Николай Морозов (Все сообщения пользователя)

А вот еще с интересная  статья из "Авиации и Космонавтики"  (4. 2008) "Заслуженный мастер посадок".

Году в 1959 в отдел ИБА Центра боевой подготовки, который только сформировался, прислали нам лет¬чика майора Николая Тельпова. Он был профессиональным «шкрабом», т.е. инструктором, кажется, Ейского училища. Закончив заочно
Монинс¬кую Академию, он получил назначе¬ние к нам. Исследовательской работой он никогда не занимался и на первых порах чувствовал себя не¬сколько неуверенно, не очень четко представляя себе, что это за «зверь». Его стихией были полеты, а с ними у нас в исследовательских отделах было не очень хорошо: своих само¬летов у нас не было, а в приданной эскадрилье тоже количество самолетов равнялось количеству летчиков и лишних, таким образом, тоже не было. В это время поступили к нам са¬молеты третьего поколения: МиГ-21, Т-3 (Су-9), Як-28 и Су-7. На всех новых типах первым вылетал начальник Центра генерал Куманичкин. Боевой летчик, Герой Советского Союза, воевавший и в Великой Отечествен¬ной войне, и в Корее (сбил там 7 американцев, он успешно вылетел на всех «новичках», а вот на Су-7 немного сплоховал: допустил потерю скорости на выравнивании и свалился на крыло, чуть не задев крылом бетонку. Признать свою ошиб¬ку генеральская фанаберия не позволила, и он все свалил на само
лет, заявив, что тот строг и сложен в управлении, Куманичкин обозвал его «крокодилом» и объявил, что летчи¬ки эскадрильи ИБА будут вылетать на этом самолете только по его лич-ному разрешению.
Я в то время был старшим летчиком-исследователем и по завершении переучивания на этом самолете должен был писать «Про¬грамму переучивания» для строевых частей. Зная о большом «налете» Тельпова, я попросил генерала дать разрешение на вылет именно ему.
Разрешение было получено, и в очередной летный день Коля должен был получить «сверхзвуковое креще¬ние». Так как в это время шло сплошное переучивание на новую техни-ку, генерал Куманичкин постоянно находился на полетах. Особенно ревностно он относился к вылетавшим на Су-7. Когда Тельпов вырулил для взлета, я пошел к стартовому командно¬му пункту (СКП), чтобы вживую по¬смотреть на Колину посадку. Стояла жаркая летняя погода, и руководитель полетов вылез из СКП и руко¬водил полетами, сидя за столом на открытом воздухе. Генерал стоял ря¬дом. Подошел туда и Я.
Полет Тельпова прошел гладко. Оставалось только дождаться крылатую машину и посмотреть, как она сядет... И вот на посадочном курсе по¬явился самолет Тельпова. Все присутствующие, каждый со своим чув¬ством, следили за его действиями. Когда же Коля приблизился к ВПП, у меня что-то засосало под ложечкой: слишком рано он, по-моему, начал снижаться. Заметил это и руководитель полетов и уже стал подносить
ко рту микрофон. Вдруг генерал перехватил его руку и приказал: "Не подсказывай! Если сядет до полосы, в Воронеж пешком пойдет". (Тут нужно разъяснить, что мы в это вре
мя жили в Воронеже, а работали в Липецке и каждую субботу ехали из  Липецка в Воронеж, а в понедельник возвращались обратно). А Коля действительно снизился и произвел выравнивание метров за 100 до полосы. Я был в отчаянии: сейчас Тельпов «плюхнется» перед самой бетонкой, и все опять будут говорить, что исследователи -это
сплошные носители предпосылок к летным происшествиям. Но в воздухе происходило что-то непонятное: самолет не собирался садиться до полосы, а подобно Миг
15-му продолжал лететь на высоте одного метра по направлению к ВПП. Вот он миновал край полосы, вот приблизился к посадочному «Т»,
вот чиркнул колесами у посадочно¬го знака и плавненько приземлился. Все присутствующие были потрясены. Никто на сверхзвуковых самолетах так не садился. Стандартной
была «воронья» посадка, практически без выравнивания, а Коля изоб¬разил классическую посадку. Генерал чертыхнулся со смаком, а потом уважительно сказал: «Сукин сын, как это он умудрился так сесть?» Не учел генерал, что Коля всю свою летную жизнь был «шкрабом». Для него посадка была главным лицом его профессиональной деятельности. При ее выполнении он чувствовал каждый дюйм расстояния до земли. В общем, Тельпов не только не по¬срамил коллег-исследователей, но и продемонстрировал прославленным асам, что и на сверхзвуковых само¬летах можно садиться «старым» спо¬собом. Это была присказка, а сказка будет впереди...

Через некоторое время переучивание закончилось, и начались ис¬следовательские будни. И опять мы исследователи, не имея своих само¬летов, планировались на полеты, как мы фигурально выражались, в юговосточном углу плановой таблицы. «я опять начал выступать с этим вопро¬сом на партийных собраниях. Гене¬ралу, видимо, надоело слушать мои жалобы и однажды после моего оче¬редного выступления на собрании пригласил он нас с Колей к себе на ковер. Речь его была короткой: «Вы хотите летать? Предлагаю вам пе¬рейти в полк на любую должность, которая вас устраивает». Я сразу сказал: «Я в полк не пой¬ду ни на какую должность. Я иссле¬дователь и хочу больше летать в этом качестве». Коля же не раздумывая заявил: «Готов идти в полк на любую должность». Уже на другой день его определили командиром эскадрильи в полк переучивания. Так Коля сно¬ва попал в свою «шкра6овскую» сти¬хию, и мы с ним расселились по раз¬ным квартирам. И вот уже будучи командиром эскадрильи, Коля попал в чрезвычайную ситуацию. Как истребители-бомбардировщики, мы летали в основном на ма¬лых высотах, но при переучивании на новую модификацию Су-7-го по¬ложено было пройти небольшую программу переучивания. Главным образом слетать на сверхзвук и на потолок. И вот, когда Коля полетел на потолок, и случился упомянутый казус. Набрав положенную высоту, Коля выключил форсаж. Форсаж выключился, но вместе с ним вы клю¬чился и двигатель. Развернувшись в сторону аэродрома и доложив о слу¬чившемся на землю, Коля начал спо¬койно запускать движок, но он не хотел запускаться. Это уже было не смешно. Сделав еще несколько попыток, внимательно вспоминая необ¬ходимую последовательность дей¬ствий и выполняя все точно, Коля был вынужден признать, что нужно думать о том, что делать дальше. Руководитель полетов тоже делал свое дело, читая ему по инструк¬ции порядок запуска в воздухе, но убедившись что это дело дохлое, дал команду на катапультирование. Но вот тут и произошло самое невероятное: катапуль
та тоже не работала. Представляю состояние Коли в этот момент. Думаю, что его уравновешенность и невозмутимость тоже  дали сбой, но природная воля взя¬ла ситуацию в свои руки. Поняв, что придется выполнять вынужден¬ную посадку «куда придется» Коля продумал возможные вариан¬ты. При этом было еще одно неприятное обстоятельство: на высоте 1500 м располагался тонкий слой сплошной облачности, из-за которо¬го не была видна земля. В этой ситу¬ации нужно было принять еще одно важное решение: как выполнять по¬садку? С выпущенным шасси или на фюзеляж. Перед этим произошла ка¬тастрофа на самолете Су-76, связанная с аварийной посадкой с оста¬новленным двигателем. Выполнял ее один из испытателей ВВС. Он решил сажать самолет на фюзеляж, а для уменьшения посадочной скорости создал самолету максимальный угол
атаки. Но произошло непредвиден¬ное: соприкоснувшись хвостовой частью с землей, самолет резко упал на фюзеляж. Кабина летчика, рас¬положенная в носовой части фюзеляжа, при максимальном посадочном угле атаки находилась от земли при¬мерно на высоте третьего этажа. Когда самолет хвостовой частью фюзеляжа коснулся земли, а выполнил летчик это не очень плавно, а с «плюхом», кабина так сильно удари¬лась о землю, что летчик погиб. После этого поступило распоряжение в любом случае посадки вне аэродрома выполнять ее с выпущенным шасси, чтобы избежать явления, описан¬ного выше. Это явление получило даже особое название «эффект хлыста». Как потом мне рассказывал Ни¬колай, его больше всего беспокои¬ла потеря скорости, поэтому он сразу установил скорость 450 км/ч и вы-держивал ее до самого вы равнива¬ния. Шасси пока решил не выпус¬кать. И вот наступил решающий мо¬мент: самолет вошел в облака, быс¬тро пробил их (они были тонкими) и наконец Николай увидел землю. Тут ему в первый раз повезло: почти прямо перед ним оказалось вспахан¬ное поле. И тут же возникло решение садиться на фюзеляж. При этом он не забыл про «хлыст». Он просто знал, как его избежать. Плавно про¬изведя выравнивание, Коля опустил самолет аккуратно на пашню, не увеличивая угол атаки. Самолет око¬ло 300 м «ехал» на хвосте, после чего Коля опустил его потихоньку на фюзеляж. При этом он сделал это с таким мастерством, что фюзеляж, а следовательно, и сам летчик, не ис¬пытали никакого удара.
Событие было столь значитель¬ным, а действия летчика столь про¬думанными и четкими, что командо¬вание решило как-то отметить профессиональные действия и мужество
летчика. В качестве награды выбрали (не знаю, правда, на каком уров¬не принималось решение) золотые швейцарские часы от имени не Главкома ВВС, а самого Министра обо¬роны. По странному стечению обстоя¬тельств, в то время, когда Коля осу¬ществлял свое «второе рождение», его жена осуществила свои первые роды, произведя на свет двойняшек: девочку и мальчика. Когда она узнала, что в это время происходило с ее мужем, однозначно заявила, что мальчика назовет тоже Николаем. И еще один характерный штрих. Когда Николая привезли в городок, я пошел поздравить его с успешным завершением смертельной опера¬ции. Обняв его после пожелания больше не попадать в такую пере¬делку, я увидел в его черных, как смоль, волосах узкую седую прядку. Да, самообладание при попадании в экстремальную ситуацию даром не проходит. Оно оставляет какую-ни¬будь отметину внешнего или внутрен¬него свойства на всю оставшуюся