахтенный офицер, махнув рукой, бросился в рубку дежурного, что бы из рубки доложить на ГКП о ситуации на юте. Матросы, выстроившиеся вдоль бортов, не нарушая строя, все как по команде сделали упор в сторону движения. Я, вышел из строя и подойдя к леерному ограждению, стал смотреть вниз в то место, откуда должен был выскочить долгожданный спасительный бурун, который мог предотвратить надвигающееся происшествие. Но буруна все не было.