'Стенолаз', 'Конотоповые капли', 'От радикулита', 'Болиголов' и
прочие экзотические названия на бутылках даже дежурного по КПП при
проверке Колькиного чемодана поставили в затруднительное положение.
Поэтому на его глупый вопрос:
- Это что за бутылки?
Коля, даже не моргнув глазом, отвечал:
- Это лекарства. Знахарка просила передать своим родственникам.
Старики часто болеют, вот и приходится их лечить настоями на травах.
Ну, у какого же нормального советского человека поднимется рука
на то, чтобы конфисковать настоящее лекарство, так необходимое для
лечения пожилых старушек. И полчемодана бутылок с первоклассным
первачом перекочёвывали в наше ротное помещение.
В роте шум и гам, как-никак не виделись целый месяц, и у каждого
есть, чем поделиться с друзьями.
Вечером Коля пригласил нашу троицу на банкет по случаю возвращения
из отпуска. Место для тайной встречи мы выбрали самое экзотическое
– лекционный зал кафедры мореходной астрономии.
Правда, планетарий оказался закрытым, и мы устроились на столах в
зале. Дверь на стул и, не включая света для соблюдения конспирации, мы
начали дегустацию уральских напитков со 'Стенолаза'.
Колька продемонстрировал нам, что капля этой жидкости горит, не
угасая, синим пламенем, как и положено чистому спиртяге.
Ну и крепка же эта гадость! От такого первача точно можно полезть на
стену от переизбытка чувств, охватывающего его употребившего.
Закуски было навалом. Тут были посиневшие крутые яйца, сваренные
в дорогу, домашние пироги и сало, рубец, изготовленный по рецептам
деревенской уральской кухни и несколько видов колбас из различных
точек советской торговли.
- Волопас сейчас, наверно, дома икает во всю, - шутил Федька по поводу
помещения, выбранного для тайной вечери.
Когда мы добрались до 'Конотоповых капель', то стало совсем хорошо,
и в дружной весёлой компании забылись тоскливые минуты расставания
с родным домом и всеми подругами.
Моня в своём дурашливом амплуа затеял придумывать козни нашему Волопасу. Он каким-то образом вскрыл помещение планетария и под
куполом звёздного неба наставил на пол почти всю пустую тару от
'Стенолазов' и прочих оприходованных напитков.
- Во! Это будет наш подарок Волопасу, - ничего лучшего не мог
придумать Моня.
- Кстати, Волопас поедет с нами на практику. Там он нас окончательно
задолбает своими астрономическими задачами и секстаном, - сообщил
свои разведданные Юрка.
Потом Моня открыл окно, которое выходило на Парадный двор и, встав
в нём во весь свой метр с кепкой рост, как Геракл, направил свою струю
со второго этажа на асфальт парадного плаца.
На Парадном дворе одиноко по кругу наматывал километры какой-то заядлый спортсмен, и мы, как придурки, выставились на человека
занятого делом, не понимая, сколько же он может бегать, когда уже пора
ложиться спать.
- Мужики, пора и нам завязывать и разбегаться. Расходимся по одному
и никому никуда не ходить. Всем в роту, спать, - командовал Федя, как
настоящий руководитель конспиративного марксистского кружка.
Я только добрался до своего кубрика, как вспомнил, что у меня нет
конверта, а завтра нужно было обязательно отправить письмо Надежде
с рапортом об успешном прибытии в родное училище и обещанным
адресом.
Опросив своих друзей, я так и не нашёл ни у кого этой небольшой,
но иногда нужной в жизни мелочи. Я разделся и был уже в тельняшке,
трусах и ботинках.
У кого искать конверт? Конечно у первокурсников! Они завсегда пишут
письма целыми пачками своим родителям и друзьям.
Я и побрёл в роту первого курса в том виде, в котором был. У дневального
первого курса я раздобыл конверт и покурил с ним в гальюне. Он всё
интересовался, когда и куда мы едем на практику
По длиннющему коридору с конвертом в руке я шёл довольный находкой
в свой кубрик, когда дорогу мне преградил дежурный по училищу в
сопровождении дежурного по нашему факультету.
- Товарищ курсант! Вы откуда и куда? – задал мне совсем неожиданный
вопрос дежурный.
- Из гальюна возвращаюсь в свой кубрик, - ответил я и продолжил своё
движение дальше.
- Стоять! Уже 24 часа, а вы болтаетесь по коридорам. Что вы там делали?
– задал он второй вопрос.
Целый капитан 2 ранга с повязкой и с пистолетом в кобуре задаёт
вопросы один нелепее другого. Что можно ответить на такой вопрос.
Я показал ему конверт и в его же тоне ответил:
- Я там конверт искал!
- ? - последовало тихое замешательство дежурного.
-Николай, да не трогай ты его. От него водкой разит за версту. Они
сегодня только из отпуска вернулись, и все словно с цепи сорвались, -
заступился за меня дежурный по факультету.
- Товарищ курсант, следуйте в свой кубрик и ложитесь отдыхать! – наконец-то хоть что-то толковое высказал дежурный по училищу в мой
адрес.
В это время мы жили на третьем этаже в помещении бывшим когда-то
церковью кадетского корпуса и окна выходили на набережную Лейтенанта
Шмидта.
Высоченные потолки с огромным куполом посередине и простор этого
огромного кубрика был, по-моему, до самого потолка наполнен парами
настоящего амбре, исходящего от мертвецким сном спящих курсантов.
Концентрация алкоголя собиралась в воздухе от всех сразу и опять
делилась на всех поровну.
Открытые настежь окна не успевали выветривать этот стойкий
самогонно-водочный перегар, и сонный курсант при каждом вдохе
получал ещё одну порцию алкогольной интоксикации.
А под куполом нашей церкви ангелы, охраняющие покой воинского
братства, задыхались и пьянели от этого суррогата. Должно и им было
уже не до своих обязанностей.
А у фасада здания под нашими окнами темнели несколько больших
прорастающих сквозь асфальт кругов из недавних родительских
харчей, перемешанных курсантскими желудками в однообразную массу
блевонтина.
Оказывается, не только мы, но и вся рота, забившись по всевозможным
училищным шхерам небольшими корпоративными группами, отмечала
вчера вечером последний день свободы. Последний день перед суровым
и дальним походом.
Важное
