Глава 1. Корабельная Фанагория

Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория

То из-за чего больше всего переживали (не потерять торпеду) обошлось как нельзя лучше.

При подходе к предполагаемой точке ее всплытия, наш Иргенсон сразу заметил плавающую торпеду, и мы подошли к ней на 20 метров, обозначая собой место для торпедолова.

Я всегда думал, что торпеда будет плавать на поверхности в горизонтальном положении, наподобие бревна. Но когда подошли ближе, я со страхом смотрел с высоты ходового мостика, как на волне почти вертикально торчал совсем небольшой красный фрагмент носовой части торпеды.

Он в такт колебаниям воды то погружался под воду, то снова появлялся на поверхности, и при этом сверкал огонь светового прибора, было слышно тарахтение 'стукача'.

У меня создавалось впечатление, что она сейчас нырнет под воду и больше не появится наверху, уж больно тяжело она всплывала из воды после каждого своего нырка.

- Что-то низковато в воде сидит торпеда, - словно подтверждая мои опасения, сказал Любимов. - Самойлов, срочно подзывай торпедолов. ТЛ-956 на полном ходу подлетел к торпеде и, лихо развернувшись, наехал на нее своей кормой. Два матроса, стоящие на корме, накинули удавку на головную часть и странными рогатинами, похожими на деревенские ухваты для русской печи, подвели торпеду к кормовому клюзу.

ТЛ дал малый ход и, положив торпеду на поверхность воды, втянул ее своей лебедкой в отверстие клюза. Торпеда въехала по желобу на палубу и застыла на стеллаже.

- Четко работают ваши бойцы на торпедолове, - похвалил Ищенко работу командира ТЛа.

- Сигнальщики, сейчас смотрите по левому борту ракетки прибора следности торпеды. По нам должны стрелять две торпеды, - предупредил нас Ищенко о приближающейся атаке по нашему кораблю.

Действительно минут через 10 из-под воды вдруг появилась светящаяся сигнальная ракета, которая взлетела на высоту 15 метров. Вслед за ней через каждые 10-15 секунд стали выскакивать светящиеся огни, еще и еще. Эти светящиеся точки постепенно приблизились к нашему кораблю и два последних огня взлетели прямо из-под нашего борта корабля.

- Кличугин, потопили вас мои подводники! - довольный световым эффектом успешной атаки и попаданием в корабль весело сообщил нам последнюю новость комбриг.

Уже легли на курс в базу, когда командир начал выполнение стрельбы АС-9.

'Воздушная цель по пеленгу 300, дистанция 15 км! Атаковать цель!' - дал командир свою вводную.

Управлять огнем противолодочным оружием я должен с ГКП, а уже управлять огнем артустановки - из поста РЛС, где находилась система 'Барс', за которой я сидел как обычный оператор индикатора кругового обзора. Пробежка к пушке, где произвел гидроперезарядку и дослал снаряды на линию досылки.

Вот и бегай с одного поста на другой. Здесь пострелял, там пострелял.

Артиллерийская установка АК-725 калибра 57-мм

'Пеленг 300, дистанция 15 км. Принять целеуказание!' - сам себе уже в посту командовал я и устанавливал залет на приборе-имитаторе №7.

Скорость поставил 700 км/час, чтобы цель не слишком быстро налетела на меня.

Со старшим матросом Ворониным мы взяли цель каждый на своем индикаторе, и я стал сопровождать светящуюся отметку 'агрессора' на индикаторе кругового обзора, вращая ручки курсового угла и дистанции, а Воронин на панорамнике по углу места.

- Цель вижу, цель сопровождаю, - доложил я командиру.

Когда на панели вспыхнула лампочка 'ПУС готов' - это означало, что цель находиться в зоне обстрела и система решила задачу встречи снарядов с ней, я доложил на ГКП:

- Готов к открытию огня...

- Огонь! - дал добро на стрельбу командир.

Я с пристрастием нажал ногой на педаль 34 и сквозь железо палубы и переборок услышал как заливистым гавканьем огромной кавказкой овчарки заработали стволы.

Скорострельность пушки 200 выстрелов в минуту и за мгновение мои 24 снаряда выскочили через дула орудий.

Уж больно быстро, как мне показалось, кончился порох. Я на всякий случай еще раз понажимал на педаль, но орудие молчало.

- Осмотреть каналы стволов! - руководил с мостика Кличугин.

Я влез в пушку через боковую дверь и с удивлением обнаружил на приемнике каждого ствола по два недостреляных снаряда. По десять снарядов на ствол вышли, а эти по какой-то причине не захотели покидать свою ленту.

Заглянув в казенник каждого ствола, я увидел через них небо в круглом отверстии. Каналы чисты.

- Каналы стволов чисты. Но на каждый ствол не вышли по два снаряда. Причину сказать не могу. На пушке все нормально. Клин внизу, каретка в заднем положении, а почему снаряды не выдавились снижателями из ленты на линию досылки, сказать не могу, - доложил я результаты Любимову и командиру.

- Все! Дробь! На сегодня хватит воевать, - вынес свое постановление Любимов. - Командир, давай курс в базу. - Ну молодой, накуролесил ты сегодня. Бомба не летает, снаряды экономишь. Разбирайся со своей техникой и личным составом. Тренируй бойцов до потери пульса, но общая оценка стрельб положительная, - подвел итог начальник штаба.

Волнения молодого минера остались позади, и теперь мне стало понятно, что не такой уж и страшный этот Любимов, которого я боялся до самого настоящего 'адмиральского эффекта'.

Главное - пора собирать свой чемодан и рвать с корабля в Ленинград, к жене в свой первый лейтенантский отпуск.

***

Сколько раз предупреждал Алиева, чтобы он одной рукой держал переднюю крышку аппарата, а второй откручивал болты крепления. Так нет же, он всегда небрежно вращал барашки болтов одной рукой.

Во время проворачивания оружия я стоял в двух мерах от своего нерадивого спеца и со срытой злостью думал:

'Ну, как ему еще объяснять турке нерусской! Все равно по-своему все делает. Вот баран!'

Кольцо крышки торпедного аппарата было сделано из толстой дюрали, а его внутреннее отверстие было обтянуто мембраной из прорезиненной ткани, весила она без малого 5 килограммов. Передний срез трубы аппарата находился как раз у самого края борта почти над водой, и поэтому одно неосторожное движение и за борт полетела крышка с аппарата №1. 'Вот придурок, теперь крышку мне утопил', - только и успело пронестись в возбужденном сознании.

Вслед за упавшей крышкой за борт 'солдатиком' рухнул и сам Алиев. Я никак не ожидал подобной реакции и этакой прыти от своего недотепы и быстро подбежал к борту.

На спокойной поверхности воды расходились круги, и плавал еще не намокший берет торпедиста, и больше никаких плавающих предметов не просматривалось.

'Этого еще не хватало. Хрен с ней крышкой, еще и матрос утонет', - вслух обсуждал я сложившуюся ситуацию.

Время тянулось удивительно медленно, я стоял на краю борта и смотрел в воду в ожидании появления 'солдатика', но он почему-то не появлялся. Меня уже начал бить мелкий мандраж, я задергался, снял с себя китель и ботинки, и был готов в этот момент прыгнуть за борт на поиски пропавшего в глубине матроса. А вдруг он и плавать-то не умеет.

Но сквозь мутноватую воду я увидел приближающуюся к поверхности и темнеющую из-под воды голову торпедиста.

На поверхности из воды сначала медленно появилось не лицо, а высунулись вытянутые трубочкой губы, которые сделали глубокий выдох-вдох, и только потом тяжело выплыла голова и судорожно бьющие по воде руки.

-Бросай ее к е... матери! Утонешь, придурок! - заорал я так, что, наверное, было слышно на другой стороне Зимней гавани.

Я размотал пеньковый конец от шлюпки, стоящей рядом, и бросил Алиеву спасительную зацепку. Барахтаясь по-собачьи руками, он ухватился за трос двумя руками и замер в подвешенном состоянии.

С мостика соскочили два матроса, и мы с ними медленно стали вытаскивать на палубу висевшего на конце ныряльщика.

Только сейчас, когда тело Алиева показалось над водой, и с него стекали потоки воды, я разглядел зажатую у него между ног злополучную крышку от аппарата.

Как мокрый мешок мы перевалили Алиева через борт, и я с трудом выдернул намертво зажатую ногами крышку. Он еще инстинктивно сжимал ноги, боясь потерять свою драгоценную подводную находку.

Якуничев отпорником подцепил и достал плавающий на поверхности берет водолаза, отжав его от воды, напялил на мокрую голову своего подчиненного.

Как Алиев умудрился догнать тонущую крышку или отыскать ее на дне в этой холодной апрельской воде, да еще при видимости, которая была меньше метра, мне было непонятно.

Смуглое и по-восточному красивое лицо героя светилось гордостью чисто мужского поступка, а ровные белые зубы выстукивали мелкую дробь.

- За мной! - повел я дрожащего матроса в каюту.

Здесь я достал свой неприкосновенный запас из сейфа и налил 50 грамм для сугреву, но Алиев отказывался от профилактики простуды.

- Пей, тебе говорят, а то простудишься от такого купания. Это не водка, это лекарство, - настоял я на приеме флотского лекарства от всех болезней. Я с тоской и жалостью в глазах смотрел на мокрого до нитки Алиева, а в голове проносились мысли о том, что кончился мой отпуск, где не было ни Алиева, ни Сафаралиева и даже Побережного. А вот снова начались флотские будни все с теми же персонажами на сцене и нужно снова заниматься ими и продолжать корабельную жизнь.

А из полученного недавно письма от своего лучшего друга Лехи Куншина я узнал о его лейтенантской жизни.

Леха - мой самый близкий друг, мой кореш так рвался на Дальний Восток, он так хотел служить на подводных лодках неведомой Тихоокеанской эскадры, которую ему обещали при выпуске.

Но вместо эскадры подводных лодок, друг оказался на далеком острове Русский в такой же бригаде ОВРа и на таком же корабле проекта 204. И даже на эту должность он попал после длительных пререканий и борьбы с кадровой мафией.

Леха несколько месяцев с упорством писал челобитные прошения во все возможные инстанции флотской бюрократии, пытаясь восстановить справедливость, но безрезультатно. Вся эта бессмысленная борьба строптивого лейтенанта и потенциального подводника с каменой стеной кадровых беспредельщиков так и закончилась должностью 'бычка' на МПК.

Сломали гады моего Леху, и он затих в своих мечтах о подводном флоте на должности, с которой я смирился с первых дней начала моей службы. На таких же правах бесправного лейтенанта на МПК на Русском парился и наш уральский медведь Коля Чернавских, он же большой знаток и любитель первача и 'конотоповых капель'.

На утреннем проворачивании оружия меня вновь озадачил мой торпедист:

- Товарищ лейтенант, в торпедном аппарате №2 у задней крышки обнаружил непонятную жидкость. На воду не похоже.

Я весьма удивленный таким докладом подошел к аппарату и у его кормового среза действительно увидел небольшую лужицу прозрачной жидкости, скопившуюся в углублении.

- Неужели щелочь! Якуничев, быстро принеси фенолфталеин или лакмусовую бумажку, - дал я ему указание.

- А что такое фенолфталеин? У нас такого никогда не было, а лакмусовой бумаги у нас тоже давно нет, - сразу же последовал ответ находчивого торпедиста.

- Ищи на соседних кораблях, ищи, где хочешь. Фенолфталеин это как раз индикатор на щелочь! Ты что в школе химию не изучал? - отправил я на поиски торпедиста.

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 2. Дом уже не корабль
Глава 3. Три адмирала и Цусима
Глава 4. Железяка
Глава 5. Штабной
Глава 6. Тут уж не до шуток!

Copyright © 1998-2025 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.