Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Мобильный комплекс освещения надводной обстановки

Комплекс освещения надводной
обстановки "Онтомап"
сделали компактным

Поиск на сайте

Флотский юмор в квадрате: Часть I

У МАТРОСОВ НЕТ ВОПРОСОВ

Самый понятливый народ - это мы, военные моряки. Нам, военным, объясняй-не объясняй - мы все равно сделаем по-своему! Поэтому любые поползновения на свободу, выражающиеся провокационными вопросами: “Вам все понятно? Вы знаете, как надо это делать?” - мы всегда и без раздумий пресекаем, отвечая: “Конечно!” И непременно добавляем: “У матросов - нет вопросов!” При этом ни у кого: ни у того, кто спрашивает, ни у того, кто отвечает, нет сомнений в том, что все равно все будет сделано не так, как сказано, а скорее всего - в точности наоборот! Такой уж у нас, у военных моряков, несносный характер. Разумеется, у этого качества есть неоценимые преимущества. Так много дураков командует нами, что если бы мы с медицинской точностью выполняли их “гениальные” указания, флот давно бы уже умер, погребенный обломками их маразматических идей. Но мы выжили, несмотря ни на что, потому что всегда четко говорили горе-командирам: “Есть!”– а делали все по-своему. Причем внешне сохраняя глубокую преданность глупому указанию. Ну а важен-то в конечном итоге результат. Главное, чтобы указание было выполнено точно и в установленные сроки. А уж как его выполнять, это твое дело. Конечно же не так, как это тебе объяснил твой “мудрый” командир. Ведь ты же не враг себе и у тебя нет намерений сломать себе голову или тронуться умом... Нет, здесь речь не идет, конечно, о боевой работе и даже боевой учебе. Боевая работа не терпит самодеятельности. Смеяться над этим - кощунство. Приказ есть приказ. Его не обсуждают, а выполняют. Речь здесь идет совсем о другом.

К примеру, отправляет тебя начальник на склад получить баллоны с фреоном для холодильных установок корабля. А ты – новоиспеченный лейтенант, только что пришедший из училища, еще даже с тужурки на куртку не успевший перейти. При этом наставляет тебя начальник, что каждый баллон должен быть с колпаком, взвешен на весах, и на каждом баллоне должно быть стандартное клеймо. А отправляет он тебя с корабля одного на полуразвалившемся “газоне” соединения с таким же, как ты, первогодком водителем-матросом. И сроку дает до обеда, ибо после обеда корабль выходит в море.

Обещал твой начальник, странным образом сам веря в то, что ждут представителя корабля на складе чуть ли не с хлебом-солью: и грузчики, и красавица заведующая складом, и чуть ли не сам начальник склада. А приезжаешь ты на склад и видишь: кладовщицу тетю Машу, которая уже лет десять как на пенсии, но все еще работает, грузчика дядю Васю, который вроде как на работе, но давно уже никакой, а также пыльную кучу заветных баллонов с фреоном. Какие уж тут весы?... Три часа в новенькой тужурке, с молоденьким исполнительным матросом забрасываешь ты в кузов неподъемные баллоны и клянешь начальника и себя заодно, что принял его инструктаж в первый и последний раз за чистую монету.

Следующий раз, когда тебя отправят получать ГСМ (горюче - смазочные материалы), тебя уже не проведут вопросом: “Вопросы по инструктажу есть?” “Нет! – ответишь ты. - У матросов нет вопросов!” А сам заранее отправишь на склад мичмана с дюжиной бравых моряков, да еще на всякий случай оденешься в спецовку и прихватишь с собой полный набор шанцевого и слесарного инструмента. И вот тогда выполнишь поставленную задачу уже наверняка точно и в указанный срок. У военных моряков нет вопросов. Они знают, как задачу выполнить и тужурку не замарать.

ДМБ НЕ ЗА ГОРАМИ

У моряков извечная страсть к коротким звонким и четким названиям. Это в армии увольнение в запас именуется сладкозвучным названием “дембель”. А у моряков же – ДМБ! Почему? А потому что служба на флоте дольше и тяжелее. Да и сам род войск именовался всегда исторически лаконично: ВМС (Военно-морские силы), ВМФ (Военно-морской флот). Не то, что какие-нибудь там Сухопутные или Ракетные войска Стратегического назначения! Сразу и не выговоришь... А как звучат флотские словечки: “аврал”, “адмирал”, “гардемарин”, “бак”, “киль”! Какой внутренний лаконизм содержится в каждом слове! Словно стальные пружины сжаты чьей-то умелой и сильной рукой под каждой буквой. Неслучайно ведь в морской терминологии такое огромное количество коротких, но емких слов. Даже корабельный повар на флоте – “кок”, гауптвахта – “губа”, кровать – “койка”, командир – “кэп”. Я уж не говорю о специальных понятиях, здесь таких слов, я бы сказал, преимущественное большинство: норд, зюйд, дрейф, фок, фал, лаг, ют... Перечисление займет, несмотря на поразительную их краткость и вместе с тем понятийную емкость, несколько часов. Это как же надо было многим поколениям моряков, флотоводцев, писателей-маринистов изощряться в подборе слов из трех, реже из четырех букв, чтобы подобным образом “зашифровать” чуть ли не все военно-морские важнейшие понятия, предметы и явления. Зато теперь служить на флоте стало в “кайф”. Слово “кайф” - это, между прочим, “приятный отдых с курением после обеда”, и тоже наверняка флотского происхождения. Ведь курение на баке после обеда в солнечную погоду, действительно, в “кайф”! А если, например, на корабле дать команду “аврал”, то весь экипаж уже через минуту, как один, будет стоять на верхней палубе, готовый ко всему. А скомандуй: “Отбой!” – и ищи свищи теперь этот экипаж по десяткам кубриков, кают, постов, кладовок и просто различного рода “корабельных шхер”. И так до новой команды “аврал” или какого-нибудь “малого” или “большого сбора”.

Но самым коротким и самым долгожданным словом на флоте всегда считалось, конечно же, слово ДМБ. Это слово из трех согласных букв лишено всякого продолжительного гласного звучания. Почти что синоним слову “рай”, оно является заветной мечтой каждого моряка. Увековеченное в стихах, песнях, наколках, слово это способно стать настоящим символом лаконизма и динамизма. Как любят говорить на флоте: “ДМБ не за горами”. Что означает в переводе:

“Мечтать не вредно. Жизнь хороша, и жить хорошо. Все хорошее еще только впереди”... И все в таком же духе!

О ЛИЦАХ

Лицо военнослужащего - его визитная карточка! Лица, как и визитные карточки, могут быть:

красиво - парадными;
вызывающе - броскими;
глянцево - торжественными;

или, наоборот:

неприметно - серыми;
неотчетливыми;
помятыми и потрепанными.

Какое иметь лицо при определенных обстоятельствах, в различных ситуациях - это целое военное искусство! Вид лица в Вооруженных силах имеет едва ли не стратегическое значение! Можно вспомнить в связи с этим коронную фразу “застойных” времен: “кровавый оскал капитализма”. Эта фраза определяла “звериную сущность” практически всех армий капиталистических государств. Как правило, она располагалась под портретом какого-нибудь пьяного американского рейнджера, мастерски исполненного в художественных мастерских “пролеткульта”. Слава богу, что фразы типа “хищный оскал советской годковщины” средства массовой информации не изобрели. Иначе она бы стала не менее исторической. А слова Петра I о том, какое лицо должен иметь военнослужащий при обращении к начальнику, миновав расстояния в сотни лет, до нас-таки дошли. Мудрый государь говорил: “Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальства”. Актуальность этих слов очевидна. Если желаете добиться от начальника нужного для вас решения, ни в коем случае (запомните, особенно лейтенанты) не делайте умного лица! Чем глупее и растерянней лицо, чем больше в нем преданности и подобострастия, тем лучше для вас! Начальник должен чувствовать, что его боятся. Только тогда он становится добрым и покладистым.

И вообще, господа офицеры, следите за своими лицами. Ведь так хочется, чтобы на улицах флотской столицы, да и вообще во флотской среде, было как можно больше умных, веселых, ярких и запоминающихся лиц. Тогда и жить станет интереснее и светлее!

ЗАПРЕЩЕННЫЕ ДОКЛАДЫ

Чуть ли не с первых дней прихода на корабль, молодого матроса командиры подразделений учат азам флотской мудрости, отучают от гражданской беспечности, нерасторопности и детской непосредственности. Немудрено. Каждые полгода встает в строй очередной призыв - и все комичное и смешное, все нелепое и глупое повторяется с завидной стабильностью. Особое дело – доклады подчиненных. Ведь матрос не отвечает начальнику, а докладывает! Искусству докладывать учат не только уставы. На флоте чуть ли не на каждом корабле можно найти распечатки так называемых “запрещенных докладов”. “Я хотел как лучше...” “Я пришел, а Вас не было...” “Я думал, Вам сказали...” “Вчера все работало...” Подобные доклады поистине составляют флотский фольклор, являются красноречивым доказательством верности туполобым традициям.

– Никогда, - говорит комбат своим подчиненным, разбирая действия одного из матросов, - не говорите мне: “А вы же видели...я мимо вас проходил”! Зарубите себе на носу: вас много, а я один. Я - командую, вы - выполняете. А после того, как выполните, лично докладываете. Ясно?

В это самое время старпом в собственной каюте воспитывает другого матроса, рассыльного по кораблю, не разбудившего его к назначенному часу, объяснившего это “запрещенным докладом”: “Не хотел Вас беспокоить”.

- Я же тебе дал команду, болван, - возмущается старпом.

- Вы отдыхали, - добавляет масло в огонь неопытный рассыльный...

А доклады типа “постирал, но не высохло”, “только что оторвалось”, “искал, но не нашел” не искоренить на флоте никогда. И здесь одними запретами не обойдешься. Ведь они - порожденье матросского страха перед наказанием. А как можно запретить бояться. Другое дело доклады “у нас всегда так было” или “мы все время так делали”. Это явное заблуждение. И его всегда легко развеять. Достаточно скомандовать: “А теперь будет так, как я сказал. И точка!”

А вообще-то ненужные доклады нужно не запрещать, а сделать так, чтобы их матросы сами не хотели производить и плодить в огромном множестве. Посему предлагаю на всем флоте переименовать их из “запрещенных” – в “дурные!” Запретить русскому мужику ничего нельзя, а вот навесить ярлык придурка – ох, как эффективно!

ЛОГИКА МОРЯКОВ

Недаром старая флотская мудрость гласит: “Не торопись выполнять приказание, ибо вскоре поступит новое, отменяющее старое”. Это результат многократного срабатывания весьма специфичной логики моряков. Действительно логично: зачем делать то, надобность в чем наверняка пропадет в ближайшее же время.

Или возьмем, к примеру, выход в море. Всем известно, что перед этим любые заявки выполняются почти на 100%. И надо ли мучиться в обычные дни, выписывая, получая и доставляя имущество на корабль собственными средствами. Ведь можно перед самым выходом эффектно заявить, предположим: “А нет у меня буры для газосварки и двух баллонов с азотом. А без них я в море выйти не могу”. И вот уже тебе эту буру и баллоны прет чуть ли не на собственной шее сам начальник технического отдела. И сразу находятся и грузчики, и транспорт на складах, и дефицитное доселе имущество.

Еще очень логично в море не считать количество дней, которое предстоит быть в море. Моряки считают с первого дня выхода, сколько дней им осталось до прихода домой.

Но самым логичным для моряков является то, что море - это не суша! Море всегда расставляет все точки над “i”. Море не терпит слабых, тщедушных и неискренних. Море не прощает мелочности, высокомерия и заносчивости. На флоте логично жить честно и дружно. И это - железная логика!

МОРСКОЕ ПИЖОНСТВО

Издавна моряки были пижонами. Так уж повелось на Флоте, что пижонство приобрело масштаб стихийного бедствия. Все началось с брюк. Моряки начали “портить” форменные брюки путем вставления клиньев или растягивания их на специальных досках еще в прошлом веке. Это теперь клешами никого не удивишь, а были времена, когда “революционные матросы” буквально взрывали общественные нравы шириною своих брюк. Затем кардинальной переделке подвергся головной убор. Потом форменная рубаха. И пошло – поехало. И теперь страсть к порче форменного обмундирования неизменно наследуется моряками от поколения к поколению. Не успел придти морячок служить на Флот, как его старшие товарищи поучают носить каблук на ботинках высотой не 30 мм, а 45, ленточку у бескозырки иметь длиною как минимум полуметровой, а погончики непременно со вставками и, разумеется, с атласным кантом. Бедные “замовские” экраны для просмотра фильмов, их атласная белизна сводит с ума скромных и нерешительных пижонов. Пижоны, решительные и нескромные, режут и пилят корабельные стенды, покрытые толстым оргстеклом – замечательным подручным материалом для изготовления тех же погон, эмблем и “дэмебовых” альбомов. Напоследок разбивают контрольно-измерительные приборы, содержащие светонакопитель (это для того, чтобы моряка в его деревне было видно издалека). Совершенно безобидным пижонством является страсть к разгибанию блях у ремней и загибанию кокард у бескозырок и фуражек. Причем вкусы моряков изменяются, под стать парижским выставкам: в этом году модно иметь бляху плоскую, как доска, а уже в следующем - согнутую, как жестяная полоска водостока!

Конечно, пижонству способствует нерасторопность отечественных, так сказать, производителей. Почему бы брюки сразу не выпускать с небольшим клешем, а погоны и бескозырки не сделать красивыми, фланки и голландки - не безразмерными. А если еще интенданты и выдавали бы морякам по “ростовкам”, а не по разнарядкам, тогда, глядишь, и корни у этого пижонства стали бы непременно отсыхать и укорачиваться. А пока что растет древо этого самого морского ухарства и пижонства полным ходом. История морского пижонства продолжается.

ПИДЖАКИ

“Пиджак” – это не только название части мужского костюма, это еще и полуофициальное название целой группы флотских офицеров, отличающихся экстравагантной формой одежды и оригинальным пониманием азов военно-морской службы. Начало этой флотской “пиджакобратии” положил своим указом Брежнев, утвердив в 1980 году указ о службе на флоте в офицерских должностях выпускников ВУЗов. И вот, можете себе представить, они пришли на флот с круглыми прозрачными недоуменными глазами, с вечно жеваными погонами и мятыми брюками, с нестираными рубашками и фатально небритыми физиономиями. Умные, образованные, способные интегрировать трехэтажные алгебраические выражения, раскладывать ряды Фурье и решать биномы Ньютона, они при этом смыслили в морском деле меньше, чем матросы-первогодки. А рядом, да еще и в одном строю - настоящие флотские офицеры, поросшие здесь на службе “метровым мхом традиций” и “морскими водорослями специфики” этой тяжелой, неблагодарной, но безусловно интересной службы. Как тут было обойтись без неразрешимых противоречий и знаменитых флотских приколов!

Но “пиджаки” как-то быстро на флоте испарились сами собой. То ли слух прошел по бескрайним просторам нашей родины, что на флоте офицером после окончания института лучше не служить: засмеют до неприличия. Или пагубно повлиял очередной Закон Думы, согласно которому выпускники институтов уже не стали призываться на флот, а уходили, якобы, сразу крепить Отечественную науку. А может быть и сами флотские высокопоставленные чиновники отказались от этой анархообразной интервенции на флот заумных студентов. Только как-то незаметно, в течение сравнительно небольшого периода, пиджаки с флота исчезли. Можно сказать, самоликвидировались! Впрочем, была попытка возродить их в облике контрактников: те же небритые лица, мятые брюки, нечищенные ботинки, вечно мятые безразмерные погоны...Но это уже совсем другая история. К “пиджакам” отношение не имеющая. “Пиджаки” – это теперь уже чуть ли не исторический этап в жизни флота.

Вот был, к примеру, в 80-е годы такой эпизод. Лейтенант Леня Купцов, типичный “пиджак” одного из кораблей противолодочного соединения, не успел придти служить на корабль, как уже стал хлопотать о полагающемся ему подъемном пособии на “обзаведение хозяйством”. А ему “радеющие за его благополучие” друзья – товарищи, более опытные офицеры, возьми да и подскажи:

- Леня! А ты знаешь, что подъемное пособие офицеру положено выдавать в любой иностранной валюте, по желанию офицера?

- Нет, не знаю! – загорелся молодой “пиджак”.

- Пиши рапорт на имя командира. Только выясни, в какой валюте сейчас выгоднее всего его получать!

- Ага! – еще больше обрадовался Леня и резво побежал в библиотеку искать подшивку газеты “Труд”, которая в то время чуть ли не единственная публиковала курсы иностранных валют.

Выяснив, что самой устойчивой валютой на тот период были английские фунты стерлингов, Леня в рапорте командиру так и написал:

- Товарищ командир. Прошу выдать полагающееся мне подъемное пособие в английских фунтах стерлингов...

Командир был весьма деликатным человеком. Вызвав немедленно к себе Леню, он, почти без мата, сказал ему: “Лейтенант, а тебе сортир в твоей общаге немецкой “дойчмаркой” не обклеить?!”

И отправил Леню учить наизусть общевоинские уставы и свод советских законов...

Вот такие это были воины.

МОРСКАЯ ДУША

Морская душа – это душа нараспашку! Сама флотская форма предполагает открытость, ведь у матроса форменная рубаха с огромным вырезом на груди, из которого гордо выглядывает полосатая тельняшка. Душа “нараспашку”, “тельняшка” – эти слова даже суффиксы имеют почти одинаковые. Если ты поэт, рифмуй на здоровье! Философ – философствуй сколько заблагорассудится. Далеко неслучайно вырез “голландки” (второе название форменной рубахи) имеет треугольную форму. Треугольник – это одна из сторон тетраэдра, а тетраэдр имеет форму пирамиды Хеопса. Ну а пирамида Хеопса, известно всем – это олицетворение чего-то вечного, незыблемого... Насчет чего-то вечного, незыблемого – это уже чересчур, скажет кто-то. Но что-то в этом, пожалуй, все-таки есть. Вспомните, сколько раз менялась форма в сухопутных войсках. А флот - как он был 300 лет назад в белом, синем, красном и черно-золотистом, так и остался верен этим цветам, обозначающим: честь, доблесть, храбрость и отвагу. Как ходили моряки в бескозырках, “голландках”, тельняшках и бушлатах, так в них и ходят. Как был флот надежным стражем рубежей Отчизны, таковым остался. Несмотря на временные трудности. Не потому ли именно у моряков родилось это понятие: “Морская душа”?

Морская душа – это нечто реальное, осязаемое и я бы даже сказал традиционное. Морская душа сегодня – это гордость людей за принадлежность к флоту, нестерпимая боль за дряхлеющий на глазах флот. Ну а что такое морская душа, если можно так сказать, в мелкобытовом смысле? Попробуем рассмотреть эту проблему на конкретных примерах. Допустим, встречаются в ресторане два пьяных офицера. Пьют, едят, веселятся. Но, напившись “в стельку”, о чем спорят и говорят!? Думаете о женщинах? Да конечно же нет. О службе!

На этот счет даже анекдот есть: “Встречаются две флотские семьи. Как всегда, жены - о своем, мужья - о своем. Жены в гостиной комнате “сухеньким” забавляются, а мужья на кухне – чем покрепче. Одна жена - другой:

- Иди послушай, о чем они там говорят?

Та возвращается и сообщает:

- О политике!

- Ну это хорошо!

Через полчаса повторяется проверка:

- О чем шушукаются?

- О женщинах!

- Это не страшно.

Еще через полчаса:

- Ну а сейчас?

- Все. Начали спорить о службе! Пора разбирать. Опять нажрались!

Вот в этом-то и проявляется душа настоящего военного человека. Именно напившись, он обнажает ее: чуткую, широкую, распахнутую навстречу флотским проблемам. При этом он, настоящий моряк, мучается, страдает, сопереживает и в то же самое время гордится!

Знавал я одного старпома, звали его Константином, который всякий раз перед застольем приговаривал:

- Не пьянства ради, а здоровья для. Важен не хмель, а пьяный разговор. Все пропьем, Саня, но флот не опозорим!

Военный моряк в третьем поколении, он породил и воспитал в трепетной любви и уважении к флоту трех своих сыновей. Сам стал достаточно большим флотским начальником, а у себя на даче соорудил что-то вроде флагштока. Летом каждый день сам или его сыновья (тот, кто больше всех в этот день отличился) на флагштоке поднимают настоящий военно-морской флаг, списанный с родного Костиного корабля. Наверное, это и есть морская душа в мелкобытовом, житейском смысле. Такую душу не сразить ничем: ни изрядной дозой спиртного, ни какими-то там финансовыми трудностями.

Не опозорим же флот наш и впредь!

ФЛОТСКИЙ ЮМОР

На флоте юмор больше чем юмор. Юмор на флоте - форма выживания. Банальная фраза “На флоте любят юмор” приобретает в устах моряков особый подтекст. “Ну и что? - скажет кто-то. - Юмор везде любят!’’ И будет прав. Юмор, действительно, любят везде и практически все. Но только на флоте юмор имеет столь глобально-масштабное и жизнеутверждающее значение. Недаром утверждает флотская поговорка: “Не служил бы я на флоте, если б не было смешно!’’ И в этой поговорке определена суть проблемы, изложен основополагающий принцип терпимости к флотскому “дуракизму” и тяготам флотской службы. Ну, действительно, не говорят же: “Не работал бы я на заводе (на фабрике, в поле, в театре и т. д. и т.п.) - если б не было смешно. Ни кому и в голову не приходит там ассоциация между смехом и возможностью честно выполнять свои профессиональные обязанности... По иному обстоят дела на флоте. Здесь подобная поговорка абсолютно органична, точна и наиболее исчерпывающе отражает суть происходящих внутри его процессов. Так что в том, что юмор ценят на флоте по-особому, вряд ли следует сомневаться. Хотя, конечно, серьезных дел и по-настоящему мужских поступков на флоте совершается множество. И смешное, комичное нисколько не умаляет заслуг флота перед обществом, а, наоборот, только подчеркивает их. Юмор на флоте, безусловно, больше чем юмор.

КОЕ-ЧТО О СМЕШНОМ

Однажды я решил написать смешной рассказ о коллегах - корабельных инженер-механиках. Я долго придумывал название, сочинял вступление, “раскручивал” сюжет. Но вдруг понял, что в рассказе нет главного: юмора. Рассказ получается несмешной! Почему люди смеются? - задумался я. Над чем, собственно говоря, люди смеются? А смеются они над чем угодно, но только не над собой, - сделал я главный вывод. Вы можете рассмешить чиновника, практически лишенного чувства юмора, рассказом про неловких официантов, хамоватых продавцов, бездарных врачей или ученых. Но стоит затронуть в рассказе тему, касающуюся самих чиновников, как улыбка на лице вашего наметившегося соратника по борьбе за стопроцентную профпригодность моментально исчезает. И он уже не смеется. Я бы даже сказал внутренне негодует. Аналогично реагирует и флотская аудитория. Пока дело касается в целом проблем флота и шутливого изобличения общих пороков флотского быта - смеются все. Заходит речь о высшем командном звене - перестают смеяться отцы-командиры, о старпомах - умолкают старшие помощники командиров кораблей, баз и частей. Заходит речь о механиках - и вот уже смеются все, кроме самих механиков. Лишь лейтенанты смеются всегда - им еще нечего терять, им еще не привит комплекс неполноценности. К тому же они ежедневно слышат в свой адрес слова, пожалуй, еще и покруче.

Смешным рассказ может быть лишь тогда, когда герои в нем легко узнаваемы, а проблемы без труда читаемы. Люди смеются не только над неловкостью, нерасторопностью, леностью тех или иных героев. Они узнают в них самих себя. Но рады, что объектами шуток и смеха стали не они, а другие. А ведь могли бы стать и они. Всегда интересно смеяться над другими. И практически всегда неинтересно смеяться над собой.

Рассказ тот я так и не написал. Будучи корабельным инженер - механиком до мозга костей, я не смог стать настолько беспристрастным, чтобы раскрыть все свои слабые, а значит и самые смешные стороны. А без этого смешного рассказа не написать...

НА ФЛОТЕ БАБОЧЕК НЕ ЛОВЯТ

Я уже и не вспомню сейчас, от кого я впервые услышал эту фразу: “На флоте бабочек не ловят”. То ли от своего командира роты на первом курсе военно-морского училища, когда он произнес ее в ответ на мое нелепое заявление о том, что я прослушал какое-то его сообщение. То ли еще раньше, от моего командира отделения - курсанта четвертого курса, когда я забыл вовремя записаться в увольнение и попытался сделать это в индивидуальном порядке. Ну а потом эту фразу я слышал десятки и даже, наверное, сотни раз. Опоздал на последний рейс катера - вывод один: “Ловил весь день (заметьте, непременно весь день) бабочек”. Не успел получить заработную плату - как раньше было: получай ее рублями или вовсе мелочью; а сейчас не получай совсем, жди, когда деньги снова придут на счет твоего РКО (Расчетно-кассового отдела). А резюме по этому поводу мудрых и наделенных здоровым чувством юмора финансистов: “На флоте бабочек не ловят!”

Подобной фразы нет ни в одном роде войск и даже в весьма разносторонней гражданской жизни... А у нас - опоздал к обеду, а со стола уже “смели” все начисто. Дежурный по столовой не то оправдывается, не то успокаивает: не ловят, мол, бабочек-то. Или письмо, к примеру, не успел сдать почтальону - друзья тебе тут как тут посочувствуют: “Да, на флоте лучше уж бабочек не ловить!” И если ты, товарищ, отсутствовал там, где все присутствовали, - значит, как раз ты тем и занимался, что ловил бабочек. А ловить их на флоте не рекомендуется.

Конечно, на флоте есть немало и других не менее звучных и убедительных фраз. Но эта, пожалуй, одна из самых характерных и глубоко содержательных. Именно не желая “ловить бабочек” (хотя бабочки, настоящие бабочки, здесь, сами понимаете, совершенно ни при чем, так же как и процесс их ловли), моряки всегда стараются все успевать, приходить точно к назначенному времени и даже, если обратиться на полном серъезе к недавней героической истории, своевременно вводить полную боевую готовность, когда на это не поступало еще соответствующих указаний от нерешительных вышестоящих инстанций. Именно этот принцип невольно развивает у моряков и ловкость, и быстроту реакции, и ответственность, а главное - здоровое чувство юмора.

Напоследок хотелось бы все-таки пожелать нам всем, чтобы эта фраза употреблялась применительно к самому флоту не предупреждением и не сожалением о случившемся, а гордым утверждением о фактическом состоянии дел. Иначе, какие же мы моряки!

СТАРЫЙ ПРИНЦИП

Этот принцип мне поведал на заре моей лейтенантской юности один знакомый, опытный старый механик, который не один год лично воплощал его в жизнь. Почти что шепотом, заговорщически, он говорил: “Требуй невыполнимого - добьешься максимума!” Я пытался возражать: “Надо же ставить реальные цели?!” “Выброси из головы, - убеждал приятель. - Человек - как тюбик зубной пасты, из него нужно постоянно выдавливать содержимое. Причем, чем сильнее ты давишь, тем ощутимее результат!” Я слушал и недоумевал, и это недоумение пронес через всю службу. Упрямый, я все ж таки не принял на вооружение этот принцип. Хотя, каюсь, иногда пользовался им. Но учили этому принципу не только меня. И он стал едва ли не самым главным в службе моего поколения офицеров.

Теперь, когда я слышу, как мне за час до схода предлагают покрасить машинные отделения общей площадью окрашиваемых поверхностей в два квадратных километра, а параллельно этому - личному составу постричься и погладить форму “три”, - я не удивляюсь. Живет и процветает на флоте старый принцип...

МОДА

Очень часто флотская служба видится мне, флотскому офицеру, через призму самой настоящей моды... В этом сезоне снова в моде!.. Знаменитые кутюрье представляют свои лучшие модели!.. Такие реплики как нельзя кстати подходят к флоту. Только мода здесь подвержена своим, особым законам развития. К примеру, никогда на флоте не выходят из моды “дураки - старпомы”. Есть даже особый шик в том, чтобы старпом не гонялся за новыми веяниями, а всегда был верен незыблемым флотским традициям и не разрушал в народе законченный образ отъявленного грубияна, хама и волевика. А вот мода на демократизм, наоборот, изменчива и капризна. Еще вчера командиру подразделения было модно чуть ли не спать в одном кубрике с матросами, а сегодня уже в моде конечный результат любой ценой, в том числе посредством жестких дисциплинарных наказаний.

И вот начинается новый учебный год. Командиры соединений, как те самые кутюрье, ставят, определяют задачи - основные направления в моде - на новый сезон. Послушаем, что же сегодня в моде на одном из соединений. Так, ясно! Снова в моде командир - барин, заместитель - очковтиратель... О старпомах я уже сказал, здесь, как видно, ничто и никогда не меняется. О-о! Дошла очередь и до нас – старших офицеров. Нужно быть по-настоящему требовательными (значит, грубыми и хамоватыми), твердыми и решительными (лезть везде напролом) и при этом не распускаться в быту (то бишь пить надо меньше). Ну что же - разумно!.. “В заключении я вам хочу сказать, - продолжает определять моду на осенне-зимний сезон (период) командир соединения, - что флот и мы с вами брошены нашими правителями на произвол судьбы. Нет ни денег, ни топлива, ни формы одежды. Нет даже мыла в достаточном количестве. Кошка бросила котят... Вот так моряки!”. “И все- таки, раздетые и разутые, мы не имеем права забывать о своем воинском долге,” - завершает свою пламенную речь старательный “кутюрье”... А значит в этом сезоне особый шик в моде будет определять раздетость и разутость! Нищими, голыми, голодными мы выйдем перед всем честным народом и покажем им, на что мы способны. Благо, нам есть еще что (кроме голых частей тела) ... показать.

ЛАСКОВЫЕ ПРИКАЗАНИЯ

В уставе, в главе, дающей понятие о приказах, говорится предельно кратко и ясно: “военнослужащий, получив приказание, отвечает: “Есть” и выполняет его...” Черта с два он его выполняет. Это, наверное, лишь в сталинские времена было так. А сейчас, получив приказание, военнослужащий:

1. Думает о том, выгодно или невыгодно ему выполнение приказания. Если выгодно – выполняет.

2. Прикидывает, как бы ему приказание не выполнить и остаться ненаказанным.

Поэтому, если начальник хочет добиться результата, он должен заранее упредить расчетливость своего подчиненного. Для чего:

1. Запугать или заинтересовать.

2. Поставить подчиненного своим указом практически в безвыходное положение, в котором есть лишь один исход - своевременное выполнение приказания.

Лично я эти простые истины понял еще в лейтенантские годы. Мне и самому, достаточно дисциплинированному, никто никогда не говорил: “Лейтенант! Слушай мой приказ!” А говорили все как-то более иносказательно: “Лейтенант! Ты, наверное, вечером хочешь сходить домой?! Хочешь, по глазам вижу. Тогда иди и сделай то-то, то-то и то-то...” Или еще проще: “Санек! А у тебя что - мотопомпа не в строю? Жаль, а так мог бы и к жене сходить!” Конечно, большинство так называемых приказаний нам, молодым офицерам, отдавалось, что называется, в состоянии аффекта. На нас кричали, рычали, брызгали слюной, скрипели зубами; нас заваливали угрозами, стращали, пугали, прежде чем отдать какое-либо приказание или распоряжение. Но все это лишь от безысходности. Уже тогда, в 80-е годы, чувствовались веяния пофигизма и безнаказанности. А потом с каждым годом становилось все хуже и хуже. Да: “...Офицера можно!..” - как пишется в одной известной книге. Точно так же, как и матроса. А когда все это уже с ним произведено, когда он лишен всего, чего только можно было лишить, когда он наказан так, как только можно и нельзя? Тогда в силу вступают другие факторы:

1. Хорошее отношение начальника к подчиненному.

2. Хорошее отношение подчиненного к начальнику.

3. Хорошее отношение начальника и подчиненного к исполняемому делу.

Но существовали и тогда, существуют и по сей день -так называемые ласковые приказы. Они абсолютно органично вплетаются в сеть приказов: уставных и сказанных в грубой форме, коротких и инструктивно-методических, однозначных и развивающих в подчиненном инициативу, приказов громких и произносимых едким шепотом, конкретных и по существу, к немедленному исполнению и на перспективу. Так вот ласковый приказ, как правило, произносится ласковым голосом, может даже содержать вежливые абсолютно не военные слова и выражения: “пожалуйста”, “будьте добры”, “а не могли бы вы” ... Но при этом он обязательно должен быть подкреплен для убедительности словами типа: “Но если ты (вы) вдруг не выполнишь (те) мое приказание, то ...я не знаю, что я с тобой (с вами) сделаю”. Или прямой угрозой: “Попробуй только не сделать, я тебя из-под земли достану!” Признаться, я в своей службе пользовался всем спектром приказов, не гнушаясь и ласковыми. Однажды в местной газетенке какой-то корреспондент, случайно побывавший на нашем корабле и подслушавший мой диалог с матросом, сообщил читателям о чуть ли не ЧП в Вооруженных Силах, где офицеры предваряют свои приказы матросам словом “пожалуйста”. А ведь только из окон редакции военная служба видится этакой глянцевой картинкой. А на флоте офицеры еще и матом ругаются, и уж определенно знают все тайные пружины матросской психологии. Могу вас уверить, что когда офицер говорит матросу “пожалуйста”, то это как затишье перед бурей. Главное ведь, в конце концов, не как и не каким голосом отдать свое приказание, а как потребовать его исполнения. А добиваться выполнения своих приказаний нас, слава богу, жизнь и фантастическая служба в отдаленных гарнизонах научила.

ДОБРЫЙ СОВЕТ МОЛОДОМУ ЧЕЛОВЕКУ

К службе в Вооруженных Силах нужно себя готовить. Причем основательно. И не только духовно и физически, но и психологически. И уж тем более, если ты попадаешь на Военно-Морской Флот. Специфика, понимаешь ли! Да и трехсотлетние исторические корни дают о себе знать. Скажи на милость, откуда тебе было из своего непродолжительного прошлого почерпнуть, что чумичка - всего-навсего половник, а ватерклозет - обычный туалет. Пипифакс же - это туалетная бумага. А флотские приколы? О них же тома написаны! Читал ли ты хоть один из этих томов? Если не читал, как пить дать, носить тебе по кораблю “листы флора” и “пар в мелкой расфасовке”. Причем стоит хоть раз на этом попасться - жди новых подвохов. Один заставит срочно дать команду по всем линиям корабельной трансляции: “На верхней палубе не находиться, в работе - сепаратор!” Да еще именно в тот момент, когда на верхней палубе сам старший помощник проводит занятия по уставам со всем офицерским составом. Другой попросит принести разводную кувалду! А ты и рад стараться. Ринешься искать ее по кораблю, обратишься, к примеру, в ПЭЖ (пост энергетики и живучести), а оттуда ответят: “А тебе, болван, сверла для квадратных гнезд не нужно?!” Третий - и того обидней - обзовет “рындой нечищеной”. И зазвонит колокольным звоном молва о твоей непроницаемой глупости. Тяжело на флоте без специальных знаний. Так же, как, наверное, и в других родах войск. Так что, как не крути, а к службе в Вооруженных Силах готовить себя нужно заранее. Зачем понапрасну людей смешить?..

МОЖНО ЛИ ЗАПУГАТЬ ВОЕННОГО ЧЕЛОВЕКА

Наивны те люди, которые считают, что военного человека можно чем-нибудь запугать. Иные высокопоставленные начальники или самые высокоуполномоченные комиссии, приезжая на флот, содержат в себе казалось бы реальную угрозу непрошибаемому спокойствию военных проверяемой части, что аж дух захватывает. А нам - хоть бы хны! Знай себе, ухмыляемся да посмеиваемся. И чем реальней угроза, тем смех истеричней и ненормальней. А уж когда Сам - самый основной начальник приедет, так мы начинаем не смеяться, а прямо-таки гомерически хохотать. В периоды подобных проверок не надо особенно изощряться, чтобы рассмешить военного человека. Любой залежавшийся анекдот, так себе веселенькая история, да и просто необычная фраза выводят людей в погонах из равновесия, что называется, влет. Но смешнее всего в этот момент воспринимаются прямые угрозы или дисциплинарные взыскания от тех самых проверяющих. Скажет он, москвич, нашему северянину: “Я вынужден буду докладывать вашему комбригу, чтобы он объявил вам самое строгое дисциплинарное взыскание”. А северянин начинает на глазах аж надуваться от разбирающего его смеха, глаза из орбит вылазят. И только проверяющий исчезает из поля зрения, как нашего брата прорывает. Бедняга надрывается, плачет от хохота, говоря как будто самому себе: “Бля – я - я! Ну, сказал! Во - о-о насмешил! Напугал баран волка! Проверяющий, не успевший далеко уйти, слыша отголоски реакции, недоуменно пожимает плечами и по ходу дела больше уже не пытается пугать людей. Вдруг это у них на нервной почве, а на нервной почве люди, как известно способны на самые безрассудные поступки.

САМОЕ ЦЕННОЕ

Много ли человеку нужно для счастья? Вопрос риторический и где-то, может быть, даже философский. Подчас люди почти интуитивно решают его для себя в стиле древнегреческих мудрецов... Я знал одного офицера, который всякий раз после очередной ссоры с женой, уходя из дома, забирал, разумеется, самое ценное. Этим самым ценным всегда оказывались: кортик, диплом и недопитая бутылка водки из холодильника.

О ЧЕМ МЕЧТАЮТ ВОЕННЫЕ

О чем мечтают в канун Нового года? Каждый о своем. Но все вместе: о волшебстве, о чуде, о предстоящем новогоднем празднике, о подарках Деда Мороза. А о чем мечтают в это время офицеры флота?

Все думают примерно об одном и том же:

1. О том, чтобы не попасть в обеспечивающую смену.

2. О том, чтобы матросы не принесли на корабль (в часть) водку.

3. О том, где достать пластилин для опечатывания помещений своего заведования.

ПЬЯНОМУ И МОРЕ ПО КОЛЕНО

“Пьяному и море по колено”. Эта поговорка красной нитью вписана в сокровищницу русского разговорного языка. И откуда, казалось бы, в чисто сухопутной стране, стране полей, лесов и рек, так конкретно упоминается настоящее море? Другое дело - поговорки типа: “Сегодня до дна, завтра – до дна, и корова – со двора”. Или: “Хмель щеголек поводит без сапог”. Здесь как бы другое дело. “Корова”, “сапоги”, “подворье” – это чисто русские, ментальные понятия. Но “Пьяному и море по колено” будет, пожалуй, покруче этих. На Руси ее всякий знает. По части темы вина, гульбы и пьянства сравнить ее можно по распространенности лишь с еще одной не менее знаменитой пословицей: “Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке”. Может быть, мы, русские, потому и пьем так много, что у нас в пьяном состоянии все умные мысли на язык попадают. У нас и демократия без 100 грамм не запускается. Получается этакая “алкогольно-зависимая” демократия. Но это вечная тема особенности русского менталитета. А вот причем здесь море? Почему пьяному человеку море по колено? А уж не намек ли это на то, что моряки потому и не боятся морей, что вечно пьяные? А, может, еще хуже – это некий призыв к тому, что если хочешь, мол, стать моряком, и чтобы тебе при этом было море по колено, должен быть готов к беспробудному пьянству!? Думаю, что среди моряков не больше пьяниц, чем, к примеру, среди шахтеров, шоферов или даже ученых ботаников. Дело, видимо, все-таки не в этом? Тогда в чем? Вчитаемся внимательнее: “пьяному и море...” О! Значит, пьяному не только море по колено, а еще что-то? То бишь море не единственный объект познания пьяного человека. Есть еще, оказывается, места на Руси, куда отправляется пьяный мерить коленом глубину! Фу, слава богу! А то подумают добрые люди, что собрались мы здесь на флоте только по одному признаку - по пристрастию к искусственному омельчению морей и океанов путем употребления крепких спиртных напитков. Кстати о крепких спиртных. Русская пословица “Шила в мешке не утаишь” никакого отношения к корабельному шилу (спирту-ректификату) не имеет. Если бы она и рождалась не базе этого чудотворного напитка, то звучала бы несколько иначе: “Шила в сейфе не удержишь”. Но вернемся к изначальной теме. Более глубокий анализ поговорки “Пьяному и море по колено” говорит о почти что “медицинской” точности русского языка. Одновременно она наводит на мысль, что изначально поговорка звучала так: “Пьяному и море по колено, а океан - по пояс”. И только со временем упоминание об океане исчезло за ненадобностью. Ведь понятно и без того, что если по пьяной лавочке одолел море, что тебе океан. Но это одна сторона медали. А есть и другая. Коль в недрах нашей сухопутной страны усилиями Петра I и многих поколений русских мореплавателей, ставшей морской державой, родилась такая поговорка, значит русским морякам, действительно, море и океаны были по колено. И неважно, что их сопровождали в трюмах веселившие на отдыхе и повышавшие аппетит перед едой настоящие французские и крымские вина. Пьяными от вина моряки были только отчасти, а больше от счастья настоящей мужской работы, азартного спора с морской стихией. Вот бы и сейчас ощутить, что “море нам по колено” – да не в дружеских пирушках, а в длительных морских плаваниях!

ПРИНЦИП “ДОБРА”

Как известно, слово “добро” – это не только антоним “зла”. На военной службе “добро” – команда, противоположная команде “дробь” (отставить). А есть еще “добро” – в смысле нажитого барахла: всяких материальных ценностей. Впрочем, во всех случаях “добро” лучше.

Каждый по-своему решает проблему достижения “добра”. Вот как, к примеру, решают эту проблему некоторые военнослужащие на флоте. Для того, чтобы запросить “добро” на сход, они тихо-тихо подходят к каюте своего непосредственного начальника, громко стучатся в дверь, и уже совсем тихо, почти под нос себе, спрашивают шепотом у начальника: “Добро?” Услышав стук в дверь, начальник, известное дело, отвечает: “Да”! “Есть!” - отвечают на полученное “добро” находчивые подчиненные и уходят на сход. И цель достигнута, и совесть чиста!

ФЛОТСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

С чем никогда на Флоте не было проблем, так это с получением галстуков. Это притом, что вещевое довольствие всегда входило в “тройку” главных проблем флота. Только в последние годы на первое место выдвинулись: финансовое довольствие (а попросту говоря, “получка”), топливо и “молодое пополнение”. А в незапамятные советские времена главными всегда были: продовольственное, вещевое и шкиперское обеспечение. И если нехватка продовольствия и “шкиперии” (ветоши, щеток, мыла, краски, кисточек и т.д.) касались как бы всей воинской части в целом, то вещевое довольствие “било” по интересам отдельного военнослужащего. Причем проблемы эти для военнослужащего начинались чуть ли не с первых шагов его службы. Не было зарегистрировано ни одного случая, чтобы военнослужащие (Московский гарнизон я не беру в расчет) вовремя получили все вещевое довольствие сполна и в соответствующих росту пропорциях. Если в редких частях и удавалось добиться “вала”, то есть выдачи всего имущества полностью, то это только благодаря непритязательности самих военнослужащих. Человек, разуверившись в ином исходе дела, добровольно получал, к примеру, тельник 46 размера, а фланелевую рубашку 54 размера, имея собственный размер 50. Предполагалось мудрыми снабженцами, что 54 размер на этого человека однозначно влезет, а 46 будет лишь чуть-чуть мал. Как известно маленькие тельняшки при стирке растягиваются, а большие “фланелевки” ушиваются обычной иголкой с нитками. При этом среднеарифметическим значением двух чисел: “46” и “54” как раз является “50”. И значит общий баланс роста не нарушается. А вот ботинки, как правило, всегда выдавали на два или три размера больше. Очевидно, на вырост. Ну а единственное с чем не было никогда проблем на флоте, так это с получением обычных черных военных галстуков на резиночке. Их почему-то поставляли на флот в неограниченном количестве. Ведь положены они были к каждой рубашке, а может быть даже и к каждому тельнику. Выдают галстуки в таком же неограниченном количестве и по сей день. Тем самым подтверждая старую истину: “Любую проблему нужно решать однажды и навсегда”.

ДИАПАЗОН УКАЗАНИЙ

Как известно директивы и указания на флоте – это что-то вроде приказаний, только уровнем ниже. Приказ должен быть выполнен безоговорочно, точно и в указанный срок. А вот директива или указание должны быть лишь приняты к исполнению. Разберемся детальнее, что такое, к примеру, указание. Указание, как трактует “Толковый словарь русского языка”, это наставление, разъяснение, указывающее как и в каком направлении действовать... Не мною подмечено, что флот всегда жил и живет в “строгом соответствии” с чьими-либо указаниями. Но это только на бумаге. На самом-то деле он живет, разумеется, по своим собственным законам, абсолютно не имеющим никакого отношения к этим самым указаниям. А причина несоответствия в том, что уж очень широк диапазон указаний командования. Другое дело офицер посылает матроса, или к примеру, старший офицер – младшего офицера - исключительно в “строгом направлении”. Причем лаконичными, исчерпывающими фразами вроде: “Иди ты” или “Да пошел ты”... И сразу ясно и понятно – куда идти! Большое начальство, а также проверяющие, которые, как правило, и сочиняют-то эти самые Указания, то ли от того, что сами не знают куда идти, то ли не считают нужным опускаться до деталей, посылают, как говорится, “туда – не знаю куда!” Ибо слишком широк диапазон их указаний. Причем, чем выше начальство – тем выше диапазон. А русский человек не любит неконкретности: ему обязательно направление укажи. Пусть даже не совсем реальное, но конкретное.

ЛЮБИМЫЕ КОМАНДЫ

Любимые команды на флоте: “За борт” и “Убрать”. Сколько ценных вещей безвозвратно пропадает и исчезает из-за удивительной притягательности этих коротких командных слов. Быстрота реализации намеченной цели по наведению порядка на верхней палубе или в каких – либо кладовых подкупает. “ За борт” – раздается команда старпома, и уносятся в морскую пучину: электродвигатели, насосы, приборы, блоки, ящики с неотсортированным ЗИПом. “Убрать” – дает указание командир, и бесследно исчезают в необъятных недрах корабля не менее ценные вещи и предметы. Флот вечно готовится к какому – нибудь смотру вышестоящих начальников. Чистота и порядок здесь возведены в абсолют. Может быть поэтому в повседневной жизни матросы, а, подчас, и сами офицеры с мичманами, невольно стремятся к беспорядку.

Не успели навести порядок на корабле, как смотришь вокруг опять беспорядок руками самих же моряков бессознательно созданный. Движение от беспорядка к порядку и - наоборот, здесь, на флоте, самое устойчивое явление из всех существующих.

Особым усердием в реализации команд “За борт” и “Убрать” отличаются офицеры и мичмана нематериально ответственные: старпомы, физруки, строевые помощники, офицеры – воспитатели. Выполнение ими программы по очищению кораблей от материальных ценностей, зачастую, сродни претензиям неимущих к имущим. Впрочем, основной побудительный мотив иной, а именно: простое русское головотяпство. Любим мы это дело.

НА ФЛОТЕ “ГОДКОВЩИНУ” НИКТО НЕ ОТМЕНЯЛ

Расхожая фраза: “Годковщину никто на флоте не отменял” - нет-нет, да и раздается в нашей компании. В нашей офицерской компании! Мы-то знаем, что такое “годковщина”, и как с нею надо бороться. Трудно, к примеру, упрекнуть меня в легкомысленном отношении к этой проблеме, если я за свою службу сам неоднократно инициировал возбуждение уголовных дел на хулиганов в матросских погонах, доводя эти дела до логического завершения. Но речь-то идет не об этой “годковщине”, не о пресловутых “неуставных взаимоотношениях”. Речь идет об уважении старших младшими. Оно-то ведь должно присутствовать в любом коллективе: семье, обществе. Должно, а не присутствует. Не знаю как где, но на флоте этого попросту боятся. Какое там уважение. Уважение – это завуалированная форма “годковщины”, скажет вам любой военный воспитатель (или, говоря по-старому, “политработник”). Конечно, когда люди обжигаются, они дуют на холодное. И я ни в коей мере не берусь судить кого бы то ни было. Но почему-то нам, офицерам и мичманам, тоже нравится эта фраза: “Годковщину на флоте никто не отменял”. И звучит она в устах убеленных сединами людей не как сообщение о том, что на флоте действует старый принцип, согласно которому младшие по возрасту и званию должны всегда, безропотно и беспрекословно, бегать первыми в магазин за водкой, например, или еще куда-нибудь. А произносится она всякий раз, утверждая незыблемые истины: “Молодым везде у нас дорога, старикам всегда у нас почет”. “Старый конь борозды не портит”. “Уважайте нас, стариков – и вас когда-то будут уважать”. “Опыт и мастерство – не пропьешь”... И многие, многие другие. Как хотелось бы отделить зерна от плевел. Неужели мы, русские, так и будем всегда шарахаться из крайности в крайность, никогда не придерживаясь “золотой середины”. Неужели никогда молодые не научатся уважать старших, а старшие – любить, благоволить и помогать во всем молодым. Ведь это так просто.

ЧИ ФЛОТ, ЧИ НЕ ФЛОТ

“Чи флот, чи не флот”! Когда-то этим чуть ли не пренебрежительным прозвищем флотские офицеры именовали Черноморский флот. Помните, БФ – Балтийский флот - назывался “бывший флотом”. Абревиатура ТФ и СФ, обозначающая Тихоокеанский и Северный флота, означала: ТФ – “тоже флот”, СФ – “стал флот”.

Не так много и времени прошло, только теперь все эти названия, определения можно смело прикрепить каждую, а не по отдельности, ко всякому флоту и Военно-морскому флоту России в целом. Стал он, бывший могучий атомный и океанский, теперь уже, действительно, бывшим, чи флотом, чи не флотом! Но я верю, что наступит он, новый парад... И может быть уже сегодня нужно подумать о том, какое название ему дать в будущем, чтобы мы с гордостью это название соответствующим образом переводили. К примеру, МФР – Морской флот России - можно перевести как Могучий флот России. А, впрочем, разве в имени дело.

ПОВЫШЕНИЕ Как-то из вышестоящей инстанции наших “кадровиков” (работников отделения кадров) попросили охарактеризовать одного нашего, с позволения сказать, военачальника. Но только коротко, буквально одним словом... Этот военачальник всю свою жизнь “лил” (или “пил”) кровь своих подчиненных, а теперь вот, шагая по служебной лестнице, добрался до номенклатурных высот. Так вот кадровики не нашли иного определения, как “Редкостнейший”... Редкостнейший! Подумать только, как точно! Военачальника повысили. Ох, и повезло же кому-то.

Флотские истории


КАК ГРУПМАН ЗАМА ПОДСТАВИЛ

На сторожевом корабле командир машинной группы являлся согласно приказу командира части штатным контролером артиллерийской стрельбы по воздушной цели. А заместитель командира по политической части, еще недавно были такие, его дублером. Место размещения этого контролера во время стрельбы – верхняя антенная площадка артиллерийского комплекса. Короче это так высоко, что там уже даже чайки не летают. А представляете себе зимний, морозный день, да еще и штормовая погода. Молодой групман это себе четко представил и поэтому решил любой ценой от этой стрельбы увильнуть. Заранее, за сутки до стрельбы, он расчетливо подкатил к заму и предложил ему восстановить все протоколы партийных собраний. Замполит знал, что, как правило, эти протоколы писались председательствующими собраний под его диктовку. А ему страх не хотелось “высасывать из пальца” умные, правильные, идеологически “причесанные” слова. Не любил он это занятие. То ли дело литературно грамотный групман, у него эти нужные слова, выяснилось однажды на поверку, сами собой вылетали из под пера. Тем более, что сразу по приходу в базу ожидалась проверка документации парторганизаций политотделом соединения. И зам сдался. Расчет лейтенанта оправдался. Под страхом предстоящей проверки, а также идя навстречу “кипящей инициативе масс”, зам сам подошел к командиру и сказал:

- Петрович, запихивай меня на этот самый твой долбаный пелорус.

Командир недоуменно посмотрел на зама, удивленно ухмыльнулся и, заранее как бы жалея зама, сочувственным голосом сказал:

- А не пожалеешь?

- Если родина требует... - с традиционным пафосом отреагировал зам.

- Ну, смотри!? – усомнился-таки в решении своего зама командир.

И вот пришел час стрельбы. Мороз – градусов 20! Ветер северо-западный. Волна захлестывает ходовую рубку. Холодные брызги разбивающихся волн заливают корабль целиком, вместе с мачтами. Как не утеплялся зам, сколько теплых вещей на себя не напяливал, холод все равно начал пронизывать его тело задолго до того, как дали команду на начало стрельбы. Поэтому к моменту, когда началась артиллерийская канонада, зам уже напоминал Герду - героиню сказки Андерсена “Снежная королева”, когда та в поисках брата Кая вошла в снежное царство королевы. Но артиллерийская канонада превзошла все ожидания замполита. Он никак не ожидал такой мощи отечественного оружия. В иные моменты ему уже стало казаться, что вот-вот уже наступил он – Судный день!..

Снимали зама с мачты всем экипажем. Он был ни жив, ни мертв. И только обмерзшие, посиневшие губы беззвучно повторяли едва различимую фразу: “Во, бля, влип!” С тех пор замполит писал протоколы партсобраний исключительно собственноручно.

БЫК

В период активного разведения в частях подсобных хозяйств на одной бригаде ракетных кораблей комбриг завел, ни много ни мало, 4 коровы и быка. Постановление партии и правительства надо было выполнять, невзирая на боевые и другого рода задачи. Только вот кормить-то их было нечем. И слонялись бедные животные целыми днями по территории части в поисках травки или другого какого-то случайного провианта. То их матросики остатками обеда покормят, то продавщица гарнизонного магазина тетя Валя испорченные продукты великодушно к определенному часу за магазин вывалит. Тяжелее всего было быку. Бык был племенной и, хочешь - не хочешь, а дело свое выполнять приходилось. Положение, так сказать, обязывало. И через год бык стал чистым доходягой: тощим, слабым и каким-то нервным. То он за собаками погонится, то моряков неизвестно за что покусает. Пострадавшие матросики не столько от обиды за нанесенные им укусы, сколько от возмущения беспечностью командования, доведшего быка, да и надо сказать самих матросов, плохой кормежкой до такого жуткого состояния, задумали коварный план изощренного мщения. И вот как его осуществили.

Как-то в среду, не загруженную напряженной боевой учебой, они заманили быка какой-то снедью на техническую территорию части, располагавшуюся в километре от штаба части. Сразу за технической территорией находился высокий, крутой обрыв. Но это обстоятельство как раз и рассчитывали безжалостные, подогреваемые жаждой мщения матросы. Сначала не дав быку обещанную снедь, а затем еще и раздразнив его красной тряпкой, заранее припасенной на этот случай, они сделали все для того, чтобы обиженный разъяренный бык, потеряв ориентацию, сорвался с откоса. В результате, пролетев в свободном полете несколько метров, бык разбился о землю насмерть. Дальше все было делом техники...

Через некоторое время дежурный по бригаде получает доклад по связи с технической территории части о том, что бригадный бык покончил жизнь самоубийством! “Как это?!” – переспросил дежурный. “А вот приезжайте и узнаете!” – услышал он в ответ раздраженный голос дежурного по техплощадке. Дежурный по бригаде вбегает к комбригу с вытаращенными глазами в кабинет и докладывает: “Товарищ комбриг! Бык покончил жизнь самоубийством!” Комбриг, даже не спросив о том, как это бык может покончить жизнь самоубийством, немедленно бросается в “уазик”, мчится на техтерриторию. По ходу своего движения успевает снять с дежурства всю дежурную службу части: “допустившую, неуследившую, непредусмотревшую...”

Приехав к непосредственному месту происшествия, комбриг видит следующую картину: лежит бездыханный доходяга - бык, а в районе груди у него торчит табличка, на которой большими красными буквами написано:

“ЖРАТЬ В БРИГАДЕ НЕЧЕГО. ПОКОНЧИЛ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. КОРОВ ПУСТЬ ДЕРЕТ КОМБРИГ”.

И внизу подпись: БЫК.

Ох, и шума было, говорят!

КАК ВЫГНАЛИ КОМАНДИРА

Зимним февральским холодным утром корабль готовился к выходу в море на ракетную стрельбу. Начав приготовление, командир корабля капитан 3 ранга Чахлый Анатолий Иванович, передал управление кораблем старшему помощнику, а сам спустился в каюту, для того чтобы потеплее одеться. Выход предстоял быть нелегким: низкие температуры, штормовое море, трудная боевая задача. А у корабля по проекту открытый ходовой мостик. Просто корабль совсем и не предназначался для Севера, готовился для южных морей, но волею судеб обрел пристанище свое в суровом заполярном краю. Командир откровенно был старым, на сто процентов оправдывал свою фамилию и терпеливо дожидался заслуженного пенсиона. “Здоровье, - любил он говорить, - превыше всего!” Еще он уверял всех: “Теплота – главное условие роста!” Но сам почему-то больше своего “метра с кепкой” не рос. Хотя одевался очень тепло. Вот и на этот раз командир одел теплые подштанники, брюки, а сверху еще и ватные штаны. На тело надел теплую тельняшку, водолазный свитер, куртку, а поверх них, соответственно, овчинный тулуп. На ноги - поверх хлопчатобумажных - пару шерстяных носок и, разумеется, большущие, не по размеру, валенки. Ремень на животе не сошелся, пришлось подвязаться белым вафельным полотенцем, а на шею намотать, чтобы даже норд-вест не был ощущаем, старый военно-морской флаг (прочнее и надежнее его при сильном ветре нет, это каждый моряк знает). Картину довершала старая, обшарпанная, проверенная годами, теплая, с кожаным верхом, шапка. Уши на ней были опущены, а завязки повязаны на самом подбородке “бантиком”.

А в это время на соединение неожиданно приехал какой-то генерал-майор из Генерального штаба, чтобы своими собственными глазами увидеть корабельные крылатые ракеты. Комбриг его и повел на готовящийся к выходу в море корабль. Проверяющий вместе с комбригом и остальною свитой сразу проследовали на ходовой мостик, где их встретил старпом. Встретил, доложил по уставу, как полагается. Все красиво. Все матросики подтянутые, представляются. Корабль чистый. - Где командир? – спросил по привычке суровым голосом требовательный хамоватый комбриг.

- Одевается, - коротко отрапортовал старпом.

И в это время командир поднимается на мостик! Во всей красе своей зимней амуниции! Можете себе представить. Как известно, во время приготовления звонки командованию не даются. И откуда было знать командиру о незваных гостях?

Увидев командира, комбриг сначала опешил. Но заметив, что генерал тоже обратил внимание на это чудо-юдо в полувоенной форме, быстро среагировал и громко крикнул командиру:

- Эй, мужик! Давай, беги отсюда! Сегодня помои не выдают. Видишь, в море уходим!

Командир был вынужден отыграть роль “откормщика домашних свиней” до конца. Он буркнул себе под нос: “Хорошо, зайду в следующий раз!” И, развернувшись, быстро испарился с ходового. Ракеты генералу показали. Комбриг вместе со свитой ушел. Корабль вышел в море и успешно выполнил там все задачи. По приходу с морей комбриг даже и не вспомнил о произошедшем случае. А командир, разумеется, ему об этом эпизоде деликатно не стал напоминать.

РАСПЛАТА ЗА ЛЕГКОМЫСЛЕННОСТЬ

Флагманский механик соединения МПК (малых противолодочных кораблей) капитан 3 ранга Гриднев прибыл в док для проверки своего корабля, только что вставшего на клети. Кроме вопросов обеспечения живучести Гриднев был уполномочен проверить и содержание кают на предмет отсутствия в них электроопасных предметов. Но по легкомыслию офицер свои полномочия переоценил: в одной из лейтенантских кают наткнувшись на бутылку с водкой – тут же ее уничтожил путем вливания в свой собственный организм. Организм не выдержал. Неожиданно для себя офицер почувствовал, что ноги его не держат абсолютно. Флагмех сначала присел, затем прилег, а вскоре и окончательно вырубился. Запасливые лейтенанты, вернувшись с построения, на котором командир МПК производил инструктаж на корабельное учение по варианту: “Аварийное затопление дока”, обнаружили вместо заветной бутылки у себя в каюте бесформенное тело проверяющего. Жажда отмщения за испорченный “уикенд” подтолкнула лейтенантов на “беспримерный подвиг”. Они одели на обидчика спасательный жилет, сильно надув его при этом и залив соленой водой аккумуляторную батарейку. На голову Гридневу лейтенанты напялили монтажную каску одного из заводских рабочих, а на ноги натянули и зашнуровали на все дырочки зимние коньки, по какой-то роковой случайности оказавшиеся в данной каюте. Едва они успели завершить этот триумфальный маскарадный процесс, как на корабле сыграли учебную аварийную тревогу: “Аварийное затопление дока”. Очнувшись от характерных, до боли знакомых звонков, Гриднев быстро вскочил на ноги. Но тут же упал, ударившись головой о стол. Но вместо предполагаемой боли офицер почувствовал шум в ушах и услышал какой-то глухой странный удар. Выскочив-таки из темной каюты в освещенный коридор, флагмех с ужасом обнаружил, что на ногах у него коньки, на голове – каска, а сам он экипирован в плотно надутый спасательный жилет. Картину морального падения довершала активизированная мигающая сигнальная лампочка спасательного жилета. А мимо, абсолютно не обращая на него внимания, бежали куда-то озабоченные матросы с перепуганными глазами. Но самое обидное было то, что Гриднев заканчивал Севастопольское высшее военно–морское училище, сам был родом из Керчи, стало быть кататься на коньках не умел... Так что до верхней палубы ему пришлось добираться на “полусогнутых”, спотыкаясь на каждой ступеньке и задевая сразу за все углы. Это был “рекордный забег”, выражаясь конькобежным языком. Надолго запомнил он эти “быстрые секунды” и злосчастную лейтенантскую бутылку.

А лейтенанты, как водится, отказались от всего. Ничего не видели, ничего не слышали. Попробуй что-нибудь докажи, да еще тогда, когда на тебя сочувственно смотрят с десяток смеющихся озорных глаз. Вот она - истинная расплата за легкомысленность.

ПОСПЕШИШЬ – ЛЮДЕЙ НАСМЕШИШЬ

Торпедный катер целые сутки был в море. Проверяющему боевую подготовку на соединении катеров адмиралу давно это уже все надоело. Он устал. Ему хотелось в Москву, поближе к дому. Неосторожно адмирал дал команду: “Поторопиться в базу”. Ретивый командир исполнил команду, как говорится, “на все сто процентов”. В родную бухту катер влетел на скорости 30 узлов, разрезая ахтерштевнем как ножом сыр, спокойную водяную гладь залива. Вот уже завиднелся причал. Адмирал с дипломатом удовлетворенно вышел на бак. За 1 кабельтов до подхода к стенке причала командир командует в ПЭЖ: “Стоп, машины. Машины, самый полный назад!” А ему из машины несколько секунд спустя: “Хода назад не будет, реверс отказал...” И катер на бешеной скорости врезается в причальную стенку. Трещат деревянные сооружения причала, мнется 10 мм железо корпуса катера, и адмирал... взлетает вверх и вперед вместе с дипломатом навстречу свите, встречающей его на берегу! А командир не находит ничего лучшего, как, при пересечении пятками адмирала линии форштевня катера, скомандовать по громкоговорящей связи на всю базу: “Смирно”!...

Недаром говорят: “Поспешишь - людей насмешишь!”

НЕУЯЗВИМЫЙ ПОРТРЕТ ВОЖДЯ

Любознательный командир ракетно-артиллерийской боевой части малого противолодочного корабля решил разобрать гранату. Какие только желания не возникают у человека под влиянием алкоголя. При вставлении запала чека выпала из рук нерасторопного экспериментатора. Офицер не нашел ничего лучшего, как бросить гранату под кровать, а сам бросился в другую сторону. Через секунду раздался взрыв. Трусливый маневр “рогатого” (так называют в простонародье командиров ракетно-артиллерийских боевых частей) не спас его от многочисленных осколочных ранений. Вся его задница, спина, а так же двери, стулья, шкафчики и, разумеется, кровать каюты были буквально иссечены мелкими осколками разорвавшейся гранаты. И только портрет Ленина оказался целым и невредимым. Ильич с него мило, но с ехидцей как бы улыбался и картаво вопрошал: “Ну что, изучил?... Учиться, учиться и еще раз учиться!”

МАГИЧЕСКИЙ КРУГ ГЛУПОСТИ

В судоремонтном заводе стоял возле причала корабль. На причале стояла корабельная бочка с белой краской. Уходя из завода, боцман забрал свою бочку с оставшейся краской. Но на асфальте от обода бочки остался белый круг... Когда через 3 года корабль снова, почти случайно, подошел к этому причалу, боцман после швартовки проходя по причалу, наткнулся на группу военнослужащих и увидел следующую сцену. Стоит старший лейтенант и учит двух матросов тому, как аккуратно нужно подрисовывать ровные очертания того круга, который оставил на причале боцман. Боцман на всякий случай поинтересовался у лейтенанта: “А зачем нужен-то этот круг?”

- А черт его знает! - ответил лейтенант, - Мы его уже 3 года подрисовываем.

Воистину кругла человеческая глупость. Недаром ведь говорят: “Ну ты настоящий, круглый идиот!”

ВОПИЮЩАЯ БЕЗЫСХОДНОСТЬ

Лейтенанту Мочалову с распределением при выпуске из училища, что там греха таить, откровенно повезло. Основная масса его сокурсников отправилась служить на флот, а его, счастливчика, направили служить адъютантом к адмиралу в Ленинградскую военно-морскую базу. Не служба, а рай. Но слишком хорошо, как известно, тоже не хорошо. Среди подношений адмиралу посыпались подарки и ему самому ... Начались служебные вечеринки, всевозможные увеселительные мероприятия... Пошло-поехало... Через полгода Мочалов взмолился: “Товарищ адмирал! Отпустите меня на флот. Иначе я сопьюсь!” Адмирал обиделся. Но противиться желанию лейтенанта не стал. Отпустил его... с направлением на должность младшего военпреда Молдавского военного завода, выпускавшего какие-то изделия для Военно-морского флота. При выходе с названного завода чуть ли не в метре друг от друга стояли настойчивые торговцы домашним вином, продававшие за гроши хорошее настоящее виноградное вино. Причем первую кружку они предлагали бесплатно. Как правило, на 16 бесплатной кружке лейтенант вырубался. И так каждый день. Решил любым способом, чтобы окончательно не спиться, перевестись теперь уже на Северный Флот, подальше от южных соблазнов.

Приезжает лейтенант Мочалов в город Североморск. В районе Морвокзала в то время стояло несколько палаток, в которых продавали продукты питания и, разумеется, спиртное. Подходит он к одной из них, чтобы съесть хотя бы пару пирожков после дальней дороги. И видит лейтенант следующую картину. Две пожилые женщины в черных фуфайках заказывают в соседней палатке по 200-граммовому стакану неразведенного спирта и одному пирожку с капустой и здесь же у него на глазах этот спирт выпивают, не закусывая, а пирожки складывают в холщовую хозяйственную сумку... И тут лейтенант понимает, что влип: его забавы с сухим вином – это детские шалости. Ощущение крайней безысходности овладело всем его мятущимся существом. Взял лейтенант и заказал себе 200 граммов водки, залпом выпил ее и... заплакал.

ПРОШУ “ДОБРО” НА ПОРАЖЕНИЕ

Противолодочный корабль выполнял в Баренцевом море самую известную и самую, наверное, интересную стрельбу из всех выполняемых ежегодно военными моряками. Стрельба называлась коротко: “По Хрущеву”. На штабном языке - это артиллерийская стрельба по берегу или, если совсем коротко, АС - 80. Ну а на самом деле данная стрельба даже и не по берегу, а по старому, заброшенному судну, лежавшему с незапамятных времен на отмели в районе мыса Подгородецкий. А мыс и именовался почему-то фамилией одного из “вождей мирового пролетариата” периода послесталинской оттепели. То ли судно само когда-то имело это название, то ли потому что оно затонуло в сталинские времена, то ли округлая корма затонувшего судна сильно напоминала выразительный лысый череп Никиты Сергеевича Хрущева, но название закрепилось за данным местом и даже стрельбой по данному месту крепко и навсегда!

И вот корабль лег на боевой курс. Штурман корабля капитан 3 ранга Бондарев окончательно определился с курсом, доложил на ходовой пост и пост распределения целей (ПРЦ): “Пеленг цели 220 градусов”. На ПРЦ командир ракетно-артиллерийской боевой части (БЧ-2) капитан 3 ранга Мишин, приняв доклад штурмана, отрепетовал его в антенный пост стрельбовой станции. Но чисто машинально при этом ошибся и назвал пеленг не 220, а 320 градусов! Командир артиллерийской батареи старший лейтенант Акулич в ответ рапортует: “Целеуказание принято. Цель наблюдаю!” Командир БЧ-2 докладывает командиру на ходовой пост: “К стрельбе готов!” Командир командует: “Залп!”... Следует залп. Все выбегают на правый борт, смотрят на “Хрущева”. А там абсолютная тишина! И только жирные бакланы мирно парят над “осушкой”! Командир дает команду на второй залп. И снова следует залп. И снова безмятежная тишина в районе злополучного судна. И вдруг как гром с неба доклад сигнальщика: “Вижу! Вижу!... Разрывы снарядов в районе рыболовецкого сейнера, на 100 градусов правее от района стрельбы!”

Обстрелять иностранное мирное судно – это вам не шутки! Тут и до международного скандала недалеко. На ходовом мосту все были в шоке. Его прервал тот же командир артиллерийской батареи старший лейтенант Акулич. В абсолютной тишине, вынужденно нелепом радиомолчании вдруг раздался бодрый доклад комбата по громкоговорящей связи: “Товарищ, командир! Цель наблюдаю. Недолет 200. Корректура введена. Прошу добро на поражение!...”

- Что!? Как!? – захрипел командир и спустя мгновение что есть мочи завопил:

- Дробь! Дро-о-бь! Не наблюдать!...

Завопил с такой силой, что даже бакланы в районе “Хрущева” сорвались с насиженных мест и полетели куда-то в сторону берега, подальше от непредсказуемых военных моряков.

МИХЕИЧ

Служил в штабе бригады противолодочных кораблей мичман Кранцев Михаил Михайлович. Все звали его просто - Михеич. Был Михеич здоровья недюжинного: при своем небольшом росте он мог выпить, образно говоря, бочку спиртного. Но то ли в один из вечеров оказалась несытной закуска, то ли счет пошел уже не на “бочки”, а на “цистерны”, только Михеич изрядно опьянел. На дворе стоял зимний холодный день; Михеич возвращался домой из гостей, куда зашел сразу же после службы. Легкая мичманская шинелька на “рыбьем меху” не спасала от пронизывающего ветра. Михеич долго сопротивлялся стихии, но усталость и принятое “на грудь” сделали свое дело. Упал он аккурат под забором местной военной комендатуры. Всего-то пару часов пролежал Михеич в сугробе, но окоченел основательно. Комендатура, трудившаяся в напряженном ритме, не заметила пьяного военнослужащего, у нее без этого забот хватает. Хорошо, выручил местный милицейский патруль. Именно он и обнаружил промерзшее тело. Потыкав его резиновыми дубинками, слуги правопорядка сочли твердость найденного достаточной для констатации факта клинической смерти и с чувством выполненного долга передали “труп” комендатуре. В комендатуре, не долго думая, решили транспортировать труп в морг. Параллельно приступили к выявлению личности военнослужащего. Было запрошено множество воинских частей, в которых мог служить пьянствующий мичман. Но так как мичмана попивали практически во всех частях, а при “мертвеце” никаких документов обнаружено не было, то поиски быстро зашли в тупик. Между тем солдаты суточного караула, обстучав на всякий случай еще раз обмерзшее тело мичмана прикладами карабинов и лично убедившись в абсолютной кондиции “трупа”, закинули Михеича в открытый кузов комендантского “газика”. Помощник военного коменданта мичман Рыльнев взялся лично доставить коллегу к месту его последнего базирования.

В морге Михеича положили на стол, раздели, обмыли и подготовили к вскрытию. Мичман Рыльнев же, узнав в дежурном враче морга своего прошлого сослуживца, тоже мичмана, отпустил “газик” и сел с товарищем помянуть душу безвременно погибшего собрата по оружию. Долго ли, а может и всего-то пару часов пролежал Михеич на разделочном столе морга. Только вода (в процентном содержании 50х50 с чистым спиртом), участвовавшая в приготовлении чудотворного напитка, который употреблял весь вечер Михеич, наконец-то растаяла. И теперь алкоголь, разлившись по суставам, делал свое дело. Михеич вздохнул, крякнул и ... приподнялся... “Труп” ожил!

Ни дежурный врач, ни помощник военного коменданта, несмотря на изрядную дозу совместно выпитого спиртного, не были, разумеется, готовы к встрече с “ожившим” Михеичем. Однако приняли его в компанию, хотя и с большим удивлением, но и с не меньшей радостью.

ЖЕРТВА ПРОЦЕДУРЫ

Помощник флагманского связиста крупного, флотского соединения кораблей капитан-лейтенант Демич, находясь на отдыхе в Хостинском военном санатории, как-то привел себя в компании друзей в жутко нетрезвое состояние. Но вдруг он вспомнил, что подошло время процедуры, назначенной врачом. Заплетающимся языком объяснив друзьям, что уже две недели отдыхает, а так и не ощутил на себе целебного воздействия йодо-бромных ванн, Демич отправился в лечебный корпус. Из десятка добрых советов своих собутыльников Демич усвоил и запомнил лишь один: там, в кабине с ванной, нужно что-то на себя надеть. Оказавшись по предписанию дежурной сестры в этой самой кабинке, офицер не сразу, но достаточно легко сориентировался. Надев на себя пробковый нашейный страховочный круг для поддержания головы на воде при засыпании, Демич заметил еще одно приспособление”, чем-то напоминавшее обычные женские колготки. Недолго раздумывая, офицер натянул на себя и этот предмет. “Не помешает”, - решил дисциплинированный пациент. Этим специальным приспособлением, как выяснилось позже, действительно оказались синие, женские колготки, по - рассеянности оставленные здесь предыдущей посетительницей. Мог ли это предположить доверчивый офицер? Конечно же, нет! Благоприобретенное” чувство заинструктированности, привитое на службе, замутненное изрядной дозой выпитого, сделать этого не позволяло. И, натянув по самую грудь колготки, ничего не подозревающий Демич забрался в ванну.

“Лошадиная доза” выпитого спиртного сразу же сделала свое дело. Едва успев погрузиться в целебные воды южного моря, Демич тут же уснул. Ему снились: крутые волны Кольского залива, седая старушка-мать, благословившая его на ратную службу, и какие-то неясные, мутные очертания крупного, морского животного. Правый глаз Демича был немного приоткрыт (природный дефект). Плотное, округлое, волосатое тело с короткими ногами, с натянутыми на него синими колготками, плавало в воде и удивительным образом напоминало то самое крупное, морское животное, снившееся Демичу. Таким образом, вид, который собой являл пациент, был загадочным и ужасающим.

А в это время дежурная сестра, в соответствии с установленным временем, включала и выключала клапана с дистанционным управлением на затопление и слив ванн. Ровно через 10 минут с начала процедуры она открыла “слив” воды из “номера” Демича. Но, так и не дождавшись пациента из этой кабины, сестра нерешительно, но предусмотрительно постучалась в дверь. И не получив ответа, строго в соответствии с предписанной ей инструкцией, сестра открыла дверь... Бренное волосатое “посиневшее” от синих колготок тело лежало на “дне” осушенного двухметрового “бассейна”. Приоткрытый правый глаз довершал жуткую картину. Дальше события развивались как в фильме с ускоренной съемкой. Истошный крик и тяжелый обморок дежурной сестры, а также трагическая “смерть” пациента всполошили мгновенно все учреждение. Были вызваны сначала бригада скорой помощи, а затем - главный психиатр санатория. Последней приехала оперативная группа местной психиатрической больницы, когда выяснилось что пациент жив, а его “синева” легко удалима. При этом специалисты констатировали “весьма запутанный, сложный случай”. И лежать бы офицеру года полтора на обследовании в Сочинском “сумасшедшем доме”, если бы не подоспели друзья - собутыльники. Именно благодаря им Демич благополучно попал в местный медвытрезвитель, а, выписавшись, со спокойной совестью поехал крепить боеготовность флота.

ЛЮБОВЬ К МОРЮ

О любви к морю так много и красиво сказано - дух захватывает! Голубые просторы, белоснежные чайки, ласковый прибой... А вы в переполненном испражнениями корабельном гальюне во время шторма, извините, “ихтиандра” не вызывали? А обедать, даже в 5-бальный шторм, в кают-компании не пробовали?... И “собаку” (ночную вахту с 4 до 8 часов утра) не стояли? Ну тогда нам трудно будет с вами в разговоре о море найти общий язык. Вас явно на романтику потянет, а настоящим морякам романтика несвойственна. Какие к черту красоты в беспросветной череде вахт и изнурительных корабельных работ. Откуда взяться очарованию океаном и наслаждению прохладным морским бризом в 70-градусной “парилке” котельного отделения. Мечтают о море лишь дилетанты, профессионалы воспринимают его как неотвратимую неизбежность.

Недавно в Гидрометцентре Северного флота произошел забавный и, надо сказать, весьма поучительный случай. Старший лейтенант Непогодин Николай на строевом смотре Гидрометцентра решил своему начальнику капитану 1 ранга Прямоносову заявить жалобу... На что бы вы думали? Ни за что не догадаетесь!... На “дефицит романтики” в береговой службе! Это же надо было такое придумать! Те, кто с десяток лет прослужил на кораблях, меня сразу поймут. И долго, долго будут смеяться. А что лейтенант, который море только на картинке видел? Для него Кольский залив, открывающийся взору в мутные окна Гидрометцентра, и впрямь не дает полную картину флотской службы. Бывает, долетают до его уха где-нибудь в курилке или в компании бывалых друзей магические словечки типа: “сбор-поход”, “аврал”, “противолодочный зигзаг”, или еще того круче: “лидирование”, “противодействие подводной лодке”, “морской бой с противником”, “отработка Л-3”. И тогда у лейтенанта и рождаются в голове странные, неподдающиеся никаким объяснениям желания. А, впрочем, может и не было у старшего лейтенанта Непогодина на строевом смотре никаких желаний относительно улучшения своей службы. Просто настроение было игривое, вот и решил, мягко говоря, повыделываться. “Мало, - говорит, - романтики в береговой службе”. А командир возьми ему да и скажи с полной серьезностью:

- Ну что ж, Непогодин, мы учтем ваше желание!

И, поворачиваясь к начальнику строевой части капитану 3 ранга Иванову, регистрировавшему замечания и пожелания военнослужащих, добавил:

- Ну вот, Иван Петрович, а вы говорите у нас нет желающих служить на кораблях! Готовьте приказ о перемещении Непогодина командиром гидрометерологической группы на ТАВКР “Кузнецов”...

И тут лейтенант понял, что дошутился. Вся его безоблачная служба промчалась за одно мгновенье перед глазами, и какая-то черная туча, надвигающаяся с моря, помутила рассудок. Откуда ему было знать, что командир тоже любил пошутить. А он-то, в отличие от Непогодина, хорошо знал специфику флотской службы. Раньше, прежде чем попасть на берег, офицеры успевали не год и не два послужить на кораблях. Говорят, что лейтенант долго еще бегал по разного рода канцеляриям в поисках документов о его переводе на корабль.

Друзья-товарищи Непогодина при каждой встрече с ним теперь подшучивали:

- Ну, Коля, служить тебе на Флагмане Отечественного флота.

Или с удивлением вопрошали:

- Николай, ты еще не на “Кузнецове”?

Иные, бывалые, попросту стращали:

- Слушай, знаешь сколько на этом “крокодиле” помещений? Более тысячи. А пока зачеты на допуск к дежурству по кораблю старпому не сдашь – не видать тебе схода, как своих ушей!

Непогодин не находил себе места. И только на 100 % убедившись, что документов на его перевод нет, что командир действительно пошутил - окончательно успокоился.

Больше он о море не мечтал. Более того, с некоторых пор любое напоминание о нем в Николае вызывало легкую тошноту и слабость. Вот и вся любовь, как говорится.

НЕРАДИВЫЙ МАТРОС

Что способен сделать нерадивый матрос на корабле? Многое. Посудите сами:

- изготовить из раструба воздушно - пенного огнетушителя, точнее говоря, из его “сеточки”, на которой и образуется “гроза огня” - спасительная пена, отличный заварник для приготовления чая;

- смастерить из двух обычных отработанных лезвий типа “Нева” и куска провода “суперкипятильник”;

- создать из обычной электробритвы автоматический прибор для изготовления наколок на руке в стиле: “Не забуду мать родную и службу на Севере”;

- выпилить из шкалы дефицитного контрольно-измерительного прибора со светонакопителем заветные три буквы “Д”, “М”, “Б”, чтобы затем с чувством глубокого удовлетворения наклеить их в дэмэбовский альбом.

Буквы “К”, “С”, “Ф”, означающие Краснознаменный Северный флот, при этом выпиливают для альбома из другого материала - органического стекла. Оргстекло на эти нужды сдирают даже со стенда по истории того самого Краснознаменного Северного флота.

Но, оказывается, и это не предел... Служил у нас на корабле матрос по фамилии Отцовский. И имел он такую длинную кличку - Матрос Красный Нос. Эту кличку матрос получил после одного нашумевшего случая, когда, прикуривая от щита 380 в, обжег себе нос. С тех пор нос у него алел, почти как морковка на лице снеговика.

А дело произошло следующим образом. Еще во взводе молодого пополнения познал Отцовский некоторые премудрости службы, одну из которых и решил опробовать в тот злополучный день. Отсутствие спичек, оказывается, легко восполняется “глубоким” пониманием процесса электрического разряда между двумя заряженными проводниками. Вот только не объяснили, увы, матросу принципиальную разницу между 127 и 380 вольтами. В родном 127-вольтном щите, который находился напротив кубрика, Отцовский прикуривал сигареты неоднократно. Но то ли “электроды зажигания” изрядно подгорели, то ли автомат выбило, только “зажигалка” в очередной раз не сработала. И Отцовский, не обратив внимания на маркировку, решил прикурить от следующего, ближайшего к кубрику, щита. А им-то и оказался щит 380 вольт! “Зажигалка” сработала исправно, но пламя ее больше было похоже на разряд молнии, нежели чем на безобидный огонек. С обожженным лицом и сгоревшей до основания, то есть до фильтра, сигаретой во рту, Отцовский отлетел от щита метра на три. Удивительно, что этот нерадивый матрос остался жив. Видно Бог выделил ему еще время для освоения основных законов электротехники.

ПРИЦЕЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ

Жизнь свою Мазилов прожил как-то непродуктивно. Служба его в качестве командира ракетно-артиллерийской боевой части противолодочного корабля была подобна холостому выстрелу. Да и то произведенному в белый свет, как в копеечку. В то время как командиры других боевых частей хоть что-то выдавали, так сказать, “на-гора”, Иван Мазилов был абсолютно бесплоден. Ни обеспечить корабль контактом, ни связью, а также ходом Мазилов не мог. Это не входило в круг его прямых обязанностей. А то, что входило в круг его прямых обязанностей, он мог бы сделать, но не хотел. Только один-единственный прицельный выстрел, удачная стрельба удались у Мазилова. Однажды в ресторане на торжестве, посвященном очередной годовщине корабля, Мазилов, открывая бутылку с шампанским, выстрелил пробкой в потолок. Пробка, рикошетом, точно угодила в бокал жены командира. Командир как раз собирался произнести тост. Проследив несколько раз взглядом траекторию полета пробки и еще раз убедившись в снайперской прицельности огня своего артиллериста, командир, подняв бокал с шампанским, произнес: “Молодец, Мазилов! Наконец-то ты попал. Выпьем за тебя!”


Главное за неделю