На главную страницу


Как это начиналось. Последний из могикан

07.03.14
Текст: Центральный Военно-Морской Портал, Анатолий Михайлович Куцков, капитан 1 ранга в отставке, председатель Совета организации ветеранов Приозерского полигона
Фото: предоставлены автором
Как на Ладоге изучали применение боевых радиоактивных веществ. К шестьдесят первой годовщине войсковой части 99795

Анатолий Михайлович Куцков, капитан 1 ранга в отставке (снимок начала 90-х годов)

Об авторе

Анатолий Михайлович Куцков – капитан 1 ранга в отставке, кандидат технических наук, старший научный сотрудник, ветеран подразделений особого риска, председатель Совета организации ветеранов Приозерского полигона. В 80-е - 90-е годы прошлого столетия – начальник научно-исследовательского испытательного отдела войсковой части 99795, член Всесоюзного Координационного научно-технического Совета по телеметрии и системам единого времени; член Всесоюзного Координационного научно-технического Совета по внешнетраекторным измерениям; член авторского коллектива по разработке стандартов ядерной безопасности СССР; член Комиссии по ядерной безопасности при Совете Министров СССР.

***

Девятого марта исполняется 61 год со дня создания самой закрытой из организаций, которые когда-либо функционировали на Приозерской земле – войсковой части 99795. Под этим условным наименованием скрывался созданный 9 марта 1953 года "Объект 230 ВМФ", предназначенный для отработки вопросов использования боевых радиоактивных веществ (БРВ) – оружия, которое уничтожало всё живое, оставляя нетронутыми здания, сооружения, технику и пр. Выгоды использования такого оружия казались тогда очевидными. Вторым направлением работ были исследования воздействия ударной волны и поверхностных явлений подводного ядерного взрыва (ЯВ) на корабли, объекты инфраструктуры и личный состав ВМФ и разработка способов и средств защиты от них.

Командиром части был назначен полковник С.А. Дворовой, командовавший до того расположенным на острове Коневец полигоном химических войск, заместителем командира по научно-исследовательской и испытательной работе – подполковник О.И. Скоробогатов, заместителем по политической части – капитан 1 ранга А.Р. Егоров.

Ввиду чрезвычайной опасности БРВ для населения и особой секретности проводимых работ основные подразделения Объекта разместили на островах Северо-западного архипелага Ладожского озера – Хейнясенмаа, Макаринсаари и Мёкерикке. В целях секретности островам были присвоены условные наименования – Сури, Малый и Мюарка, которые использовались в документах и обиходной речи. Для охраны водного района, обеспечения исследований, связи островных подразделений с материком и между собой в состав в/ч 99795 был включён дивизион кораблей и судов, базировавшийся в заливе Рыбный. Охрану и обеспечение режима секретности обеспечивал отдельный караульный взвод.


Район базирования Объекта 230 ВМФ – полигон ЛО-20

В качестве корабля – мишени при работах с БРВ использовался эсминец "Подвижный", у которого были сняты винты для обеспечения прохода через Ивановские пороги. Эти пороги были взорваны гораздо позднее, когда потребовалось проводить через них подводные лодки, помещённые в плавучий док. Командиром эсминца был старший лейтенант С.И. Светлаков, механиком - А. Брянцев, связистом – старший лейтенант Г.Д. Избышев, старшиной команды машинистов-турбинистов - мичман А.М. Киров, а старшиной команды электриков - мичман В.П. Прусов. Эсминец отбуксировали в район Северо-Западного архипелага Ладожского озера и поставили на якоря в проливе между островами Кугрисаари и Макаринсаари. Эсминцу был дан статус опытового судна, которому присвоили наименование "Кит". Кстати, на эсминце, полученном Советским Союзом от побеждённой Германии в составе репараций, в то время ещё хранился корабельный журнал, в котором была датированная 1938-м годом собственноручная запись Адольфа Гитлера, посетившего корабль. Ныне этот раритет стоил бы огромных денег, а тогда на это никто особого внимания и не обратил – посмотрели и забыли, и где сейчас находится этот журнал и существует ли он вообще - неизвестно.

Для стоянки кораблей и катеров дивизиона в глубине залива Рыбный, у выступа, выше которого позднее построили здание экспериментальных мастерских, к небольшому пирсу из заполненных камнями бревенчатых ряжей на четырёх "ногах" был пристыкован один из двух приведенных в первых числах мая 1953 года в залив буксирами МБ-81 и РБ-123 плавучих пирсов длиной 50 и шириной 10 метров. Второй пирс потом был отбуксирован на остров Хейнясенмаа и установлен там в юго-западной части острова. Шестого мая к пирсу в заливе пришвартовались "Большой охотник за подводными лодками" БО-337 водоизмещением 300 тонн под командованием Л.С. Назаренко и два глубинно-промерных бота ГПБ-382 и ГПБ-383 (ими командовали И.Д. Кудряшов и А.И. Алексеев), прибывшие из Либавы (ныне Лиепая). Там же стояли и оба буксира.

Через неделю из Клайпеды в залив Рыбный прибыл тральщик РТЩ-576 под командованием старшего лейтенанта В.В. Левченко. Потом с Северного флота прибыли ещё два тральщика – РТЩ-320 под командованием старшего лейтенанта Н.И. Прокофьева и РТЩ-327 под командованием старшего лейтенанта В.Н. Шелемехи (один из них без команды – он использовался потом в исследованиях подводных ударных волн). Все эти корабли на первых порах и вошли в 60-й отдельный дивизион специального назначения. Командовал отрядом капитан-лейтенант И.А. Тимофеев, начальником штаба был капитан-лейтенант Ю.Д. Гусев, дивизионным механиком – старший лейтенант-инженер Л. Коссинский, дивизионным связистом – старший лейтенант В. Моторный. В 1956 году в состав дивизиона в статусе боевого корабля вошёл прибывший с Северного флота эскадренный тральщик "Семён Пелехов" под командованием капитан-лейтенанта А.И. Ломакина. Механиком на тральщике был старший лейтенант М.А. Дорожкин. Потом они (А.И. Ломакин с перерывом) долго служили в войсковой части 99795 и там же закончили службу. А.И. Ломакин - в должности начальника штаба и звании капитан 1 ранга, М.А. Дорожкин - в должности заместителя главного инженера и звании подполковник. После снятия с "Семёна Пелехова" вооружения тральщик был выведен из состава боевых кораблей и получил название "Опытовое судно-2" (ОС-2). Ещё одним опытовым судном был деревянный "Малый охотник за подводными лодками".


Командный состав 60-го отдельного дивизиона кораблей

Г.Д. Избышев, А.М. Киров и В.П. Прусов тоже до ухода в запас служили в войсковой части 99795. Избышев, который в перерыве между службой в в/ч 99795 успел послужить на полигоне "Новая Земля", уволился в запас в звании капитан 2 ранга и должности начальника отдела планирования научно-исследовательских и испытательных работ. Киров – в звании мичман и должности техника научного отдела, а Прусов - в звании мичман и должности начальника лаборатории поверки контрольно-измерительных приборов. Ныне они, как и М.А. Дорожкин, сожалению, уже ушли из жизни.

В те времена на берегах залива Рыбный не было практически ничего, даже контрольно-пропускного пункта, только в глубине на юго-западном берегу стояли палатки, в которых размещался батальон военных строителей.

Эти строители начали строить на берегах залива электростанцию, мастерские, склад и лазарет. Заложили фундамент лабораторного здания. Южнее, на расстоянии примерно в полкилометра на пригорке возле узкой протоки, соединявшей озеро Дроздово и залив Щучий, началось строительство деревянных щитовых зданий клуба, казармы и общежития офицеров. Командование войсковой части 99795 в это время находилось в Ленинграде на Мичуринской набережной, напротив находящегося на другом берегу Невы домика Петра I.

В 1955 году на южном берегу залива на заложенном ранее фундаменте начали строить трёхэтажное лабораторное здание №47 (позднее оно получило наименование "здание №1") с бассейном для микровзрывов. В нём же разместился и штаб войсковой части 99795.

Одновременно с прибытием кораблей в залив Рыбный началось строительство на островах. На Хейнясенмаа для швартовки кораблей использовался установленный там второй из плавучих пирсов (в начале 60-х годов сильным штормом он был разрушен и на его месте построили пирс из заполненных камнями бревенчатых ряжей). На острове поставили палатки, в которых жили военные строители. В капонирах финских оборонительных сооружений устроили склады. В течение ближайшего времени из щитовых конструкций были построены казарма, общежитие офицеров, клуб и домик командира. В этом домике жил полковник С.А. Дворовой во время своих приездов на остров. Позднее на острове построили здание дизель–электростанции и баню. После передислокации в 1955 году войсковой части 99795 на материк казарма, общежитие и клуб ещё несколько лет находились на острове. Потом, где-то в начале 60-х годов, их разобрали и также перевезли на берег в Сторожевое. А домик командира стоял на острове Хейнясенмаа вплоть до лета 1967 года, пока его не сожгли горе-рыбаки.

Бросив свою моторную лодку у берега, они в подпитии улеглись спать, не озаботившись безопасностью своего плавсредства, а его ночью штормом разбило вдребезги. Для привлечения внимания к своему бедственному положению они не нашли ничего лучшего, как поджечь этот дом.

На острове Макаринсаари в начале лета 1953 года тоже поставили палатки и начали возводить двухэтажное радиобиологическое здание, вольеры для лабораторных животных и пункт санитарной обработки (ПСО), состоявший из двух палаток. В одной из них испытатели снимали загрязнённую радиоактивными веществами одежду, а в другой - проходили дезактивацию (сначала всё смывали с себя просто водой, а начиная с 1956 года в воду стали подмешивать специальную добавку - 5% раствор лимонной кислоты) и переодевались в чистую одежду. В качестве пирса для швартовки катеров использовалась установленная в мелководном защищённом от ветров заливе баржа, сходни с которой были переброшены на берег. Вся баржа была заполнена комплектами военного обмундирования – ватники, стёганые штаны, резиновые сапоги, плащ-накидки, рукавицы и тому подобное. Всё это обмундирование было одноразовым и после работы испытателей с БРВ сдавалось на утилизацию. Для обеспечения режима секретности на острове построили три вышки, на которых несли службу часовые.

Обустраивался и остров Мёкерикке – на нём в 1954 году построили казарму и вспомогательные сооружения. В вырубленной ещё финнами в скале пещере был устроен склад взрывчатых веществ (ВВ).

После победного окончания войны с финнами в руки советского командования попала карта укладки подводных телефонных кабелей, соединявших между собой залив Рыбный, острова Хейнясенмаа, Мёкериккё и некоторые города на побережье Ладожского озера. Однако первое время установить телефонную связь не удавалось - кабель, ведущий из залива Рыбный на остров Хейнясенмаа, был повреждён во время боевых действий. Летом 1953 года в часть прибыл плавучий кабелеукладчик, который, руководствуясь этим планом, нашёл место обрыва, поднял кабель на поверхность и устранил повреждение. Рассказывают, что когда прозванивали жилы кабеля для определения их целостности, на один из "звонков" ответила телефонистка из города Сортавала. Телефонная связь "залив Рыбный - остров Хейнясенмаа" успешно функционировала долгие годы, пока подводный кабель, по слухам, не повредили подводным взрывом во время проведения каких-то работ на острове уже в 80-е годы. Найти и устранить новое повреждение уже не удалось.

Корабли и катера 60-го отряда несли напряжённую службу. Задач было много - охрана водного района, участие в исследованиях и испытаниях, доставка личного состава, строительных материалов, продовольствия, обмундирования и т.д. с материка на остров Хейнясенмаа и между островами, а также поддержание в исправном состоянии агрегатов и механизмов кораблей и выполнение задач боевой подготовки. Охрану водного района у острова Хейнясенмаа несли два корабля: БО-337 и РТЩ-576, сменявшие друг друга через неделю вплоть до ледостава.

Режим секретности соблюдался строжайший. На всех картах Ладожского озера район Северо-Западного архипелага (полигон ЛО-20) был очерчен красной линией с указанием: "Район, запретный для плавания всех судов". Это обстоятельство сильно удлиняло путь судов, следующих из южной части озера в Карелию - приходилось делать большой крюк. И если гражданские суда, как правило, покорно огибали запретный район, то у коллег – командиров базирующейся в бухте Владимирской бригады кораблей на первых порах при следовании в расположение своей базы в городе Лахденпохья нет-нет да и возникал соблазн "срезать угол" и проскочить через запретную зону. Однако залп боевыми снарядами из орудий корабля охранения впереди по курсу нарушителя быстро охлаждал горячие головы и заставлял немедленно менять курс и направляться на выход. Упорствующих в следовании через запретную зону (в основном это были рыбаки из города Сортавала) перехватывали и конвоировали в залив Рыбный, где к расследованию нарушения подключались компетентные органы - проверяли судовую роль, биографии членов команды судна-нарушителя и т.п.

Даже рабочие при прохождении кораблями 60-го дивизиона планово – предупредительного ремонта на Балтийском заводе допускались на борт только по пропускам, подписанным лично командующим 6-го Управления ВМФ адмиралом П.Ф. Фоминым.

Работы с БРВ начались на острове Макаринсаари уже в августе 1953 года. Они включали в себя изучение закономерностей заражения среды при взрывах на суше, на воде, под водой, палубе и помещениях кораблей и воздействия БРВ на лабораторных животных – собак, кроликов и мышей.

На испытания жидкие БРВ (растворённые в кислоте стержни отработанных тепловыделяющих элементов атомных реакторов) доставлялись из Ленинграда машинами, в заливе Рыбный автокраном перегружались на корабли (в основном на паровой буксир МБ-81, имеющий высокую мореходность и обладающий плавностью хода) и далее по воде на опытовое судно "Кит" или испытательные площадки. Для защиты личного состава от излучения БРВ помещались в свинцовые контейнеры в виде усечённого конуса с диаметром основания примерно один метр, высотой также около метра и толщиной стенки сантиметров 20. Цилиндрическая полость, в которую наливались жидкие БРВ, закрывалась свинцовой пробкой. Весила эта конструкция многие сотни килограмм (если не единицы тонн).

Не обходилось без происшествий. Летом 1954 года при доставке контейнера с БРВ из Ленинграда машину в районе станции Отрадное сильно тряхнуло на ухабе. Подпрыгнувший контейнер проломил днище кузова и, провалившись вниз, заклинил карданный вал автомобиля. От удара закрывающая контейнер пробка выскочила и часть БРВ выплеснулась наружу. Офицер, сопровождавший груз, бегом добрался до установленного в помещении станции телефона (в те времена мобильной связи не было и в помине) и доложил о происшествии. Немедленно к месту аварии была выслана аварийная команда с автомобилем и автокраном. Пробку установили на место, контейнер с помощью автокрана перегрузили на прибывший автомобиль, а заражённую машину отбуксировали в ближайший лес и сожгли. Ввиду строжайшей секретности проводимых работ о происшествии никого из населения не оповещали.

Вторая авария с БРВ имела трагические последствия. Произошла она во время перегрузки контейнера с буксира МБ-81 на "Кита". От тяжести контейнера изношенный строп кран-балки оборвался и сорвавшийся контейнер сильно ударился о палубу буксира. Как и в первом случае, державшаяся только на трении пробка выскочила и выплеснувшаяся радиоактивная жидкость попала на руку руководившего работами командира МБ-81 старшего лейтенанта Брусова. Через неделю рука у него воспалилась и покрылась язвами. Он долго лежал в госпитале, потом был комиссован и через полтора-два года умер. Впоследствии командиром МБ-81 стал старший лейтенант Игорь Иосифович Прокопов, который потом в звании капитана 2 ранга командовал отдельным дивизионом опытовых судов и катеров.

Непосредственные работы с БРВ в процессе испытаний проводили специально подготовленные испытатели (по некоторым сведениям, в основном это были люди из состава экипажа эсминца "Подвижный"), которые одевались в защитные химкомплекты и противогазы. Но экипажи катеров, доставлявшие испытателей и измерительную аппаратуру к местам проведения экспериментов и забиравшие их обратно, никакой специальной защиты не имели. И полной грудью вдыхали радиоактивные аэрозоли, висевшие в воздухе после испытательных взрывов. Кроме того, людей для проведения испытаний не хватало и для выполнения некоторых работ привлекали личный состав кораблей, свободных от несения дежурства по охране водного района. Одевшись в защитную одежду, они высаживались на опытовое судно "Кит" и в районе торпедных аппаратов капали на палубу БРВ на заданных расстояниях – 1, 3 и 5 метров от привязанных там лабораторных животных (собак) и клеток с кроликами и мышами. Научные сотрудники наблюдали за поведением животных с острова Макаринсаари при помощи биноклей и стереотруб. После гибели испытуемых животных их катером доставляли с "Кита" на берег и передавали в лабораторию для исследования, после чего трупы сжигали или хоронили в специальных могильниках. По воспоминаниям ветеранов, сотрудники радиобиологической лаборатории на животных отрабатывали те самые лекарства, которыми спасали потом пострадавших при авариях силовых установок атомных подводных лодок и чернобыльцев.

Наряду с исследованиями воздействия БРВ на живые организмы на "Ките" проводили опыты по изучению параметров распыления радиоактивных веществ при взрывах. На палубе и в отсеках "Кита" было проведено несколько таких взрывов, однако указываемое во всех исторических хрониках число взрывов больше реального на единицу. Дело в том, что у всех кораблей для затопления в случае крайней необходимости в днище устанавливаются специальные клапана - кингстоны, открывающие доступ забортной воды внутрь корабля. Представляют они из себя металлические коробки с патрубком, в котором установлено запорное устройство. Отверстие в днище для предупреждения засоров закрывается решёткой. Чтобы предотвратить повреждение корпусов кингстонов замерзающей при отрицательных температурах водой, на зиму воду из них вытесняют соляркой под давлением.

Экипажа на "Ките" не было - пребывание людей на заражённом БРВ корабле было опасным для жизни, и в зиму 1955-56 годов произвести заполнение корпусов кингстонов в машинном отделении соляркой просто забыли. Замёрзшая вода разорвала металл и весной, после оттаивания льда, "Кит" начал тонуть.

Двое суток аварийная бригада пыталась откачать воду для того, чтобы заварить корпуса кингстонов, но помпы не справлялись и корабль продолжал погружаться. Тогда наверх доложили, что после опытного взрыва в румпельном отделении произошла разгерметизация корпуса корабля, и после получения разрешения командования посадили "Кит" на мель в узком проливе между островом Макаринсаари и безымянным маленьким островком.


Полузатопленный "Кит"

Он простоит там 35 лет, пока под давлением общественного мнения, после ослабления завес секретности во времена перестройки и гласности узнавшего некоторые факты о проводившихся на Северо-Западном архипелаге Ладоги работах, не начнётся радиоэкологический мониторинг островов. В 1991 году "Кита" поднимут с грунта, поставят в плавучий док и эвакуируют в один из заливов острова Новая Земля на захоронение.

Исследования заражения территории при наземных взрывах проводились на островах Хейнясенмаа и Безымянном, а акватории при надводных и подводных взрывах – на острове Мёкерикке. На Хейнясенмаа, в бухте Безымянной, был проведен и один из опытов по изучению заражения местности при взрыве заряда с БРВ на палубе корабля. Этим кораблём был уже упоминавшийся "Малый охотник". Полусгнившие шпангоуты его сгоревшего деревянного корпуса до сих пор торчат из воды у остатков пирса в Безымянке.

На Мёкерикке в качестве зарядов использовались выслужившие свой срок морские якорные мины типа КБ с зарядами 200 и 600 килограмм, хранившиеся в пещере. В условиях низких температур и повышенной влажности взрывчатые вещества (ВВ) мин претерпевали химические превращения, в результате которых на поверхности ВВ появлялись чрезвычайно опасные окислы, способные детонировать при неосторожном обращении. В конце концов для обеспечения безопасности работ на острове было принято решение эти мины уничтожить, одновременно взорвав каменную гряду, мешавшую подходить к имевшемуся на острове небольшому пирсу.

Руководил работами старший лейтенант Ю.И. Зверев. С чрезвычайными предосторожностями мины перевезли к пирсу, погрузили на катер и с помощью грузовой стрелы опустили вдоль гряды на дно. На несколько мин поставили детонаторы, и после укрытия всего личного состава их подорвали. Мощный взрыв сдетонировавших мин разрушил гряду и обеспечил беспрепятственный подход к пирсу. Когда на следующий день после взрыва на дно озера опустили водолаза для обследования места взрыва, то он, во-первых, обнаружил две неразорвавшихся мины (позднее их уничтожили дополнительными накладными зарядами), а во-вторых - установил, что всё дно в районе взрыва было усеяно тушками лососёвой рыбы - пальи. Дня два потом её поднимали со дна с помощью грузовой лебёдки и металлической сетки, которую на дне загружал водолаз.

В 1954 году произошёл случай, наглядно характеризующий отношение к религии в те времена. Дело было весной, корабли для допуска к навигации должны были выполнить боевые задачи, в число которых входили и артиллерийские стрельбы. Посмотреть на работу комендоров вверенных ему кораблей захотел и полковник С.А. Дворовой. Для выполнения задачи БО-337 под командованием капитан-лейтенанта Л.С. Назаренко отошёл от пирса острова Хейнясенмаа и направился в сторону острова Воссинансаари. Когда подошли к этому острову, командир корабля обратился к Дворовому с вопросом:

- По какой цели будем стрелять, товарищ полковник?

Товарищ полковник огляделся по сторонам и, вглядевшись в остров, спросил: "А что это за шапка над лесом возвышается?" Ему объяснили, что это купол храма монашеского скита, который в те времена, когда архипелаг входил в состав Финляндии, размещался на острове.

- Ну, вот вам и цель! - озвучил своё решение Дворовой. Тогда все были твёрдо убеждены, что религия - это опиум для народа и нужно по мере сил народ от этого опиума избавлять. Командир корабля распорядился отправить моторную шлюпку на остров для проверки - нет ли там людей. Несколько человек на "шестёрке" (шлюпке ЯЛ-6) под мотором пошли к острову. На острове было пусто и тихо, двери храма были закрыты, в стороне от храма стояла баня, вовсю цвёл яблоневый сад и пели птицы. Пройдя весь остров из конца в конец, разведчики убедились в отсутствии людей и вернулись на корабль.

Сыграли боевую тревогу, навели орудия на цель и уже вторым залпом снесли колокольню храма. Боевая задача была выполнена и та же группа снова отправились на остров - посмотреть на дело рук своих комендоров.

Над храмом вместо купола колокольни зияла дыра, мраморный пол был усеян осколками кирпича, тихонько поскрипывала на ветру косо висящая на одной петле входная дверь. Поскольку стены храма были сложены из первосортного кирпича, позднее их взорвали и часть кирпичей и плит мраморного пола в качестве строительного материала вывезли на материк.

Через пять лет исследований выяснилось, что, во-первых, поражённый БРВ личный состав выйдет из строя далеко не сразу, а через некоторое довольно продолжительное время; во-вторых, при использовании БРВ для достижения победы над противником победа будет пирровой – на заражённую радиоактивными веществами опустевшую землю без риска для здоровья нельзя будет ступить ещё несколько сотен лет. Дальнейшие исследования в этой области были прекращены, отдел, ими занимавшийся, был переведен на Новую Землю для продолжения разработки способов и средств защиты личного состава от радиоактивного излучения, а часть кораблей 60-го дивизиона (БО-337, РТЩ-576 и ГПБ-382) передана в бухту Владимирскую.

В 1955 году Объект 230 ВМФ был передислоцирован на материк – в залив Рыбный Приозерского района Ленинградской области, передан в подчинение Центральному научно-исследовательскому институту № 16 ВМФ и полностью ориентирован на исследование поражающего действия морских ядерных взрывов. В его составе появился третий отдел, занимавшийся исследованием полей давления подводных ЯВ. В 1960 году 230 Объект ВМФ был переименован в 230 Объект МО и передан в состав 12 Главного Управления МО.

Начавшиеся в 1986 году радиоэкологические исследования, промежуточным результатом которых была эвакуация "Кита" из Ладожского озера, продолжались в течение 23 лет вплоть до 2009 года кооперацией из трёх десятков организаций. Наряду со специалистами в/ч 99795 в них принимали участие сотрудники Радиевого института имени В.Г. Хлопина, Курчатовского института, ЦНИИ имени академика А.Н. Крылова, ООО "Интершельф", ВМедА МО РФ, химслужбы ЛенВМБ, Аварийно-технического центра Минатома России, санитарно–эпидемических станций Санкт-Петербурга и Приозерска и многих других столь же авторитетных организаций. Было установлено, что в ряде мест имели место локальные (площадью в единицы – десятки квадратных метров) загрязнения территории островов долгоживущими радиоактивными веществами (в основном цезием-137 и стронцием-90). Силами специалистов 195 Отряда особого назначения эти места были дезактивированы – на захоронение в специальные могильники были вывезены десятки тонн заражённого грунта и загрязнённых остатков инженерно – строительных конструкций. Исследователи сделали вывод, что в настоящее время последствия проводившихся в 50-е годы работ в районе Северо-Западного архипелага минимальны.

Более подробную информацию о тех делах давно минувших дней любознательный читатель может найти в статье Олега Тарасова "Чёрная быль Ладоги", опубликованной в газете "Ленинградская правда" от 10, 11 и 12 апреля 1991 года.

Чем больше времени проходит после тех событий, тем меньше остаётся их живых участников. По имеющимся сведениям, в настоящее время в Приозерске остался только один кадровых военных, являющийся непосредственным участником работы с БРВ (о матросах срочной службы и гражданских специалистах информации нет). Это мичман в отставке Анатолий Владимирович Агарёв.

Весной 1953 года старшина 1 статьи А.В. Агарёв возрасте 23-х лет, начавший службу на флоте почти 7 лет тому назад в качестве юнги, а теперь - старшина команды мотористов большого охотника за подводными лодками, входившего в состав базирующейся в Либаве бригады охраны водного района, с нетерпением ждал осени, чтобы закончить службу на флоте и начать жизнь гражданского человека.

И тут в марте месяце из Москвы в Либаву прибыл демон-искуситель в звании капитана 2 ранга, представлявший 6-е Управление ВМФ. Задача искусителя - набрать на БО команду, прошедшую сито самого строгого отбора в компетентных органах. Он красочно расписывал кандидатам радужные перспективы службы: "Будете служить в особой элитной части, подчиняющейся непосредственно Москве, сделаете отличную военную карьеру" и т.д. и т.п. И молодой Агарёв, с 16 лет служивший на флоте и к предстоящей жизни на гражданке относившийся с некоторым опасением, поддался уговорам и дал согласие на переход в это 6-е Управление, которым командовал адмирал П.Ф. Фомин.

Уже в начале мая один из больших охотников (БО-337) укомплектовали командой из отобранных претендентов. Агарёв, как и на прежнем месте службы, получил должность старшины команды мотористов. 4 мая БО-337 и два тральщика вышли из Либавы курсом на Ленинград. В город-герой корабли прибыли уже на следующий день, 5-го мая и пришвартовались к стенке Английской набережной у памятного знака в честь выстрела крейсера "Аврора", ожидая разводки мостов для прохода по Неве. В ночь на 6-ое мая, когда мосты развели, снялись со швартов и вышли в Ладогу. В этот же день прибыли в залив Рыбный.

В составе экипажа БО-337 старшина команды мотористов А.В. Агарёв нёс службу по охране водного района, обеспечивал проведение испытаний и несколько раз лично работал в группе испытателей, проводивших затравку испытуемых животных.

Старшина Агарёв (на первом плане) на борту БО-337 (середина 50-х годов)

В 1958 году в составе экипажа БО-337 А.В. Агарёв перешёл на службу в бригаду опытовых кораблей, базирующуюся в бухте Владимирская – сначала на своём Большом охотнике, а потом, когда этот корабль отслужил свой срок и был списан – на опытовом судне "Дельфин". Это был также полученный по репарации немецкий торпедовоз, переделанный в стреляющий корабль – на нём установили торпедный аппарат и две опускаемые по бортам решётки, позволяющие проводить пуски торпед. Заканчивал службу Анатолий Владимирович механиком на опытовом судне ОС-57. В сентябре 1978 года, в возрасте 48 лет, он был уволен в запас по возрасту.

Первое время после демобилизации он работал механиком в группе испытателей предприятия–разработчика торпед, имевшего условное наименование НИИ-400. Эта группа на острове Коневец занималась испытаниями торпед на воздействие эксплуатационных и аварийных нагрузок – транспортных вибраций, перегрузок при падениях и температуры при пожарах. Физические и психологические нагрузки, сопутствующие военной службе, остались позади, хотя и здесь экстремальные ситуации случались. Так, например, в 1979 году при испытаниях на воздействие пожара парогазовой торпеды, заправленной перекисью водорода под давлением 200 атмосфер, произошёл взрыв, который слышали даже в Приозерске. К счастью, никто из испытателей не пострадал.

Тесные контакты с БРВ в пятидесятые годы через тридцать лет дали о себе знать и в 1980 году Анатолий Владимирович был вынужден лечь под нож хирурга для операции на желудке, получив после неё инвалидность 2 группы.

После запрещения испытаний на Коневце А.В. Агарёв работал механиком катера, обеспечивавшего работу расположенного в устье реки Вуоксы экологического поста, проводившего мониторинг качества воды Ладожского озера в окрестностях Приозерска после закрытия печально знаменитого Бумкомбината, отравлявшего озеро своими промышленными стоками. Пост функционировал пять лет и после подтверждения благополучного и улучшающегося со временем качества Ладожской воды был ликвидирован.


А.В. Агарёв со своим другом на причале Валаамского монастыря
Последнее место работы А.В. Агарёва – служба охраны причала Валаамского монастыря, где Анатолий Владимирович, имеющий разностороннюю подготовку механика судовых двигателей, параллельно занимался зарядкой аккумуляторов монастырских кораблей и катеров. Свой передвижной металлический вагончик, в котором располагалась зарядная станция и который он шутливо-иронически называл "мой офис", он тщательно отделал лакированной деревянной планкой и считал своим вторым домом, ежедневно приходя туда пешком независимо от погоды и состояния здоровья – ведь у него на довольствии состояло десятка полтора полудиких кошек, живущих в окрестностях причала. Подкармливал он и собак, охраняющих причал. Одним им ведомым образом животные узнавали о приходе Анатолия Владимировича и тотчас сбегались к нему, как только открывалась дверь вагончика.

Годы шли, здоровье лучше не становилось и осенью 2012 года А.В. Агарёв свой трудовой путь в возрасте 82-х лет завершил. Однако ещё долго, больше года, приходил на причал просто так – покормить своих четвероногих друзей. В 2013 году служители церкви, делающие бизнес на экскурсиях паломников на остров Валаам, в процессе улучшения внешнего вида территории причала "офис" Анатолия Владимировича куда-то вывезли. Оставшихся без призрения кошек взял под свою опеку кто-то из сотрудников причала, запомнивший мудрые слова знаменитого французского лётчика и писателя Антуана де Сент–Экзюпери – "Мы в ответе за тех, кого приручили". И сейчас последний из могикан Объекта 230 ВМФ тихо доживает свой век в двухкомнатной квартире вместе с верной спутницей жизни – Татьяной Михайловной Агарёвой.

А объект 230 МО продолжил свою деятельность в качестве образованного в 1969 году 126-го Государственного научно-исследовательского испытательного полигона. За 44 года существования в/ч 99795 в этом качестве (официальные названия части менялись, но суть оставалась) там было проведено много важнейших исследований и испытаний – часто впервые в стране, а иногда и в мире.

Но это была совсем другая история.

Нам нужны сведения о в/ч 99795

Совет организации ветеранов Приозерского полигона проводит работу по сбору материалов для написания истории войсковой части 99795 и создания в фондах крепости – музея "Корела" экспозиции о ней.

Если вы располагаете какими-либо сведениями о полигоне – воспоминаниями о собственном участии в его деятельности, воспоминаниями о работе в в/ч 99795 ваших родных или близких, фотографиями и т.д. и т.п., просим Вас сообщить об этом председателю ветеранского Совета одним их следующих способов: