Наступил наконец-то тот момент, когда пора продолжить повествование о первых впечатлениях, навалившихся на меня буквально с первых дней после прибытия к новому месту службы. Всё было для меня новое, неизвестное, непредсказуемое и даже враждебное. Продолжились, как и в далёкие лейтенантские годы, метания по гостиницам и частным углам. Отсутствие условий для нормального проживания меня очень тяготило и угнетало. Новые назначенцы, приезжавшие без своих семей служить в нашу «контору» после окончания «консерватории», также оказывались в подобных условиях.
О какой нормальной и качественной работе с полной отдачей всех своих знаний и сил может идти разговор, если отсутствовали минимальные условия существования. Только представьте ситуацию, когда из гостиницы выписали, общежития нет, а личные вещи временно сложенные в служебном помещении без предупреждения выбросили в сарай, чтобы не портили вид. Поневоле задумаешься, зачем такая жизнь, когда не знаешь, образно говоря, в чьей постели проведёшь очередную ночь. Никого и никогда из начальства не интересовало и не заботило положение и состояние офицеров. «Кого волнует чужое горе?». Для них главным критерием служило отсутствие ЧП, а в какие условия офицер поставлен – дело десятое. Что они, наши многозвёздные начальники, разве не догадывались, что такое отношение непроизвольно подталкивает офицеров к нарушениям и даже к возможным ЧП?
Вспоминаю, что это был для меня необыкновенно тяжёлый период проверки человеческого характера на стойкость, выживаемость, терпеливость. Сейчас, даже трудно вообразить, что такой кошмар продолжался около десяти лет, и я каким-то образом вытерпел, выдюжил, сохранился в нормальном состоянии. Наверное, мой о существовании которого я и сейчас только могу догадываться, оберегал меня от всех негативных последствий в той сложной жизненной ситуации.
За эти годы в Особом отделе накопились десятки томов материалов с доносами на меня: где был, с кем и как проводил время, сколько выпил, что говорил, кого осуждал, а кого хвалил и прочей всякой ерунды. Но больше всего меня удивило и даже поразило, что в Политическом отделе тоже был негласный орган, своего рода партийный Особый отдел, который собирал на всех членов партии досье об их моральном облике и партийной благонадёжности. Мне это стало доподлинно известно через несколько лет пребывания на Дальнем Востоке, когда один засекреченный политработник в приватной беседе пожаловался, что дел с доносами на меня скопилось столько, что на полках их уже некуда ставить. Оказывается, не только контрольные органы вели слежку, но и коммунистическая партия осуществляла надзор за своими членами. С одной стороны, если, как подумать, повышенное внимание к твоей персоне говорило, что ты не «одинок» и всегда находишься под надёжным «колпаком», то с другой общечеловеческой точки зрения, было противно и мерзопакостно. Но ничего не попишешь, приходилось такое своё безрадостное положение терпеливо, мужественно и, по возможности, достойно переносить.
В эти дни я достаточно близко познакомился с двумя интереснейшими и, можно без преувеличения сказать, легендарнейшими личностями. Это были крепкие, бодрые, энергичные, хотя и предпенсионного возраста, бывшие фронтовики, участники боевых действий против Германии и Японии Залевский Андрей Андреевич и Братухин Виктор Николаевич, которые работали в нашей «конторе» на штатских должностях. Андрей Андреевич вёл делопроизводство: и секретное, и несекретное. Виктор Николаевич заведовал материально-техническим обеспечением, в том числе с особой заинтересованностью выписывал и списывал причитающийся для хозяйственных и технических нужд спирт, который при определённых ситуациях иногда использовался и для бытовых потребностей.
При прохождении необходимой процедуры своей регистрации на новом месте службы я познакомился с Залевским. В этот момент я ничего не знал о них: ни об участии в боях, ни о боевых заслугах, ни о многочисленных наградах. Всё это стало мне известно чуть позже. Тогда в первые минуты общения, Андрей Андреевич, в ведении которого находилась вся входящая и исходящая секретная переписка, вероятно, заблаговременно ознакомившись с моим личным делом, как бы неофициально, но очень душевно поздравил меня с присвоением звания «капитан 3-го ранга».
Капитан 3-го ранга Верюжский Н.А. Хабаровск. 1969 год.
Затем в ходе последующего разговора, как бы невзначай заметил, что он меня «видел» буквально недавно по демонстрировавшемуся на местном телеканале кинофильму, где, якобы, по его утверждению, я снялся, чуть ли не в главной роли, изрядно удивив меня таким заявлением. Не понимая о каком кинофильме идёт речь, я, естественно, всё отрицал. Не давая, как говорится, мне опомниться Андрей Андреевич пригласил меня к себе домой с таким условием, что его жена всё объяснит.
Дня через два я уже был в центре внимания этой гостеприимной семьи. На столе – всякие соленья-варенья, красная рыба жареная, солёная, вареная и всё это в нескончаемых количествах. Тосты следовали одним за другим. Водку, между прочим, наливали по принятым здесь понятиям не в какие-нибудь микроскопических размеров рюмочки, как было привычно для меня, а в гранёные стаканы, и не по половине, а почти до самых краёв. Отказывайся, не отказывайся, пропускай, не пропускай, а всё равно потихоньку выпивай. Первое испытание на стойкость, помнится, я выдержал. Широкое русское дальневосточное радушие! Для меня поначалу такое показалось в диковинку и непривычно. Подумалось, всё это показное, попытка выставить себя в лучшем виде перед новичком. Но это оказалось моё глубоко ошибочное мнение. Всё было от чистого сердца. Дальнейшая жизнь показала, что в основе своей местный народ открытый, душевный, щедрый.
В ходе откровенного общения в семье Залевских выяснилось, что некоторое время тому назад по местному телевидению демонстрировался многосерийный фильм «Адъютант его превосходительства», который прошёл с большим успехом и всем понравился. Этот фильм я ещё не видел, и мне трудно было что-либо сказать, кроме того, что действительно «я не был в будке». Вот таким необычным способом мне пришлось оказаться на некоторое время чуть ли не двойником того киногероя-разведчика, будущего Штирлица, роль которого блестяще исполнил артист Юрий Соломин.
Надо заметить, что в ходе дальнейшей службы, находясь в длительных рабочих командировках, я частенько попадал в ситуации, когда меня с кем-то путали, обращаясь, как к знакомому, и даже обижались, что я категорически отказывался от признания того, за кого принимали меня неизвестные люди.
Разведчик прославленного разведывательно-диверсионного отряда старшина 2-ой статьи Андрей Залевский. Северный флот. 1943 год.
Буквально по прошествии нескольких дней я был в очередной раз приглашён, теперь уже посетить семью Виктора Николаевича Братухина, где опять-таки оказался в центре внимания. И на этот раз всё также было обильно, щедро, душевно.
Главным итогом таких гостеприимных приёмов явилось то, что я узнал, как говорится, из первых уст очень много интересного и поучительного. Оказалось, что эти душевные, откровенные, чистосердечные и гостеприимные люди: А.А.Залевский, и В.Н.Братухин служили в годы войны в разведывательном отряде дважды Героя Советского Союза Виктора Николаевича Леонова. Воевали в Заполярье на Северном флоте, участвовали в разведывательно-диверсионных походах по уничтожению важных объектов в тылу противника и наведению ударных сил флота на вражеские цели, из замаскированных укрытий вели наблюдение за действиями противника и переходами их кораблей, для выявления планов неприятеля захватывали пленных, совместно с подразделениями морской пехоты в первом броске обеспечивали высадку основных сил флота в десантных операциях на занятое противником побережье. Сколько было таких операций? Тут и Варангер-фьорд, и Пикшуев, и Могильный, и Крестовый, и Киркинес. Многие, наиболее опасные и трудные рейды в тыл противника, говорили они, даже сейчас по прошествии двадцати лет после войны не забываются и реально предстают перед глазами, как будто только вчера вышли из боя.
Не все матросы-разведчики, порой, выдерживали огромные физические, психологические и моральные нагрузки. Без потерь на фронте, как известно, не бывает. Гибли разведчики и у них в отряде. Были, хотя и единичные, факты предательства. И трусы случайно попадали в отряд, которых списывали, даже отдавали под суд за трусость, проявленную в бою. Приходилось избавляться и от сомневающихся. Был у В.Н. Леонова свой взгляд на вмешательство «особистов» в деятельность отряда. Ему не составляло труда выявлять всех стукачей и выгонять их из отряда, а уполномоченного Особого отдела приказал вообще в отряд не пускать. В разведку, как считал В.Н.Леонов, надо идти только с надёжными, преданными, верными и стойкими боевыми товарищами.
Братухин, который являлся полным по имени и отчеству тёской командира отряда Леонова, вспоминал, что его друзья-разведчики прозвали «Огонёк» не столько за светлые волосы, сколько за его энергию, подвижность, безудержную смелость в бою. Такого количества боевых орденов и медалей за личное мужество и героизм, проявленное в боях с врагом, как у моряков-разведчиков Залевского и Братухина, дослуживших, правда, уже после войны до воинских званий «мичман», я, честно скажу, никогда воочию не видел. В их откровенных рассказах, помимо Леонова, часто упоминались имена боевых соратников, которые мне запомнились, Макара Бабикова, Семёна Агафонова, Александра Никандрова, Анатолия Баринова, Андрея Пшеничных, Бориса Гопонова и многих других, к сожалению, уже не сохранившихся в моей памяти фамилий.
Ветераны-разведчики вспоминали. Пришёл 1945 год. Норвегия освобождена и вышла из войны. Линия фронта ушла далеко на запад. Наконец наступил долгожданный День Победы! Некоторых старослужащих моряков-разведчиков и получивших значительные ранения стали увольнять в запас, но отряд не расформировали. Вскоре отряду определили новую задачу: отправиться на Тихоокеанский флот громить хвалёную японскую Квантунскую армию, освобождать Курилы, Сахалин, Маньчжурию, Корею. Под личным контролем начальника Разведки Северного флота Л.К.Бекренёва осуществлялся отбор всего лишь пятидесяти моряков-разведчиков из числа добровольно выразивших желание остаться в отряде для службы на Дальнем Востоке. Так североморцы стали тихоокеанцами.
По прибытию к месту назначения некоторую часть личного состава отряда передали в подчинение Амурской флотилии, а основная часть отряда во главе с В.Н.Леоновым убыла во Владивосток на остров Русский. После переформирования и укомплектования до полного штатного состава отряд приступил к подготовке к новым боям. С нескрываемым интересом и гордостью приняли моряки-тихоокеанцы разведчиков с боевым опытом. В течение нескольких летних месяцев фронтовики обучали своих молодых товарищей и передавали им свой боевой опыт, чтобы в скором времени идти в смертельный бой. Ну, как думаете, разве будет лениться молодой матрос, если его обучает ведению боевой разведки сам Герой Советского Союза старшина 1-ой статьи Семён Агафонов? Энтузиазм и старание были великие, но и отбор в отряд был строгий.
В.Н.Братухин, А.А.Залевский и некоторые другие разведчики-леоновцы вошли в состав разведывательно-диверсионных групп амурцев и участвовали при высадке десанта с речных кораблей Амурской флотилии, в захвате плацдарма для последующей наступательной операции на сахалянском направлении на Цицикар и сунгарийском направлении на Цзямусы и Харбин.
Разведчики отряда В.Н.Леонова в первом броске, высаживаясь с кораблей Тихоокеанского флота, освобождали от японцев северокорейские порты Юки, Расин и Сейсин. За успешно проведённые наступательные операции, личную храбрость, мужество и героизм все разведчики отряда были награждены высокими правительственными наградами, а мичман Никандров и главный старшина Бабиков стали Героями Советского Союза. В.Н.Леонов был награждён второй золотой звездой Героя. Разведывательно-диверсионный отряд Тихоокеанского флота получил почётное наименование «Гвардейский».
Возможно, от этих ярких, живых и запоминающихся рассказов моряков-разведчиков Залевского и Братухина, непосредственных участников боевых действий, слова одной из самых памятных песен времён Великой Отечественной войны для меня стали своеобразным гимнов о моряках:
На подвиг Отчизна зовёт.
Мы вышли в открытое море
Суровый и дальний поход…
Вот такие были мои первые впечатления от знакомства с этими поистине героическими фронтовиками, но простыми и скромными в обыденной жизни людьми.
19. С кем идти в разведку?
Вскоре возвратился из рейса долгожданный катер РК-518 типа «Ярославец», на борту которого находился весь наш оперативный состав. Теперь появилась возможность рассказать о нашем небольшом, разношёрстном и необычном, даже странном коллективе.
В числе первых, с кем мне пришлось в эти дни познакомиться, оказался ещё один отставной мичман, служивший с довоенных лет на речных кораблях Амурской флотилии. Он тоже считал себя участником войны, хотя на боевых кораблях не числился и ни в каких высадках десанта участия не принимал. Зная хорошо условия плавания по рекам Амур и Уссури, он все эти годы успешно выполнял обязанности командира разъездного катера. Волею обстоятельств видел в непосредственной близости и наблюдал в разных ситуациях многих командных, партийных и начальствующих лиц от В.К.Блюхера до Н.Г.Кузнецова, что давало ему право, как он, видимо, полагал, судить о людях со своей колокольни.
Первые слова, которые он произнёс при знакомстве со мной, когда мы, совершенно не зная друг друга, случайно оказались в коридоре служебного помещения, поздоровались и представились, не столько удивили, сколько обескуражили, ошеломили, ошарашили, поразили, озадачили своей беспардонной наглостью и бесцеремонностью.
Николай Иванович Поляков, командир речного катера «Ярославец», - назвался сухопарый, высокого роста, тщедушного телосложения, с худым сморщенным болезненным маленьким личиком старик.
Услышав моё имя, он тут же ядовито, но с восклицанием прошамкал:
- О, ещё один еврей появился в нашей части!
На такую «любезность» я даже не нашёлся, что ответить. Его реплика как бы повисла в воздухе и осталась с моей стороны без последующей реакции, однако заставила присмотреться к этому, как оказалось, весьма не простому человеку.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)