Прости шестая рота,
Россию и меня».
Это было весной 2000 года в старинном русском городе Пскове. Президент России Владимир Путин искренне скорбел с матерями, воинами на годовщине гибели гвардейцев шестой роты 2-го батальона 104-го полка 76-й гвардейской Черниговской Краснознаменной воздушно-десантной дивизии. Галина Ивановна Аронсон, мать погибшего 1 марта 2000 года воина-десантника, не раз ловила взгляд - открытый, ясный, полный боли - президента. Чуть позже Владимир Путин попросил журналистов дать ему возможность остаться один на один с родителями павших.
-Я скорблю вместе с вами. Ваши же сыновья остановили бандитов на пути в Дагестан. Они предотвратили большую трагедию, — произнес лидер России.
В трагедии шестой роты до сих пор много непонятного. Отрывочные же сведения свидетельствуют: для боевиков в тот момент НЕКТО вновь пытался открыть «коридор» в Дагестан. Численность банды Хаттаба достигала 2,5 тыс. «духов». Вооружение и обеспеченность их материальными средствами позволяли вести долгие бои.
Очередной нож в спину России сломался о твердь воинского мужества девяноста десантников. Великий русский народ вновь доказал простую истину – мы были сильны, у нас были годы слабости. Не было лишь мгновения в нашей истории, когда Россия испытывала недостаток в героях.
Нелюди и отребье рода человеческого предлагали десантникам плату за предательство. Но какими деньгами можно купить горстку гвардейцев, готовых в священном жертвоприношении положить на алтарь Отечества свои жизни? И все величие духа, и мерзость предательства объединились в короткие дни и ночи на исходе зимы и в начале весны 2000 года.
Силы — разрушители Отечества в те дни предприняли еще одну попытку зажечь Северный Кавказ. Но оказались бессильны против российской гвардии. Душа нации вновь явила свою несгибаемую мощь. Истина «Гвардия погибает, но не сдается» блестяще, но трагически подтвердилась на рубеже ХХI тысячелетия.
В личные письма, в сокровенные чувства не принято заглядывать. Если сам человек не откроет небольшую, но личную тайну, не раскроет свои чувства.
Из письма руководителю государства. «Уважаемый Владимир Владимирович, пишет вам мать солдата 6-й, павшей роты Псковской воздушно-десантной дивизии старшего сержанта-контрактника Андрея Аронсона. Позвольте вас поблагодарить за то внимание, которое вы оказываете нам, не считаясь ни с душевными силами, ни со временем.
Боль материнская уйдет лишь со мной с этой земли. И вы как муж и глава семьи поймете – ведь мне довелось схоронить и своего мужа, отца Андрея. Теперь Господь забрал к себе и сына...
Я не хочу никого обвинять в смерти Андрея, как это делают иные матери. Бог им судья, их можно понять и простить за боль сердечную. Мой сын сам сделал свой выбор. Он ведь из Севастополя. Волей судьбы мы теперь в Украине. И в армию-то он мог не идти. Андрей же добился своего, служил в Запорожье в спецназе МВД Украины. Он был отличным солдатом. В Чечню тоже имел право не ехать. Но буквально через месяц после «срочной» Андрей отправился в Санкт-Петербург и принял российское гражданство, затем поступил контрактником в Псковскую дивизию».
...Через пять дней после знакомства мичман Северного флота Владимир Аронсон сделал ей предложение. Через месяц они стали мужем и женой, у них родились трое детей. Десять счастливых лет в жизни промелькнули прекрасным мгновением...
В дивизии Андрей буквально обрел самого себя. Он вообще не мыслил себя вне армии, вне десанта, обладая всеми чертами настоящего воина. Командир отделения в спецназе, снайпер, кандидат в мастера спорта по боксу, отличный боец-рукопашник, выдержанный – слова лишнего не скажет. Форма удивительно ладно сидела на его крепкой фигуре.
Из Дагестана Андрей отправил матери письмо, где была строчка: «Только не думай, что я здесь из-за денег». Один рапорт, несколько слов – и гарантировано возвращение в мирную жизнь. Но он вновь делает свой выбор. «Я остаюсь с ребятами». Он посвящал маме стихи:
Выходя из волны бирюзовой,
Афродиты прекрасней была,
Сердце дрогнуло,
Чувствую новый мир, в который
Меня ты влекла.
«Мне грех на что-то жаловаться. Позаботились обо мне даже ранее незнакомые люди. И подчас даже непонятно, отчего все лучшее и доброе в человеке проявляется лишь в такие скорбные минуты.
Командующий Черноморским флотом адмирал Владимир Петрович Комоедов принял личное участие, помог, решил вопрос с жильем. Все в порядке, если так можно сказать в моем положении матери, потерявшей сына. Не дай Бог кому испытать такое...
Об одном хотела бы просить вас, Владимир Владимирович. Сделайте все возможное, чтобы Россия не знала войны. И я останусь последней матерью в горе. Но это – чувства, сердечная боль. Понимаю, насколько моя просьба невыполнима. Оттого прошу о другом. Если России суждено воевать, то пусть наша армия будет к ней готова. Тогда меньше погибнет наших солдат. И матерей, подобных мне, будет как можно меньше. Сделайте Россию сильной».
Лицемерие и благородство
«...Бог любит добродушный мир, и Бог же благословляет праведную брань. Ибо с тех пор, как есть на земле немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной...»
Из речи митрополита
Филарета к воинам
2 октября 1843 г.
Некогда лучшая подруга Галины Ивановны еще несколько лет назад стала донельзя богомольной. Чуть свет в воскресенье она – в церкви. Поклон, свечечка, поцелуй руки батюшки, молитва... Казалось бы, невозможно сделать еще больнее матери, чем отнять у нее сына. Неправда. Наполнить душу еще большим страданием вполне возможно, оскорбив и облив грязью память о родной кровиночке.
— Андрей за «мерседесом» поехал в Чечню, — верещала на разных посиделках «богомолка». – Вот и получил свое.
Люди передали матери эти слова. Осуждать? Лицемерие прочно вошло в сознание миллионов. Десятки и десятки тысяч белых рабынь славянского происхождения вереницей тянутся во все стороны света именно за дорогими тряпками, иномарками, продавая тела и души за «джорджики» и прочие у.е. Бандиты и киллеры, торговцы наркотиками, коррумпированные чиновники если и «крестятся», то, как правило, втихаря, за глаза. Знает кот, чье мясо съел.
Можно экс-подружке бесконечно обсасывать, сколько получила мать денег после гибели сына. Не встанет солдат, не закроет грязный рот крепкой мужской рукой. Сущность человеческая - это совесть, дар сострадания. Но если этого нет в душе, если внутри лишь дьявольская чернота, то остается лишь откупаться от Бога молитвами не от сердца, свечкой для проформы, причащаясь, не веря... Где ваша вера, женщина? Ведь сказано: «Не судите», ведь православная церковь во все века молилась за павших воинов.
С нами, русскими, происходит что-то неестественное, аномальное. Народ, извечно чтивший воинов, защитников Отечества, возводит на пьедестал преступников и стяжателей вкупе с прочим отребьем.
Мужество и глубокая, искренняя вера в Россию тысяч и тысяч молодых ребят сегодня, к большому сожалению, остаются непонятны для слишком многих в России.
Галина Ивановна не смогла больше общаться с большинством знакомых. «Как ты могла? Вот я бы грудью легла, не пустила бы сына на службу». «Мы заплатили за сыночка столько-то, чтоб не шел в армию». Как удержать волевого мужчину, который сделал свой выбор? Андрей даже как-то написал: «Без спецназа я не могу жить. Армия – моя семья». После службы в Запорожье сын не выдержал и месяца в Севастополе. Ведь полтора года для него прошли в бесчисленных занятиях, тренировках. В 97-м он участвовал в обеспечении правопорядка во время известных событий в Крыму. Вернулся. Во дворе ничего не изменилось. Парни-сверстники сидят на лавочках, пиво, водка, наркотики... Некоторые одноклассники учатся, стремятся достичь успеха в жизни. Но таких немного.
— Мама, о чем с ними говорить?! Они же конченые, — сказал Андрей матери.
Кого-то из его знакомых подрезали в пьяной драке, кто-то умер от передозировки наркотиков...
Андрей уехал в Санкт-Петербург, окончил школу телохранителей. Вот там-то и мог заработать на пресловутый «мерс». Но он сам определил свой дальнейший путь.
Река пустых слов становится обыденностью. Обыватель льет слезы по поводу «развала» страны, армии, правоохранительных органов, искренне настроен против преступности. Но как часто все это оказывается шелухой. «Скорбитель» об армии откупает своего здоровенного детину от службы для его безответственной сытой жизни. «Борцы» с преступностью на словах боятся даже сделать один-единственный звонок в милицию, когда хулиганы избивают соседа или просто незнакомого человека. «Дать на лапу», «кинуть», «обуть», «отмазать» – давно уже стало для многих образом жизни. И если человек не в силах измениться, то не честнее ли хотя бы не осуждать солдата, павшего за Отечество, не вонзать занозы в сердце матери?
Совесть человеческая не может спать вечно. Неправедное вызывает естественное чувство сопротивления. От мерзкого люди начинают уставать, с удвоенной силой тянутся к светлому, прекрасному.
Галина Ивановна искренне считает себя счастливым человеком. Хотя за мгновения счастья пришлось заплатить слишком горькую цену. Муж был тем человеком, с которым десять лет пролетели одной прекрасной секундой. И замены на иной штампик в паспорте ей так и не требуется. Чернилами-то жизнь не заменишь... Сын погиб достойно. В свои неполные двадцать один познал и радость спортивных побед, стал солдатом-профессионалом, находил духовные силы отторгать от себя криминал... Жаль, не оставил внука – земную о себе память.
Люди, окружающие ее, по-разному отнеслись к материнской боли. Кто-то лил грязь. Дети же, взрослые уже люди, одарившие ее внуками, зять Владимир поддержали, не дали умереть духовно.
— Мама, хватит убиваться. Посмотри в зеркало, на кого ты похожа. Я хочу, чтобы ты вновь стала красивой. Сходи в парикмахерскую, сделай прическу. Андрея-то уже не вернешь — так сказал ей старший сын Владислав через несколько месяцев после трагедии.
Хороших людей, как известно, больше, чем плохих. Многие и многие приняли участие в ее судьбе, делом помогли, не бросая пустых слов на ветер.
Память у Галины Ивановны осталась, память о сыне и уважение к его подвигу. И горький привкус счастья солдатской матери.
Подготавливая материал по Кадырову-старшему, попал на сайты десантников. Вот несколько цитат оттуда:
Дьявол как всегда кроется в деталях. А детали таковы, что многим невыгодно об этом говорить....
Но эта трагедия умалчивалась тогда почти неделю. Хотя отрывочные сведения о гибели целой роты сразу же дошли до Пскова. Армейское командование дало указание подчиненным - с журналистами не общаться, никаких интервью не давать.
Спустя три года дело о гибели 84 десантников было закрыто заместителем Генпрокурора Сергеем Фридинским.
По официальной версии, последние слова комбата относились к артиллеристам: «Вызываю огонь на себя!» Но сослуживцы рассказывают, что в свой последний час он помянул командование: «Вы нас предали, суки!»
История замалчивания правды о гибели десантников 6-й роты напоминает расследование гибели "Курска".
То есть приказ был НЕ оказывать помощь.