Байки и рассказы

Кореец

Накануне очередного празднования Дня военно-морского флота СССР начальник штаба береговой технической базы на Тихоокеанском флоте капитан 2 ранга по прозвищу Чапа вызывает к себе в кабинет на "ковер" молодого капитан-лейтенанта и ставит ему меж лопаток простую, как грабли "боевую" задачу.

- Скоро день бедствия для флота - праздник ВМФ. Поедешь во Владивосток старшим на выставку нашего ракетного оружия!

- Я машину водить не умею... - отвечает каплей по имени Володя.

- Бестолочь царя небесного, старшим будешь.

- Как, не пообедав? - каплей все-таки пытается отпихнуться от тухлого задания.

- Не смеши мой кортик! Сухим пайком возьмешь! - энша прет на молодого офицера, как крейсер на пивной ларек.

- Дык, я же не имею отношения к выставкам… - офицер продолжает всеми способами отбрыкаться от расстрельной командировки, представляя себе, что его ждет впереди на уровне комфлота, если что не так будет сделано.

Он хорошо знает, что на флоте всегда "не так" больше, чем "так".

Володя по характеру был рассудительным и трудолюбивым малым - военной косточкой. Романтиком, который старался откликнуться на все боли мира и воспитать в себе "человека новой формации". Он уже успел написать командиру рапорты, чтобы его отправили на войну в Афганистан, на защиту социализма в Польше и помочь вьетнамцам во время трехмесячной войны против Китая.

Закидоны не выбрасывал, в пьянках-мальчишниках, хотя иногда "жадно пил по утрам холодную воду" замечен не был. В мужском коллективе слыл служакой, живя по принципу: "Коль добр командир – люби его, коль зол – терпи!"

- А я по твоему, имею отношение к твоему дерьму, ежедневно ковыряясь в нем? - задает вопрос Чапа, усы которого начинают нервно вздрагивать.

Усы начальника штаба действовали на офицеров, как пурген на причинное место - все застывали эпоксидным клеем.

- Твои предшественники, ядрен пупок, что ездили на такие "гляделки" в прошлом году, в часть кроме выговора командиру от Комфлота ничего больше не привезли, – капитан 2 ранга чешет свои чресла и продолжает.

- Если и ты, радость моя, приедешь с замечаниями от Командующего, то смотри у меня – глаз на задницу, как карту на глобус точно натяну! Будешь у меня вечным командиром взвода караульных собак, а Дальний Восток заграницей покажется…

Справедливости ради надо отметить, что начальник штаба по натуре своей был не злым человеком, но салазки всем загибал по всем корабельным правилам, мехом внутрь.

Его лицо было всегда спокойно, однако наблюдательный человек мог бы заметить сдвинутые брови, что свидетельствовало о нервном постоянном напряжении. Чапа, закаливши свой характер в пьянках и различных служебных передрягах, был беспощаден в достижении поставленных задач.

Каплей, молча, выслушав "отеческий" наказ капитана 2 ранга, с любовью к службе "шнуром" летит выполнять его ЦУ – ценное указание. Лишенный изнеженности и впечатлительности Володя извлекает из дальних хранилищ части старые-престарые пыльные макеты учебных ракет и начинает приводить их в божеский вид.

Подбирает себе сопровождающих из личного состава срочной службы. Моет их скипидаром, стрижет под "канадку", переодевает в "первый срок" и инструктирует до слез в причинном месте.

- Запомните! Кто меня в командировке подведет, тот станет моим "личным врагом"! - это Володя так шутит, наподобие – "личного врага фюрера". - Задницу всем обдеру, как бог у макак!

С отсутствием комплекса неполноценности каплей решительно завязывает на порученное дело начальство. Озадачивает "начальника транспортного цеха" подготовкой машин, покраской автопоездов, "заправкой" их трансмиссией и накачкой сцепления. Замполита нагружает оформлением ненаглядной агитации. Главного инженера части - подготовкой макетов ракет.

У командира части требует полномочия Министра Обороны, если что - матросов нарушителей воинской дисциплины во флотскую комендатуру не сдавать, а как на фронте - расстреливать на месте!

Все делает, как его учили в военной бурсе по принципу, если тебе поручили дело, то ты должен в него привлечь, как можно больше народа, все закрутить до состояния торнадо, а потом… сделать шаг в сторону и ждать поощрения непричастных и наказание невиновных. Ураган дела сам будет сметать все на своем пути!

Через некоторое время автопоезда готовы, старые макеты ракет вновь покрашены "серебрянкой". Пояснительные плакаты обновлены, матросы сопровождения, отдающие серебром – проинструктированы и отдраены в хвост, гриву, в бога, душу и матросскую мать. Инструктаж у особиста - офицера особого отдела в кабинете, где висел плакат "Воин! Помни! Секретные документы перед чтением необходимо сжечь!", был по бериевски краток.

- Запомни! Военная тайна совсем не то, что ты знаешь, а то, что знаешь именно ты! Ракеты своими именами не называть, расположение части не указывать, тактико-технические данные не раскрывать, водку не жрать, с иностранками любовью не заниматься! Если спросят, как мы живем, нужно ответить - живем мы хорошо, денег нам хватает, с врагами родины дело не имею!

- А что можно?

- Можно говорить… о любви к партии и командиру!

И вот колонна автопоездов с грозной ракетной техникой начинает свой лихой путь по изломанным и пыльным дальневосточным дорогам. Главным здесь было показать окружающим - "За рулем – военный водитель!"

Как военная колонна добиралась до Владивостока – это отдельное повествование, но в городе, когда автопоезда шли по середине улиц от нее шарахались даже гаишники, справедливо думая, а не запустят ли эти вояки с дуру свои ракеты прямо с автопоездов.

Обычные водители крутили пальцем у виска и показывали на крайний правый ряд, наглядно давая понять, что у моряков сегодня не все дома. Нашему Вовчику было все по барабану – с мощными седельными тягачами не всякая машина могла бы "поспорить".

Техника прибывает на главную площадь Приморья и настает святой для каждого моряка праздник с соленым потом на золотых погонах.

Народу в городе было видимо-невидимо. Событие, как День ВМФ на горожан действовало, так же как в давние времена остановка гусарского полка в уездном городке. Все были веселы, возбуждены и восхищены.

Море не ждало, а торопило ловить жизнь и женщин. Праздник подогревал, знакомства и романы развивались молниеносно. Женщины застоявшиеся, как кобылки в стойле, летали по центральной площади города, словно белые чайки, крутя на виражах крутыми бедрами, обнаженными плечами и притягательной грудью. Упоенные красивой с отблеском моря формой, звоном медалей и цепочками кортиков, они готовы были сладострастно отдаться морякам прямо на городской набережной не только душой, но и своим прекрасным телом. Не случайно по периметру площади было расположено тьма ресторанов, которые традиционно принимали изящных и остроумных морских офицеров хоть за пять минут до их закрытия. Музыка сердца, симфония души!

Гвардейский ракетный крейсер "Варяг" стоя в центре города в излучине бухты Золотой Рог, пришвартованный кормой к причалу, был вставлен в набережную, как изумруд в колье Шарлоты. Линии бортов в сине-зеленых искрящихся волнах с ошметками пищевых отходов были благородны и изящны.

Стволы грозных артиллерийских башен и ракетных пусковых установок нацеленные вместо супостатов на ресторан Морского вокзала, давали понять, что все готовы к всенародному гулянью, дайте только команду и весь экипаж займет в кабаке все столики.

На главной площади в центре Владивостока - этого передового форпоста страны и цитадели военно-морской мощи Советского Союза на Дальнем Востоке в линию, по разделам, как побритые вши на плацу, выстроились экспонаты современной военно-морской техники.

На набережной можно было увидеть всевозможные образцы минного, ракетного, артиллерийского, противолодочного и противовоздушного оружия, средства связи и спасения, множество других интересных военных "штучек". Рядом слепил медью оркестр, ликуя и гремя бравурные марши.

Чарующее солнце беззаботно улыбалось, поигрывая золотой радугой на золотых звездочках белоснежной "парадке" нашего капитан-лейтенанта, где "на груди его могучей - одна медаль висела кучей…". Белая тужурка с золотым шитьем на погонах сверкала под лучами светила, тихо плывущего в небе.

Щеголевато одетый Володя, словно "белый хрен в конопляном поле", выдраенный до грозного сияния, с чисто выбритым самоуверенным лицом был похож на медный корабельный лагун. Гордым хозяином важно, как Маршал Жуков, принимающий парад Победы он прохаживался вдоль своих грозных автопоездов, критически их, оглядывая - не нагадили ли на них чайки.

На ложементах тихо-тихо, как мышки в печени тещи затаились его "кормильцы и поильцы" - корабельные ракеты. Красивый морской кортик, не раз обмытый спиртом развратно бряцал по гусарской ляжке офицера, облаченной в черные шерстяные брюки. Зрелище, которое можно было сравнить лишь с переправой Александра Великого через Геллепонт. С одной стороны морда лица офицера торжественно сияла победоносной улыбкой официанта из ресторана "Золотой Рог" С другой - чувствовалось, что этот капитан-лейтенант был с флота, а не из центрального аппарата, где каплеев было, как грязи. На действующем флоте он был почти человеком.

Володя был счастлив и горд, как флаг на мачте. Он наслаждался своим особым положением, в какое его поставила судьба, давшая возможность выпендриться не только перед Командующим, но и перед горожанами. Знай, мол, наших, всё пропьем, но флот не опозорим! Вокруг капитан-лейтенанта, который со щенячьим восторгом скалился человечеству, колыхалось бескрайнее море празднично одетого народа, которого было больше чем людей. На всем лежала летняя красота, которую не могли испортить даже пустые прилавки продуктовых магазинов. Все незыблемо символизировало "Народ и Флот - Едины!".

Непобедим советский военно-морской флот! Хорошо-то как!

Вдруг по запруженной народом, празднично прибранной площади, пронесся, как бы невидимый ветерок и городской гул на мгновение притух. Площадь осветилась золотом адмиральских погон, шевронов и шитья адмиральских фуражек. Стало трудно дышать.

Владивостокцы увидели, как от штаба флота, расположенного на набережной бухты Золотой Рог и прозванного в народе "Пентагоном", не спеша, двигалась большая группа представителей крайкома и горкома, адмиралов и старших морских офицеров, распространяя вокруг себя запах большого начальства.

Накануне на этот флотский праздник в город пришел отряд боевых кораблей северокорейского военно-морского флота, поэтому от штаба флота впереди всех важно и степенно шли горя наградами и галунами парадной адмиральской формы два рослых адмирала. На погонах у них было по три "паука". Так называют во флотской среде уставные погоны из особого жаккардового галуна без просветов, с вышитыми золотыми звездами, оттененными черным шелком.

Советский и корейский адмиралы с волевыми лицами, благоухая один одеколоном "Капитанский", другой - "Красный Чхе-ху" были благодушны и снисходительно горды за свои флоты. Всё казалось чем-то сказочным и волшебным. Рейд охренел и затих.

Наш снисходительно-гордый адмирал, величественный, как эскадренный броненосец выглядел молодцом, в черных антрацитовых брюках и белой тужурке с двумя выделяющимися "бухарскими звездами" - восьмиконечными орденами "За службу Родине в Вооруженных силах СССР" на правой стороне груди.

Шитая белая фуражка с золотым шитьем на козырьке размером с авианосец "Энтерпрайз" плыла над головами горожан, как парус чайного клипера. Чайки пытались сесть на нее, но окружающая свита не давала этого сделать. Подстать советскому флотоводцу выглядел корейский адмирал ростом почти в два коломенских аршина.

Два командующих флотов и их свита величественно и торжественно подходят к нашему зашнурованному капитан-лейтенанту для осмотра ракетных экспонатов военно-морской выставки. Золотой луч от ордена "Октябрьская революция" нашего Адмирала, как блеск бритвы готов был отсечь карьеру офицера от его кошмарной жизни.

Володя полный адреналина, выпрямившись в транцевую доску, рассудку вопреки - наперекор стихиям, как и полагается на флоте: вспотел - покажись начальнику, звеняще чеканным шагом догоняя свою тень на асфальте, делает шаг к солнцу. Что интересно, страха, который хорошо известен всем впервые экзаменуемым, не испытывает.

Подходит к нашему адмиралу, придерживая пальцами левой руки золотой кортик, бряцающий на бедре, и лихо вскидывает ладонь острым ребром к эбонитовому козырьку вспыхнувшими искрами металлических "дубов".

Вдохнув полной грудью, терпкий запах своих вспотевших носков, начинает щегольски докладывать на всю площадь, заглушая гул портового города и бурчание в животе.

- Товарищ командующий! – капитан-лейтенант выдерживает нарочно длинную паузу, желая продлить счастливые мгновения наслаждения и внимания горожан.

Покраснев от усердия, продолжает, будто залпом выпивает стакан не разбавленного спирта. - Выставка ракетного оружия к осмотру гото…

- Докладывай ему! - наш адмирал на по-барски обрывает молодого офицера и снисходительно кивает взглядом через плечо в сторону корейского адмирала, стоящего рядом с ним.

Капитан-лейтенант, переполненный романтическим восторгом, действуя на подкорковых рефлексах, опять четко по-строевому разворачивается вполоборота лицом уже к корейскому адмиралу и… наступает хватающая за сердце пауза. В таком случае Смоктуновский сказал бы - это была пауза всем паузам пауза. Немая сцена в Театре одного Актера, как у Константина Станиславского. Актером является наш незабвенный Володя. Театр - подмостки города Владивостока.

Нашему каплею в голову ударяет… нет-нет не моча молодого поросенка, а что-то другое необъяснимое, на флоте, наверное, называемое просто - куражом.

Володя, благословленный Уставом в темечко через плечо в сторону нашего командующего, как бы небрежно, но с достоинством и уважением выстреливает словами, как знаменитая старинная Владивостокская пушка в полдень.

- Товарищ Командующий! Докладывать на корейском…- каплей набирает дополнительно воздуха в легкие, которого от волнения, почему начинает не хватать, и выдыхает, - ИЛИ КАК?

Свита адмиралов окаменевает. Природа, город и площадь с морем людей затихают. Наступает тишина, нарушаемая звоном трамваев. Ход времени застывает, как студень. Шлюпки в гавани замирают, будто им дана команда "Шлюпка, стой! Раз! Два!"

Белопенные шипящие гребни зеленых волн начинают тихо прилипать к бортам больших противолодочных кораблей, рожденных на Балтике. Куратор выставки из особого отдела - это "сплошное ухо" со светящимися бешеными глазами за спиной адмиралов съеживается, как мошонка у крокодила и принимает форму ложемента для ракет.

У Командующего от неожиданного вопроса и весьма двусмысленного положения мохнатая бровь набухает и лезет на лоб. Каплей прекращает дышать. Перестают ворчать вороны на деревьях, автобусы на остановке с любопытством прислушиваются к тому, что происходит на безбрежной площади. Чайки застывают в воздухе, будто отмороженные. От удивления красноармеец со знаменем, стоящий памятником на площади с любопытством поворачивает лицо от Океанского проспекта в сторону выставки и ставит революционный флаг рядом с собой. Пацаны давятся мороженым.

Неожиданно густой звук корабельного ревуна гвардейского крейсера "Варяг" начинает растекаться по поверхности моря, как бы говоря офицеру - Все! Кабздец, дорогой! Приплыл служивый!

Наступает время для паузы нашего командующего. Теперь её тянуть ему. Видно по его лицу, что он быстро соображает своими адмиральскими извилинами под белой необъятной фуражкой с шитыми золотом "дубами" на козырьке, как расценить фразу "или как" молодого флотского шалопая. Грубость? Наглость или как флотскую шутку? Наказать, не сходя с места? Как среагировать? Тут можно просто "лицо потерять".

Быстро ощутить и понять "тонкую" психологическую ситуацию Командующему "помогают" пропущенный за отутюженный кремовый воротничок адмиральской рубашки в кают-компании штаба флота за обильным и вкусным флотским обедом с корейскими моряками вкуснячий коньячок и доброе праздничное настроение. Не последнее место в ситуации занимает толпа довольных и улыбающихся горожан, сразу по достоинству оценивших краткую и юморную фразу старлея. Между двумя военными людьми тихо пролетает… ангел.

Грозная седая бровь большого флотоводческого начальника нехотя ползет вниз, выравнивается, складки волевых губ размякают. Адмирал, правильно поняв флотскую шутку юмора молодого балбеса, доброжелательно молвит:

- Докладывай по-русски… - и, улыбнувшись уголками пронзительных глаз, в зрачках которых отражались боевые корабли, пришвартованные к городской набережной, добавляет. - Кореец ты наш новоявленный… Он лучше нас с тобой знает русский язык!

После этих дружески сказанных слов Командующего молодой офицер от перенесенного испуга почувствовал упоительное вдохновение и его "понесло", как Остапа Бендера в свое время перед членами тайного "Союза Меча и Орала".

Володя, распространяя свежевыбритое сияние, начинает, как профессор академии ракетных наук с указкой в руках водить многочисленную международную морскую делегацию вдоль наших ракет-старушек и своих "рекламных" плакатов. Четким командным голосом, как учили в свое время в военной бурсе, начинает объяснять корейским "товарищам" "как наши корабли бороздят просторы русских полей…" Красноречию его могли позавидовать даже замполиты. Забыв, а может и, не зная настоящие цифры тактико-технических характеристик ракет, он "запел" о таких тактических возможностях нашей ракетной техники, что на погонах у загипнотизированных им корейцев от удивления и зависти начали вылезать корейские звездочки.

Корейцы с открытыми ртами и глазами с кофейное блюдце, переползая от одного выдраенного до грозного сияния "экспоната", к другому услышали такие сногсшибательные цифры тактико-технических данных наших старых ракет и их уже не боевых возможностей, что эти характеристики было бы впору сравнивать с космическими показателями.

Жадно и с интересом слушая комментарии советского офицера, иностранные гости от удивления потеряли дар речи и начали горголыкать между собой непонятными звуками. Над грязными мазутными водами изумительной излучины бухты Золотой Рог звучал скрип заграничных авторучек корейских шпионов и разведчиков, записывающих и конспектирующих наши "секретные" данные за спиной Володи.

Шуршание блокнотов было такое, что заглушало любимый моряками марш "Прощание славянки" на праздничной площади. Пиком артистического монолога новоявленного "экскурсовода" были слова:

- Когда мы стреляем, "Томагавки" в Пентагоне отдыхают!

Самое интересное, что эту заумную чушь флотской сколопендры слышали некоторые сослуживцы Володи, которые вместе с женами, детьми, любовницами и тещами приехали на морской праздник из дальнего флотского гарнизона.

Доброго смеха и понимающих улыбок у знающих свое дело людей было предостаточно, но главное - фраза командующего всем хорошо запомнилась.

По приезду Володи в часть, с легкой руки Комфлота, сослуживцы дали ему крылатое прозвище - Кореец!