В конце 1960-х в ГОИ под руководством были разработаны научные основы и созданы экспериментальные образцы аппаратуры «Снегирь» для обнаружения подводных лодок противолодочными АПЛ по их глубинному кильватерному следу. Испытания, проведенные на Северном и Тихоокеанском флотах, дали положительный результат. Так, на одном из выходов АПЛ с этой аппаратурой (под командованием Коновалова) была обнаружена и продолжительное время отслеживалась американская АПЛ, вышедшая из военно-морской базы на острове Гуам. Аналогичный случай произошел много позднее уже с серийным образцом станции, когда во время учений СФ «Апорт» была обнаружена американская АПЛ.
История ленинградского этапа создания этих систем подробно описана контр-адмиралом Е.Я. Бузовым (кандидат технических наук старший научный сотрудник, лауреат Ленинской премии) в Морском сборнике № 7 за 2003 год. Дальнейшие события по разработке опытных, а затем и серийных образцов развивались в Киеве на заводе «Арсенал» в тесном сотрудничестве с сотрудниками ГОИ, институтом ВМФ СССР и другими многочисленными соисполнителями.
В конце 1960-х в ГОИ передало на Киевский завод «Арсенал» исходные материалы для разработки и изготовления систем ПЛО этого типа под шифром «Снегирь», позднее названых Н-17. В октябре 1973 года приказом Министра оборонной промышленности СССР головной организацией по созданию оптико-телевизионных систем обнаружения подводных лодок по их кильватерному следу назначается ЦКБ завода “Арсенал”, а главным конструктором - начальник СКБ-2 А.Д. Федоровский. Непосредственными кураторами работ были заместитель главкома ВМФ СССР адмирал флота Н.И. Смирнов и зам. министра МОП СССР И.П. Корницкий.
С этого момента начался новый и творчески очень интересный период в моей жизни.
Испытания опытных образцов станции Н-17 проводились во многих акваториях, а непосредственно с моим участием на АПЛ пр. 675 Тихоокеанского Флота (командир АПЛ Шиповников), базировавшейся в бухте Павловского. Там, в № 30 гостиницы, в период с 1976 по 1979 год я провел многие месяцы своей жизни. Командиром соединения был вице-адмирал Игорь Иванович Вереникин, с которым мне приходилось общаться на протяжении всего периода заводских и государственных испытаний. На память об этих днях у меня осталась табличка с его кабинета - «командир соединения».
Табличка с кабинета командира дивизии в бухте Павловского.
Надо сказать, что новая техника внедрялась с трудом, т.к. для командиров это была дополнительная работа, мешающая выполнению плана боевой подготовки. Да и присутствие на борту лишних 5-6 человек создавало неудобства. Мне, как руководителю испытаний, свою каюту уступал замполит. Остальные делили каюты с акустиками, т.к. станция Н-17 располагалась во втором отсеке и относилась к РТС. В нашем присутствии на борту проходили запуски крылатых ракет, глубоководные погружения и бесконечные учебные тревоги, которые объявлялись по «Каштану». При мне в двух случаях были и настоящие со срочным всплытием. Один раз что-то пробило в гальюне, а второй случай был более серьезным, что-то потекло в пятом отсеке, где был реактор. Боевые тревоги отличались от учебных, как по тембру голоса, так и нештатной лексике. Эти моменты для нас, мягко говоря, были малоприятны. После таких выходов мы «размагничивались» в окрестностях бухты.
Бухта Павловского, «размагничивание» после выхода на АПЛ.
Наблюдая командира во время выхода, который большую часть суток находился в центральном посту, а иногда и дремал там, на тумбе рядом со штурманом, я мысленно прикидывал, смог бы выдержать такую службу после ВВМУПП. В какие-то удачные дни раздавалась команда «лоцию командиру». Для ветеранов подводников пояснений, наверное, не требуется, – лоция была всего лишь обложкой фляги.
На Северный Флот (Западная Лица) я приезжал на выход и приход нашей бригады с АПЛ 671 под командованием Анохина, которая ходила в автономку в Средиземное море.
Северный Флот. Батисферы (оптическая и гидрофизическая) станции Н-17 и АПЛ Анохина
Слева вверху изображено забортное устройство станции Н-17: оптико-телевизионный и гидрофизический каналы. Кстати, это фото я взял из американского журнала Scientific American, поскольку у нас все было СС, и съемки категорически запрещались. Бывал я и в штабе СФ в Североморске-4. Общался с (в то время командующий флотилией) и флагманским начальником РТС с запоминающимся именем – Автоном. Адмирал Михайловский оставил приятное впечатление. Здесь мне посчастливилось наблюдать необычайной красоты северное сияние.
Решающую роль в приемке станции Н-17 (под шифром МНК–100) на вооружение АПЛ проектов 671РТ и 671РТМ сыграл председатель Государственной комиссии по приемке станции Командующий ТОФ адмирал Я был членом комиссии и вспоминаю его с теплотой и большим уважением. Во многом, благодаря положительным результатам испытаний станции Н-17, я оказался в Академии наук Украины, где продолжил работать в интересах ВМФ СССР.
В период работы на Киевском заводе «Арсенал» мне регулярно приходилось докладывать на разных уровнях в Москве и Киеве о ходе разработок и испытаний изделий, которые относились к моей компетенции. Доклады были: неоднократно С.Г. Горшкову, Председателю Военно-промышленного комплекса, зам. Председателя СМ СССР Л.В. Смирнову (ВПК – включало 9 министерств, работающих на оборону).
А.Федоровский докладывает адмиралу флота Советского Союза С.Г. Горшкову.
Кстати, напротив гостиницы Москва был дом с названием “Совет Министров СССР”, в котором фактически располагался Госплан, а СМ СССР был в Кремле. В ВПК мне пришлось бывать несколько раз (как войдёшь в Кремль через Спасские ворота, сразу направо до СМ СССР – и через три поста будет ВПК). Там, кроме проверок на каждой площадке, запомнилась доброжелательная, рабочая обстановка, в которой доклад уже выглядел, как собеседование. Как правило, куратор (в случае изделий для ВМФ отставной или действующий адмирал) при всей строгости режима отмечал пропуск минут на 30 более поздним временем и рекомендовал посетить кремлевскую столовую или буфет. По тем временам это было что-то. Ну, а нашему Министру и его заму Н.В. Мордасову докладывал, само собой, регулярно, что говорило о востребованности проводимых работ.
Академия наук Украины
В 1979 году в Академии наук УССР было создано отделение океанологии, которое возглавил академик
Выступает академик Б.А. Нелепо
В это время актуальность работ по ПЛО была очень высока и меня на этой волне, при активном содействии Б.А. Нелепо, перевели в Институт гидромеханики.
Киев. Здания Института гидромеханики
Вскоре после того, как Е.Я. Бузов, по поручению Н.И. Смирнова, посетил и согласовал с ним перечень работ для ВМФ, вышли три Постановления ЦК КПСС и СМ СССР по проведению исследований в интересах ПЛО. Институт гидромеханики был определен головной организацией, а я назначен вначале замом, а потом директором этого Института и руководителем этих работ. В этот период мне приходилось общаться со многими известными академиками, в том числе, с гендиректорами: «Рубина» «Кометы» С благодарностью вспоминаю академика которому я многим обязан и благодарен за научное руководство и консультации еще со времен работы на «Арсенале».
С академиком А.И. Кухтенко
Яркое впечатление оставил «отец русской механики» академик
С академиком Л.И. Седовым
Познакомился я тогда и с капитаном 1 ранга сыном адмирала Флота СССР Н.Г. Кузнецова. Виктор Николаевич в то время работал в Президиуме АН СССР зав. отделом прикладных проблем, на который замыкались темы оборонного значения. Я бывал у него в Москве, а он в наших институтах в Киеве и Севастополе. Интеллигентный, деликатный человек и знающий специалист. Удивительно, что он не был адмиралом.
В.Н. Кузнецов во втором ряду слева от меня
После завершения Институтом гидромеханики в 1987 году “правительственных” НИР, акценты в институте переместились на другую тематику, которая была вне сферы моих интересов и возможностей. В связи с этим я попросил Президента АН УССР Б.Е. Патона перевести меня в Севастополь, чтобы продолжить гидрофизические исследования в Морском гидрофизическом институте.
Севастополь. Здание Морского гидрофизического института
Честно говоря, меня всегда тянуло в Крым. А тут освободилось место, и появилась вакансия директора СКТБ с опытным производством по разработке и изготовлению гидрофизической аппаратуры для ВМФ и морских исследований. Работа здесь была более конкретной и близка мне по содержанию: разработка и изготовление гидрофизической аппаратуры, заводские и морские испытания, военная приемка, в общем, как на «Арсенале». Непосредственным заказчиком была гидрографическая служба ВМФ, а ее начальником - Очень импозантный и симпатичный был адмирал. В МГИ, кроме всего прочего, представилась возможность участвовать в морских исследованиях на НИС «Академик Вернадский» и «Михаил Ломоносов» о чем я всегда мечтал.
Рис. 20. Канары. НИС "Академик Вернадский"
Атлантический океан и заходы в различные порты: Стамбул (Турция), Канарских островов (Испания), Конакри (Гвинея), Белен (Бразилия), Бостон и Вудс-Хол (США) оставили неизгладимое впечатление.
Стамбул и А. Федоровский
Окончание следует
А дело совсем иначе было! Отверг его коллектив Института гидромеханики НАН Украины! За безграмотность, за неуважение к людям науки (которыми совсем иначе, чем заводчанами или моряками руководить нужно), за карьеризм на чужом горбу, за нескольких коллег, ушедших с разрывом сердца.
Насколько мне известно, не прижился он и в Севастопольском Морском гидрофизическом институте НАН Украины.