Важное
Состав Тихоокеанского флота пополнила шестая "Варшавянка"
"Микран" внедрил новые 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / В.В. Дугинец. Корабельная Фанагория / Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 1. Корабельная Фанагория
Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория
Мне же выпала небывалая честь быть дежурным по дивизиону и находиться
в немедленной готовности вместе с комдивом встречать самого Главкома.
Куда уж почетней - застыть рядом с Михневичем и выслушать его рапорт
при встрече самого настоящего Главнокомандующего ВМФ. - Едут! Едут! - заорал я во все свое дежурное горло, завидев из окна две черные 'Волги' во главе вереницы машин, явно направляющиеся по причалу в нашу сторону. Из дверей секретной части на улицу с грохотом об пол обувкой 45-го размера пронеслась массивная фигура Михневича, которая прямо на ходу водружая свою фуражку на нужное место на голове, сама себе произносила будущие слова рапорта и, тренируясь, прикладывала руку к околышу. За ним Любимов в тех же предвстречных судорогах, а уже следом была моя очередь. Мы выстроились в треугольник, главной из вершин которого был мощный корпус комдива, а мы с НШ стояли сзади, прячась за широкую спину надежного прикрытия, и изображали готовность ко всему, что могло сейчас произойти. 'Волги' тормознули у нашего треугольника и Михневич под собственную команду 'смирно' строевым шагом направился к вылезающим из машин представительным личностям в больших погонах. Но Горшкова среди прибывших персон не оказалось, и Батька отрубил свой рапорт какому-то вице адмиралу. Всего я насчитал шесть одних только адмиралов, не считая клерков пониже рангами. Эта куча адмиралов из окружения Горшкова, как ошпаренная, забегала вокруг вагона и нашей рубки, выполняя неведомые нам мероприятия и поручения по обустройству своего руководителя. Плотно сбитый вице-адмирал в шинели, но по фигуре скорее напоминающий мордатого мичмана с береговой базы, пролетел мимо меня и побежал сквозь строй оцепления в сторону кораблей. 'А-а-а! Сундучье! Забегали..., - само собой вырвалось у молодого матросика из шеренги стройного каре. Он ведь 'молодой карась' в своей жизни еще ни разу не видел живого вице-адмирала. Адмирал круто затормозил свой стремительный бег, услышав эту матросскую кляузу, и уставился на матроса, который по ошибке принял две адмиральские звезды на погоне за мичманское звание. Застывший на месте адмирал что-то резко засоображал, но долг взывал бежать дальше, а не заниматься покрасневшим от смущения матросиком, ляпнувшим вслух свою нелепую ошибку. Оказалось, что все эти бега были организованны с целью поиска двух железных бочек, которые нужно было срочно водрузить под фекальными стоками из вагонных сортиров. Вторая цель забега заключалась в поисках на кораблях морковки, которая вдруг потребовалась главкомовскому повару для приготовления адмиральского обеда. Откуда-то, словно из-под земли, для обеспечения питания Главкома в дивизионе возник самый главный по этим тыловым вопросам - начальник продовольственной службы подполковник Илья Эринбург. Он то и задал мне свой вопрос, которого я никак не ожидал услышать от таких чинов, поскольку не задумывался об этих мелочах в столь ответственный момент встречи: - Лейтенант, достань на корабле несколько хороших морковин. Я потом тебе все это компенсирую. А будущий полковник продовольственной службы тем временем продолжал крутить свой тяжкий маховик самой нужной на флоте службы и давал ценные указания своим незримым подчиненным по телефону: - Немедленно сыскать-розыскать этого хрeнового рыбака. Из-под земли его достать... Пусть срочно поймает щуку. Главком это дело очень уважает... Из рук в руки я передал ему пять больших морковок, которые отобрал из начинающих выпускать свою весеннюю махру корней в нашем корабельном овощном ларе. Обрадованный удачей Эренбург кинулся в вагон и больше я его здесь не наблюдал. Два матроса, сотрясая воздух над притихшей в ожидании гаванью, громом железа об бетон ребер жесткости на стенках сосудов, прикатили с береговой базы две бочки из под топлива. Вице-адмирал, которого невзначай приняли за мичмана, проявляя всю смекалку и находчивость, руководил их установкой под вагон, но они, как назло, оказались неподходящими для этой цели по высоте. Кожухарю срочно пришлось вызывать газорезчика, который под его чутким руководством укоротил эти ночные сосуды до нужной высоты и их успешно установили в нужные места под вагоном. С дежурства вечером я сменился, так и не удостоившись ощущения на себе сурового главкомовского взгляда и его крепкого рукопожатия, но потратив в этом ожидании встречи немало нервов. Вечером Кличугин срочно созвал всех офицеров в кают-компанию, и настоящим громом из его уст прозвучала потрясная новость: 'Послезавтра с нами в море выходит Главком!!! Он будет наблюдать с нашего корабля подрыв шнурового заряда, которым базовый тральщик будет пробивать проход в минном заграждении. Потом мы его пересадим на крейсер 'Свердлов' и на этом наша миссия будет окончена', - говорил Кличугин, при этом было ясно видно, что он и сам потрясен таким приближающимся событием. У Побережного сразу отвисла нижняя челюсть, и он, глядя на меня, начал выдавать свои опасения по поводу нашей кают-компании, не совсем соответствующей приему такого высокого гостя: - Товарищ командир, пусть Дугинец срочно получает на бербазе новую посуду, ножи, ложки и вилки. Он же у нас заведующий кают-компанией! У нас и флага Главкома ВМФ на корабле нет... - Николай Николаевич, а при чем тут Дугинец? Вы помощник командира, вы и будете получать все имущество, - приятно было слышать от командира слова в свою защиту. Тут же на корабле срочно организовали усиленную приборку, и весь экипаж вылизывал пыль и грязь во всех корабельных шхерах и помещениях. Вот здесь впервые я столкнулся с понятием корабельного шмона. Кличугин вытащил из-под своей койки кусок толстой проволоки, выгнутой в форме кочерги и устроил мне показательный шмон корабельных постов и помещений, на которые в повседневной жизни мало кто из офицеров обращал внимание. Он демонстративно, с охотничьим азартом, словно сыскарь-профи, осматривал все корабельные шхеры и этим своим проволочным крюком шарил в щелях, недоступных для человеческой командирской руки. Удивительно, но он выгребал оттуда, кроме окурков и всякого прочего человеческого мусора, заброшенного матросом в укромные места, недоступнные для взора своих начальников, и самые неожиданные сюрпризы. Чего он только не понаходил в этих укромным матросских тайниках - от простых стопок писем любимых девушек до приготовленной к дембелю формы одежды. Я только удивленно открывал рот и беспомощно вздыхал, когда командир извлекал из моих шкафов огромных приборов в центральном посту аккуратные укладки дембельской формы, приготовленной Омельчуком для недалекого выхода в украинский свет родственников, встречающих служивого старшину на вокзале. А в моем посту наводки он вытащил своим примитивным искателем из- под маслобака гидропривода тетрадь с конспектами лекций неизвестного мне сексолога профессора Афанасьева по актуальным вопросам взаимоотношения полов (что-то вроде русской Камасутры). Вдохновленный результатами своей столь плодотворной и наглядной поисковой деятельности Кличугин словно родному сыну передавал мне свою эстафету богатого опыта в этих вопросах, в коих я оказался совершенно неподготовленным, а вместе с ней и поисковый крюк. С заступающей дежурно-вахтенной службой командир сам лично проводил инструктаж и тренировку по организации встречи у трапа Главнокомандующего ВМФ. И уже в сотый раз бойцы, стоящие на вытяжку рядом с ним по местам встречи согласно Корабельного устава, прослушивали команды, эхом оглашающие окрестности причалов: 'Смирно! Товарищ адмирал флота Советского Союза...'. Ближе к полуночи к трапу подъехала машина береговой базы и нам на корабль начали сгружать ящики с дорогой фарфоровой посудой, деликатесными продуктами, среди которых был даже ящик с вином и коньяком, комплект новых сигнальных флагов, новые швартовые рукавицы. В кают-компании появились новейшие фужеры, стаканы, столовые приборы и красивые тарелки с эмблемой 'ВМС' и синими якорями. Мы с изумлением разглядывали новейшие шелковые флаги, которые нам были срочно выданы, дабы блеснуть ими перед высоким начальством. Я впервые подержал в своих руках флаг Главнокомандующего ВМФ СССР, на котором на белом полотнище с горизонтальной голубой полосой красовался могучий Герб СССР. Все эти авральные мероприятия продолжались до глубокой ночи. Работа была проделана большая, но утром мы с облегчением узнали, что зря старались - Главком будет выходить в море на крейсере и наши услуги рассыльного катера уже никому не потребуются. Подполковник Эренбург, даже, несмотря на подаренные ему 5 морковок с нашего корабля, моментально отреагировал на эту новость и как привез вчера все продовольствие и имущество, так сегодня все и вывез с корабля на своем грузовике. Забрали все, но только по случайности в кают-компании остались несколько красивых тарелок, которые долго нам еще напоминали о несостоявшемся визите на корабль самого Горшкова. На кораблях уже даже каждый матрос знал, что если в базу нагрянул Главком со своими клерками, то обязательно жди каких-нибудь встрясок и неожиданных потрясений нашей боевой готовности. Так оно все и произошло - прогнозы старожилов оправдались полностью и поутру спозаранок вся военно-морская база зашевелилась, как потревоженный муравейник, переводя свои силы в боевую готовность 'Полная'. Все ходовые корабли, начиная от наших МПК, тральщики, СКРы, и эсминцы, а потом и подводные лодки выскакивали один за другим через Средние ворота аванпорта и вслед за тральщиками, производящими контрольный поиск мин на фарватере, разбегались каждый в свою точку рассредоточения в якорной стоянке. Подводные лодки 14-ой эскадры заняли свои места в точках якорной стоянки, окруженные нашими 'ударными' силами для их обороны. Причалы гаваней моментально опустели, словно подтверждая высокую боевую готовность плавающих единиц, а по городу, явно осиротевшему без привычных флотских пешеходов, уныло бродили на своих маршрутах патрули в напрасной надежде задержать какого-либо случайного нарушителя непривычного спокойствия. На стенке причалов от всего нашего дивизиона остался только причальный щит с надписью 'Пирс 58. Ответственный Кличугин Ю.А.' и желтеющий своим горбатым корпусом 'Запорожец' Кожухаря, припаркованный на длительную стоянку напротив окон дежурной рубки, да зеленый главкомовский походный вагон. И невероятная тишина... А от всего личного состава дивизиона в нашей штабной избушке остались только хилый отряд охраны порядка и обороны документации в составе строевых писарей и секретчиков, который обычно возглавлял начальник секретной части мичман Рязанов. В эту ударную группу входили мичман Слава Копетюк - секретарь комитета ВЛКСМ дивизиона, старшины 1-ой статьи Андриевский с Матушевским и один на всех молодой матрос Гордус Алексей.  Верхом на Кожухаревском 'Запорожце' Мичман Рязанов моментально повышался до должности ВРИО комдива и дежурного по штабу и одновременно организовывал охрану и оборону объекта государственного значения, состоящего из дежурной будки дивизиона, кожухаревского 'Запорожца' и главкомовского вагона. Вся трудность этого подразделения заключалась в каждодневных поисках жратвы, так как кормушки уплыли от причалов, оставив едокам продукты на неделю сухим пайком. Даже на этой редчайшей, можно сказать исторической фотографии (потому как на ней запечатлен 'Запор' Кожухаря), дембель Матушевский и матрос Гордус уже успели на чьих-то огородах надергать пучек зеленого луку и, сидя верхом на 'Запорожце', под эстрадную музыку транзисторного ВЭФ-202, призадумались о хлебе насущном. А в точках рассредоточения в едином ордере на якорях застыли 38 боевых единиц кораблей и лодок, отчего индикатор РЛС пестрел от такого непривычного количества надводных целей. Главком Горшков, прошедший на флотских руководящих должностях Командующего Азовской и Дунайской флотилией всю Великую Отечественную войну, прекрасно понимал роль минного оружия в современной войне и поэтому постоянно долбил флоты отработкой вопросов противоминной обороны и способами обнаружения и уничтожения мин. Это учение тоже не обошлось без главкомовского противоминного конька и был запланирован эпизод учений по пробивке прохода в минной банке мин, выставленных вероятным противником на нашем фарватере (фвк). Горшков со своей огромной свитой разместился на крейсере 'Свердлов', там простор и есть где развернуться такой толпе, и они с высоты крейсерского сигнального мостика внимательно наблюдали в бинокли за действиями тральщиков. Две БТшки (базовые тральщики) проекта 1265 во время контрольного поиска обнаружили на фарватере минную банку, выставленную из старых мин образца 1908 года. Тральцы деловито и без суеты вывалили за корму со своих огромных вьюшек секции буксируемого шнурового заряда (БШЗ) и, зайдя на минную банку со стороны крейсера 'Свердлов', продемонстрировали Главкому свои намерения. За кормой тральщиков на буксире по поверхности воды вытянулись в струнку прямой линии буйки, поддерживающие на плаву многотонные шланги с тротилом. Смело пересекая минную банку (имитирующую минное поле) БТшки уложили на грунт две 200-метровые секции шнурового заряда и все было готово для подрыва. На поверхности воды остались только два красных радиобуя с торчащими вверх антеннами в ожидании приема радиокоманды на подрыв. Что такое БШЗ? Это такой длиннющий брезентовый чулок диаметром 15 см, внутри которого уложены вплотную друг к другу цилиндрические шашки. Общий вес тротила в одной 200-метровой секции заряда составляет порядка 1,3 тонны взрывчатого вещества А9-20, тротиловый эквивалент которого равен 1,7. К концу секции 'шнурка' крепиться радиобуй, плавающий на поверхности воды и кабелем соединенный с взрывателем, который принимает на свою аппаратуру сигналы на отделение шнурка от поддерживающих буйков и на подрыв взрывателя. И вот такая морская кишка может буксироваться кораблем или вертолетом- буксировщиком и укладываться на минное поле, а потом радиокомандой с носителя вся эта нехитрая конструкция подрывается и в минном заграждении образуется безопасный от мин проход, который затем обвеховывается (обозначается) для прохода кораблей. Теоретически все вроде бы просто. Но только теоретически... А вот на практике вся эта масса буйков, якорей, тросов и, скрипящих своими тротиловыми шашками внутри зарядов, плохо сгибаемых шлангов создают столько суеты и неудобств при постановке, что со стороны простому человеку не понять всех этих сложностей. Единственно могу сказать, что работа эта и опасна, и трудна, если учесть, что матросы работают с десятками тонн взрывчатого вещества, которое никогда не прощает ошибок и упрощений. Уже позднее, лет через пять, инженерные войска тоже приняли на вооружение некое подобие шнурового заряда или минного прорывателя, которое в народе именуется 'Змеем Горынычем'. Тральщики меж тем отвалили подальше от своих смертоносных шнурков, лежащих на грунте, и ждали 'добро' на подачу сигнала для подрыва. Крейсер 'Свердлов', на котором прекрасно знали точки установленных мин, все это время дрейфовал неподалеку от места действия. Ветерок постепенно начал крепчать и своим своим напором незаметно сносил огромный корабль все ближе и ближе к району укладки шнуровых зарядов. Когда прошла команда 'добро на подрыв ШЗ' руководителя учений, на тральщиках нажали кнопки передачи сигналов на 'подрыв' и техника сработала без задержек. Слева по траверзу крейсера, на расстоянии всего в 300 метров на поверхности моря выросла стена воды протяженностью около 400 метров и высотой под все 10 метров. Не слабее океанской волны цунами, а в подтверждение подводной катастрофы раздался гул и гром подводного землетрясения. Взрыв 2,6 тонны тротила вывернул наизнанку всю толщу 25-метровой глубины и на поверхность вылетел даже черный ил и грязь подводного грунта. Если бы в этой полосе взрыва находились боевые мины противника, то они бы тоже сдетонировали и добавили свою тротиловую мощь к этому фантастическому взрыву. По корпусу крейсера ударила подводная взрывная волна, и огромный корабль встряхнуло этой невидимой страшной силой гидравлики. Главком-то привык к таким морским встряскам и особого восторга по этому поводу не испытал, а вот клерки забегали. Сразу с перепугу обвинили командира крейсера в бесшабашной удали, в ошибке управления кораблем, что он чуть было не подверг Главнокомандующего ВМФ смертельной опасности. А ветерок меж тем крепчал и дул на наши корабли как в аэродинамической трубе, с той лишь разницей, что труба эта имела неограниченный диаметр. Крейсер вернулся в базу и чем там в базе занимался Главком нам было неизвестно. Волна за волной на нас наваливалась стихия и разбивалась об острый корабельный форштевень, но при этом валы раскачивали наш кораблик, а он дергался на них, удерживаясь за якорную цепь, как ретивый конь, привязанный вожжами к забору. Цепь гремела по клюзу своими звеньями и надраивалась в упругую струну - того и гляди лопнет. - Владимир Викторович, внимательно следить за изменением пеленгов на соседние цели. На таком ветре того и гляди, что якорь поползет и нас сдрейфует из точки, - выдавал указания озабоченный погодой Кличугин. - Товарищ командир, ветер порывами до 19 м/сек, а море уже 6 баллов. Нас часом не сорвет с якоря? - на всякий случай интересовался я у бывалого командира. Страницы 38 - 38 из 40
Оглавление Читать далее Предисловие Глава 1. Корабельная Фанагория Глава 2. Дом уже не корабль Глава 3. Три адмирала и Цусима Глава 4. Железяка Глава 5. Штабной Глава 6. Тут уж не до шуток!
|
