Глава 1. Корабельная Фанагория

Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория

Мы пешком направились к Воздушному мосту, до которого было километра 3, если не больше.

- Пойдем к Лехе Агееву проситься на временное пристанище, - объяснял я жене путь нашего следования. - Он в финском домике на улице Макарова, сразу за Воздушным мостом живет. Думаю, что не прогонят... Заодно познакомишься с моим другом и его Людмилой.

Обнявшись и шагая по ночной Лиепае, мимо спящих домов и кладбища на улице Дедаева, где на нас даже не гавкали бездомные собаки, я и сам-то не верил в настигшее меня так неожиданно счастье встречи с любимым человеком, а еще больше не знал, что делать в такой неординарной ситуации.

Бездомные были не только собаки, но и мы оказались пока никому не нужными в этом городе и его окрестностях.

Сердце колотилось от такой неопределенности и от близости родного и дорогого лица моей Томки, но виду я не подавал и старался не пугать этой туманностью нашего существования свою подругу.

Безудержное чувство нежности, прорывающееся сквозь ночную тишину безмолствуюшего города, заставляло останавливаться и целовать это дорогое мне лицо прямо посреди асфальтового безлюдья улицы.

Мы были одни во всем городе, и пока нам никто был не нужен в соглядатаи наших нежных отношений.

Устроив жену на ночлег у Агеевых, я понесся на свой корабль, а сам все соображал, что делать в таких небывалых обстоятельствах. Куда же пристроить свою жену? Может договориться здесь с городской библиотекой о прохождении практики в Лиепае? А может...

Утром, когда на корабль прибыл командир, я ему изложил свою нестандартную ситуацию с рижской практикой жены и неожиданно вопрос разрешился с необыкновенной легкостью.

- У меня бабка (мать отца) живет в Риге. Она уже старенькая, но бабушка очень интеллигентная и живет одна почти в центре города. Я ей напишу письмо, и будет твоя жена жить вместе с бабулькой моей. Поможет ей печку топить. Не переживай все будет хорошо, - совсем по-братски утешил меня мой начальник.

И уже вечером жена с рекомендательным письмом от внучека уехала в Ригу к бабульке. Все обошлось как нельзя лучше и мне оставалось только благодарить Кличугина за столь необходимую своевременно оказанную помощь нашей молодой семье.

На нашем корабле было обнаружено явление под названием воровство. По моим понятиям, которые нам крепко вбили в головы в училище, и как 'крупнейший теоретик в области политэкономии социализма', которую я дважды сдавал на 4 курсе - вор и бандит были самыми ничтожными людишками. Люди, отбирающие силой или хитростью у своих собратьев нажитое их непосильным трудом личное имущество и деньги, должны 'сидеть в тюрьме'. Жеглов был прав.

А вор, орудующий в среде своих же нищих коллег, считался для меня вообще падшей личностью, к которой не грех применить старинные пиратские обычаи (вздернуть на рее).

Периодически стали пропадать деньги у офицеров из карманов шинелей, которые обычно вешали в коридоре около своих кают. Вдобавок у меня, из моего шкафчика в каюте, где висела повседневная тужурка, прямо с нее кто-то свинтил мой драгоценный значок 'За дальний поход' с подвеской 'Океан'. Для меня это был удар ниже пояса - мой заслуженный в борьбе с океаном и тропическим потом раритет просто уплыл в чьи-то грязные руки. И этот гад живет на моем корабле, и каждый день смотрит мне предано в глаза и ничего...

Матросы тоже изредка стали проявлять тревогу тем, что стали пропадать деньги из рундучков с личными вещами. Такого позорища на корабле еще не бывало.

Вор на корабле в офицерской среде? Такого в жизни не бывает, и я сам такого в жизни не встречал. Значит, могли воровать только приборщики кают или кто-то из тех лиц, кто был вхож в офицерский отсек. Это был ограниченный круг личного состава, но не такой уж и малочисленный: акустики, радисты, шифровальщик, радиометристы, штурманский электрик, мои архаровцы из центрального поста, вестовой из кают-компании и приборщики. Ограниченный, но довольно обширный список набрался - 16 человек, попробуй, разберись в каждом бойце из этого состава.

На кратком брифинге офицерского коллектива по этому вопросу в каюте командира, созванного по случаю очередной пропажи 10 рублей из кармана шинели у Витвицкого, Побережный вдруг предложил подключить к этому делу милицию.

- Никакой милиции! - безапелляционно заявил командир. - Что ты тут следователя на корабль приведешь? Еще не хватало такого позорища! Нужно самим ловить гаденыша, - отрезал командир предложение штурмана.

На следующий день Побережный принес на корабль от своего друга- следователя из милиции забавный пузатый кошелек. Он по форме напоминал настоящий обывательский кошелек, набитый деньгами, которым обычно пользуются убогие старушки.

- Если этот кошелек открыть, то сработает пиропатрончик, который выстреливает специальную краску. Краска попадает на открывшего его человека и все дела, - инструктировал нас деловой помощник.

- Дугинец, ты больше всех сидишь на корабле, поэтому ложи этот кошель в карман шинели и вешай ее в коридоре у своей каюты. Клюнет этот гад на такую пузатую приманку обязательно, никуда он не денется, - уже с тоном победителя предвкушал результат Побережный.

Теперь я всегда стал демонстративно вешать свою шинель на крючок у дверей своей каюты и осторожно вкладывал в боковой карман это чудо современного сыска.

Три дня шинель провисела в коридоре, но никаких срабатываний пиропатрона не произошло, а вор, словно затаился, и выжидал своего часа. 23 февраля корабль стоял в дежурстве по ПВО, что означало для меня - никаких сходов с корабля на берег, поскольку готовность к открытию огня по воздушной цели противника составляла всего 7 минут.

За эти семь минут я должен был успеть сделать гидроперезарядку (подать снаряды на линию досылки в каналы стволов), занять свое место управляющего стрельбой у станции 'Барс', принять целеуказание от радиометриста Колесникова от МР-302 и уже держать ногу на педали открытия огня.

С утра было объявлено общее построение бригады на митинг, посвященный празднованию Дня Советской Армии и ВМФ, и я вместе с нашим экипажем застыл в строю на стенке. Чтобы не дай бог мое карманное взрывное устройство не сработало у меня же в кармане, а не в руках вора, я, когда одевал шинель, вытащил эту приманку и положил ее на верхнюю полочку своего шкафа для одежды.

Уже на стенке на построении экипажа командир вспомнил о моем дежурстве по ПВО и дал мне команду:

- Дугинец, забирай свой расчет ПВО и бегом на корабль. Сидеть на корабле в готовности.

Когда я привел своих бойцов на корабль и спустился в офицерский отсек, то снял шинель, повесил ее на прежнее место и вспомнил про ловушку.

Я полез в шкафчик и достал кошелек с полочки, но тут же обратил внимание, что он стал совсем легким.

Неужто уже сработало это устройство!? На подволоке выше дверцы шкафа я обнаружил серый небольшой комочек, похожий на комок земли, прилипший к белой краске.

Рискуя заполучить себе в физиономию заряд краски из кошелька, я все же вскрыл этот примитивный сюрприз и убедился, что находящийся внутри маленький металлический стаканчик для краски был пуст. Сработало!

'Ну! Побережный - сыскарь хренов! Хоть бы удосужился объяснить, что там за краска такая в этом хитроумном кошельке. Эта серая грязь, должно и есть, та самая хваленая краска. Но ее же совсем незаметно. Ну, выстрелила эта краска и что теперь?' - соображал я, что же делать дальше. Простой советский обыватель, когда он развязывает свою мошну полную червонцев и рублей, обычно устремляет свой взор внутрь, в надежде увидеть там свои деньги. А здесь ворюга открывал замочек кошелька и при этом направлял его в потолок. Странный этот воришка или уж через чур опытный в таких кошельковых делах.

Пришлось, не дожидаясь старших начальников, наобум исполнять роль следователя по особо важным корабельным делам и искать личность, посыпанную этой неприметной серой пылью.

На корабле оставались всего лишь четыре человека из дежурной службы и СПС (шифровальщик).

Я составил список из 4-х фамилий и начал свои изыскания. Через дежурного по кораблю я вызывал к себе в каюту поодиночке всех бойцов, на которых падало подозрение в неблаговидных делах. Мирно беседуя с бойцами о каких- либо шероховатостях по выполнению ими своих обязанностей дежурства, я внимательно пытался разглядеть следы этой таинственной невидимой на фоне темно-синей матросской робы и берета краски.

Список закончился, но я к своему удивлению ни у кого из матросов не обнаружил даже малейших намеков на постороннюю серую пыль на одежде.

Через полтора часа на корабль вернулся экипаж, и я обескуражено доложил командиру результаты своего сыска:

- Юрий Авенирович, пока я был на построении, сработала наша ловушка. Но, к сожалению, следов краски я ни на ком не обнаружил. Вообще я не представляю, как эта краска должна проявляться на теле человека.

- Вот, простой серый порошок, - демонстрировал я Кличугину комочек краски на подволоке своей каюты.

Командир моментально загорелся азартом сыщика и повторил мой прием по поиску вора. Результат тоже был отрицательный.

Только на следующий день на корабль прибыл следователь, он же одновременно лучший друг Побережного, и объяснил нам, что эта краска, попадая на тело человека, моментально становится красной и долго не смывается водой. Он принес с собой допотопную ультрафиолетовую лампу, под светом которой эта краска светилась, фосфоресцируя и ярко обозначая свое наличие.

После вызова под эту лампу всех подозреваемых, у троих из них на руках и одежде были обнаружены светящиеся точки этой краски.

- Раньше нужно было меня позвать! - огорченно констатировал следователь.

Минер матрос Семаев и его командир БЧ

- Ведь приборщик коврик из каюты утром, наверное, вытряхивал на стенке, поэтому сейчас краску уже разнесли по всему кораблю, и она случайно может быть обнаружена на любом матросе, - с профессиональным сожалением сыщика сказал милиционер.

Краска светилась на руке у моего минера матроса Семаева, который в тот день стоял дозорным по погребам.

Побережный из каких-то личных физиономических соображений сразу сделал свой скоропалительный вывод, что именно он, и не кто другой, обносил наши карманы и воровал деньги у матросов.

Я мгновенно представил себе, что этого молчаливого и спокойного увальня с порослью флотских усов и крепенького на вид парня, сейчас запросто незаслуженно запишут в разряд ворья и обвинят в таком страшном грехе. Это ведь клеймо человеку поставят на всю оставшуюся жизнь. Обидно было за своего бойца и я, как только мог, защищал его перед необоснованными подозрениями самостийных сыщиков:

- Товарищ командир, да ведь Семаев в офицерский отсек появляется только по моему вызову. Он уже здесь сто лет не бывал до сегодняшнего дня. Не мог этот пацан шарить в каюте. Тут нужно искать матерого бойца, который часто бегает в увольнения, а этот сидит на корабле и в город не просится. Так нам вычислить корабельного гаденыша и не удалось. Но отрицательный результат - тоже результат. Вор понял, что на него расставлены капканы и силки и затихарился надолго.

28 февраля с самого подъема личного состава начались проверочные мероприятия по сдаче первой курсовой задачи нашим экипажем. Инспектировать утренний распорядок дня на корабль прибыл наш дивизионный Дед, а проще дивизионный химик Зиновьев Юрий Палыч. Юрий Палыч внешне, конечно, не представлял из себя лихого флотского красавца с боевым прошлым, а скорее тянул на белокожего викинга с некрасиво вытянутым по вертикали черепом и костистым хишным носом, что придавало его внешности отталкивающее впечатление чего-то доисторического и птичьего. Вдобавок он был еще и секретарем партийной организации дивизиона, а эта должность давала ему огромные права и полномочия в своей деятельности на кораблях. Именно по этой причине комдив и замполит дивизиона доверяли Зиновьеву любые проверки кораблей, а он исполнял их с полной ответственностью и не хуже любого офицера штаба.

Дивизионный химик мичман Зиновьев Ю.П. и медик гл. корабельный старшина Туревич А.

Со своим огромным опытом службы на нашем дивизионе Палыч мог свободно руководить не только своей химией и спец. обработкой кораблей, но и чем-нибудь более значимым.

Про личность этого пожилого мичмана можно писать и рассказывать долго. Это был один из мамонтов старого и очень порядочного отряда мичманов-ветеранов войны.

Когда-то, в далеком 1943 году он тощим и заморенным военной голодухой пацаном прибыл служить на крейсер 'Максим Горький', который, стоя у причала Малой Невы острова Петровский, принимал самое активное участие в обороне города Ленинграда.

Своими тремя башнями 180-ти миллиметровых орудий главного калибра крейсер обрушивал на немецкие укрепления в окрестностях города и на Карельском перешейке тонны снарядов, которые разносили их в пух и прах. А своей остальной артиллерией корабль успешно отражал атаки воздушных налетов вражеской авиации.

Потом, после войны Дед служил на корабле-целе под названием 'Кушка'.

Теперь уже по дедовскому плавающему объекту крейсера и эсминцы лупили своими стальными чушками практических снарядов на учебных стрельбах, как по живому противнику.

Палыч был ходячим знатоком не только своих противогазов и их коробок со шлангами, отравляющих веществ и уровней радиации. Дед знал биографии всех исторических личностей России и всех знаменитых полководцев. Знал такие тонкости об этих личностях, которые обычно даже в учебниках не пишут.

В свои законные отпуска Зиновьев любил путешествовать по стране и при этом обязательно тщательно обследовал мемориальные и старинные кладбища в Питере, Москве и других городах, толи в поисках подходящего для себя места будущего упокоения, то ли в поисках своих знаменитых родственников и однофамильцев. Но после таких экскурсий в его записной книжке появлялись новые записи громких афоризмов полководцев и все надгробные надписи на могилах этих великих людей.

Иногда он пользовался этим своим странным хобби и, задавая провокационные вопросы наглеющим лейтенантам, сажал их в лужу в вопросах истории военно-морского искусства.

- А вот ты можешь мне сказать, что сказал Суворов после битвы при Корфу? - задал он мне свой заковыристый вопрос, когда проверял химзащиту и противогазы у меня на боевых постах.

Дед умело разворачивал химкомплекты и проверял на них маркировку боевых номеров и целостность поверхности, а сам хитро поглядывал на меня в ожидании неправильного ответа.

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 2. Дом уже не корабль
Глава 3. Три адмирала и Цусима
Глава 4. Железяка
Глава 5. Штабной
Глава 6. Тут уж не до шуток!

Copyright © 1998-2025 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.