8. Первая трагедия.
Первое событие произошло в Японским море во время патрулирования маршрута движения группы боевых кораблей вероятного противника. Тогда я подвергся поиску его противолодочными силами. Когда я в ночное время шёл под РДП, подзаряжая батарею, радиолокационная станция «Анкер» зафиксировала излучение с самолёта «Нептун». Мы сразу же срочно погрузились, но, видимо, было уже поздно, так как самолёт нас засёк, и через несколько часов мы обнаружили шумы винтов нескольких кораблей, идущих в нашу сторону и классифицировали их как шумы винтов южнокорейских противолодочных кораблей.
На первых порах нам повезло тем, что поблизости была большая группа японских рыболовных судов и мы спрятались под ними. Ночью всплыли среди этой флотилии и, не включая ходовых огней, начали из неё выходить подзаряжая аккумуляторную батарею. Но только приблизились к краю этой флотилии, как были облучены радиолокацией тех же кораблей ПЛО, которые каким-то образом догадались, что на свободные просторы мы будем выходить именно здесь.
Срочно погрузившись, мы развернулись, ушли под слой скачка, перешли на минимальный ход, который позволяет удерживать лодку на заданной глубине, и начали по дуге уходить в другую сторону, постоянно меняя глубину погружения в пределах полсотни метров.
Я долго думал, как корейцы угадали наше появление именно в том месте и, наконец, понял. Они постоянно в течение ночи и не теряли меня, а следили за моим движением. Я же был без огней, а они визуально по огням рыболовных судов посчитали их и насчитали 16 судов с огнями. Радиолокация же зафиксировала 17
Нетрудно было установить, где эта семнадцатая цель, что без огней, и куда она идёт.
Вот они и пошли на перехват этой цели, которая явно является лодкой.
И я решился на рискованный, наглый поступок. Я подумал, что потеряв меня сейчас, корейцы не полезут в гущу рыбаков. Решив, что я иду в любую другую сторону, они разделятся на две группы и начнут обходить рыболовную флотилию одна группа слева, другая справа. Они уверены, что имея преимущество в скорости и в средствах поиска, не пропустят меня. А я повернул обратно и пошёл туда, где меня недавно обнаружили при попытке выйти из их кольца. Не знаю, то ли я оказался хитрее, то ли корейцы – глупее, то ли просто нам повезло, но я от них ушёл, как тот колобок от бабушки с дедушкой, и вернулся в базу как примерный студент, получивший зачёт.
Второй случай произошёл в трагической ситуации. Весной 1967 года во время прострелки торпедных аппаратов у борта плавбазы в бухте Нагаева затонула на глубине 20 метров ПЛ «С-140». Она в позиционном положении стояла на швартовых. На борту была одна смена во главе со старпомом капитан-лейтенантом Яковлевым, а остальная часть экипажа ушла на обед на плавбазу. У торпедного аппарата № 3 оказалась нарушенной блокировка крышек, не позволяющая открыть любую из них при открытой другой.
По какой-то надобности торпедист открыл заднюю крышку в то время, когда передняя была уже открыта. Вода под большим напором хлынула в первый отсек, сметая всё на своем пути И так случилось, что тут оказались сразу две беды, причём сработали они друг против друга. Первая беда – это та самая разблокировка, позволившая затопить отсек. Если бы другой беды не оказалось, то вода затапливала бы отсек с замедлением, встречая сопротивление сжимающегося воздуха и кто-нибудь из находящихся там, потеряв самообладание бросился бы спасаться в следующий 2-й отсек, открыл бы переборочную дверь и вода пошла бы дальше и следующий отсек затопила бы. И тогда произошло бы непоправимое.
Схема пневматического торпедного аппарата с системой беспузырной торпедной стрельбы:1 - розмах открывания передней крышки; 2 - предохранительный клапан; 3 - невозвратный клапан; 4 - боевой баллон; 5 - горловина установки хода торпеды; 6 - курковой зацеп; 7 - горловина над впускным и запирающим клапанами торпеды; 8 - задняя труба; 9 - передняя труба; 10 - торпеда; 11 - привод открывания передней крышки и волнорезного щита; 12 - труба системы осушения и вентиляции; 13 - передняя крышка; 14 - волнорезный щит; 15 - волнорезный щит в "утопленном" (боевом) положении; 16 - ординарный клапан. -
На лодке ведь было всего человек 20, большинство из которых погибло бы. И тогда лодку смогли бы поднять только через много суток когда подтянулись бы необходимые спасательные средства. Но к счастью, как это не парадоксально звучит, одновременно с первой на лодке случилась ещё одна беда. На ней ещё оказался отдраен и торпедопогрузочный люк. Поэтому 1-й отсек заполнился очень быстро, можно сказать, мгновенно, и все, кто в нем был, с воздушной подушкой вылетели наружу через этот люк (всего 6 человек), вынырнули и быстро доплыли до мола.
Поэтому затопленным оказался только 1-й отсек, а в остальных сохранились люди, способные вести борьбу за спасение лодки.
Остальная часть экипажа во главе с командиром капитаном 3 ранга Ротко выбежала на верхнюю палубу плавбазы. Увидев, что лодка утонула и над водой ещё торчит корма с кормовым люком, так как корму ещё удерживают кормовые швартовы, все они горохом посыпались вниз и скрылись через этот люк внутри лодки. И вовремя, так как последние швартовы полопались как струны и лодка скрылась под водой полностью.
Никого из командования бригады в это время на месте не было. Комбриг с группой лодок был на учении, начальник штаба – во Владивостоке на каком-то совещании. Замкомбрига с офицерами штаба в море принимал задачу от капитана 3 ранга Клюшкина на ПЛ «С-334», а начпо на береговой базе на 9-м километре.
Здесь в бухте были только моя лодка да ещё «С-365» капитана 2 ранга Богданова. Вот мы с ним и возглавили операцию по спасению «С-140» и наших собратьев в её отсеках. Собрали всех, сколько наскребли подготовленных с обоих наших лодок и с плавбазы и проинструктировали их. Я в шлюпке у всплывшего кормового аварийного буя затонувшей лодки по его телефону корректирую действия экипажа затонувшей лодки. Богданов на водолазном катере, вставшем над её торпедопогрузочным люком руководит водолазами. Спустили водолазов, которые вошли в 1-й отсек, все там приготовили для его осушения и вышли, закрыв торпедный аппарат № 3 и торпедопогрузочный люк. Потом по присоединенным шлангам подали воздух в затопленный отсек, подняв там давление и пополнили запасы воздуха в системе продувания главного балласта.
По моим командам по телефону утопленники откачали воду из затопленного отсека и продули главный балласт. И лодка всплыла. Вся операция заняла около полутора часов, без всяких человеческих жертв.
Тут приехал перепуганный начальник политотдела, держась из последних сил, выслушал доклад Богданова, после чего сел на кнехт, держась за сердце.
Ещё бы.
А через пару часов вернулась «С-334» и замкомбрига капитан 1 ранга Зеленцов возглавил введение лодки в строй. И работа эта длилась до утра следующих суток. Первый отсек основательно просушили, все его механизмы тщательно проверили.
Кое-что пришлось заменить. Когда часов в 8 из Владивостока на самолете прибыла грозная комиссия во главе с каким-то седым контр-адмиралом, ПЛ «С-140» была уже в полной готовности. Расследование событий шло весь день. Комиссия разобралась во всём строго и справедливо, отметила мужество экипажа «С-140», оперативность и другие заслуги участников события и улетела обратно. А на другой день всё командование «С-140» было снято со своих должностей.
Мы же с Виктором Богдановым долго после этого были уважаемыми командирами, и не раз то он, то я оставлялись за старшего на бригаде, когда штатные начальники по каким-либо причинам отсутствовали.
9. Самопроверка на вшивость.
Время не только быстротечно, оно ещё и неумолимо, и никого не спрашивает, что сохранить в памяти, а что выбросить. Вот и выпало из моей памяти точное время, в которое проходило обширное учение «Океан». Помнится только, что это было на вершине моего пути, то есть во второй половине шестидесятых годов и после только что описанного мною события. Я тогда надеялся, что меня на это учение пошлют. Но не послали. пошли с нашего соединения: «С-275» (капитан 2 ранга Свищ), «С-365» (капитан 2 ранга Богданов) и ещё одна, не помню какая. И с ними ушли комбриг, начпо и часть офицеров штаба.
А меня не взяли с собой, так как лодка моя не успевала к началу этого учения закончить усиленный планово-предупредительный ремонт, после которого должна ещё приготовиться к осенним призовым стрельбам. Потом две лодки, и с ними начштаба, ушли на боевое дежурство, одна на боевую службу и две ещё до этого стали в док, одна на Камчатке, другая во Владивостоке.
И в бухте Нагаева остались только две лодки: моя и «С-173» Христова, который ушёл вторым командиром на боевую службу, и за него остался его старпом. Замкомбрига был в отпуске, так что я остался почти что старшим.. Я говорю, почти что, потому, что на меня возложили ответственность только за морскую и оперативную часть, а контроль за всем вообще был возложен на заместителя начальника политотдела. Ну и ещё для полноценного триумвирата оставался ещё флагмех.
Так что вполне очевидно, что в то время мой командирский авторитет был высок. К моему мнению прислушивались, и даже в президиум на областную партконференцию однажды выдвинули.
Но этот период для меня оказался критическим, так как сложившиеся обстоятельства заставили меня сделать беспристрастную самооценку. И одним из обстоятельств было своеволие, которое я допустил. Правда, оно не повлекло за собой кары, так как возложенные на меня обязанности я выполнил до конца, а своеволие не только не привело к каким-либо нежелательным последствиям, но, наоборот, подняло в глазах областных властей престиж нашего соединения. Поэтому со мной поступили по принципу: «Победителей не судят».
Однако взгляд на меня со стороны флотского начальства посуровел, и меня впредь перестали наделять такой властью даже кратковременно.
И всё-таки судья, осмелившийся осудить победителя нашёлся. Этим судьей был я сам. Оглядев с высоты своего положения пройденный и ещё предстоящий путь, я обнаружил у себя много отрицательных черт, и мне стало за себя стыдно. Я убедился, что мне присуще тщеславие, качество, которое я не любил в других. Я любил свою лодку, гордился ею, её экипажем.
Но, как оказалось, я ещё слишком гордился собой. Мне нравилось быть на виду, удивлять своей бесшабашностью. Вот, мол, я какой, знай наших. Это уже ни в какие ворота не лезло, и я сказал себе мысленно: «Такие, как я, нам не нужны, пора окоротиться». Все мои выходки последнее время явно говорили о том, что я порядком зазнался, возомнил себя ассом, часто повергал окружающих в шок.
Ну вот к примеру. Как-то из-за ротозейства лодочной вахты, упустившей швартовый конец во время отхода судна, к которому была ошвартована лодка, её отнесло на середину бухты. И я подавая команды этой вахте на руль и моторы с помощью электромегафона с борта плавбазы ошвартовал её к борту плавбазы.
В другой раз во время стоянки в плавучем доке в бухте Диомид возникла необходимость принять пресную воду. Но в то лето в результате сильного тайфуна из-за сильного ливня, длившегося более суток, Владивостокское водохранилище переполнилось, плотина не выдержав напора, рухнула ,и вся вода ушла. Город и его окрестности остались без воды. Закрылись бани, больницы, детские сады, и все предприятия общепита оказались на скудном водном лимите.
На доставку воды была брошена большая часть и торгового и военно-морского флота; даже самолётами воду доставляли. По этим причинам, чтобы принять воду после выхода из дока, заявку на неё нужно было подать не позже, чем за месяц. И это не гарантировало, что вода будет получена через месяц. Всё это означало, что нам долго придётся торчать в и все планы боевой подготовки могут рухнуть.
И вот в бухту зашёл большой водолей, снабдил водой завод и у него ещё вода осталась. И я решился на отчаянный шаг. Взял две бутылки спирта и пошел в гости к капитану водолея. Угадал как раз к обеду. Одну бутылку вручил капитану в качестве подарка, а другую начали употреблять в его каюте. К нам присоединились помощник капитана и механик. Бутылки, конечно, не хватило, и капитан выставил вторую, которую я ему подарил. Я всё время уламывал их, чтобы они подошли в плавдоку и закачали на лодку хотя бы пару тонн воды. И когда я их наконец уговорил, капитан был уже в таком состоянии, что не мог из-за стола вылезти, не то что водолей швартовать. Его уложили спать, а я насел на помощника. Но тот наотрез отказался рисковать, так как плавать начал недавно и швартовке вовсе не обучен, в отличие от распития спирта.
Тогда я сказал, что водолей буду швартовать сам, только пусть мне скажут, какие у них принято при этом команды подавать. Помощник с боцманом мне все растолковали, мы поднялись на мостик, где я ознакомился с их машинным телеграфом. И вот я начал швартовку. Помощник оказался трусоватым и успел сбежать на берег, чтобы не нести в случае чего ответственности. Боцман же, настоящий морской волк, стоял рядом со мной и все консультировал, но не выдержав количества выпитого, там же на мостике и свалился. Так что я остался один. Сначала было сложновато, так как водолей имеет одну линию вала, а на лодке, к которой я привык, их две. Но, в конце концов, я приноровился и подвёл это неповоротливое судно к плавдоку. Там мои трюмные уже ждали и быстро приняли воду. И не две тонны, а полностью под завязку, то есть во все питьевые цистерны.
Я обратно перевёл водолей на его место, а когда стал уходить, то очнувшийся боцман с механиком, возлюбив меня как родного брата, долго меня не отпускали, уговаривая посетить ближайший кабак. Я же, хоть и был изрядно накачавшимся, всё таки здравый рассудок сохранил и на лодку вернулся своими ногами.
Много было ещё чего в моей практике.
Что мне помогало безболезненно выходить из заковыристых ситуаций, так это наука, полученная ещё от Николая Ивановича Китаева, следуя которой, я до автоматизма отрабатывал команду и офицеры меня никогда не подводили. После того случая, когда лодку отнесло на середину бухты и мне пришлось её швартовать дистанционно, так как штурман, который тогда был во главе вахты не мог это делать, я ужаснулся, воочию осознав организационный недостаток всех подводных лодок, заключающийся в том, что лодку может швартовать только её командир и, в редких случаях, ещё старпом.
И решив на веки вечные этот недостаток устранить, я начал учить этому искусству всех офицеров вплоть до доктора. Даже боцмана к этому приобщил. Для начала был изготовлен прибор, представляющий собой фанерный лист размером метр на метр. На нем из фанерной же полосы - пирс с кнехтами из гвоздей. Ещё плоский макет лодки тоже с кнехтами из гвоздей и в качестве швартовых концов шнурки от ботинок. Ещё на той фанерке были два целлофановых полукруга на осях, вращая которые можно имитировать действия прижимного и отжимного течения или ветра. На этом стенде я объяснял своим ученикам суть швартовой операции, а на каждом выходе в море практически заставлял всех подходить к какой-нибудь льдине любым способом. Когда это было возможно, я, не скупясь на время, отрабатывал всех их непосредственно у плавпирса или борта плавбазы. В результате месяца через три все они научились швартоваться. Самым же способным учеником оказался молодой замполит Малашенко. Я предложил ему готовиться, чтобы официально сдать зачёты на допуск к самостоятельному управлению лодкой, и через полгода он сдал зачёты.
А в тот раз, когда я остался за комбрига, произошло вот что. На полуострове, где стоит маяк Таран, загорелись торфяники на большой площади, и пожар перекрыл единственную дорогу, ведущую к маяку, где находятся люди и запасы горюче-смазочных материалов. Огонь подступал к маяку, атмосфера сильно задымлена, так что с вертолёта ничего не видно. Попытка доставить пожарные средства и людей из морского порта на транспортном судне успехом не увенчалась. При подходе дым с берега полностью обволок мостик судна и оно еле избежало посадки на береговую отмель находящегося напротив маяка.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
