Глава 1. Корабельная Фанагория

Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория

Этот наглый товарищ, даром, что был всего лишь лейтенант, сразу написал приказ о назначении меня временно исполняющим обязанности помощника командира и на следующий же день передал мне свои обязанности, а в придачу еще всучил мне все содержимое секретной части корабля.

В секретной части, которая представляла собой большой железный шкаф, находилось более 400 экземпляров секретной корабельной документации. Журналы, формуляры, приказы и всякие наставления и руководства, чертежи механика и прочая документация, которая частенько требовалась на корабле для работы. А чтобы ее выдать, надо вскрывать этот сейф, потом нудно копаться и искать нужный документ и выдавать его под роспись. В общем, пришлось выполнять обязанности корабельного библиотекаря, но только секретных изданий.

Короче все свои обязанности, кроме штурмании, ушлый ВРИО командира спихнул на молодого лейтенанта и от удовольствия втихаря потирал теперь свои свободные ручонки.

Побережный был трехлетчиком, призванным после гражданского мореходного училища, а там все ребята ушлые, вроде Вити Сазонова. Высокий и плотный телом, с огромной шарообразной головой, но на тоненьких худосочных ножках, он выглядел, по крайней мере, странным мужиком, если не сказать грубее. Он был как грибок-поганец на тонкой ножке и с округлыми бесцветными наглыми глазами. На затылке головки этого грибка располагалась складка жира, говорящая о том, что хозяин ее не прочь хорошенько пожрать и попить вовсе не лимонад.

У штурмана кроме амбиций была еще и луженая глотка, как в смысле голоса, так и в смысле пития неразбавленного шила. Теперь он был хозяин на корабле, и на следующей же неделе срочно побежал с канистрой на береговую базу получать спирт для корабля.

Кстати о шиле. Так на флоте называют простой спирт, независимо гидролизный он или медицинский, но в документах он значится как 'спирт-ректификат'. Вонючее и поганое шило, которое предназначено для технических нужд корабля, исполняло роль валюты на черном рынке военно- морской базы и в междукорабельных расчетах.

Его биологической особенностью было то, что в него не стали добавлять всяких рвотно-блевотных добавок. Главком своими приказами запретил такую былую практику денатурировать спирт и использование на флоте метилового спирта тоже запретил из-за возможных отравлений.

Мудрый был Горшков: пусть уж лучше матрос нажрется до поросячьего визга, но не ослепнет или, чего доброго, помрет от этой гадости. Поскольку это не спасало нерадивых бойцов от употребления внутрь - все равно ведь пахнет спиртом. Но при приеме на грудь военно-морского гидролизного шила, особенно неокрепшим матросским организмом, он начисто временно отбивал память у нормального человека и постепенно сушил мозги. Так вот этого шила на корабль полагалось всего-то 6 кг в месяц, не литров, а именно килограмм. 6 кг на все 6 боевых частей корабля - это же для технических целей сущий мизер.

Когда Побережный с 12-ти литровой канистрой вернулся на корабль, настроение у него было приподнятое, отчего лицо расплывалось в довольной счастливой улыбке. Энергия била из него ключом, и он сразу брал канистру в оборот.

Из-за переборки слышались бульканья, переливаемого содержимого канистры в бутылки, и судорожные метания по каюте.

- Володь, Побережный получил шило? - спросил механик, заглядывая в мою каюту.

- Уже булькает, - показывал я Витвицкому в сторону переборки соседней каюты.

- Нужно срочно забрать у него свою долю, а то прожрет все и не поперхнется, - подавал мне явный намек на оперативные меры механик.

Воодушевленный приобретением штурман сразу вызывал к себе в командирскую каюту рассыльного, а через него старшину 2 статьи Довганя, который на данном этапе своей срочной службы добросовестно исполнял обязанности начпрода.

Так уж случилось, что на корабле не было мичмана, которому можно было доверить продовольствие и вещевое имущество. Эти обязанности и исполнял простой старшина 2 статьи Иван Довгань. Украинец чистых кровей и простой деревенский парень Довгань прекрасно справлялся с этими хозяйственными задачами, возложенными на него, и целыми днями, гремя огромной связкой ключей, лазил по своим шхерам и наводил порядок в своих кладовых и на своих объектах. Мало того, он самостоятельно вместе с матросами получал на береговой базе продукты, менял простыни и доставлял их на корабль на обычной тележке.

Была у этого губастого парня хозяйская хватка, и поэтому командир ему полностью доверял. Но был и один недостаток. Уж слишком скромный был этот парень и не мог ни в чем отказывать таким нахалам, как Побережный. Ну, а раз не мог отказывать, то и годки пользовались этим качеством доверчивого и исполнительного корабельного продовольственника.

Довгань скромно стучался в каюту командира, в которой за столом в командирском кресле теперь важно восседал новоиспеченный ВРИО и, получив оттуда ценное указание насчет необходимости в человеческой закуси, срочным порядком бежал исполнять приказание.

Уже через несколько минут наш энергичный начальник собственным флотским кортиком, словно пиратским кинжалом, вскрывал одну из больших банок тушенки, обильно покрытой каким-то солидолом, и намазывал ее содержимое на внушительный бутерброд. Затем он торопливо снимал пробу шила из канистры и крякал так, что слышно было по всему офицерскому отсеку.

Произведя личную дегустацию, начинал созывать своих ближайших по духу корешей. Приходили его друзья, и начинался оживленный застольный разговор вокруг прозрачного графина, стоящего в центре композиции скромного по ассортименту праздничного стола.

Валя Самойлов тоже всегда был вхож в эту дегустационную комиссию и с удовольствием принимал участие в этих беседах. Приезжал на газике даже какой-то милицейский старший лейтенант. Как потом оказалось, это был следователь из местной милиции и великий друг штурмана. Вечером эта дружная компания, вдруг засуетившись, собиралась и уносила ноги с корабля в другое более цивилизованное место веселья.

Однако Побережный не забывал с собой наполненную шилом фляжку и вечный инструктаж для меня:

- Если вдруг позвонит жена...

А я уже по привычке оставался старшим на корабле и исполнял обязанности надсмотрщика за личным составом.

У меня в сейфе всегда стояла бутылка спирта, но это был НЗ, который я всегда хранил, стараясь использовать на черный день и только по назначению.

На следующие утро после проворачивания оружия ко мне в каюту постучал мой электрик ПЛО матрос Пальмешко и впервые обратился ко мне с небывалой просьбой и приготовленным стаканом:

- Товарищ лейтенант, нужен спирт, чтобы промыть контакты релюшек в приборе.

Я открыл свой сейф и налил из своего НЗ треть стакана.

- Хватит? - спросил я у Пальмешко.

- Хватит. Спасибо! - даже поблагодарил меня матрос и бережно понес стакан вниз по трапу в свой центральный пост.

Из дверей командирской каюты вышел Побережный, который явно слышал весь мой разговор с матросом, и возмущенно начал меня учить уму-разуму:

- Володя, ты что делаешь? Ты зачем спирт матросам раздаешь? Нам самим не хватает...

- Ну, если он даже и выпьет этот стакан, а не потратит на протирку контактов, то ничего не случится. Там всего-то грамм 50, не больше. Я этому парню доверяю.

- Смотри, как нужно поступать в таких случаях, - улыбаясь, сказал Побережный. - Учись, пока я жив.

- Макоедо-о-ов! - заорал он, высунув в двери каюты свое огромное кричало.

Тут как тут, гремя по трапу прогарами, в коридор влетел старший матрос Макоедов. Он был штурманским электриком и большим нахалом, весь в своего начальника.

- Макоедов, тебе на ППРе (планово-предупредительный ремонт) надо протирать спиртом гирокомпас? - спросил он недоумевающего таким срочным вызовом матроса.

- Так точно! Нужно протирать...

- Володя, ну-ка, плесни в стакан, - это уже мне протягивал стакан Побережный.

Я плеснул в подставленный стакан ровно три бульки пахучей жидкости. Побережный достал где-то припасенный по этому случаю кусочек ватки и, подбоченившись словно гусар, махнул стакан себе в рот.

- Э-э-х-х, - с шумом и невероятным смаком сделал глубокий выдох в ватку учитель и протянул ее обалдевшему матросу. - Иди, протирай!

- Вот как нужно выдавать матросу шило на технические нужды. А ты

целыми стаканами раздаешь...

'Да, шутники-экономисты хреновы эти макаровцы, что Витя, что Коля одна школа, но шило жрать великие мастера', - пронеслось в голове сравнение этих двух корабельных личностей.

13 сентября был необычный понедельник - прошел ровно месяц моей службы на корабле и этот юбилей совпал с Днем ВМФ. Так у нас в дивизионе нежно назывался день получки.

В этот день и матросы, и офицеры получали свое денежное содержание за месяц и каждый, получив деньги, думал о разном. Для меня это была моя первая корабельная зарплата, и только сегодня я точно узнал, что и за что я получаю в денежном выражении.

Оклад командира боевой части у меня оказался всего лишь 125 рублей, а оклад по воинскому званию лейтенанта - 50 рублей. К этому добавлялись 30% морского денежного довольствия, так как корабль находился в кампании, то есть корабль по уровню боевой подготовки был в 1-ой линии.

Итого в руках я держал свою первую зарплату в размере 200 рублей и 20 копеек. Ну, что можно сказать про такие 'огромные' деньги в руках замученного корабельной службой и нарядами лейтенанта.

-Однако! - разглядывал я, как чукча мамонтовую кость, эту пачку трехрублевых бумажек.

- Не густо платят за такую сумасшедшую службу на этих малых противолодочных кораблях, - других слов у меня не нашлось.

Оклад командира корабля был немного поболее моего, но все равно составлял 160 рублей. Тоже завидовать было грех чему.

Именно в этот день и после обеда можно спокойно начинать войну и всегда ее выиграешь. Потому что озабоченный служивый народ начинает стихийно сбиваться в маленькие стайки и искать место, где можно спокойно оторвать от семейного бюджета целый червонец, оторваться от повседневных забот и забыть что такое постоянная готовность. Благо есть, на что сообразить и чем закусить.

Только в этот день мир и согласие спускались на землю, и обычно в этот день не было сумасбродной суеты бесчисленных проверяющих на кораблях и не сыпались бесконечные руководящие указания сверху.

На флоте ведь не все, как у нормальных людей. Если у обычных людей рабочая неделя заканчивается в пятницу, то у нас в 118 бригаде кораблей охраны водного района в пятницу она только начиналась. Так как именно в пятницу заступали новые дежурные силы по флоту, правда они в следующую пятницу и сменялись, но ведь это же в следующую.

Да и рабочий день у нормальных людей обычно заканчивается в 17-18 часов.

А у нас?! После 18 часов, когда все, кому положен сход с корабля, уже находились в позе низкого старта, комдив Михневич или начальник штаба Любимов прибывали с доклада от комбрига. Вот тут-то и начиналось резкое оживление рабочей обстановки и апогей рабочего дня в штабе и на кораблях новыми вводными, полученными сверху. Эти вводные сыпались на головы подчиненных ну, прямо, как из рога изобилия.

То нужно срочно готовить какое-нибудь решение на выход кораблей в море, то срочно создать комиссию и немедленно проверить хранение боезапаса на кораблях, то подать в политотдел списки с бесчисленными данными офицеров и мичманов, разработать планы каких-либо мероприятий по укреплению воинской дисциплины. Да мало ли было этих вводных и все нужно срочно сделать и именно сегодня.

Раскрутка вводных шла, как обычно, сверху вниз, и самой последней инстанцией и исполнителями оказывались те же самые добросовестные лейтенанты, которые обычно отдувались за всех.

Вот уж действительно верно говорил комбриг Викторов в своем выступлении на митинге, что 'тяжела, но почетна служба в 118 бригаде кораблей охраны водного района'.

Все силы бригады, состоящей из 3 дивизионов, предназначались не только для охраны района ответственности Ли вмб на Балтийском море. Первейшее и наиглавнейшее предназначение бригады было в том, чтобы обеспечить выход из базы и развертывание 14 эскадры подводных лодок, базирующихся на Лиепаю. Их тут было целых две бригады. Хоть и старенькие все были дизелюхи проекта 613, 641, но своими торпедами они могли навести достаточно приличного шороха и не только на Балтийском театре.

Вот собственно для чего и нужны были все эти силы. Подводные лодки в угрожаемый период должны выйти в море и рассредоточиться для выполнения своих задач, а вся эта мелюзга должна обеспечить их оборону и дать возможность лодкам выполнить свои задачи, которые были куда как важней, чем все наши силы обеспечения вместе взятые.

Образно говоря, мы должны были принять на себя все первые удары противника и ценой собственной жизни открыть дорогу на оперативный простор нашим подводникам. Уже отсюда и исходят все задачи уничтожения подводных лодок, минных заграждений противника и все виды обороны района.

Штаб 109 дивизиона это был настоящий мини-штаб со всеми вытекающими отсюда должностями и частями. В этой маленькой будке дивизиона кроме дежурной рубки размещалась секретная и строевая часть. А с другой стороны здания располагался тактический кабинет и маленькая конурка под названием кабинет дивизионного механика капитана 3 ранга Кожухаря. Тактический кабинет обычно использовался для проведения заседаний и собраний офицеров, разборов выходов в море, а также работы дивизионных специалистов - только здесь можно было работать с секретными документами.

Сам штаб возглавлял суровый, но обычно справедливый капитан 3 ранга Леонид Иваныч Любимов. Он обычно деловитой походкой хозяина перемещался по территории и кораблям в своей уставной форме, которая выглядела на нем несколько мешковато, и был всегда с хмурым, осенним и озабоченным штабными проблемами лицом. За деловитости определить его истинное настроение было практически невозможно. Но, несмотря на внешнюю непроницаемость, он по пути своего следования успевал отчитать нерадивых и очень редко, но поощрить достойных.

Комсостав 109 дивизиона противолодочных кораблей войсковая часть 90351 (1971 - 1977 г.г.)

НШ подчинялись дивизионные специалисты по всем направлениям корабельной службы. Дивизионный штурман, артиллерист, минер - он же дивизионный специалист ПЛО, связист, специалист РТС, механик, дивизионный врач капитан Стояченко, химик и даже дивизионный акустик мастер военного дела мичман Алисов. Если сюда добавить еще и замполитовский аппарат, состоящий из секретаря парторганизации и секретаря комитета ВЛКСМ мичмана Копетюка Славы, да приплюсовать секретчиков и писарей, то набирался довольно большой и живой орган управления дивизионной жизнью в количестве 18 человек.

Особенностью этого штаба было то, что это был плавающий штаб и все штабные стояли на довольствии на кораблях, за что и получали 'морские'. А когда корабли выходили в море, то на флагманском корабле выходил основной костяк походного штаба и обязательно акустик мичман Алисов. Его комдив везде возил с собой, как противолодочный талисман. Алисов был действительно виртуозом гидроакустического поиска подводных лодок и непревзойденный слухач подводных шумов. Он запросто классифицировал подводную цель на свой музыкальный слух и никогда не ошибался. Кроме этих заслуг, он мастерски разбирался в матчасти гидроакустических станций и ремонтировал их в случае поломок не хуже любого телевизора.

Конечно ни у кого из дивизионных специалистов, кроме Кожухаря, в помещении штаба не было никаких личных кабинетов, и все они обивались в тактическом кабинете и на кораблях.

Само собой разумеется, на кораблях свободных мест в каютах тоже не существовало. Получалось, что вся эта масса нужных людей вела перелетный и залетный образ существования на кораблях в чужих каютах. Кто где смог, там и устроился. На котловом довольствии специалисты тоже стояли на кораблях, где придется. Дивизионный химик мичман Зиновьев Юрий Палыч, а по совместительству и секретарь партийной организации дивизиона, дотошно распределял своих коллег на котловое довольствие на стоящие у стенки корабли.

Корабль уходил в море или дозор и эта картина с котловым довольствиям резко менялась, а Палыч вынужден был перемещать своего коллегу на другой. Но голодным в штабе никто не оставался, а Зиновьев доставал свой кондуит и вносил поправки в свою дислокацию.

Но, примечательно, что на такую скитальческую жизнь никто из штабных никогда не жаловался и все непонятно как, но уживались в этой малогабаритной тесноте.

Сам комдив Михневич был человеком колоритным и видным по всем параметрам своей военно-морской фигуры - куда там коротышке капитану Врунгелю до нашего Батьки. Для краткости комдива за глаза некоторые иногда, совсем несправедливо, называли 'батькой Махно'. Ну, разумеется, на того маленького и дерганного полубандита, которым был главнокомандующий повстанческой армии анархистов Нестор Махно, он, конечно, не тянул и в первом приближении. Этот батька был куда интереснее и представительнее того плюгавого.

Легендарный комдив 109 ДПК капитан 2 ранга Михневич Виталий Адамович, он же Батька

Одна только голова 60-го размера с полуседой и кучерявой шевелюрой, да при росте свыше 180 см, уже говорила о кладезе противолодочных знаний и прочих военно-морских наук.

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 2. Дом уже не корабль
Глава 3. Три адмирала и Цусима
Глава 4. Железяка
Глава 5. Штабной
Глава 6. Тут уж не до шуток!

Copyright © 1998-2025 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.