Иногда это происходит в порыве вдохновения под влиянием тех или иных событий или обстоятельств, иногда по настроению, а иногда это делается просто для того, чтобы перо не затупилось.
Телефон набираю
Я в субботу опять.
"Здравствуй, мама родная.
Как живёшь, дорогая?
Что тебе рассказать?" -
И течёт между нами
Задушевная речь
И обмен новостями
С пожеланием встреч.
И опять мне охота
В этот сад-огород,
В дом, где папино фото,
В дом, где мама живёт.
Телефон набираю, -
Ты услышишь звонок.
"Здравствуй, мама родная,
Как дела, дорогая?"
"Всё нормально, сынок.
Всё по-прежнему вроде,
Витя в пятницу был,
Я была в огороде,
Когда ты позвонил.
Я теперь, как когда-то,
Не бегу на звонок,
Я слегка старовата -
Жди подольше, сынок".
Номер я набираю,
А потом говорю:
"дравствуй, мама родная,
Как живёшь, дорогая?"...
"Телевизор смотрю.
На цветном на экране
То война, то парад.
Я лежу на диване,
Кнопки жму наугад.
Мне и летом и в зиму
Телевизор, как бог,
Вот спасибо Максиму,
Так бабуле помог".
Номер я набираю,
К трубке ты подойдёшь.
"Здравствуй, мама родная,
Как живёшь, дорогая?"
"В Севастополе - дождь.
А живу я, как прежде,
От звонка до звонка,
Жду получку с надеждой,
Но хватает пока.
Ну а вы как живёте?
Как Максим, Игорёк?
Таня как?" "Вся в работе".
"Приезжайте, сынок..."
И опять мне охота
В этот сад-огород,
В дом, где папино фото,
В дом, где мама живёт.
Помню вечером зимним,
Когда шторм нас качал,
О рождении сына
Вдруг динамик сказал!
Было мне в день тот славный
Званье папы дано.
Это было недавно,
Это было давно.
Нас тогда телеграмма
В океане нашла.
Сообщалась, что мама
Хорошо родила.
На четыре и двести
Потянул наш сынок.
Вышло всё честь по чести,
Как мечтать только мог.
Я тот день не забуду:
На родном корабле
Мы сдвигали посуду
На каютном столе,
И, нарушив уставы,
Пили в море вино.
Это было недавно,
Это было давно.
...........................
Помню, вечером зимним,
Когда шторм нас качал,
О рожденьи Максима
Замполит наш вещал,
Было мне в день тот ГЛАВНЫЙ
Званье папы дано.
Это было недавно,
Это было давно.
Не дал ты той ночью нам с мамой
доспать до утра
Ты ножкою дрыгнул и стало нам
ясно - пора.
Камчатским сыночком стать было
тебе суждено.
Нам с Максом в роддоме ты
рожицы корчил в окно.
Припев:
Милый Игорёк,
Солнышко родное,
Мы с мамой в тот денёк
Счастливей стали вдвое.
Ты прямо с рожденья характер
крутой проявил,
Отца не дождался, домой из
роддома свалил.
И часто ты в детстве нам с мамой
перечил в ответ:
"Я это не буду, не буду, не буду,
сам - нет"
Припев.
Ты мамой и папой всегда был
безумно любим,
Мужским воспитаньем твоим
занимался Максим.
Такого подхода сегодня мы
видим плоды.
Спортивен, умён и подчёркнуто
вежливый ты.
Припев.
Как всё-таки быстро все школьные
годы прошли,
У нашего Чижика крылья
давно подросли.
Смотрите, завидуйте люди какой
у нас вырос сынок.
А помнишь, Татьяна, тот первый
камчатский денёк.
Шайтан мердвень - в переводе с татарского "Чертова лестница". 6 сентября 1820 года по ней вместе с генералом Раевским Н.Н. и его сыном поднимался А.С.Пушкин.
Мы выбрали прохладный день,
Чтобы достичь заветной цели,
И по тропе Шайтан мердвень
На перевал взойти сумели.
Карабкались по той тропе
Мы от подножья до верхушки,
И каждый представлял себе,
Как шел здесь Александр Пушкин.
Поэт был молод, полон сил
И новых грандиозных планов,
Хотя уже тогда он был
Творцом Людмилы и Руслана.
Но все-таки поэт не знал,
(Жизнь не всегда подвластна плану),
Что он идет за перевал
К «Бахчисарайскому фонтану».
Тропа хранит тех лет следы,
Здесь все осталось так, как было,
Лишь придорожные кусты
Бесстрастно время обновило.
Вот камень, словно пьедестал,
С него красивый вид открылся,
Возможно, Пушкин здесь стоял
И этим видом насладился.
Раевский с сыном были с ним, -
С друзьями веселей дорога,
Ну а со мной шел сын Максим,
Наталья с Ваней и Серега.
Серега был проводником,
Он шел спокойно, без оглядки,
Сюда ходил он пареньком
Вдвоем с отцом из Мухалатки.
А нынче мы за ним идем
По горной узенькой тропинке...
Но вот пошел крутой подъем,
И капли пота, как росинки.
Вдруг на пути скала-ступень,
Ее не люди изваяли.
Не потому ль Шайтан мердвень
Тропу татары обозвали?
Слегка кружится голова,
Мы поднимаемся все выше...
Вот, наконец, и перевал,
И мы стоим и часто дышим.
Какие подобрать слова,
Чтоб описать все то, что зримо?
Над нами неба синева,
Под нами Южный Берег Крыма...
Потом березу я искал,
Ну где она, куда пропала?
Ведь Пушкин Дельвигу писал,
Что здесь она его встречала.
Наследников березки той
Мы не нашли и шли обратно
Уже знакомой нам тропой,
И было нам идти приятно.
"Ну, скажи, Василий,
Дурья голова,
Что не поделили
Киев и Москва?
Что не поделили,
Скажем, ты и я?
Мы ж с тобой, Василий, –
Старые друзья.
Пили мы, бывало,
Под вечерний звон
С украинским салом
Русский самогон.
Или, взяв на вилку
Красной рыбки шмат,
Пили мы горылку –
Значит ты мне брат!"
Тут вмешалась Галя,
Черт ее дери,
Нас, мол, угнетали
Русские цари,
Нас Москва давила
Испокон веков,
Нынче Украина
Выйдет из оков.
Но сказал ей:
"Дура, – я, опохмелясь, –
Долгорукий Юра ж -
Украинский князь.
Он в Москву подался,
Чтобы Русь спасти,
От врагов подальше
Центр перенести.
Назывался Русью
Весь славянский род:
Русский, бялорусский
И твой родной народ.
Жили все едино,
Не было границ.
Лучше ты, Галина,
Нам изжарь яиц,
Ну и сала трошки
Ты подрежь на стол.
Выпьем мы немножко
За славянский столб.
Этот столб, Галина,
Мы должны держать,
Как родного сына
Любящая мать."
С нами вам, ребята,
Нечего делить -
Это дерьмократы
Нас хотят стравить.
Но вождей хреновых,
Что не любят нас
Сменим мы на новых,
Из народных масс.
И за дружбу наций,
Дружбу на века
Скушали мы с Васей
Литр коньяка (армянского).
Нас согнали как-то в актовый зал,
Там один еврей нас всех запугал,
Говорил о суицидах,
Проститутках и бандитах,
И подробности при этом смаковал.
Он с трибуны в зал такое понёс,
Что стало всем нам обидно до слез -
Мол, наши дети - наркоманы,
Часовые вечно пьяны,
А свет в туннеле - это встречный паровоз.
Лишь одну принёс он радостную весть -
Наконец-то мы с французов сбили спесь.
Даже не считая шила,
Пьём мы больше всех, на рыло,
А быть первыми всегда большая честь.
И настроенье сразу стало девиантное,
Сбегал тут же в магазин за провиантом я,
И достал заветный штоф,
И успокоился, как мог,
И с тех пор с друзьями пью постоянно я.
И ведь, главное, знаю отлично я
Как они произносятся,
Но что-то весьма неприличное
На язык ко мне просится.
В.С.Высоцкий. «Хунвэйбины»
В нашей славной Аlma mater
Ходит-бродит агитатор,
Он же популяризатор
И, естественно, новатор.
Утверждает агитатор,
Что наладит в Аlma mater
Производство, и навалом
Новых чудо - материалов.
И ведь, главное, знаю отлично я
Как они произносятся,
Но что-то весьма неприличное
На язык ко мне просится Фу - ле - рены.
Вот придумал нам забаву,
Тот кто бредит ноу - хау
Он кричит: "Я не для славы,
А во имя ноу - хавы
Дам вам челюсти вставные,
Крепче будут чем стальные
Да им вооще износу нет,
Их ресурс аж тышу лет."
И ведь, главное, знаю отлично я
Как они произносятся,
Но что-то весьма неприличное
На язык ко мне просится Фу-ле-рены.
Мы идею поддержали,
Зубы все повыдирали,
На замену согласились,
Но посчитали - прослезились.
Лучше б нам не знать ответа
Сколько стоит челюсть эта,
Да и жить аж тыщу лет
Дураков в России нет.
И ведь, главное, знаю отлично я
Как они произносятся,
Но что-то весьма неприличное
На язык ко мне просится Фу-ле-рены.
Напомню я, как было дело:
В теченье двух десятков лет
Немало в небо улетело
На жидком топливе ракет.
Но не раскрою я секрета,
Сказав в компании такой,
Что появилась вдруг ракета
Гораздо лучше жидкостной.
Вообще пора раскрыть секреты,
Пусть все услышат голос мой:
Летала твердая ракета
В два раза дальше жидкостной.
Ракету эту создавали
С благословения Москвы
В КБ прекрасном "Арсенале"
На берегах седой Невы.
Создателям мое почтенье,
Сегодня здесь в кругу друзей
Проходят Тюринские чтенья –
Двадцатилетний юбилей.
Конструктору мое почтенье,
Сегодня он в кругу друзей
Проводит Тюринские чтенья, –
А значит, личный юбилей.
Как быстро эти даты скачут,
И дни стремительно летят.
А мы желаем вам удачи
И своевременных зарплат.
И чтобы вы вершили дело,
Не зная, что такое грусть.
И пусть здоровым будет тело,
А дух ракетным будет пусть.
Смотрите в будущее смело,
Ко всем чертям тоску и грусть,
Да будет сильным ваше дело,
А дух ракетным будет - ПУСК!
Всё ближе и ближе ложатся снаряды,
Настанет и мой черёд.
Придётся любому, придётся когда-то
Держать перед Богом отчёт.
И там нам уж не сможет никто, уверяю,
Как в жизни лукавить и врать, -
Ведь Бог, он о каждом всё в точности знает
Придётся за всё отвечать.
Бог каждого спросит: "Скажи, человече,
Как жил ты и много ль грешил?
И много ли было в твой жизненный вечер.
Людей, кто с тобой дружил?
Кого своей смертью ты плакать заставил?
А может быть нет таковых?
А что своим детям в наследство оставил,
Иль может обидел ты их?
На кладбище много приятелей было
И пил на поминках народ,
А кто через год в этот день на могилу
К тебе, поклониться придёт?"
Все эти вопросы всё чаще мне снятся,
Как будто экзамен держу -
Пытаюсь ответить, но стал заикаться
Стою перед Богом, дрожу.
А Бог измеряет насмешливым взглядом
Меня от макушки до ног
И мне говорит, что задание на дом
Я выполнить, в общем, не смог.
И вот ожидаю суда я покорно.
Учтите же те, кто в пути -
Ответы на эти вопросы, бесспорно,
При жизни лишь можно найти.
Ищите, ищите, ищите упорно,
Ответы на эти вопросы, бесспорно,
При жизни лишь можно найти.
Раз примерно так в пять лет
Никому покоя нет, -
Генералы к нам с проверкой приезжают.
Учат нас, едрёна мать,
Как на море воевать,
Хотя сами ни хрена ни понимают.
Были мы на «Океане»
В КУГе, в лодке, в караване,
Мы сражались до седьмого пота,
От каких-то М-М-Чудаков
Отбивался Васюков
И четвёрку с боем заработал.
А на кафедре у нас
Рыл какой-то рыбий глаз, -
Генерал-любитель точить лясы,
Три недели проверял,
На разборе нам наврал
И ходил в неглаженных лампасах.
Очень нудным был разбор,
Говорили всякий вздор,
Лишь родной наш адмирал
Сказал что надо:
"Мы, ребята, моряки,
Нам, конечно, ни с руки
Слушаться какого-то солдата."
Сквозь призму лет сегодня ясно мне -
На флоте, что ни говори,
Провёл я времечко прекрасное
От лейтенанта до кап - три.
Марченко Б.И. "Полтинничек"
Загружать всё больше нас
Стали почему-то.
Нынче, братцы, пятый час,
Скоро уже утро.
Скоро Папа наш придёт
И, сверкнув глазами,
Заорёт и всё порвёт,
Назовёт ослами.
Припев: То ли ещё будет,
То ли ещё будет,
То ли ещё будет,
Ой-ёй-ёй!
А вчера сказал он нам:
"Не пороть горячку
И к утру оформит план,
Не впадая в спячку!"...
Я в театры не хожу,
Где жена - не знаю,
В штабе по ночам сижу,
Планы оформляю.
Припев.
Надоело всё, хоть плачь,
Нас уже качает,
Хорошо, что есть флагврач -
Он нас исцеляет.
Наш флагврач - прекрасный друг,
Правда, после шила
Нужно нам искать утюг,
Чтоб разгладить рыло.
Припев.
К нам опять пришла беда -
Мы стреляем снова,
Мой комбриг в мои года
Не стрелял такого...
Я ложусь под утро спать,
От работы пьяный.
Вот бы сразу отстрелять
На хрена нам планы!
Я сам себя не узнаю, -
Я третий день уже не пью!
За что такие муки?
Я щас умру от скуки!
Сидящие В Совете,
Вы будете в ответе.
Мы вас наверх избрали,
Доверье оказали,
А вы к трибунам рвётесь,
Друг с другом всё дерётесь,
И всё слова жуёте.
Вы что совсем не пьёте?
Нас не кормил досыта.
Ни Лёнька, ни Никита -
И мяса было мало,
И масла было мало.
Но водки всем хватало.
Россию допустимо
Оставить без бензина,
Без хлеба и селёдки,
Но только не без водки!
Ну дайте выпить, суки.
А то умру от скуки.
А то возьмут ребята -
Орудье прольтарьята, -
И будет бунт кровавый
Как бой святой и правый,
Ну может и не правый,
Но всё равно кровавый.
Беру булыжник в руки,
Ну дайте ж выпить, суки!
Как-то зимней ночью
И в большой мороз
Видел я воочию -
Шёл Иисус Христос.
Господи Иисусе
Неужели сам?
Я стою, трясуся,
Руки к небесам.
Тут всегда предвидел
Каверзный вопрос:
Как мол ты увидел,
Что это был Христос?
Объясняю сразу, -
Был Христос распят,
Вот и кинул глазом
С головы до пят.
Раны на ладонях,
Раны на бровях,
Он был в одном хитоне,
При босых ногах.
Да я ему, заметьте,
В лоб задал вопрос:
"Как зовут, ответь мне?"
Он сказал: "Христос."
Так что нет вопросов,
Это он, Иисус.
Тут я к нему с вопросом,
Я, вообще, не трус:
"Если встреча вышла
Ты б не мог сказать,
Как по этой жизни
Праведно шагать?"
"Жить прекрасно сможешь, -
Отвечал мне он,-
Коль заветы божьи
Превратишь в закон.
Коль живёшь с одной ты,
То к другой не лезь,
Береги здоровье
И мужскую честь.
Мяса в пост не кушай -
Продолжал Иисус,
Я Иисуса слушал
И мотал на ус.
Но бежали лета,
Как вода в песок,
Выполнить заветов
Я, друзья, не смог.
Я Христа не слушал,
Что хотел творил, -
В пост мясное скушал,
Бабу совратил.
Жду теперь я, люди,
Страшного суда.
Правда, бес мне мутит
Разум иногда.
Говорит, что скушно
Так кончины ждать, -
И вот иду с чекушкой
К бабе я опять
Шепчет бес мне в ухо:
"Дядя, не боись,
Для очистки духа
Богу помолись,
Пусть нам в жизни светит
Не хандра, а смех,
Можно замолить ведь
Самый тяжкий грех
Ха - ха - ха!"
Мне сказала Зоечка,
Только поднялась:
"Ты слышал, перестроечка
Гдей-то началась.
Так что не валяйся, Женя,
А давай вставай,
И наши отношения
Перестраивай.
Больше меня дурою
Ты не обзывай,
И плохой фигурою,
Жень, не попрекай.
Вовсе ж не корова я,
Погляди, ей - ей,
Я супруга кровная,
Мать твоих детей."
Я лежу на коечке,
Как трухлявый пень
И слышу голос Зоечки:
"Ну делай что-то, Жень!"
Она не успокоится,
Ведь жена и мать.
Эх, как бы перестроиться,
Чтобы не вставать.
Эврика!
Я бочком устроился
Рядышком с женой -
Вот так я перестроился
Вместе со страной.
В Ленсовете утвердили
Пищевой мой рацион
И недавно мне вручили
Блок талонов - эталон.
И жизнь пошла талонная,
Блочно - эталонная,
Хоть и напряжённая,
Но зато законная.
С мясом нынче тяжело,
Купишь сам едва ли,
А в блоке полтора кило
Мне на месяц дали.
Правда, кости и хрящи
В этом мясе будут,
Ничего, пойдут в борщи
И в другие блюда.
Да я возьму себе на ужин
Без талонов мясо птиц!
К вот талончик есть к тому же
На десяточек яиц.
Это очень кстати
Мне калорий хватит.
Если всё же станет туго
Испеку батон себе.
"Есть талон, гляди, подруга,
На муку ноль пять кг".
Мне вообще широкий выбор
Предоставил эталон
Хошь кило крупы бери ты
Или столько ж макарон
Ну просто идеально
И очень актуально.
Ну посмотрим, что ещё там, -
Масло сливочное, так.
Правда, полкило всего-то.
Но его пусть ест дурак
Я скажу вам по секрету:
В нём один холестирин,
Лучше взять, чем гадость эту,
Всем доступный маргарин
И будет всё нормально,
Привычно, капитально.
Вот жаль растительного дали
Только двести пятьдесят.
Хватит мне теперь едва ли
Жарить рыбу для ребят.
Но грустил я понапрасну
Мой сосед мне дал совет:
"Успокойся, хватит масла,
Рыбы ведь в продаже нет.
Так что всё нормально
И даже ... оптимально."
Колбасы, ты вспомни сам,
Сколько раньше было,
А нынче только килограмм
На любое рыло.
Но рыла разные бывают,
Я предвижу вопли с мест.
Есть такие, что сжирают
Полкило в один присест.
Вот тебе и эталон,
Не учёл чего-то он.
Вот тебе и рацион,
Обделил кого-то он.
Ну да ладно, всё нормально,
Хоть не жирно, но зато
Ты получишь всё буквально,
Словно выигрыш в спортлото.
И вот я гордый гражданин
В синих панталонах
Отправляюсь в магазин
С блоком тех талонов.
В магазине грустно стало, -
Мясники взахлёб орут:
"Кто сказал, что это сало,
Ты бери чево дают".
У прилавка вышла ссора,
На передних сзади прут,
А известного актёра
По башке кошёлкой бьют.
"Ну давай, обратно топай,
Что ты прёшь, как бегемот
Да с такой огромной ... рожей
Есть не нужно целый год".
Ну, в общем, всё нормально
И остро-социально.
Озверел и я немного,
Стал и я по-волчьи выть,
Наступил на чью-то ногу,
Стал зачем-то матом крыть.
Продавцу по харе врезал
Хитрый, точно фараон,
Он, мерзавец, мне отрезал
Яйца вместо макарон.
Ну не тут-то было
Получите в рыло!
Все вокруг осатанели,
А один такой мусье,
Крикнул: - Я пришлю Сальери
В гости к тётушке Салье.
Мы опять живём убого
Восемь бед - один ответ.
Лишь талонов стало много,
А жратвы всё нет и нет.
Важное
