Байки и рассказы

Педагоги

Это было давным-давно на Дальнем Востоке, когда "деревья были маленькими", а мы - молодыми и здоровыми, в счастливые советские времена. В береговых ракетно-артиллерийских войсках веселого Краснознаменного Тихоокеанского флота командирами на отдельно взятых и не поставленных на место ракетных батареях служили молодые инициативные офицеры-капитаны. Принцип их службы в отличие от авиаторов - все выше и выше! был прост, как сама армейская жизнь - сами не летаем и другим не дадим! Про них народный флотский поэт написал, щемящие душу, крылатые строчки народных стихов:

Дымилась, падая, ракета,
И от нее бежал расчет.
Кто хоть однажды видел это,
Тот хрен в ракетчики пойдет…

Грозные ракетные огневые точки торчали недалеко друг от друга в глухих красивейших сопках вдали от греховного гражданского мира с его пороками и соблазнами. Не всем же служить в блатных местах.

Воинские подразделения находились, хотя и далеко от мировой цивилизации, в краях красивых и строгих, но жили теми же скучными проблемами и заботами, что и все Советские Вооруженные Силы.

Служба ракетчиков была пестра и многоцветна, как бабушкино деревенское одеяло. В части ярко цвели чертополохом различные нарушения воинской дисциплины. Половые инстинкты побуждали к самоходам за самогоном в соседний поселок и самоволкам к деревенским девчонкам. Зов женской "передницы" был сильнее воли командира. Пьянки любимого личного состава плодились, как ржавчина на ракетных пусковых установках. Были и просто банальные обычные ребячьи драки от широты русской души, избытка чумных молодецких сил и отсутствия ума. А кто в двадцать лет имеет ум?

Отцам-командирам, которым Родина погоны дала, а власти – нет, было над чем "работать" и с кем "бороться". Но чем и как можно напугать человека, который служил у черта на куличках, где ничего не было кроме не просветной глухомани? Голой попой? Или своей любовью?

Матросы, как и их соседи ЗЕКи в соседнем лагере на лесоповале, были в неволе за колючей проволокой. Принцип жизни в дальневосточной тайге был у них един: Шаг в сторону - попытка к бегству, прыжки на месте - провокация!

Воинские Уставы того времени в воспитании "человека новой формации" главный упор делали на методы убеждения – воспитательные беседы, общественные порицания, замечания и выговоры. Все это для матросов срочной службы было, что мертвому припарки. Молодежь продолжала дебоширить и нарушать воинскую дисциплину.

Гауптвахты - главного воспитательного аргумента и "инструмента" в этих диких дальневосточных сопках сами понимаете, не было. Рукосуйство, то есть рукоприкладство со стороны командиров и начальников по принципу - один удар кулака, заменяет десять политинформаций, было запрещено, а "ногоприкладство" - молодые педагоги сами не уважали.

Наши молодые командиры-умники, встретившись как-то на таежной заимке в русской баньке на дубовом полоке, под горячий пар задаются вопросом - как бы дров поджарить, то есть что делать? После множества выпитых туесков таежной медовухи, разбавленного мочой молодого кабана, они придумывают весьма оригинальный способ борьбы со злостными нарушителями воинской дисциплины.

Офицеры решают между собой обмениваться своими любимыми разгильдяями, то есть переводить их из одной воинской части в другую с целью воспитания подчиненных в духе неукоснительного выполнения требований Уставов. Была у них и простая подспудная мысль - сменить своим архаровцам привычную обстановку и создать им проблемы по службе, чтобы они правильно понимали требования службы. Главное поняли - бьют не за то что нарушил, а за то что попался.

Для того чтобы наказание было не какое-нибудь, под горячую руку, а "законное" и лучше запоминалась в памяти военнослужащих, офицеры решают делать любовную "зарубку" в головах нарушителей.

Издают по своим чумным батареям "официальный" приказ: За грубое нарушение воинской дисциплины матроса такого-то... тысяча девятисот энного года… уроженца деревни… домашний адрес… русского… члена ВЛКСМ… не женатого… Расстрелять! Место - плац… Ответственный… Руководитель… Исполнитель… Оружие - пистолет Макарова, шестнадцать патронов… Обеспечение… Сообщить по месту жительства… Расходы списать по Министерству Обороны по статье… Приговор окончательный и обжалованию не подлежит… Контроль за исполнением настоящего приказа оставляю за собой.

Короче - три года расстрела и каждый день до смерти! Все чин-чинарем. Для пущего "воспитательного" значения этот документ официально зачитывают с суровым выражением командирской хоризмы безответственного лица на общем построении всего личного состава батареи на строевом плацу.

После этого резкие ребята из комендантского взвода берут описавшегося нарушителя под его потные от страха "микитки", надевают ему наручники, на голову - пустой вещмешок и бросают оного в багажник командирского "газика".

Молодой командир-педагог лично садится за руль военного автомобиля и отвозит обкакавшегося от страха нарушителя воинской службы в другую воинскую часть. Там он тихо "сдает" его своему дружбану приятелю, такому же молодому чудику-капитану, естественно обмыв в лесной баньке это воспитательное дело хорошей дозой технического спирта, который привозил с собой в довесок к своему разгильдяю. Без спирта по трезвухе такие дела не делались.

На следующее утро один из капитанов сухо и спокойно, четко по командирски, но с "человеческим" участием, на общем построении сообщал своим подчиненным: - Приговор приведен в исполнение! Расстрел сыграл положительную роль в перевоспитании такого-то!

Эти "педагогические" расстрелы продолжались бы, наверное, еще долго-долго, наводя на матросов дикий ужас и смятение в нежных их душах, если бы один из молодых салаг-матросов Юсуф Ильяс Ибн Муххамед Абу Пехляви Гянджеван Назами-оглы или по-русски просто Илюша Назимов, не написал как-то домой в солнечный, пропахший нефтью и черной икрой Азербайджан своей любимой матушке душещипательное и проникновенное письмо.

В письме к матери Илюша - объект гражданской скорби доверительно сообщал: "Меня на флоте любят. Кормят у нас хорошо. Как говорит замполит - сытно и вкусно. Всегда почти хватает. По выходным даже крутят кино. Служба идет нормально, никто не обижает, командиры любят и заботятся. Вот только одного пока не пойму. У нас в части периодически недисциплинированных ребят расстреливают..."

Надо было видеть лицо испуганной матери, когда она, получив письмо из "непобедимой и легендарной", сидя у себя дома на кухне осмысливала эти строки. Ее глаза, сразу же превратившиеся после прочтения сыновей депеши в кофейные блюдца, готовы были вывалиться в кастрюлю с мантами.

Не удивительно, что это письмо, естественно с великим материнским недоумением, перепуганными и эмоциональными женскими комментариями через некоторое время попало на стол самому Министру Обороны СССР, у которого тоже от детской неожиданности седые волосы на голове похолодели и стали жесткими, как у дикобраза.

Что было дальше - история умалчивает, но "расстрелы" на флоте - это очень серьезно!