Расчёты эффективности применения бомб против торпеды подтвердили
мои опасения, и показатели её оказались маловатыми.
Уж лучше тогда вручную ввести в прибор пеленг и дистанцию до
торпеды и палить по этим данным в торпеду, как в иголку в стоге сена,
полным числом бомб в залпе. Эллипс рассеивания бомб и их взрывы на
глубине накроют вероятное место нахождения торпеды и толку от этого
будет больше.
Но Успенский успокоил меня и дал добро делать всё, так как и было
задумано. Цель работы не только в том чтобы создать новое, но и в анализе
вероятностных оценок предлагаемого способа стрельбы. Отрицательный
результат - он тоже результат.
Труд был проделан огромный, но его можно было смело назвать
мартышкиным трудом. Но зато теперь я знал всю схему приборов
управления стрельбой и понимал, как и что в ней работает до самого
последнего масштабного трансформатора и винтика.
Мог запросто рассчитывать вероятности поражения торпеды и
подводной лодки по огромным формулам с интегралами и натуральными
логарифмами и не на ЭВМ, а на простой советской логарифмической
линейке.
В конце мая солнышко стало пригревать, и начались деньки похожие
на лето. Как тяжко было в эти дни работать над дипломом и думать своей
овесенненой головой над сложными проблемами военной науки. Мысли
были так далеки от этого.
Хотелось рвануть с подругой на пляж, в какой-нибудь парк и там, на
зелёной лужайке, дышать воздухом весеннего разнотравья, а не спёртым
воздухом распаренных в жаре классного помещения 23-х писателей и
чертёжников вперемежку с запахом ваксы, исходящих от нашей уставной
обуви.
В Питер на гастроли приехал ансамбль песни и пляски Монгольской
народной армии. Для нас это ровным счётом ничего не значило.
Но это для нас, а вот озабоченное возможностью провала гастролей
братской армии военные начальники Лен вмб забегали. Нужно было
создать видимость аншлага на этих представлениях, и братская помощь
пришла в виде зрителей в военной форме.
Нас сняли с занятий и оторвали от важных государственных дел и,
построив ровным счётом половину училища, командировали, правда,
бесплатно выступать в роли благодарных зрителей.
Куликов пересчитал нас всех до единого и строго-настрого приказал
никуда в антракте не разбегаться и смотреть песни и пляски монголов до самого конца их выступления. А увольнительные билеты он пообещал
раздасть лично в руки каждому, когда придёт на это время.
Ну, кто бы сам согласился пойти на монголов, если бы не приказ
начальников, не подлежащий обсуждению. Граждане Питера практически
не интересовались, как танцуют и поют монгольские военные, у них были
дела и поважнее. Вот и сидели в прекрасном новом киноконцертном зале
'Октябрьский' сплошные молодые люди в форме разных родов войск.
Блеск и современность этого концертного зала поражала своей
непривычной формой решения архитектурных вопросов. Никаких
наворотов и излишеств в оформлении зала и помещений не было, но всё
было оформлено в современном стиле и резко отличалось от старинных
театральных залов и Дворцов культуры. Они ведь были построены сто
лет назад и все передавали зодчество тех времён.
Один только туалет чего стоил, совсем как в Москве у Мавзолея. В
нем было всё белым-бело и даже туалетом не пахло, а на стенах были
развешены кашпо с цветами, не хватало только птичьих голосов.
Интересно было смотреть на этих маленьких, но шустрых монголов,
которые считались нашими братьями по социализму.
Это была, по-моему, единственная страна, которая благодаря помощи
СССР умудрились перескочить из эпохи феодализма сразу в социализм,
но всё равно остались почти на том же уровне скотоводов и кочевников.
Однако..., в старые стародавние времена этот народ смог держать два с
половиной века Русь в своём подчинении и обирать всю страну до нитки
своими данями и вымогательством.
Два часа монгольских мотивов национальных инструментов типа
ечинов и бесстрастных танцев наших социалистических братьев, утомили
здорово. От таких мотивов наши забитые дипломными проектами головы
ломались в шее и падали на грудь в глубоком и здоровом сне.
Измученные монгольской музыкой и борьбой со сном, мы разбегались
сразу после окончания мероприятия, как зайцы, из великолепия зала
'Октябрьского' по своим делам, в увольнение.
На выходе из зала стояли контролёры, и в одной из контролёрш я узнал
Зинулину подругу Татьяну. Она меня тоже узнала, но улыбку на её лице
я что-то не приметил. Она и раньше завидовала Зинуле и почти этого не
скрывала.
- Уже на пятом курсе? – спросила она меня, с каким-то сожалением
разглядывая курсовки на рукаве. – Надо же, как быстро летит время. Не
женился ещё?
- Пока нет, но скоро… - ответил я. – Зинуле большой привет! Если
увидишь.
В воскресение днём мы с Тамарой пошли проведать её подругу Ленку
Шутову и заодно пригласить её на свою предстоящую свадьбу.
Ленка была Тамарина подруга детства, они жили на одной улице, в
домах напротив и учились в одной школе. Интересная и симпатичная
девушка, но роста высокого и в габаритах покрупнее, она училась в
Гидрометеорологическом институте на гидролога.
Мы доехали на троллейбусе №10 до Суворовского проспекта и пешком
подходили к дому на 9-ой Советской, в котором Ленка снимала комнату у какой-то бабульки.
Вдруг Тамара, озираясь в сторону какого-то парня, смотревшего нам в
след, начала испуганно вскрикивать непонятное для меня слово:
- Патрон!!! Патрон!!!
При этом она бросила мою руку и побежала через дорогу к Ленкиному
дому.
Что ещё за патрон, не мог сообразить я. Парень был приличного вида,
в строгом тёмном костюме и галстуке, но со странным лицом, похожим на
лицо кавказской национальности.
В полнейшем недоумении поведением своей невесты, я кинулся догонять
её. В подъезде я мчался за ней на третий этаж и кричал вдогонку:
- Что случилось? Что такое патрон?
На звонок дверь открыла Ленка и сразу же услышала возбуждённый
возглас:
- Ленка, прячься! Патрон у твоего дома!
- Откуда он мой адрес знает? Даже здесь разыскал! Я ему не открою!
Сейчас дверь на замок и пошёл он…
Мы зашли к подруге и они, закрыв замок, немного успокоились.
Когда стихли непонятные мне эмоции, они стали хохотать и рассказывать
мне, кто такой Патрон.
Сёрега Патрон был всего-навсего у них в Чухломе местным
сердцеедом, который имел манию величия и воображал себя то чекистом,
то разведчиком. Его смуглая личность с заячьей губой, походила скорее
на урку, чем на чекиста. Серёга всегда пытался приставать к красивым
девчонкам и представлялся для повышения своего авторитета, то
следователем прокуратуры, то работником невидимого фронта.
Вот девушки мои и перепугались, что этот тип даже здесь, в Питере
может их выследить, а потом попробуй от него отвяжись.
- Ну, всё, теперь вся Чухлома будет знать, что у тебя жених моряк. Он
ведь вас успел разглядеть, - предполагала Ленка будущие события.
Когда страсти про Патрона улеглись и подруги угомонились, я
предложил погулять по воскресному Питеру. В кармане лежал один-единственный потрёпанный бумажный рубль и его можно было с шиком
просадить.
- Ну, что? Поехали, покатаемся на такси!? – поразил я подруг своим
неожиданным предложением.
- Куда едем? И на какие деньги? – переглянулись подруги, подумавшие,
что это шутка.
Я поймал свободное такси, так вовремя случайно подвернувшееся нам
навстречу, и мы втроём понеслись в сторону Невского проспекта.
- Я вам сейчас одно интересное место покажу. А то закончу училище, а
вы об этом так и не узнаете, - темнил я о месте и цели нашего вояжа.
Когда такси подъехало к Аничкову мосту, я заметил на счётчике
выскочившую цифру 1.00. и тормознул водителя:
- Всё, шеф, приехали. Тормози!
Я отдал таксисту свой последний рубль, который оставался в моём
кармане и мы пошли дальше пешком.
Под расспросы подружек, куда мы идём и зачем, я привёл их на улицу Рубинштейна совсем рядом с Пятью углами.
В большом доме на первом этаже находилось фотоателье. В трёх
окнах, оформленных как витрины этой студии, были выставлены большие
красивые портреты людей, которые не позволяли усомниться в мастерстве
местных фотографов.
- Пришли, - сообщил я.
Девчонки, не совсем понимая что тут делать, стали разглядывать
витрины и вдруг завизжали от удовольствия и кинулись ко мне.
В третьем от нас окне они увидели мою физиономию, которая была
размером почти в пол-окна. На этой фотографии, которая мне почему-то тоже очень нравилась, сидел в полуоборота молодой симпатичный
курсант с выставленными напоказ четырьмя курсовками на рукаве.
Мужественное лицо уже не походило на того курносого салажонка
с первого курса и очень напоминало мне моего молодого отца. А
вот серьёзный взгляд этого человека был настолько проницательно-романтическим, что, несомненно, это и побудило фотомастера увеличить
эту фотографию и повесить в витрину.
- Вовка! Вовочка! – восторженно визжали мои спутницы, разглядывая
этот шедевр чёрно-белого фотографического искусства.
- И ты молчал про это!? – обиженным голосом сказала Тамара. – Подари
мне такую фотографию.
Восторгов и упрёков в сокрытии такого питерского феномена в мой
адрес было предостаточно.
- Да я сам узнал об этой витрине от одной знакомой подруги. Я
фотографировался в начале четвёртого курса у нас на Васильевском, а
как она сюда в таком огромном виде попала, не знаю.
- Теперь буду приходить сюда, и молиться на твою икону, - восторженно
произнесла Тамара.
Весь июнь был очень насыщенный предвыпускными мероприятиями.
Дом военной одежды шил нам лейтенантскую форму и примерки, которых
было целых четыре, требовали от нас тоже времени.
Чтобы особенно не загружать выпускников такими мероприятиями,
командиры договорились с ателье, и они приезжали к нам в училище сами
и здесь производили нужную подгонку обмундирования.
Медицинская комиссия для определения нашей пригодности на
флоте тоже отнимала время. По итогам медицинского обследования в
лейтенантской медкнижке был сделан вывод, что я годен к службе на ПЛ,
и не имею никаких ограничений для службы в районах крайнего севера и
районах жаркого климата.
А тут ещё Куликов определил нас со Славкой Лепаевым в писарчуки,
на помощь Прилищу для оформления наших выпускных личных дел и
всяких аттестаций, и дипломов.
Сам Толя со своим красивым почерком оформлял дипломы и
приложения к ним. Мы с трепетом в сердце брали в руки и внимательно
разглядывали синие корочки своих дипломов, в которых безупречным
Толиным почерком были выведены наши фамилии, специальность и
присвоенная нам квалификация 'инженеров-электромехаников'. Хотя мы
ещё и не защитили дипломные проекты, но уже успели подержать в руках корочки своих дипломов пусть и без гербовых печатей, но мы уже знали,
что и как написано в наших документах о высшем образовании.
В наших курсантских личных делах в кармашках обложек находились
запасные фотографии наших детских рожиц, с которыми пять лет назад
мы поступали в училище. Жалко было выбрасывать такие выразительные
и смешные фотографии в мусорное ведро. Мы поделили на троих между
собой фотографии, и я забрал себе эти маленькие клочки фотобумаги с
ещё вчерашними школьниками.
Фотографии кандидатов при поступлении в училище
На них даже Юрка Соколов, несмотря на то, что был старше нас на 6
лет, выглядел наивным сосунком со своим белобрысым чубом зачёсанным
для солидности назад.
Кто знал, что мне среди прочих личностей попадётся не только Прилищ,
но и коллеги из другого класса.
Например, Боря Коляда, который чудом попал в те 27, оставшихся
живыми и невредимыми из 69 человек экипажа подводной лодки
'Комсомолец' при катастрофе 7 апреля 1989 года в Норвежском море.
Мы со Славкой переписывали выпускные аттестации и анкеты
на каждого нашего коллегу и оформляли папки с личными, уже
лейтенантскими делами. Вот тут-то и поневоле приходилось читать все
свои и наши положительные и отрицательные качества, которые отметил
наш командир роты за период обучения в училище.
Эта выпускная аттестация и служила основной характеристикой, на которую смотрели кадровики при определении дальнейшей нашей судьбы
и места службы каждого из нас.
Из того, что прочитал я в своей аттестации, мне не понравилось
только эта фраза: 'За период обучения в училище учился ниже своих
возможностей. Способен на опрометчивые поступки'. А остальные
качества все были только положительные.
За шпору на экзамене мне приписали способность к опрометчивым
поступкам, а за тройки по госэкзаменам – учился ниже своих
способностей.
Тот самый хитрый список очередности нашего распределения оказался
нам тоже доступным, и мы втихаря разглядывали его, пытаясь запомнить,
кто на каком месте значится по этой бальной системе, которая велась на
нас все годы обучения.
В этом итоговом списке по распределению я находился в конце первой
половины на 16 месте из 46 человек наших выпускников. Это означало,
что попасть служить на север я не мог.
Важное
.jpg)