14.05.10
Текст: , Николай Черкашин
Фото:
Важное
Испытания МРК "Буря" вышли на финишную прямую
"Торнадо-С" вооружили 
|
Операция "Бегемот"8 августа 1991 года РПК СН К-407 осуществил демонстрацию полноракетного подводного
старта.
 Подводная лодка проекта 667БДРМ Не забудем, что самый первый старт из-под воды состоялся на нашем флоте в ноябре 1960 года, когда командир ракетной дизельной подводной лодки Б-67 капитан 2-го ранга Вадим Коробов выпустил из глубин Белого моря баллистическую ракету. Этим пуском была доказана на практике возможность подводной ракетной стрельбы. Но так, как стреляли наши подводные лодки К-140 (командир - капитан 2-го ранга Юрий Бекетов) и К-407 (командир - капитан 2-го ранга Сергей Егоров), не стрелял в мире никто: сначала 8 ракет в одном залпе, потом 16. Рассказывает контр-адмирал в отставке Юрий Флавианович Бекетов: - В начале октября 1969 года я был назначен командиром ракетной подводной лодки стратегического назначения К- 140. Это была первая серийная подводная лодка проекта 667А. В дальнейшем - ракетный подводный крейсер стратегического назначения. Подводная лодка со вторым экипажем на борту готовилась к переходу в Северодвинск на модернизацию, а наш - первый - экипаж принял подводную лодку К-32 и начал подготовку к выходу в море на боевое патрулирование. Мне как командиру первого экипажа К-140 командованием эскадры была поставлена задача: - подготовить экипаж и подводную лодку к выходу в море на боевое патрулирование; - подготовить экипаж и подводную лодку к выполнению пуска 8 ракет в одном залпе. Планируемые сроки были разными. На подготовку к боевой службе отводилось примерно пять месяцев, а на подготовку и выполнение стрельбы - не более трех месяцев. У многих возникает вопрос: почему необходимо было стрелять 8 баллистическими ракетами, а не 12 или 16? Дело в том, что 8 ракет были "разампулизированы" во время несения боевой службы другим экипажем. По этой причине срок их гарантированной службы был значительно снижен, и они по всем ракетным канонам подлежали пуску в трехмесячный срок. Задача упрощалась тем, что первый экипаж К-140 был хорошо подготовлен, и в этом нужно отдать должное первому командиру - капитану 1-го ранга (впоследствии - вице-адмиралу) Анатолию Петровичу Матвееву. Хорошо знали свое дело штурман капитан 3-го ранга Величко, с которым я был знаком по службе на дизельных ракетных подводных лодках, младший штурман капитан-лейтенант Топчило, командир ракетной боевой части капитан 2-го ранга Сомкин. Мне же приходилось, как говорится, дни и даже ночи проводить на корабле, поскольку кроме основных поставленных задач я должен получить допуск на самостоятельное управление подводной лодкой 667А проекта и подтвердить линейность первого экипажа К-140, то есть его способность выполнять все задачи. Выход на стрельбу планировался где-то в середине декабря 1969 года, а примерно за месяц стали прибывать на эскадру представители науки и промышленности, желающие принять участие в этом уникальном испытании. Причем желающих выйти в море было не менее 100 человек. Что делать? Столько пассажиров на подводную лодку я взять не мог. По инструкции разрешалось иметь в море превышение экипажа не более 10%, то есть 13-14 человек. Ни я, ни командование дивизии и эскадры не могли решать, кого персонально брать. Все - заслуженные люди, ученые, руководители предприятий и т. д. На одном из совещаний я предложил провести медицинское освидетельствование указанных лиц, а с признанными годными по медицинским показателям провести тренировки по легководолазной подготовке: использование водолазного снаряжения подводника, выход из торпедного аппарата и другие. Все согласились, понимая, что может случиться в аварийной ситуации, - ведь в мире такого опыта по пуску ракет нет. В результате на выход в море утвердили 16 человек, в число которых был включен и генеральный конструктор ракетного комплекса Макеев Виктор Петрович. К середине декабря 1969 года все было подготовлено к выходу в море и выполнению ракетной стрельбы. 18 декабря (в мой день рождения) выходим в море. Старший на борту - командир 31-й дивизии атомных ракетных подводных лодок капитан 1-го ранга (впоследствии - вице-адмирал, Герой Советского Союза) Лев Алексеевич Матушкин, который в историю нашего атомного ракетного подводного флота вписал немало страниц мужества и отваги. Руководитель стрельбы на надводном корабле - командир 12-й эскадры подводных лодок контр-адмирал (впоследствии - вице-адмирал) Георгий Лукич Неволин. Трудно переоценить его вклад в обеспечение боеготовности и боеспособности нашей эскадры. Благодаря его настойчивости и профессионализму моряка-подводника была воспитана плеяда командиров ракетных подводных крейсеров стратегического назначения... ...Выходим, все нормально. Погода хорошая: море 2-3 балла, ветер в пределах 5-6 м/сек., видимость полная, облачность не более 3 баллов, полярная ночь. Стрельба с оборудованной позиции (в видимости береговой черты и навигационных знаков). Заняли исходную точку маневрирования, погрузились на перископную глубину, на малом ходу начали проверку системы курсоуказания. Штурмана во главе с флагманским штурманом эскадры В. В. Владимировым начали определять поправку системы курсоуказания для точности пеленга стрельбы. От работы штурманов зависит отклонение ракеты по направлению от заданной цели. Закончили работу на первом, тренировочном галсе. Возвращаемся в исходную точку и ложимся на боевой курс, приводим систему курсоуказания в норму для выполнения стрельбы. Запрашиваем у руководителя разрешение на стрельбу. Ждем. Получаем "добро" на работу, держим звукоподводную связь с руководителем, погружаемся на стартовую глубину, дифферентуем лодку с дифферентом "ноль". Скорость 3,5 узла. Все готово. - Боевая тревога, ракетная атака! Напряжение нарастает и, видимо, наибольшее - у меня. - Начать предстартовую подготовку! Идет предстартовая подготовка: предварительный наддув, кольцевые зазоры ракетных шахт заполняются водой, предстартовый наддув, готовы открыть крышки ракетных шахт первой "четверки". Даю команду: - Открыть крышки шахт! Крышки открыты. - Старт! Пустили секундомер. Старт первой, затем с интервалом в 7 секунд стартуют вторая, третья и четвертая ракеты. Старт ощущается по толчкам в прочный корпус подводной лодки. Даю команду: - Задраить крышки ракетных шахт первой "четверки" и открыть крышки шахт второй "четверки"! На эту операцию отводится полторы минуты. Операция выполнена, готов дать команду на старт второй "четверки" ракет, но лодка начинает проваливаться за коридор стартовой глубины. Что делать? Создающаяся ситуация чревата отменой старта ракет, так как выход за пределы, установленные инструкцией для глубин стартового коридора, приводит к автоматической отмене старта и возвращению технических средств в исходное положение. Понимаю, что возникает нештатная ситуация: положение Инструкции по управлению подводной лодкой при пуске ракет гласит, что после старта первой "четверки" ракет подводная лодка имеет тенденцию к всплытию и ее необходимо утяжелять, то есть принимать балласт. Однако на практике - все наоборот. Даю команду откачивать воду из уравнительной цистерны, но понимаю, что инерционность лодки (все-таки водоизмещение около 10 тысяч тонн) большая и мы выйдем за стартовую глубину. Приказываю увеличить скорость хода плавным добавлением до 20 оборотов каждой турбине. При этом учитываю, что стартовая скорость не должна превышать 4,25 узла. Проходят секунды, смотрю на командира дивизии, он дает знак, что все правильно. Лодка держит стартовую глубину, сбрасываем по 10 оборотов, командую: "Старт!". Стартуют последние ракеты. Командир ракетной боевой части докладывает: "Старт прошел нормально, замечаний нет". По громкоговорящей связи обращаюсь к экипажу. Говорю, что впервые в мире выполнен пуск 8 ракет в одном залпе, благодарю за службу. В центральном посту и по отсекам раздается "Ура!". Всплываем в надводное положение, ложимся на курс в базу. Получаем благодарность от руководителя стрельбы и сообщение, что боевое поле приняло 8 ракет, отклонение (центр группирования головных частей) первой и второй "четверок" в пределах нормы... ...Я был награжден орденом Красного Знамени. За десять дней до гибели советской державы из глубин Баренцева моря вдруг вырвались одна за другой шестнадцать баллистических ракет и унеслись в сторону берега. Это уникальное зрелище наблюдали лишь несколько человек с борта сторожевого корабля, дрейфовавшего в пустынном море... Только они знали, что этот день - 8 августа 1991 года - войдет в историю советского флота, да и российского в целом, как день великого ратного свершения... Бывший главнокомандующий ВМФ СССР, Герой Советского Союза адмирал флота Владимир Николаевич Чернавин: - Ракеты подводного базирования были признаны самым надежным компонентом стратегических ядерных сил и в СССР, и в США. Возможно, именно поэтому под шумок переговоров о необходимости ограничений стратегических вооружений стали подбираться к атомным подводным крейсерам стратегического назначения. Во всяком случае в последние годы печально знаменитой "перестройки" в Министерстве обороны СССР все чаще и чаще раздавались голоса: дескать, подводные ракетоносцы весьма ненадежные носители баллистических ракет, мол, они способны сделать не более двух-трех пусков и потому нужно избавляться от них в первую очередь. Так возникла необходимость демонстрации полноракетного подводного старта. Дело это весьма дорогостоящее и непростое, но надо было отстаивать честь оружия, и я поручил эту миссию экипажу атомного подводного ракетоносца "Новомосковск" (тогда это была номерная лодка), которым командовал капитан 2-го ранга Сергей Егоров. Вспоминает капитан 1-го ранга Сергей Владимирович Егоров: - Одно дело - запускать ракету из наземной шахты, глядя на старт за километр из бетонного бункера. Другое - запускать ее, как мы: вот отсюда! - Егоров постучал себя по шее. - С загривка. Да, случись что с ракетой, заправленной высокотоксичным топливом, - и экипажу несдобровать. Авария в ракетной шахте № 6 на злополучной атомарине К-219 закончилась гибелью нескольких моряков, да и самого корабля. Менее трагично, но с огромным ущербом для окружающей среды завершилась попытка первого полноракетного залпа в 1989 году. - Тогда, - невесело усмехается Егоров, - на борту были свыше полусотни человек всевозможного начальства. Только одних политработников пять душ. Многие ведь пошли за орденами. Но когда лодка провалилась на глубину и раздавило ракету, кое-кто очень быстро перебрался на спасательный буксир. Нам в этом плане было легче: со мной вышли только два начальника - контр-адмиралы Сальников и Макеев. Ну и еще генеральный конструктор корабля Ковалев вместе с замом генерального по ракетному оружию Величко, что обоим делает честь. Так в старину инженеры доказывали прочность своих сооружений: стояли под мостом, пока по нему не пройдет поезд... В общем, чужих на борту не было. Контр-адмирал Сальников предупредил Макеева, нашего комдива: "Хоть одно слово скажешь - выгоню из центрального поста!". Чтоб никто не вклинивался в цепь моих команд. У нас и так все было отработано до полного автоматизма. Любое лишнее слово - совет или распоряжение - могло сбить темп и без того перенапряженнейшей работы всего экипажа. Судите сами: на залповой глубине открываются крышки шахт, они встают торчком и сразу же возрастает гидродинамическое сопротивление корпуса, снижается скорость; турбинисты должны немедленно прибавить обороты, чтобы выдержать заданные параметры хода. Все 16 шахт перед пуском заполняются водой, вес лодки резко увеличивается на многие тонны, она начинает погружаться, но ее надо удержать точно в стартовом коридоре. Значит, трюмные должны вовремя продуть излишек балласта, иначе лодка раскачается, корма пойдет вниз, а нос вверх, пусть не намного, но при длине корабля в полтораста метров разница в глубине для ракеты скажется губительно и она уйдет, как мы говорим, "в отмену". Ведь за несколько секунд до старта некоторые ее агрегаты включаются в необратимом режиме. И в случае отмены старта они подлежат заводской замене, а это немалые деньги. Даже в самых общих чертах ясно, что ракетный залп из-под воды требует сверхслаженной работы всего экипажа. Это посложнее, чем стрельба по-македонски - с двух рук, навскидку. Тут оплошность одного из ста может стоить общего успеха. И потому Егоров больше года гонял своих людей на тренажерах, пять раз выходил в море отрабатывать с экипажем главную задачу. Из разрозненных воль, душ, интеллектов, сноровок Егоров сплел, создал, смонтировал отлаженный человеческий механизм, который позволял разрядить громадный подводный ракетодром столь же лихо и безотказно, как выпустить очередь из автомата Калашникова. В этом был его великий командирский труд, в этом был его подвиг, к которому он готовил себя беспощаднее иного олимпийца. И день настал... Но сначала они пережили множество проверок и комиссий, которые, перекрывая друг друга, дотошно изучали готовность корабля к выходу на небывалое дело. Последним прибыл из Москвы начальник отдела боевой подготовки подводных сил ВМФ контр-адмирал Юрий Федоров. Он прибыл с негласной установкой - "проверить и не допустить". Так его напутствовал врио главнокомандующего, который остался в августе вместо главкома, ушедшего в отпуск, и не хотел брать на себя ответственность за исход операции "Бегемот" - как назвали стрельбу "Новомосковска". Слишком памятна была неудача первой попытки. Но Юрий Петрович Федоров, убедившись, что экипаж безупречно готов к выполнению задания, дал в Москву честную шифровку: "Проверил и допускаю". Сам же, чтобы его не достали гневные телефонограммы, срочно отбыл в другой гарнизон. Итак, путь в море был открыт. - Представляю, как вы волновались... - Не помню. Все эмоции ушли куда-то в подкорку. В голове прокручивал только схему стрельбы. Можно сказать, шел на автомате. Хотя, конечно же, в моей судьбе от исхода операции "Бегемот" зависело многое. Мне даже очередное звание слегка придержали. Мол, по результату... И академия светила только по итогу стрельбы. Да и вся жизнь была поставлена на карту. Карту Баренцева моря... За полчаса до старта - загвоздка. Вдруг пропала звукоподводная связь с надводным кораблем, который фиксировал результаты нашей стрельбы. Мы их слышим, а они нас - нет. Сторожевик старенький, на нем приемный тракт барахлил. Инструкция запрещала стрельбу без двусторонней связи. Но ведь столько готовились! И контр-адмирал Сальников, старший на борту, взял всю ответственность на себя: "Стреляй, командир!". Я верил в свой корабль, я ж его на заводе принимал, плавать учил, в линию вводил. Верил в своих людей, особенно в старпома, ракетчика и механика. Верил в опыт своего предшественника - капитана 1-го ранга Юрия Бекетова. Правда, тот стрелял только восемью ракетами, но все вышли без сучка и задоринки. Мне же сказали, что даже если тринадцать выпустим, то и это успех. А мы все шестнадцать шарахнули. Без единого сбоя. Как очередь из автомата выпустили. Но ведь пуля дура. А что говорить про многотонные баллистические ракеты? "Капризная дура"? Нет, ракета большая умница, с ней надо только по-умному. Погоны с тремя большими звездами Сальников вручил мне прямо в центральном посту. В родной базе нас встречали с оркестром. Поднесли по традиции жареных поросят. Но прожарить как следует не успели. Мы их потом на собственном камбузе до кондиции довели и на сто тридцать кусочков порезали, чтобы каждому члену экипажа досталось. Представили нас к наградам: меня - к Герою Советского Союза, старпома - к ордену Ленина, механика - к Красному Знамени... Но через неделю - ГКЧП, Советский Союз упразднили, советские ордена тоже... Автор видел эту историческую видеозапись. На хронометре 21 час 9 минут 6 августа 1991 года. Вот, проклюнувшись из воды, оставив на поверхности моря облако пара, взмыла ввысь и скрылась в полярном небе первая ракета, через несколько секунд за ней устремились с воем вторая, третья... пятая... восьмая... двенадцатая... шестнадцатая! Облако пара тянулось по ходу подводного крейсера. Раскатистый грозный гул стоял над пасмурным нелюдимым морем. Вдруг подумалось: вот так бы выглядел мир за несколько минут до конца света. Кто-то назвал эту стрельбу "генеральной репетицией ядерного апокалипсиса". Но нет, то был прощальный салют, который отдавала великая подводная армада своей обреченной великой державе. СССР уже погружался в пучину времени, как подраненный айсбергом "Титаник"... Ракетный подводный крейсер стратегического назначения 667БДРМ Проекции сбоку и сверху последних кораблей проекта РПК СН проекта 667БДРМ, класс "Дельфин" - последний советский подводный ракетоносец 2-го поколения, который фактически стал относиться к 3-му поколению. Он создан в ЦКБ МТ "Рубин" под руководством генерального конструктора академика С. Н. Ковалева на основании правительственного постановления от 10 сентября 1975 года. Является дальнейшим развитием подводных кораблей проекта 667БДР. Представляет собой двухкорпусную подводную лодку с ракетными шахтами в прочном корпусе цилиндрической формы с наружными шпангоутами, который разделен на 11 отсеков. Внешний легкий корпус крейсера имеет противогидроакустическое покрытие. Носовые горизонтальные рули размещены на рубке и при всплытии среди льдов поворачиваются в вертикальное положение. Номинальная мощность главной энергетической установки РПК СН - 60 тысяч л. с. Это двухвальная атомная энергетическая установка из двух эшелонов в составе водоводяного атомного реактора ВМ-4СГ (90 мВт), паровой турбины ОК-700А, турбогенератора ТГ-3000 и дизельгенератора ДГ-460 каждый. Для централизованного управления подводная лодка оснащена АСБУ типа "Омнибус-БДРМ", осуществляющей сбор и обработку информации, решение задач тактического маневрирования и боевого использования торпедного и ракетно-торпедного оружия. Ракетный комплекс Д-9РМ (развитие комплекса Д-9Р) имеет 16 трехступенчатых жидкостных МБР РСМ-54 (Р-29РМ, 3М37). Ракеты обладают дальностью полета более 8300 км, несут разделяющиеся головные части индивидуального наведения (4-10 боевых блоков) повышенной точности стрельбы и увеличенного радиуса разведения. Боевая служба ракетоносцев проекта 667БДРМ может продолжаться до 2020 года.
|
