Дорога к Б-гу у каждого своя. Счастлив тот, кто родился в семье верующих. Для него, как правило, нет поисков, раздумий, сомнений. Б-г в нём живёт с первого дня. С младенчества он видит и слышит молитвы родителей. И другого образа жизни для него нет. Такой ребёнок с удивлением смотрит на людей неверующих. Он не понимает, как можно нарушать такие простые Заповеди, ниспосланные свыше.
С другой стороны, людям абсолютно неверующим трудно сдерживать удивление, когда они видят пытающихся переродиться прежде воинствовавших атеистов. Когда бывшие коммунистические функционеры, неумело держа свечи, пытаются осенить себя крестом. Они ещё могут придать своему лицу выражение подобающей скорби, но не способны при этом скрыть свои мысли. Несколько дней назад у Храма Гроба Господня один румынский паломник самодовольно поведал снующим рядом журналистам, что он уже не в первый раз приезжает принять Благодатный Огонь. И каждый раз в составе делегации (!). В одном и том же составе (!).
Задачи сменились, а терминология, подход к делу остались.
Конечно, у каждого свой Б-г. Оди из моих соседей сидит в Субботу в саду в своей неснимаемой широкополой шляпе ковбоя. Читает молитвеник и КУРИТ! Мой вопрос, как он может совмещать несовместимое, не застаёт его врасплох.
- Понимаешь, у каждого свой Б-г. Мой разрешает мне курить в Субботу. (Верующим запрещено в этот день зажигать огонь).
На размышления о Божественной сущности, о нашем бытии меня сподвигнули вопросы, недавно поднятые в одном из блогов. Как надо относиться к Творцу? В том, что Он существует, для меня сомнений нет. К этому я пришёл не в результате чтения священных Книг. Хотя и пытался таким образом приблизиться к Б-гу.
Убедиться в присутствии Всевышнего мне пришлось в больнице. Сам я был здоровее здорового, но та зима выдалась очень тяжёлой для нашей семьи. Отец заболел в третий раз подряд. Мы не вылезали из больничных палат, по очереди дежуря у его постели. В тот раз отца поместили на отделение, где лежали в основном безнадёжные старики. Каждый вечер слышался топот бегущей по коридору охраны. Спустя некоторое время раздавались крики и плачь людей, ещё не осознавших потерю близкого им человека.
Мы находились в палате уже несколько часов. Из лежащих там четверых больных никто не привлекал моего внимания. Обычные старики. Только тот, что справа, кашлял чаще и громче других. Больной всё время просил бумажные салфетки у сидевшего рядом с ним родственника. Использованные тут же пропадали в стоящей рядом объёмной урне. Вскоре салфетки начал подавать я, оставшийся ночевать в палате. В какой-то момент сосед сильно поперхнулся и стал хватать воздух открытым ртом. Пришлось позвать медсестру. Старик на глазах стал синеть. Прибежал врач, велел мне выйти.
Через несколько минут сестра приоткрыла дверь и крикнула на пост:
-Девки, помогайте!
Я успел увидеть, что больной лежит на полу, а врач делает ему искусственное дыхание. Лица мужчины было не узнать. Оно было фиолетового цвета. Ещё минут через 10-15 врач вышел из палаты. Не глядя на меня, скрылся в туалетной комнате. Послышался шум воды, с силой бьющей из крана. Доктор появился, застёгивая ворот мокрой рубашки. Свежевымытое его лицо было отрешённым. Он бросил мне два слова: "Жди здесь" и ушёл. Произнёс на иврит, как будто мы не общались с ним час назад по-русски. Врач был арабом, учившемся в Советском Союзе.
Когда я вернулсы в палату, отец спал. Кровать справа была пуста. Охрана уже прошла мимо. Ждать появления оповещённых родственников.
Эти меры применялись уже давно, чтобы защитить медперсонал от безысходного, вспыхивающего иногда гнева родственников только что умерших.
Ночью отец проснулся. Я поднялся с кресла:
- Папа, тебе что-нибудь нужно?
Отец не ответил. Смотрел мне прямо в лицо, как будто не узнавая.
Его губы разжались и он отчётливо произнёс "Барух Ата Адонай" ( "Благословен ты, Господь Б-г наш) и продолжил молитву на чистом иврит. Этого языка он не знал. Часто я слышал, как он молится по Субботам и праздникам. Но всегда для меня это было невнятное бормотание. Даже когда я научился читать и говорить на иврит, его язык оставался для меня едва узнаваемым.
Я испугался. Взял лицо отца в свои руки. Его щёки были как деревянные. А губы продолжали чётко выговаривать слова молитвы. На меня он не реагировал. Взгляд отца был устремлён сквозь меня, как будто он видел кого-то за моей спиной.
Закончив молитву, отец очнулся и увидел меня:
-Нет, спасибо, мне ничего не нужно.
Вызванные мною медсёстры нехотя померили давление, температуру:
- Всё в порядке.
И ушли.
Я остался один на один с собой в тишине больничной палаты.
Что это было? Кого видел отец за моей спиной? Своих родителей, Иосифа и Фриду, научивших его молиться? И которые, наверное, сами успели произнести эти вечные слова, когда 6 сентября 41-го под Невелем фашисты закапывали их живыми в землю. Видел ли он Творца, который решил оставить его в живых. Говорил ли он с Ним?
Через пару дней мы убежали из этого страшного места, где время от времени раздавался топот бегущей охраны и вопли обезумевших людей.
------
Начиная этот свой пост, я хотел рассказать о виденных мною следах земной жизни Иисуса Христа на Святой земле. Пока не получилось.
Два араба сломали нос врачу в больнице
Два брата, 43 и 19 лет, пришли ночью в англиканскую больницу в Нацерете, куда, незадолго до этого, был госпитализирован их отец.
Причиной их прихода стало то, что они были недовольны тем, какой их отцу оказывается уход. После недолгого препирательства, братья напали на дежурного врача, выбили ему зубы и сломали нос.
Братья были арестованы. Мировой суд в Нацерете продлил их срок содержания под стражей.
Это далеко не первый случай нападения на врачей, в Израиле, в том числе, многие инциденты были связаны с израильскими арабами. Но раньше не было слышно, чтобы такое происходило внутри самого арабского сектора.