"С утра и до захода Солнца я и мои сверстники валялись на берегу, насаждаясь теплыми лучами Солнца. Этот вид отдыха во все времена оставался любимым. С годами пляжный отдых становился, чуть ли не единственным во время отпуска. Менялось только место приема солнечных ванн. Грязные пляжи на канале имени Москвы в провинциальном подмосковном городке Химки были заменены солнечными пляжами Черного моря в Ялте, Судаке, Евпатории, Севастополе, Сочи, Гаграх или Сухуми. В эти чудесные города Крыма и Кавказа мы, конечно, ездили по путевкам в военные санатории. Но эти прелести стали доступными нам через многие годы. В первый же отпуск к отдыху на пляжах канала добавлялись прогулки по паркам, походы в кинотеатры. Иногда ходили в музеи и театры. Изредка потому, что этого было достаточно в училище. Наш Батя (так мы за глаза называли Безпальчева) устраивал нам походы в эти сокровищницы культуры и искусства чуть ли ни каждую неделю. Нам посчастливилось даже посмотреть в Рижском театре оперы и балета такой шедевр балетного искусства как спектакль «Как закалялась сталь» по повести классика социалистического реализма Николая Островского. Я думаю, что никто из ныне живущих и посещающих балетные спектакли, не знает о существовании такого спектакля. К сожалению, у меня не осталась в памяти фамилия этого великого советского композитора, дерзнувшего увековечить в балетной музыке это произведение. Надо, правда, признать, что многие оперные и балетные спектакли загоняли нас в сон, и многие из нас сладко подремывали во время посещения театра."
От редакции.
- автор оперы «Павел Корчагин» (по роману Н. Островского «Как закалялась сталь»).
"Я уже упоминал, что мой первый отпуск пришелся на второй послевоенный год. Большинство русского народа жило в нищете. Поэтому кроме формы нахимовца одеть мне было нечего. Прохожие смотрели на меня с любопытством, а многие мои сверстники просто завидовали мне. Очевидно, мой пример оказался заразительным. В городе Химки несколько человек из моих друзей и знакомых избрали службу в военно-морском флоте своей профессией. Это были Владимир Колбеко, Генрих Вартанян, Виктор Коровкин и Алексей Ефимов. Первые три человека дослужились до звания капитана первого ранга, Леша же Ефимов по состоянию здоровья в высшее военно-морское училище принят не был, он окончил какие-то офицерские курсы и получил офицерское звание младший лейтенант. Одно время он был командиром взвода охраны главнокомандующего Военно-морским флотом, Военно-морского министра адмирала флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова. Из лешиных уст я впервые услышал историю о том, как Кузнецов отказался от кандидатуры генерала Брежнева Л.И., которого ему рекомендовали на должность члена Военного совета ВМФ СССР (главного политработника флота). Адмирал заявил: «Нет, не нужен. Болтунов у меня своих хватает». Великий советский флотоводец, сам того не ведая, проложил Брежневу дорогу на должность Генерального секретаря ЦК КПСС, Верховного главнокомандующего вооруженными силами СССР и фактически создал условия для восемнадцатилетнего «застоя». Мне кажется, что и Виталий Спиридонов, хотя по возрасту он был на пять лет старше меня, тоже взял пример со своего малолетнего друга. Где-то близко к концу войны он поступил учиться в Ташкентское Суворовское училище, а дальше пошел по линии Военно-морского флота, окончив Высшее военно-морское училище пограничных войск.
Ну а теперь несколько слов об офицерах-воспитателях. Первое место среди них (после Бати конечно) занимал майор Светлов Михаил Александрович. Я не помню ни одного дня, когда бы с нами не было Светлова. Он вникал буквально во все детали нашей жизни - от быта в казарме до учебы. Он понимал, что мы дети войны, которая не позволила нам получить нормальные знания в начальных классах. В первый год нашей учебы в Нахимовском им были созданы группы нахимовцев, отстававших в учебе по русскому языку и математике. Мне довелось заниматься в группе русского языка Галины Ивановны Закожурниковой. Трудно подсчитать, сколько часов своего личного времени она истратила на то, что бы мы стали грамотными. Могу сказать, что после двух или трех месяцев занятий у нее в группе я почти перестал получать двойки за диктанты и изложения.
Нахимовец Кондаков Борис Николаевич и подполковник Светлов Михаил Александрович. 1952. Фото предоставил Гриневич Владимир Васильевич.
Много позже я узнал, что преподаватель истории, тоже майор, по фамилии Ершов в дни перед хрущевской «оттепелью» написал массу доносов на Светлова. За что? Очень трудно даже предположить. Михаил Александрович был кристально чистым и честным человеком. Возможно, у них была просто взаимная неприязнь. А впрочем, это был период, когда многие писали доносы друг на друга. Некоторым казалось, что донос обеспечит им защиту от репрессий наших всевидящих органов.
Юный нахимовец Коля Вечеслов.
Что касается математики, то здесь мне не только не требовались дополнительные занятия, я сам мог помогать отстающим. На мой взгляд, для тех, у кого нет способностей, это надолго. Занятиями этот недостаток исправить невозможно. Но и без дополнительных занятий у меня в памяти на всю жизнь сохранился образ преподавателя алгебры и тригонометрии. Фамилию его я, к сожалению, забыл. В памяти сохранилось только его прозвище - «Игрек» с грассирующей буквой «Р» и ударением на последнем слоге. Главным его достоинством было умение заставить любить математику тех учеников, у которых были математические способности. Меня он натаскал так, что я занял третье место на математической республиканской олимпиаде Латвии. С его подачи я стал читать книги по занимательной математике, а к концу десятого класса овладел азами высшей математики. Это очень облегчило мне освоение многих дисциплин в высшем училище. Я с наслаждением изучал теорию вероятности, теорию стрельбы, мореходную астрономию, навигацию, гидрометеорологию и другие предметы, где требовалось знание высшей математики. Могу сказать, что помощь одноклассникам приходилось оказывать не только путем объяснения каких-то разделов того или иного предмета, но и сдавать за них зачеты, если они принимались в письменном виде. Так, теорию вероятности мне пришлось сдавать три раза - за себя (получил пятерку), за Юру Щеткина (четверку) и за Витю Маурина (тройку). Оценки шли на убыль очевидно из-за страха присутствия на экзамене под чужой фамилией. Ведь если бы меня поймали с поличным, простым наказанием я бы не отделался, скорее всего, могли бы отчислить из училища. Но Бог миловал, все прошло благополучно. Ну а соглашался я на это из-за какого-то чувства солидарности со своими однокашниками."
От редакции.
К сожалению, не хватает признаков, чтобы определить ФИО преподавателя математики. В указанный период математику преподавали Бугорский Николай Степанович, Бухман Соломон Наумович, Драбкин Леонид Зиновьевич. - Рижское Нахимовское военно-морское училище. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ: ЛЮДИ, СОБЫТИЯ, ФАКТЫ. Издание второе, исправленное и дополненное. Санкт-Петербург, 2009. Составители: Г.Г. Лойкканен, М.Д. Агронский.
Щеткин Юрий Николаевич - см.
Маурин Виталий Августович. Сведениями о нем не располагаем.
Ершов Михаил Иванович - в дальнейшем подполковник, старший преподаватель истории и конституции в 1948-1953 гг.
"Было еще одно событие, которое запомнилось и о котором периодически вспоминаю. Произошло оно, когда мы учились в пятом классе, то есть еще до выезда в Москву на физкультурный парад. Однажды наш офицер-воспитатель собрал небольшую группу нахимовцев в нашем кубрике, он подвел к нам мужчину средних лет с явно выраженными чертами человека еврейской национальности. Он был худощав, голова была совершенно лысой. В руках он держал какой-то чемоданчик, похожий то ли на футляр от скрипки, то ли на современный кейс. Позже выяснилось, что в руках у него была мандолина, сделанная из металла и тоже в футляре как скрипка. Звучала она изумительно, но почему-то за время, прошедшее с тех пор, я таких музыкальных инструментов больше не видел. Звали обладателя этого уникального музыкального шедевра Иосиф Давыдович Хайтович.
Свое общение с нами Хайтович начал с осмотра наших кистей рук. Он отобрал тех нахимовцев, у которых были длинные пальцы. Все мы, в конечном счете, стали музыкантами. Нам выдали музыкальные щипковые инструменты - от домры пикало до контрабаса. Лев Нестеренко получил контрабас, Ваня Гулин - домру пикало, Лев Чижевский - мандолину, ну а мне досталась домра тенор. С этого дня нас начали обучать игре на наших инструментах. Что-нибудь выдающееся из набранной группы нахимовцев сделать было очень трудно. Настоящими музыкальными способностями из нас обладал один Альфред Чижевский. Когда мы немного научились играть на наших «балалайках», нас стали вывозить давать концерты в каких-то клубах или трудящимся на их предприятиях. Бывали случаи, когда из всего оркестра музыкальных инструментов в исполнении какой-нибудь вещи участвовал один Альфред Чижевский, ну а чтобы создавалась видимость исполнения оркестром, на своей мандолине очень здорово ему подыграл сам Хайтович. Какое впечатление мы оставляли у наших слушателей, я не знаю. Немного перефразируя любимую фразу знаменитого телеведущего программы «Времена» Владимира Владимировича Познера, можно было бы сказать: «Не стреляйте в музыкантов, они играют как умеют».
Струнный оркестр: Верхний ряд - Бабашин Геральд, Данилкин Альберт, Нестеренко Лев, Вячеслов Николай, Второй ряд - Гриневич Владимир, Сорокин Вадим, Саенко Борис, Борисов Виктор, Малышев Леонид, Первый ряд - Гулин Анатолий, Заварцева (пом. руководителя), Светлов Михаил Александрович, Хайтович Григорий Иосифович (рук. оркестра), Авдеев Всеволод.
Очень приятное воспоминание от пребывания в Нахимовском училище оставили дни практики. До седьмого класса это была поездка в лагерь, а после восьмого - плавание на учебном парусном судне «Лавена», переименованном в последствии в «Нахимовец».
Летний лагерь РНВМУ.
Практика в лагере во многом напоминала пребывание в пионерском лагере. Жили в больших армейских палатках, спали на солдатских койках, которые размещались в два яруса. Много внимания уделялось спорту - плаванию, бегу, стрельбе из карабина, хождению на шлюпке на веслах и под парусом. Лагерь был расположен на острове, южная часть которого омывалась рекой Лиелупа, а северная - Рижским заливом. Обучение управлению шлюпкой под парусом офицеры-воспитатели почему-то предпочитали русло реки Лиелупа. Возможно, они все-таки побаивались довольно больших волн в заливе, а может быть, им просто запрещали выходить в залив. Эта привилегия была отдана Бате. Запомнился эпизод, свидетелем которого я стал случайно. Шлюпка с шестью нахимовцами шла под парусом, она миновала участок, где ветер был довольно слабым, поскольку росший на берегу лес прикрывал пространство реки, где находилась шлюпка. Она подошла к лесной просеке, и из-за этого возник порыв ветра. Офицер, управлявшей шлюпкой, не справился с управлением, и она совершила ОВЕР-КИЛЬ, то есть перевернулась. Все сидевшие в шлюпке очень лихо перебрались на ее днище. Офицер, тыкая пальцем в головы нахимовцев, пересчитал их и облегченно выдавил из себя: «Все!», приступив вместе с мальчишками к переворачиванию шлюпки и постановке ее на киль.
Возвращаясь к воспоминаниям о жизни в нахимовском лагере, хочу заметить, что его почему-то очень любили посещать чиновники из управления Военно-морских учебных заведений. Не один раз к нам приезжал какой-то генерал-майор в военно-морской форме, с красными просветами на погонах и с красными лампасами на брюках. Ему очень нравилось вытаскивать из-за стола кого-либо из нахимовцев и, тыкая пальцем в какой-нибудь портрет члена "Политбюро", а эти портреты в полном составе были развешены на стенах столовой, спрашивал: «Кто это?» Нахимовцы, не очень привыкшие к общению с генералами, молчали, чем приводили в неописуемый восторг генерала, и он, багровея от радости или напряжения, читал испуганному парнишке мораль о том, как надо любить родное правительство.
После сдачи экзаменов за восьмой класс нас отправили в Рижский порт и посадили на парусно-моторную шхуну «Лавена». Это была небольшая трехмачтовая парусно-моторная шхуна, построенная в Финляндии. Маршруты для наших морских странствий особым разнообразием не отличались. Переход через Рижский залив, поворот на север и проход вдоль Моонзундского архипелага, поворот на восток и следование по Финскому заливу в сторону Ленинграда (теперь, слава Богу, снова Санкт-Петербург). В Таллин заход не совершали, я думаю, что причина все та же, - антисоветский настрой Эстонии. По моим наблюдениям, в этой Прибалтийской республике женская часть населения ничуть не меньше была настроена антисоветски, чем мужская. Во всяком случае, на танцы в дом офицеров эстонки практически не ходили.
УПС "Нахимовец" ("Лавена").
Первую стоянку наша шхуна совершила в Петергофе. Ярких, запоминающихся впечатлений от достопримечательностей пригорода Санкт-Петербурга осталось много, хотя в впервые послевоенные годы и дворцы и фонтаны еще не были восстановлены и представляли собой сплошные руины. К тому же все впечатления были смазаны страшным происшествием - пропал без вести наш старшина роты главный старшина Михаил Невзгляд. Через какое-то время его тело нашли в канализационном люке. Но ни причин преступления, ни преступников наши славные правоохранительные органы найти не сумели.
Насладиться зрелищем фонтанов в полном объеме и более осознанно мы смогли только в 1953 году, когда прибыли в Петергоф на шлюпочные соревнования. К сожалению, внутреннее убранство дворца увидеть так и не смогли из-за незавершенности реставрационных работ. Этот пробел с лихвой восполнило центральное телевидение в дни празднования 300-летия Санкт-Петербурга.
Заходы в Кронштадт (до 1753-го года Кроншлот) и Ленинград особого впечатления не произвели. Скорее всего, это связано с тем, что портовые города в районе причалов во всем мире выглядят одинаково: огромное количество причальных сооружений, оборудованных портальными кранами, и множество ошвартованных у причалов судов различного тоннажа."
День ВМФ. УПС "Нахимовец" ("Лавена") в Ленинграде. 1951 г.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
