SetTitle("Глава первая ");
?>
«Герман» и «Паскаль»
В конце октября 1944 года после освобождения Бельгии войсками союзников в Брюсселе происходили события радостные и значительные. Фашисты были изгнаны за пределы страны. Война уже приближалась к территории Германии, а в Бельгии начиналась новая жизнь. Люди, которым посчастливилось выжить, старались быстрее забыть об оккупации, о германских солдатах и причиненном ими ущербе.
Среди счастливчиков был и немец Иоганн Венцель.
Когда в Бельгии восстановилось относительное спокойствие, в Брюссель из Парижа прибыл представитель советского посольства по делам репатриантов Стемасов.
9 ноября 1944 года в офис к Стемасову зашел незнакомец. Он коротко представился:
— Иоганн Венцель.
Стемасов поинтересовался, какую помощь он может оказать посетителю. Венцель передал дипломату конверт и попросил:
— Я бы хотел, чтобы это письмо было передано в Москву.
— Москва большая, — сказал Стемасов. — Кому же я должен передать ваше послание?
Посетитель не задумываясь ответил:
— Гоголевский бульвар, дом шесть. — И добавил: — Дежурному.
— Где вас можно будет найти? — поинтересовался Стемасов.
— В письме все сказано, — ответил податель письма и удалился.
Стемасов вернулся в Париж и узнал, что по адресу, который ему сообщил незнакомец, находится Главное разведывательное управление. Вскоре письмо Иоганна Венцеля лежало на столе начальника военной разведки генерал-лейтенанта Ивана Ильичева. Содержание письма заставило Ильичева вспомнить события, которые происходили в Бельгии, Франции и Голландии в 1942—1943 годах, когда гестапо нанесло сокрушительный удар по нелегальным резидентурам военной разведки и уничтожило в тех странах лучшую часть глубоко законспирированной агентурной сети. В письме сообщалось:
«...Я ограничиваюсь передачей только самого срочного, так как не знаю, каким образом будет передано вам мое письмо. После ареста четырех членов группы Кента в декабре 1941 года я сам был выслежен полицейским отрядом во время работы на рации 30 июня 1942 года. Я уничтожил письменный материал, но часть его не сгорела и попала в руки немцев. Я пытался скрыться, но примерно через два часа меня все-таки схватили и арестовали. Из форта Бреен-донк, куда я был доставлен и где содержался первые дни, меня отправили на допрос в Берлин. Там меня допрашивали о моей работе в 1932—1935 годах, а затем вновь перевезли в Брюссель. Я отказывался давать сведения о лицах и связях. Когда следователь настаивал, я давал ложные показания. Но в дальнейшем согласился установить с вами радиосвязь. Причины, которые привели меня к этому, я опишу позже.
Приблизительно 9 или 12 августа 1942 года мне предъявили фото Бордо, затем показали и его самого через дверь и на расстоянии. Свое знакомство с ним я отрицал. Позднее я имел возможность столкнуться с ним в коридоре крепости. Мы обменялись двумя тремя словами. Позднее я с ним успел даже обменяться коротенькими записками. Бордо сообщил, что причиной его ареста является то, что одна из групп, которую он принял на связь, уже с апреля 1942 года работала на немцев и что «Боб» и «Голландец»1 в этой же связи и примерно в то же время были арестованы. Провал перекинулся на «Тино» и «Яна»2 в Голландии. Немцы имели фото «Grand chef»3, и я узнал, что «Кент» был арестован в Марселе примерно 17 ноября и доставлен в Брюссель.
18 ноября во время работы на рации мне удалось бежать, несмотря на трудные условия. Я хочу дать подробный отчет о том, что произошло. Я это сделаю, как только представится возможность связи с вами или после получения вашего ответа. Герман».
Ильичев приказал направить в Париж резиденту «Ричарду» указание установить связь с «Германом». Сделать это, видимо, в ноябре не удалось. 22 декабря 1944 года «Ричард» докладывал в Центр:
«... "Герман" в Брюсселе заходил к Стемасову и секретарю нашего парижского посольства, который был там в командировке. Он заявил, что является нашим военным разведчиком и просил дальнейших указаний. Он работает в какой-то военной школе. В ближайшее время в Брюсселе будет наш человек. Он попытается организовать переезд "Германа" в Париж. Сообщите цель этого переезда».
Резидент «Ричард» не знал, кем является «Герман», и все еще не мог понять, что с ним делать, если он окажется во французской столице.
Ответ из Центра был краток:«По прибытии "Германа в Париж организуйте его отправку на ближайшем нашем самолете в Москву».
«Ричард» направил в Брюссель своего человека и сообщил об этом начальнику военной разведки:Брюссель. Ему дано указание в случае явки к нему человека по имени "Герман", предложить ему выехать в Париж и обратиться в адрес нашей конторы. Мельников окажет "Герману" содействие...»
20 января 1945 года «Ричард» доложил в Центр:«"Гер-ман" прибыл в Париж. Переезд из Брюсселя он совершил как офицер Красной Армии по командировочному предписанию, выданному ему подполковником Мельниковым.
До получения ваших указаний "Герман" останется жить в нашей конторе. Он получил задание написать подробный отчет».
В начале января 1945 года «Ричард» не смог организовать вылет «Германа» в Москву. Было всего два рейса. Один из них отправлялся в СССР 8 января. Маршрут: Каир, Баку и далее — Москва. В Европе шли ожесточенные боевые действия, поэтому воздушное пространство над южными государствами континента все еще было опасным для полетов. Рейс Си-47 № 883 был, видимо, переполнен. На борту самолета среди других пассажиров были Шандор Радо, Леопольд Треппер, Александр Фут, помощник Радо во время их работы в резидентуре «Дора».
21 февраля 1945 года Венцель оказался на борту самолета, который рейсом № 834 отправлялся по маршруту Париж — Марсель — Рим — Бари — Белград — Бухарест — Одесса — Москва. Командир экипажа Жителев был предупрежден о том, что у него на борту находится важный пассажир. Насколько этот пассажир был важен, Жителев не знал, но он был поставлен в известность, что вместе с ним летит офицер военной контрразведки «Бристоль».
22 февраля «Ричард» получил сообщение из Центра:
«"Бристоль" и "Герман" благополучно прибыли в Москву...» .
В московском аэропорту Иогана Венцеля встретили
сотрудники Главного управления контрразведки Смерш. Через час Венцель оказался в следственном изоляторе, из которого существовало три выхода: на свободу, в тюрьму или в камеру смертников. Какой из них выпадет Венце-лю, он не знал. Первый — выход на свободу — Иоганн исключал. Он знал, что ошибка, которую он допустил в 1942 году, была серьезной, принесла вред. Эту ошибку допустил он, Венцель, и он готов был понести заслуженное наказание. Венцель мог остаться в Бельгии, мог после разгрома фашистской Германии вместе с женой по-селиться в каком-нибудь немецком городке, устроиться на работу и жить до глубокой старости. Возможно, он думал об этом, но принял решение выехать в Москву и честно рассказать все, что с ним произошло.
В ходе дознания Венцель говорил правду. Она была горькой и терзала его душу более двух лет: в ночь с 29 на 30 июня 1942 года группа захвата немецкой контрразведки ворвалась в его квартиру, где он проводил очередной сеанс радиосвязи с Центром...4
Охоту за неизвестными радистами, действовавшими в Бельгии, немецкая контрразведка начала еще в декабре 1941 года. Поисковым отделением командовал гаупт-штурмфюрер СС Карл Гиринг. Солдаты Гиринга в декабре 1941 года установили точное место советского радиста и арестовали несколько человек. Среди них был радист, старший лейтенант Красной Армии М. Макаров. Затем в руках гестапо оказались руководители резидентур Л. Треппер, А. Гуревич и их источники.
После крупного провала, который произошел в сети советской военной разведки в Бельгии, в Москве первое время не смогли правильно оценить ситуацию. Сказалось все — и отсутствие в Центре опытных специалистов, которые были репрессированы во время сталинских чисток в 1937—1939 годах, и напряжение битвы за Москву, в ходе которой немецкие армии под командованием фельдмаршала Ф. Бока стремились захватить советскую столицу. Эти и другие причины сыграли роковую роль. Германская контрразведка оказалась сильнее. Она была укомплектована опытными специалистами и оснащена новейшей по тем временам специальной техникой. Удар, который гестаповцы нанесли по силам советской военной разведки, был не случаен. Не зря же говорят: где тонко, там и рвется. В декабре 1941 года порвались связи в сетях военной разведки в ряде стран Западной Европы. Разведуправление потеряло своих людей в Бельгии, Германии и Франции. Годы, потраченные на создание этой сети, предназначенной для работы в военной время, были потеряны. Это было крупное поражение советской военной разведки.
После провалов, которые произошли в Бельгии, резидентура, в состав которой входил Венцель, уцелела и продолжала действовать. Центр должен был предупредить уцелевших разведчиков об активизации контрразведки противника и нависшей опасности, но не сделал этого.
Резидентура состояла из нескольких групп, которые действовали на территории Бельгии и Голландии. Бельгийской группой руководил кадровый офицер Красной Армии военинженер 3-го ранга Константин Ефремов. В Центре он имел псевдоним «Паскаль». Венцель имел псевдоним «Герман». Он был заместителем Ефремова и руководил группой источников в Голландии. Поэтому в Центре эта резидентура в 1939 году получила название резидентура «Германа — Паскаля».
Не случайно, видимо, в названии резидентуры первым упоминается псевдоним Иоганна Венцеля. Он был таким же, как Рудольф Гернштадт, Рихард Зорге, Курт Велкиш, Ильзе Штёбе.
Венцель родился в 1902 году в поселке Нидау, недалеко от Данцига. Отец его был сельскохозяйственным рабочим. Иоганн, окончив школу, работал подмастерьем кузнеца, в 1920 году — слесарем на одной из угольных шахт Рурской области, затем в Эссене на заводе Круппа. Молодой, энергичный и общительный Иоганн вступил в коммунистический союз немецкой молодежи. В 1923 году Иоганн стал членом коммунистической партии Германии.
1923 год в истории Германии стал годом социальных потрясений. После оккупации Рура французскими войсками в Германии усилились инфляция и разруха. Восьмичасовой рабочий день был отменен, рабочие потеряли и другие социальные права. Недовольство рядовых немцев росло. Начались массовые забастовки. Рабочие готовились к вооруженному восстанию. В стране назревала революционная ситуация.
Венцель в 1923 году вступил в одну из пролетарских сотен. Эти отряды представляли собой вооруженные группы. Они должны были стать основой для создания революционной армии.
Германское правительство, опасаясь нарастания революционной ситуации, пыталось раздробить и уничтожить революционные отряды с помощью регулярных частей рейхсвера. Облавы в рабочих кварталах в крупных городах в 1923 году устраивались почти ежедневно.
23 октября в Гамбурге началось восстание рабочих и моряков. Руководил людьми, которые вышли на баррикады, Эрнст Тельман. Венцель принимал в том восстании активное участие. Сторонники Тельмана мужественно сражались, но они были обречены на поражение, так как в других крупных промышленных центрах Германии выступление рабочих дружин было отменено.
После разгрома выступления рабочих в Гамбурге полиция принялась разыскивать ее организаторов и активных участников. Венцелю пришлось скрываться от преследований, и он выехал в Берлин. В германской столице Иоганн продолжал активно работать по линии компартии, был лично знаком с Э. Тельманом, стал членом Военной секции Коминтерна. В 1927 году ему поручили работу в одной из комиссий Центрального комитета Компартии Германии.
В начале 1930 года руководство германской компартии направило Иоганна Венцеля в Москву для обучения на военно-политических курсах Коминтерна. В конце августа того же года Венцель вернулся в Германию и продолжил работу в военном отделе компартии.
В июне 1931 года Венцель начал сотрудничать с советской военной разведкой, выполнял ее задания в Гамбурге, Эссене, Кельне и Дюссельдорфе. По заданию разведки Венцель выехал в Рейнскую область и возглавил работу агентурной группы, которая числилась в центре как «Группа 446».
В 1931—1934 годах Венцель вел активную разведывательную работу, занимался сбором сведений о германских военных заводах и военной технике. За эти годы он сумел завербовать четырех ценных агентов на заводах Круппа в Дюссельдорфе, Бохуме и Берлине. Резидент Максимов положительно отзывался о работе Венцеля и помогал ему руководить разведгруппой.
В начале 1935 года Максимова отозвали в Москву. На его место прибыл резидент Вельский, который вскоре допустил грубую ошибку в работе. Провал не затронул группу «Германа», но он остался без связи с Центром. Несколько месяцев Венцель ожидал представителя Центра. Но так и не дождался. Тогда он принял решение отправиться в Москву. Руководство группой Венцель поручил своему заместителю «Максу».
Через два месяца в Центре узнали из сообщений в немецкой прессе, что в мае 1935 года «Макс» был арестован и приговорен к пожизненному тюремному заключению. Гестаповцы обвинили «Макса» в подрывной работе и коммунистической пропаганде. «Макс» действительно был членом компартии Германии. Он согласился с предъявленным ему обвинением и ни слова не сказал о том, что был связан с советской военной разведкой. Такое признание стоило бы ему жизни.
В Разведуправлении Красной Армии внимательно следили за ходом судебного процесса, который широко освещался в германской прессе. Фашистам, которые пришли к власти в Германии, нужен был показательный процесс и они его устроили. Газеты, которые поступали в Центр, внимательно изучал Венцель. О ходе процесса от регулярно докладывал Марии Поляковой, которая помогала ему в учебе на курсах военной разведки, и Оскару Стигге5. Данные о процессе регулярно докладывались начальнику Разведуправления Красной Армии С. Урицкому.
Когда судебный процесс по делу «Макса» завершился, в Разведупре состоялось совещание, в работе которого приняли участие О. Стигга, М. Полякова и И. Венцель.
В ходе совещания Венцель сказал, что он твердо убежден в том, что «Макс» никого из членов агентурной группы не выдал. По его мнению, два важных источника военно-технической информации, которые действовали в Рейнской области на заводах «Рейнметалла», остались невредимыми.
Стигга и Полякова знали, что источники Венцеля из «Группы 446» действительно были ценными, и разведчикам очень хотелось восстановить с ними связь. Это мог сделать только Венцель. Он знал этих людей. Агент «Лаборант» работал на заводе фирмы «Рейнметалл» в Дюссельдорфе. Он передавал сведения о новых образцах брони для танков и противотанковых снарядов. Второй агент работал на фирме, где разрабатывались новые образцы противотанковой и зенитной артиллерии.
Третий источник, которого завербовал сам «Герман», был сотрудником фирмы «Леман» в Берлине. Фирма специализировалась на разработке новых методов сварки особо прочных сплавов и поддерживала связи с рядом военных заводов и лабораторий, где разрабатывались и производились элементы брони для танков.
Венцель прошел полный курс обучения в разведывательной школе и в начале 1937 года был вновь направлен на нелегальную работу. На этот раз — в Голландию.
Перед Венцелем стояли следующие задачи: легализоваться в Голландии и восстановить связь с «Группой 446».
Говорят, человек предполагает, а бог располагает. Замысел Центра Венцель реализовать не смог. Он опять возвратился в Москву. В Центре Иоганн прошел дополнительную подготовку, освоил радиодело и летом 1938 года был направлен в новую нелегальную спецкомандировку. Вначале в Голландию, затем в Бельгию. Венцель должен был создать условия для ведения разведки против Германии, в которой уже основательно укрепился фашистский режим.
«Создать условия...» Эти слова предполагали огромный объем работы, который Венцель должен был проде-дать в расчете только на собственные силы и, возможно, с использованием старых знакомых. Венцель совершил четыре поездки в Германию, но восстановить старые связи ему не удалось. Он доложил об этом в Центр. Развед-управление Красной Армии, учитывая хорошую подготовку Иоганна в области агентурной радиосвязи, поручило Венцелю создать резидентуру связи.
В 1938—1939 годах Венцель задачу Центра выполнил. Он вновь выехал в Голландию, восстановил контакты с видным деятелем голландской компартии Даниэлем Гу-лузом и попросил его выделить для подпольной работы надежного товарища.
По рекомендации Гулуза Венцель познакомился с Антоном Винтериком. Он работал в организации «Красная помощь» и занимался оказанием содействия политзаключенным и членам их семей6.
Венцель предложил Винтерику принять участие в подпольной борьбе против фашистской Германии. Винтерик согласился. Ему был присвоен псевдоним «Тино». Венцель научил «Тино» пользоваться радиопередатчиком. «Тино» предложил привлечь к работе своего друга радиолюбителя Адама Нагеля. Венцель изучил все сведения на знакомого Антона и согласился с его предложением. Нагелю был присвоен псевдоним «Ян».
Вскоре «Тино» и «Ян» из имевшихся у «Яна» радиодеталей смастерили радиопередатчик. В начале 1940 года «Тино» установил радиосвязь с Центром. В подпольной работе группы принимала участие и невеста Антона Вин-терика. «Мари» вела себя исключительно осторожно, не была членом компартии, не принимала участие в каких-либо акциях протеста. Она стала шифровальщиком подпольной группы «Тино».
Венцель продолжал поездки в Германию. В конечном счете ему все-таки удалось найти в Германии надежных людей, из которых пятеро стали передавать ему секретные сведения о работе некоторых военных заводов.
Несомненно, Венцель умел работать с людьми и находить надежных единомышленников. Мария Полякова, один из опытных сотрудников военной разведки, в 1937 году подготовила характеристику на Иоганна Венцеля. По ее мнению, Венцель «...в 1932—1937годах приобрел значительный опыт разведывательной работы и превратился из простого рабочего в хорошего агентурного работника...»
В результате нескольких поездок в Швейцарию «Герману» также удалось завербовать еще четырех человек. К осени 1939 года разведывательная группа Венцеля имела в своем составе 15 человек, которые действовали в Бельгии, Германии, Голландии и Швейцарии. Эта группа работала активно, имела прямую радиосвязь с Центром и регулярно направляла в Москву ценные сведения о фашистской Германии.
В начале сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу. Началась Вторая мировая война. Сведения о предстоящем нападении Германии на поляков поступили в Разведуправление Красной Армии от Рудольфа Гернштадта за две недели до начала войны. Советская военная разведка напряженно готовилась к работе в новых условиях. В Центре считали, что во время войны наиболее работоспособными будут нелегальные резидентуры. В 1939 году руководством Разведуправления были предприняты дополнительные меры по укреплению существовавших и созданию новых нелегальных резидентур, главной задачей которых было добывание разведсведений о Германии, Венгрии, Италии, Японии и Финляндии. В сентябре 1939 года в Бельгию направлен разведчик-нелегал Константин Лукич Ефремов, военинженер 3-го ранга. Ему было 29 лет. За плечами у Ефремова — рабфак и Военно-химическая академия, которую он блестяще окончил в 1937 году.
В 1937 году для работы в разведке отбирали лучших офицеров, проявивших способности к изучению иностранных языков. Ефремов оказался одним из них. Вместе с ним для прохождения дальнейшей службы в Разведуправление был отобран и Виталий Никольский.
Ефремова и Никольского связывала дружба со школь-ной скамьи. Они учились в одном классе в школе-семилетке в деревне Заводской Хутор Тульской области, оказались в одной группе рабфака в Туле, после окончания которого поступили в Московский химико-технологический институт имени Менделеева. На его базе в 1937 году была создана Военно-химическая академия. Туляки Ефремов и Никольский стали слушателями инженерного факультета.
Ефремову в одинаковой степени легко давались как точные, так и гуманитарные науки. Вспоминая своего друга, генерал-майор В. Никольский в 1997 году писал: «Он оказался очень толковым человеком. Недюжинные способности этого крестьянского парня умножались на упорство, большую работоспособность, неутомимую жажду знаний. Достаточно сказать, что за время обучения на рабфаке и в академии он изучил немецкий и английский языки, да так, что мог свободно делать на них доклады, переводить с листа сложные технические и военно-политические тексты. Как человек, мой земляк уже тогда отличался большой принципиальностью, развитым чувством ответственности за порученное дело, нетерпимостью к недостаткам. Характер у него был ровный, он не любил многословия, формулировал свои мысли четко и ясно...»
В 1937 году Ефремов блестяще закончил обучение в академии. Государственная экзаменационная комиссия отметила его выдающиеся способности к научной работе. Одним из немногих выпускников академии Константин Ефремов был рекомендован в адъюнктуру. Но продолжить обучение Ефремову не пришлось. Когда он заканчивал последний курс, с ним познакомился представитель военной разведки. Перед выпуском Ефремов был приглашен для беседы в Разведуправление. Молодого офицера принял комдив Оскар Стигга. Он предложил Ефремову стать сотрудником военной разведки. Константин согласился стать сотрудником военной разведки. Никольский тоже был отобран для работы в разведке.
Молодых офицеров направили в 4-й отдел Разведуправления. Отдел занимался военно-технической разведкой.
Начальником отдела был военинженер 2-го ранга Коновалов, тоже окончивший Военно-химическую академию.
Ефремову и Никольскому после прибытия в Развед-управление предложили продолжить обучение в Центральной школе подготовки командиров штабов. Так в 1938 году называлась разведшкола военной разведки. Вспоминая 1938 год, В. Никольский писал: «В целях конспирации слушатели были разбиты на небольшие учебные группы, располагавшиеся на «точках» за городом. Группы не были связаны между собой, поскольку имели полностью автономные хозяйства, и поэтому обучавшиеся на разных отделениях не знали друг друга... Наша точка располагалась под Москвой, в особняке, который скрывался в гуще деревьев и был огорожен высоким дощатым забором, окрашенным в характерный зеленый цвет, — цвет надежды...»7
После окончания разведшколы Ефремов был отобран для работы в нелегальной разведке. Он прекрасно владел немецким языком.
Осенью 1938 года Константина Ефремова направляют в спецкомандировку под видом финского студента Эрика Хернстрема.
Прибыв в Бельгию, Хернстрем поступил в Политехническое училище, затем встретился в Венцелем и приступил к работе в качестве резидента нелегальной резидентуры.
О работе Ефремова в качестве резидента сложилось неоднозначное мнение. Л. Треппер, руководитель нелегальной резидентуры «Отто», считает, что ценность информации, которую Ефремов передавал по своей рации, была равна нулю. По его мнению, это была чисто любительская работа, «карикатура на разведку, какая-то мешанина из сплетен и ложных сведений, подбираемых по ночам в злачных местах, где кутила германская военщина». Треппер считал, что Ефремов, опираясь на какие-то крохи информации, делал крупные обобщения. Касаясь отношений между Ефремовым и Венцелем, Треппер утверждал, что «испытанному практику разведки Венцелю, прошедшему сквозь огонь, воду и медные трубы в условиях подполья», бюрократы из Центра «предпочли какого-то капитана, у которого за плечами всего лишь трехмесячный курс подготовки в разведшколе...»8
Треппер издал свою книгу «Большая игра» в 1990 году9. Она была одной из первых, в которой раскрывались детали провалов резидентур советской военной разведки во Франции, Бельгии и Германии. Треппер не видел и не читал ни одного донесения, подготовленного Ефремовым, ничего не знал о деятельности резидентуры Германа — Паскаля. Тем не менее это не остановило его от открытых отрицательных выводов, которые, как оказалось, были учтены в послевоенные годы.
Треппер обвинил Ефремова в некомпетентности, затем — в предательстве, не подтверждая свои выводы какими-либо фактами и аргументами. Очень странно в 1990 году звучало утверждение Треппера и о том, что Ефремов имел «за плечами всего лишь трехмесячный курс подготовки в разведшколе...».
Константин Ефремов был офицером Красной Армии, одним из лучших, по оценке генерал-майора В. Никольского, имел высшее военное образование, владел английским и немецким языками, получил хорошую подготовку в разведывательной школе.
Венцель тоже дважды проходил подготовку в разведшколе, имел значительный опыт работы на нелегальном положении, владел французским, немецким, английским, голландским и русским языками.
Профессиональная разведывательная и общеобразовательная подготовка, личные и деловые качества разведчиков, их способности создавали хорошие предпосылки для успешной совместной работы Ефремова и Венцеля. Более того, немецкое происхождение Венцеля обеспечивало основу для его прочной легализации. Ефремов, который проживал в Бельгии по документам финского студента, также не привлекал внимания германской контрразведки. Финляндия поддерживала фашистский режим в Германии и была сторонником Гитлера в начавшейся Второй мировой войне.
Резидентура Германа — Паскаля передавала в Центр важную военно-техническую информацию. Константин Ефремов, как считает Владимир Пещерский, был «хорошо подготовленным офицером, преданным своему делу. В Разведуправлении не сомневались в том, что Венцель научит его обращению с рацией, а также поможет легализоваться на месте. Паскаль и Герман тесно сотрудничали»10.
Резидентура Германа — Паскаля действовала стабильно. Из-за трудностей, возникших в резидентуре Треппе-ра, Центр приказал Ефремову оказать ему помощь в подготовке радистов и в стабилизации связи с Москвой. Это распоряжение было большой ошибкой Центра, которая и привела к провалу резидентуры Германа — Паскаля.
Ефремов и Венцель добывали важные сведения и направляли их в Москву. Разведчики были перегружены работой. Они не знали, что за членами резидентуры Треп-пера гестапо вело наблюдение. Впрочем, радиостанция Венцеля тоже попала в поле зрения германской службы радиоперехвата. Сначала ее выходы в эфир зафиксировали посты дальнего радиообнаружения. Затем в действие были введены передвижные радиопеленгаторы.
Венцель работал на трех разных передатчиках, каждый раз меняя место выхода в эфир. Такая тактика позволяла ему сбивать с толку операторов передвижных радиопеленгаторов.
23 июня 1942 года Ефремов передал в Центр донесение о том, что гестапо провело широкую облаву в районе расположения основной радиостанции. Донесение Ефремова оборвалось на полуслове. Это означало, что резидент был вынужден прервать работу передатчика из-за чрезвычайных обстоятельств. Видимо, Ефремов своевременно заметил гестаповцев в районе дома, в котором он находился.
Второй раз агенты гестапо вышли на след радиста Ефремова ночью 29 июня 1942 года. В полночь Венцель, установив связь с Центром, стал передавать радиограммы, которые ему вручил Ефремов. Работал он, как всегда, уверенно. Москва хорошо слышала своего корреспондента.
Венцель увлекся работой, но тем не менее уловил какой-то странный шум на улице около дома, на последнем этаже которого он хранил одну из своих радиостанций. Шум усилился. Венцель отчетливо услышал крики в подъезде, затем топот тяжелых сапог по лестнице, ведущей в его комнату. Сомнений не оставалось: через несколько секунд в его квартиру ворвутся полицейские. Выключив передатчик, Венцель схватил зашифрованные радиограммы и подбежал к окну. Одно движение, и радист оказался на подоконнике, затем на пожарной лестнице и на крыше дома. Не раздумывая, он побежал по крыше, достиг дымоходной трубы. Два-три движения и разорванные бланки радиограмм оказались в трубе. Еще секунда потребовалась Венцелю для того, чтобы перескочить на крышу соседнего дома. Видимо, беглеца заметили солдаты, толпившиеся во дворе дома и на улице. Раздались одиночные выстрелы. Вряд ли гестаповцы имели приказ убить беглеца, но они его видели, и это сокращало возможности для побега. Венцель надеялся на удачу. Он забрался на чердак соседнего дома и, найдя щель между крышей и стеной дома, с большим трудом втиснул свое тело в эту случайно попавшуюся ему на глаза пустоту.
Укрытие не помогло. Гестаповцы, потеряв беглеца, были уверены в том, что из оцепленного ими района тот никуда исчезнуть не сможет. Они стали проверять все квартиры и чердаки домов. Один из гестаповцев заметил Венцеля и вытащил его из укрытия...
15 июля 1942 года резидент «Паскаль» сообщил в Москву о том, что в ночь с 29 на 30 июня во время очередного сеанса радиосвязи был арестован «Герман».
События развивались стремительно. Гестаповцы действовали целенаправленно и с большим размахом.
Ефремов принял все зависящие от него меры по локализации провала. Но было поздно11. Немецкая контрразведка уже сумела собрать достаточно сведений о резиден-туре «Паскаля». Эти сведения передавал гестаповцам агент-провокатор, которого им удалось внедрить в одну из разведгрупп. Эту группу после первых провалов в Брюсселе центр передал «Паскалю». В группе был агент, который работал в полиции. Он и вызвал советского разведчика на встречу под предлогом передачи ему ценных документов. 7 августа «Паскаль» оказался в руках гестаповцев.
Венцель после ареста был доставлен в штаб-квартиру зондеркоманды в крепость Бреендонк. Его возили на допросы в Берлин, затем вернули в Брюссель, где допросы продолжались. Венцель был немцем. Именно это вызвало негодование гестаповцев, которые в ходе допросов не ограничивали себя в методах дознания.
Венцель надеялся, что его резидент «Паскаль» уже сообщил о провале в Центр. Ефремов действительно передал такое сообщение.
Не выдержав издевательств, Венцель раскрыл свою принадлежность к советской военной разведке, выдал шифр. Он также согласился продолжить работу на радиостанции и восстановить связь с Москвой. Венцель рассчитывал вырваться из рук гестаповцев на свободу. Мог ли он на это надеяться?
В августе 1942 года рация «Германа» вновь возобновила работу. В донесении, переданном Венцелем, сообщалось, что он долго не выходил в эфир из-за провала радиоквартиры и поиска нового помещения. Объяснение было логичным и в Центре не вызвало сомнения.
Вопреки предупреждению, которое «Паскаль» успел передать 15 июля, Центр поверил донесению «Германа» и возобновил с ним связь.
В августе 1942 года началась первая радиоигра гестапо против советской военной разведки.
Почему Центр стал принимать радиограммы «Герма-на» и направлять ему свои указания? Найти ответ на этот вопрос сегодня невозможно. В живых не осталось ни одного разведчика, который каким-либо образом был связан с работой нелегальной резидентуры Германа — Паскаля. Можно сделать лишь некоторые предположения, которые в основном основываются на особенностях тяжелой обстановки, сложившейся в то время на советско-германском фронте. Немцы удерживали в своих руках стратегическую инициативу и двигались к Сталинграду, Ростову-на-Дону и готовились захватить нефтеносные районы Кавказа. Эта обстановка диктовала условия, в которых действовали сотрудники Центра, отвечавшие за работу бельгийской резидентуры К. Ефремова.
В августе 1942 года от военной разведки требовались все новые и новые сведения о противнике. Центр предпринимал значительные усилия для восстановления потерянной связи с «Альтой», находившейся в Берлине, и агентом «АВС», который действовал в Бухаресте и тоже остался без связи с Центром. В августе 1942 года в Центре еще никто не знал, что такое радиоигра. Поэтому восстановление связи с «Германом» было, видимо, воспринято с радостью.
Возможно и другое предположение: Центр сам начал свою первую радиоигру с абвером и гестапо. Во время подготовки в разведшколе Венцель получил указание в Центре, что в случае работы под контролем противника он должен был передать в Центр условный сигнал. Если он не успел передать этот сигнал, то «Паскаль» сообщил в Центр о провале его радиста.
25 сентября 1942 года разведчик-нелегал Анри Робинсон («Гарри») сообщил в Москву о том, что гестаповцы захватили не только «Германа», но и «Паскаля».
Дальнейшая хроника борьбы «Паскаля» и «Германа» тоже динамична. 18 ноября 1942 года гестаповцы доставили Венцеля на радиоквартиру, которая располагалась в Брюсселе на улице Аврора в доме № 47. В этот день должен был состояться очередной сеанс радиосвязи с Москвой.
Венцель уже знал, что 9 ноября был арестован разведчик «Кент». Он видел, что гестаповцы были в приподнятом настроении. Может быть, они думали, что очередная победа над советской разведкой принесет им новые награды и повышение по службе.
Охрана была, как всегда, четыре человека: гестаповцы Вольф, и Штука, один охранник и шофер автомашины. Венцель заметил новичка. Рядовой охранник прибыл на радиоквартиру с группой впервые.
Шофер уехал по каким-то делам в город. Гестаповец Штука открыл двери, но механически забыл вытащить из дверного замка ключ. Эта деталь сразу же бросилась в глаза Венцелю. Рядовой охранник устроился на кресле в одном из углов комнаты. Это обстоятельство Венцель также заметил. Прежний охранник всегда стоял с автоматом наперевес у двери.
Штука занялся подготовкой рации для проведения сеанса связи. Венцель торопил Вольфа, говоря, что уже настало время выходить в эфир.
Продолжая беседовать с Вольфом, давая ему какие-то советы, Венцель медленно передвигался по комнате. Он понял, что ему следует делать. Продолжая отвлекать Вольфа советами, Венцель оказался у двери. Настал решающий момент, и Иоганн решил бежать. Об этом моменте он давно мечтал.
Венцель резко открыл дверь, затем захлопнул ее и мгновенно повернул ключ в замке. Не теряя ни секунды, Венцель кубарем скатился с лестницы и оказался на первом этаже. Дальше дорогу он хорошо знал. Выскочив на улицу, он услышал яростные крики Вольфа.
Затем раздались выстрелы. Видимо, Вольф и охранник стреляли в дверь.
Выскочив на улицу, Венцель пробежал метров пятьдесят, затем свернул в первый переулок. Он знал, что по этой улице проходил трамвайный маршрут. Он даже знал его номер. Трамвай 16-го маршрута действительно катил по улице. Венцель догнал его и вскочил на подножку. На следующем перекрестке он пересел на другой трамвай и вскоре оказался далеко от места побега.
Венцель позвонил домой, чтобы предупредить жену о грозившей ей опасности. Ее не было дома. Тогда Иоганн направился к своему старому другу, с которым он был знаком еще со времен совместной партийной работы. Ему оказали помощь, предоставили убежище, успели предупредить жену...
Константин Ефремов тоже оказался в крепости Бре-ендонк в Брюсселе. Он был подвергнут жестоким пыткам. Ефремов передал одному из заключенных записку, которую удалось вынести на волю. В ней разведчик сообщал:«Я прошел через aд Бреендонка и испытал все. У меня есть только одно желание — увидеть свою мать».
Акулина Федоровна, мать Константина Лукича Ефремова, не дождалась своего сына. Молодая жена Ефремова, с которой он прожил всего полтора месяца перед отъездом в специальную командировку в 1938 году, тоже не увидела любимого. У войны свои законы.
В 1943 году германский военно-полевой суд приговорил Константина Ефремова к смертной казни. Такие же приговоры были вынесены его соратникам. Фашистский прокурор констатировал: «Они причинили рейху ущерб больший, чем целая армия противника»12.
В конце 1943 года военный инженер 2-го ранга Константин Ефремов был расстрелян.
После разгрома организации «Паскаля» гестаповцы 24 ноября 1942 года арестовали Л. Треппера, а затем и его помощников. Радиостанция Треппера стала работать под контролем гестаповцев с 25 декабря 1942 года.
Побег Венцеля сорвал планы гестаповцев, заставил их ужесточить контроль за остальными арестованными, среди которых были советские разведчики Л. Треппер и А. Гуревич. Совершить еще один побег в таких условиях было практически невозможно. Тем не менее 13 сентября 1943 года Трепперу это сделать удалось. Обстоятельства побега до сих пор вызывают много вопросов.
Прибыв в Москву в январе 1945 года, Венцель написал отчет о своей разведывательной работе. Давая оценку своему поведению после ареста гестаповцами, Венцель писал:
«...Я благодарен, что мне дали возможность обо всем рассказать. Я подчинюсь любому приговору, даже самому жестокому, но я не хотел бы жить дальше, сознавая, что я плохо служил своему делу и в трудную минуту своим неправильным поведением нанес ему вред...»
Мир действительно тесен и все в этом мире взаимосвязано. В 1945 году контрразведчики из управления Смерш арестовали в Берлине немца Вольдемара Зейфер-та. На допросе в Москве, который проходил 5 октября, Зейферт сообщил дополнительные детали ареста радиста Иоганна Венцеля:
«Впервые о советском разведчике «Германе» я узнал в начале 1942 года. Я работал в шифровальном отделе при ставке верховного командования сухопутных сил вермахта. В марте в наш отдел для дешифрования поступили перехваченные радиограммы. Прочитать их не удалось. Но позже один радист рассказал мне, что в Брюсселе был арестован советский разведчик «Герман». Для его захвата привлекался батальон солдат вермахта. Радисты пеленга-ционной станции из брюссельского отдела абвера отсекали один дом за другим. Таким образом они установили дом, в котором в полночь работал неизвестный радист. Взломав входную дверь, сотрудники гестапо и абвера в комнате на третьем этаже обнаружили еще не остывший от работы передатчик. Но работавшего на нем человека в комнате не было. Сотрудники гестапо быстро установили, что радист выбрался на крышу дома. Преследователи тоже выбрались на крышу и заметили человека, который убегал от погони. В конце концов беглец был задержан. Им оказался советский разведчик, который имел кличку «Герман». Его настоящая фамилия, как я узнал позже, была Иоганн Венцель...»
29 декабря 1945 года Иоганн Венцель Особым совещанием при НКВД СССР был приговорен к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на пять лет. В об-винительном заключении по делу Венцеля каких-либо выводов о степени его виновности в провале резидентуры в 1942 году сделано не было.
До 1954 года Иоганн Венцель находился в Рязани. 19 мая 1955 года с него были сняты все обвинения, и он выехал в ГДР. Венцель работал инструктором на машинно-тракторной станции в местечке Претцель13.
Данных о его дальнейшей судьбе нет.
Данных о дальнейшей судьбе военинженера 2-го ранга Константина Ефремова тоже нет. Некоторые исследователи подвергают сомнению факт казни Ефремова, ссылаются на отсутствие в архивах гестапо документов, подтверждающих приведение приговора в исполнение, и сведений о месте захоронения Ефремова.
Данных о расстрелах тысяч советских патриотов тоже нет. Фашисты далеко не все свои преступления фиксировали в протоколах, отчетах и донесениях.
В 1972 году командование Военной академии химической защиты имени Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко выступило с предложением наградить (посмертно) выпускника этого учебного заведения военинженера 2-го ранга Константина Лукича Ефремова. Отсутствие документов гестапо, подтверждающих расстрел советского разведчика, не позволило принять положительное решение.
В одном из документов, подготовленных в 1972 году в военной разведке, о К. Л. Ефремове сказано следующее: «Особой заслугой Ефремова К. Л. является то, что к началу Великой Отечественной войны возглавляемая им нелегальная резидентура обеспечивала прямую связь с Центром (работало три радиостанции), а с января 1942 года регулярно давала информацию военно-политического характера, а также сообщала о дислокации и передвижении немецко-фашистских войск в Бельгии и Голландии. За шесть месяцев 1942 года Ефремов К. Л. передал в центр более 40 информационных телеграмм...»
1 Псевдонимы агентов. — В. Л
2 Псевдонимы агентов. — В. Л.
3 Венцель, видимо, имеет в виду «Большого шефа», или Л. Трейлера. — В. Л
4 Пещерский В. «Красная капелла». Советская разведка против гестапо. М.: Центрполиграф, 2000. С. 260.
5 Стигга Оскар Ансович (1894-1938), латыш, в РККА с 1918 г. Участник Первой мировой войны. В годы Гражданской войны — член Реввоенсовета Западного фронта, секретарь и председатель исполкома Латышских стрелковых полков. В военной разведке с 1922 по 1937 г. Работал в Латвии до 1929 г., был нелегальным резидентом военной разведки в Германии. Январь 1935 — ноябрь 1937 г. — начальник 3-го и одновременно 1-го отделов Разведуправления штаба РККА. Награжден орденом Красной Звезды и золотыми часами. Репрессирован в ноябре 1937 г. Реабилитирован 8 сентября 1956 г. — В. Л.
6 Колпакиди А. Энциклопедия военной разведки России. М., 2004. С 343.
7 Никольский В. Аквариум-2. М.: Гея, 1997. С. 31.
8 Треппер Л. Большая игра. М.: Политиздат, 1990. С. 150.
9 В 1990 г. на русском языке была издана книга Ж. Перро «Красная капелла». (На французском языке эта книга опубликована в 1967 т.)-В. Л.
10 Пещерский В. «Красная капелла»... С. 259.
11 Никольский В. Аквариум-2. С. 85.
12 Никольский В. Аквариум-2. С. 85.
13 Пещерский В. «Красная капелла». С. 263; Колпакиди А. Энциклопедия военной разведки России. С. 140.
Вперед
Оглавление
Назад