Пускай она мала.
Пусть прост её уют.
И волны,
невзначай плеснув в иллюминатор,
ударятся в лицо
и китель обольют
холодною водой,
солёно-горьковатой.
Пусть вся она живёт
тревожной сменой вахт:
осенние дожди,
весенние туманы...
А летом —
переспишь на штурманских правах,
свернувшись калачом
на узеньком диване.
В ней койка, правда, есть,
чтоб выспаться вполне.
Но в море штормовом
ты ловишь неустанно
то голос маяков — на радиоволне,
то звёзды —
в окуляр бессонного секстана.
Далеки берега...
В дозор идешь ты вновь.
И, может, потому,
что знаешь цель маршрута,
тебе дороже всех незыблемых домов
вот эта
ходуном ходящая
каюта.
БАЛЛАДА О СТОЙКОСТИ
Шёл снег и ветер всё крепчал
в белесой пелене;
к утру он тральщик раскачал
на вздыбленной волне.
Вода хлестала по бортам
размашисто, как плеть,
текла по палубе
и там
всё силилась кипеть,
но намерзала на металл
и вновь шипела злей...
А днём матрос на вахту встал
у главных дизелей.
Ему подсменный прокричал,
кивая на щиток,
что...
Впрочем, дизель так стучал,
что слышать он не мог,
и только понял по губам,
по цифрам точных шкал,
что друг порядок любит сам,
и он чтоб — привыкал.
На парня тысячи забот
упали,навалясь.
Он был на флоте первый год,
а в шторме — первый раз;
тому назад шестнадцать дней
доверили ему
стоять у этих дизелей
на вахте одному.
Он не спускал упрямых глаз
со стрелок на щите.
Но были все они как раз
на правильной черте.
И вдруг — щиток качнулся вбок,
поплыл вперёд
и встал.
Потом скользнула из-под ног
промасленная сталь...
Он удержался, не упав
на палубу едва.
Тяжёлой, жаркой сразу став,
кружилась голова,
и подступал тяжёлый ком
внезапной тошноты...
Хотелось спать,
упасть ничком,
уйти из духоты.
До боли резала глаза
надраенная медь...
— Подсмену вызвать?
Но нельзя,
нет права так слабеть...
Светились стрелки на часах,
мучительно ползя.
— Ещё пока на смену вахт
надеяться нельзя...
Хотя заветнее мечты
была она сейчас.
...Вода и масло — у черты,
на марке в самый раз.
— Не смеешь киснуть!
Стой! Держись! —
он молча повторял...
Щиток бросало вверх и вниз,
но вахтенный стоял,
стоял, холстиной рукава
со лба стирая пот.
К чему о стойкости слова?
Ведь тральщик шёл вперёд!
МОРЯ ХВАТИТ НА ВСЕХ
Моря хватит на всех. Нужно только уметь окунуться.
А желание плыть никому не приносит вреда.
Как мне чужды субъекты, которые, дуя на блюдце,
говорят убежденно, что главное в море — вода!
Что они понимают, пресыщенных циников корча,
для кого поднимают такой обывательский стяг!
Море — это же соль. Только соль охраняет от порчи
настоящих пловцов с бескорыстной душой работяг.
Море —это же ветер, который придется осилить,
и, конечно, туман, нависающий клином косым.
Только тот, кто в тумане отчетливо видит Россию,
может право иметь на высокое звание — сын.
Море — это же глубь, та,
которой достигнуть ты призван.
Верхоглядам она ни в какую трубу не видна.
Но ведь жизни не жаль,
чтобы, солнце рассыпав по призмам,
осветить закоулок еще неизвестного дна.
Уходите в моря! Не смотрите на воду часами.
Уходите скорей! Я ручаюсь, что вам повезет.
И дождусь я, что вы мне когда-нибудь скажете сами:
море — это любовь. Бесконечен ее горизонт.
* * *
Нам хочется ласки, нам лирику нужно.
Суровые краски у моря на службе.
Сплошные ухабы разверзла водица...
Звездинку хотя бы, чтоб не остудиться!
И если однажды она появилась —
сочтет ее каждый за высшую милость.