Глава 1. Корабельная Фанагория

Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория

Пока я, как в дремучих джунглях Амазонки, разбирался на огромном планшете в гаванях и причалах, где и кто к какому причалу прилепился из наших кораблей бригады, этот зануда с важным видом, заложив короткие ручонки за спину, прохаживался рядом по просторам своего оперативного владения. Комично колыша своими короткими штанинами брюк, он нудно воспитывал меня в духе Строевого устава. Он даже все номера статей помнил наизусть и монотонно излагал их в надежде, что я их не знаю. Кое-как ухватив расстановку наших сил на оперативном планшете, я поспешил сбежать от этого неожиданного и такого занудного воспитателя.

- Товарищ капитан 3 ранга, разрешите идти? - выдал я свой последний уставной перл и рванул восвояси.

Теперь, когда я завладел у этого шутника тактической обстановкой на театре, вся моя наиглавнейшая задача заключалась в том, чтобы не прозевать появление в дивизионе НШ Любимова и, гаркнув на весь причал 'Смирно!', доложит ему рапортом о происшествиях за ночь.

От того, как ты встретишь утром начальника, всегда зависит твое дальнейшее дежурство и не только.

Встретил я Любимова вовремя и четко доложил ему свой рапорт, но случилась совсем другая незадача, которую я даже не мог предвидеть. Глаза в глаза застыли наши взгляды и по появившемуся нездоровому блеску в них я понял, что где-то все-таки я прокололся. Острый глаз Леонида Иваныча заметил на моей руке, приложенной к головному убору во время рапорта, сверкающее золотом обручальное кольцо.

- Дугинец, снимите кольцо. Вы, что не знаете, что ношение обручальных колец офицерам на службе запрещено? - спокойно и твердо начал воспитывать меня НШ.

Откуда только появилась у меня эта неестественная наглость перечить начальнику... Должно, как и Елисейкин, не совсем выспался, да еще эта зануда в коротких штанишках завел меня с самого раннего утра и от этого я совсем озверел.

- Никак нет! В уставе про это не написано. Там сказано, что запрещается ношение перстней. Про обручальные кольца там нет ни слова, - абсолютно уверенный в своих познаниях уставов, уперто заявил я.

- Кроме устава есть еще и Директива, в которой про это написано, - несколько раздражаясь моей наглостью, продолжил свою мысль Любимов.

- Мне это кольцо надели в государственном учреждении, которое называется Дворец бракосочетания. Не вы мне его надевали, не вам его и снимать, - сам я поражался собственной наглости, в которую меня понесло, и продолжал защищать знак своей любви на безымянном пальце. - Товарищ капитан 3 ранга, а почему вы только у меня заметили кольцо? Все офицеры носят кольца, а увидели вы только у меня.

- Назовите хотя бы одну фамилию офицера - кто носит кольцо, - нервно задвигал желваками скул, но при этом ведя себя вполне корректно, спросил Любимов.

Я ведь точно помнил, что Семен Яковлев всегда носил кольцо и даже на дежурстве, когда я стоял с ним его помощником, он его не снимал. Своего командира подставлять было неудобно, да к тому же он был в отпуске.

- Старший лейтенант Яковлев, - для примера назвал я только одну фамилию.

- Рассыльный! Вызовите ко мне командира Яковлева, - приказал НШ моему рассыльному матросу, который внимательно вслушивался в наш диалог.

Через 5 минут в двери дежурной рубки влетел молодцеватый старший лейтенант Яковлев и доложил о прибытии.

- Яковлев, покажите, пожалуйста, вашу правую ладонь, - попросил Любимов.

Яковлев, нисколько не удивляясь казалось бы странному предложению, вытянул вперед правую руку, на безымянном пальце ладони которой не было кольца.

- Дугинец, вы видели? - обратился мой воспитатель ко мне. - Яковлев, а где вы носите свое обручальное кольцо?

- В кармане, - спокойно ответил Семен и достал из нагрудного кармана кителя свое колечко.

Ну что тут скажешь?! Конечно, рассыльный рассказал Яковлеву, по какому поводу его вызывает Любимов. Ну, хоть бы немного схитрил и сказал, что у него кольцо дома осталось, ну, в крайнем случае, в каюте.

Опять крайним оказался беззащитный молодой лейтенант и я, скрипя сердце, снял свое кольцо с пальца и положил его в то же место, где носил его хитрован Сеня.

Но на этом наш разговор не закончился, так как Любимов, желая большей лейтенантской крови, вызвал моего командира корабля.

Запыхавшись, в рубку влетел ВРИО командира лейтенант Побережный. Уж с кем с кем, но с этой личностью Любимов разговаривал как с настоящим командиром.

- Как у вас Дугинец на корабле служит? - поинтересовался он у этого горе- командира.

И этот 'служака' понес клепать на меня всякую чушь, как бы оправдывая должность, которую он временно занимает.

Именно, не исполняет, а занимает. Ну, ведь надо же ему было что-то говорить, а отрицательного он про меня сказать-то ничего не мог, но он все- таки нашел, чем меня уколоть.

- Так вроде бы нормально служит. Зачеты на допуск он сдал, но недостаточно уделяет внимания воспитанию подчиненного личного состава. Он больше сидит в каюте и занимается руководством личным составом из каюты. Частенько со своим другом лейтенантом Нечаевым просиживают в каюте по вечерам. Дружит с мичманами, особенно с Берендяевым, - давал мне характеристику этот нехороший человек.

От услышанного из уст этого лжеца потока позорящих меня фактов, возникало огромное желание двинуть в эту огромную бесформенную харю кулаком, чтобы прекратить эту ложь и лицемерие.

Этот 'командир' каждый день уходил с корабля, оставляя меня старшим на корабле, а теперь поливает меня и заявляет, что я, видите ли, мало внимания уделяю своим подчиненным.

Но, пришлось выслушать все до конца, да еще и стоя по струнке перед Любимовым, как нашкодивший школьник перед директором.

Трижды всего за одни сутки меня подвергли позору и унижению старшие товарищи. Что Слынь со своим разносом, что КВНщик в морковках, что Любимов со своим воспитанием.

Почему только они правы? Меня ведь даже никто и не слушает, а слушают таких идиотов, как Побережный. Не укладывалось в вольнодумных лейтенантских мозгах такое бесправие.

Немного отойдя от этого стресса и позора, я сообразил, что ведь сам напрасно упирался и почти хамил старшему по званию. Но что было, то было.

Но и Любимов видимо тоже сделал выводы об упертом лейтенанте с чисто украинской фамилией, которому палец в рот лучше не класть.

Согревала душу только одна сокровенная мечта, что я скоро вырвусь на волю пусть и на несколько дней, но зато я увижу жену, любимый Питер и свободу.

Вечером в четверг комдив вызвал меня в свою келью, которую он конфисковал для своих нужд у Кожухаря, и в ней устроил себе кабинет.

- Дугинец, собирайся в Питер поедешь, - оглоушил меня Михневич долгожданной радостью.

- Вот тебе выкройка верха фуражки, размер 60, но только чтобы из кастора фуражка была, - протянул он мне огромную вырезку овала верха фуражки, сделанную из флотской газеты 'Страж Балтики'. - Завтра 24-е число и пятница, можешь лететь в Питер до утра понедельника, а в дежурстве тебя Нечаев на один день подменит. Все ясно?

Чего уж тут неясного может быть!? У меня словно выросли огромные крылья. Что еще нужно для счастья!

Выкройка комдивской фуражки была огромна, как аэродромное поле. Ну что ж, по Сеньке и шапка - комдив был могучий и такая фуражка на нем должна смотреться по всем канонам флотской моды. Если бы я такую на себя напялил, то меня бы первым же крепким порывом ветра сдуло с ног. Всего набралось 4 заказа на фуражки: наш механик, комдив, Денисюк и мой командир.

С полусумасшедшими глазами я прибежал на корабль и выдал своему Побережному:

- Я завтра улетаю в Ленинград. Меня комдив отпустил на три дня.

Я впервые с наслаждением смотрел, как скисает в аморфную массу перекосившийся от такой неожиданной пилюли блин физиономии ВРИО командира.

Для толстомордого Николая Николаевича это был удар ниже пояса. Еще бы - это означало, что меня все выходные на корабле не будет, а старшим на корабле нужно будет сидеть ему или механику.

Одному небывалая радость, а другим серпом по причиндалам.

Я только тогда поверил в это неожиданное счастье, когда шумящий своими винтами Ан-24 с разбега оторвался от взлетной полосы и, задрав нос вверх, стал набирать высоту.

Одетый во все чистое и наглаженное, я восседал в кресле самолета и мог позволить себе прикемарить после корабельного недосыпа и нервотрепок. Но особенно разоспаться мне не дал сосед. Сравнительно молодой парень, случайно оказавшийся рядом и желая поделиться своим наболевшим, все время пытался завести со мной разговор, и, в конце концов, это ему удалось.

Он рассказывал мне о своей скотской жизни на ударной стройке пятилетки в Лиепае, где они-зеки строят большой галантерейный комбинат под названием 'Лаума'. О том, что молодая жена уже наверно не ждет его дома, а устраивает свою жизнь с другими мужиками. А он под видом получения перевода на почте выпросил у милиционера-охранника свой паспорт, купил билет на самолет до Риги и сейчас по всем уголовным законам находится в бегах.

- Я ей вчера дал телеграмму, чтобы не застать дома какого-нибудь бедолагу, пригревшегося у моей жены. Там так и написал: 'Сдавай бутылки и разгоняй своих е...рей. Я лечу домой', - открытым текстом сообщил мне сосед. Уж и не знаю, с каких таких заслуг он выбрал именно меня в свои исповедники, наверно потому, что участливо слушал его и не отталкивал.

- Ну, а за что ты срок схлопотал? - спросил я.

- Да по пьянке набил морду одному другану и дали три года 'химии'. Так беседуя с настоящим зеком, я образовывался в вопросах Уголовного Кодекса и теперь уже знал, что 'химия' это вовсе не наука, а принудительные работы на строительных объектах под присмотром милиции.

- Ну, а что будет дальше? - поинтересовался я окончанием этой истории.

- А что будет дальше!? Поймают и добавят еще пару лет за самовольный уход из общежития.

Только мой сосед вошел в настоящий образ рассказчика и в красках начал расписывать свою дальнейшую убогую жизнь зека, как самолет резко накренился.

В иллюминаторе мелькнула серая вода Рижского залива и бесконечные пляжи Юрмалы, а спокойный голос стюардессы с латышским акцентом произнес:

- Уважаемые пассажиры! Наш самолет зашел на посадку в Рижский аэропорт Румбула. Всех пассажиров прошу оставаться на своих местах и пристегнуть ремни.

- После остановки двигателей я приглашу вас пройти в здание аэровокзала, где попрошу вас внимательно ожидать объявления о посадке на наш рейс. По окончании дозаправки самолета в аэропорту мы продолжим наш полет. Лайнер уверенно приземлился в этой самой Румбуле, всех пассажиров на время заправки самолета вывели из салона и организованной толпой провели в аэровокзал столицы Латвии.

Мой сосед предложил мне зайти в кафе и выпить по 100 грамм, но я сдержанно отказался. Почти все пассажиры рейса стояли на ступеньках лестницы аэровокзала и безропотно ждали окончания заправки авиалайнера и дальнейшего полета в Ленинград.

Тут на ступеньках у входа в здание остограмившегося зека понесло дальше в своей исповеди, и он уже на повышенных тонах начал костерить партию и правительство за свою несложившуюся жизнь.

- Я вот работаю на комсомольско-молодежной стройке, а где там эти комсомольцы попрятались. Покажи мне на этой стройке хотя бы одного нормального комсомольца - одни зеки кругом вкалывают. А на открытие комбината на следующий год соберутся все коммунисты и комсомольцы. Знаешь, сколько их там много будет, да все с красными транспарантами и победными речами. Этот Брежнев... - и понеслось.

Толпа пассажиров, окружающая нас, с ужасом вращая глазами в поисках 'работников невидимого фронта', в срочном порядке рассредоточилась подальше от антисоветских лозунгов, и мы с ним остались на лестнице только вдвоем.

Слава богу, что вскоре объявили посадку в самолет, и я покинул горячего латышского парня, который открыто и без опасений возмущался порядками в СССР.

В аэропорту Ржевка, куда приземлился самолет, я поймал такси и на всех парах полетел на проспект Смирнова. С небывалой радостью я рассматривал в окошко машины до боли знакомые места Заневского и Невского проспектов, набережную Невы.

Теперь уже не то, что было - я уже не нищий курсант и мог позволить себе прокатиться на такси. С одним портфелем в руках я с шиком подкатил к общежитию и со всей прыти рванул в подъезде мимо вахтерши.

Но мой резвый пыл в один момент охладила лязгнувшая засовом закрытая вертушка и знакомая по прошлогодним встречам бабулька-вахтерша. Она словно целый год так и просидела в своей застекленной будке, не сходя с места, бдительно охраняла покой и нравственность студентов.

- Вы куда так разогнались? - ошарашила она меня из-за стекла своего рабочего места.

- Мне срочно нужно в 29 комнату. У меня там жена живет, - попытался я как можно яснее выразить свои желания.

- У нас в общежитии замужних студенток не проживает, все живут при своих мужьях. Документ у вас есть о том, что она ваша жена, - никак не сдавалась чертова бабка.

- Да что же я теперь к собственной жене не могу попасть без Свидетельства о браке? Я тут вырвался с корабля всего на три дня, а вы... У меня в удостоверении есть запись о семейном положении, там записана моя жена, - извивался ужом я перед неподатливой бабулькой.

Только после тщательного изучения моего удостоверения личности и его конфискации под залог моего прохода бабка поддалась, и я проскочил вертушку. Не буду же я объяснять бабке, что я не имею права отдавать ей свое удостоверение личности, когда тут жизнь моя решается.

Неужто вот за этой дверью №29 находится мое счастье!? Я влетел в закрытую дверь без стука и неожиданно вырос на пороге.

Повседневная картина студенческого быта особо не прельщала. Уже не было рыжей Элеоноры, сидевшей в позе лотоса на своей кровати с висевшими на лице рыжими сосульками волос и папильотками. Но Элеонору вполне заменяла Нинка Аполонова, лежащая на кровати в позе Аполлона с полузадранным подолом халата и книгой в руке. А за столом посреди комнаты спиной ко мне сидела над учебниками моя Тамара. - Большой привет от моряков дважды Краснознаменного Балтийского флота! - дурашливо гаркнул я.

На шум, произведенный моей персоной, она оглянулась и совсем растерялась, застеснялась своих подруг. Не ждала именно сейчас. Я не обращал ровным счетом никакого внимания ни на Светку Мелехову, ни на задвигавшую своими обнаженными маслами Нинку. Я обнимал и целовал свою законную жену, к которой проделал целый вояж и преодолел все воздушные и наземные преграды.

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 2. Дом уже не корабль
Глава 3. Три адмирала и Цусима
Глава 4. Железяка
Глава 5. Штабной
Глава 6. Тут уж не до шуток!

Copyright © 1998-2024 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.