Губа Долгая Западная почти целиком отапливалась в конце 1950-х годов дровами. В сентябре или октябре в губу приходил лихтер с 3000-4000 кубометрами дров, и вся боевая и политическая подготовка в дивизии торпедных катеров прекращалась до тех пор, пока последнее бревно вытаскивалось на берег. В небольшой заливчик у дровяного склада с лихтера сваливался весь груз, а затем тракторами и матросами все брёвна вытаскивались на берег. От остальной акватории заливчик отгораживался бонами.
Работали в течение 3-4-х суток все дивизионы в полном составе по 4 часа, за исключением дежурной службы. На второй день этого аврала подошла очередь нашего дивизиона. Как и положено, мы строем прибыли на место и честно отработали свои 4 часа. На дороге, ведущей к дровяному складу, показался строй дивизиона, идущего нам на смену, и тут Дима Чеботенко, один из командиров катеров, решил разыграть командира дивизиона. У Димы была непреодолимая страсть к розыгрышам и подначкам. Так звонит на дивизион командир береговой базы подполковник Антибура и, в ответ на полное представление дежурившего по дивизиону Димы, бурчит в трубку: «Антибура», на что Дима отвечает «Анти кто?». И переспрашивает до тех пор, пока озверевший подполковник не рявкает в трубку «командир береговой базы подполковник Антибура!». После чего Дима «искренне» извиняется. А потом с «подобострастием», выясняет «чего изволите?»
В то время командовал Северным флотом адмирал Чабаненко. Когда Диме в Североморске требовалось узнать у дежурного по рейду об оказии в Долгую, он не называл своего звания, а слегка невнятно говорил в трубку что «это Чеботенко» и получал исчерпывающую точную информацию.
Надо сказать, что наш комдив, капитан 3-го ранга Мельников, отличался мгновенной реакцией, и пытался в нас развить эти качества. Дима подошёл к Мельникову и с беспокойством в голосе за порученное дело, негромко сказал: «Товарищ комдив, надо бы поторопиться, а то не успеем».
Дима правильно рассчитал, комдив тут же крикнул «Моряки! Быстрей! Быстрей! А то не успеем!». Все побросали работу и уставились на Мельникова в ожидании объяснений, что не успеем. А комдив повернулся к Димке и расхохотался «Ну и классно ты меня купил!».
Суконные рукава.
У Димы Чеботенко завелась в Мурманске зазноба. Очень нужно было отпроситься на пару дней. На прошлой неделе Дима уже был на Большой земле, тогда поводом для поездки была примерка кителя в военном ателье. Когда Дима обратился к комдиву с просьбой разрешить поездку, Мельников сказал «Чеботенко, ты ведь на прошлой неделе ездил». На что Дима импровизировал: «Понимаете, в ателье к моему габардиновому кителю пришили суконные рукава».
Галоши.
Дима Чеботенко заступил в 19 00 в дежурство по бригаде, о чём, как положено, доложил начальнику штаба бригады. Минут через десять начальник штаба ушёл домой. Дима его проводил и тут же поставил свои галоши около двери кабинета начальника штаба. В те времена почти все офицеры надевали на ботинки галоши. Удобно, ботинки не пачкаются и не промокают.
Начальник штаба бригады имел привычку работать у себя в кабинете до 21-22 часов, и если по ходу его роботы возникала необходимость в помощи кого-либо из флагманских специалистов, а специалиста не было на месте, приходил в состояние сильного раздражения. По этой же причине флагманские специалисты не ходили к НШ за разрешением пойти домой после окончания рабочего дня. На следующий день «флажки» выслушивали длинные и нудные нотации на тему "как надо служить и как не надо". Они взяли себе за правило уходить домой после начальника штаба. О том, что НШ ушёл домой, узнавали по отсутствию около его кабинета галош. Так было и на этот раз. Играли в шахматы, нарды, ругали НШ и периодически выглядывали в коридор.
Дима раскрутил службу, заставил дежурных по дивизионам себя почитать и бояться, и, убедившись в налаженности службы, решил проведать «флажков».
Поднялся на третий этаж казармы и зашёл в гости к флагманским специалистам. Сначала послушал их байки, потом сам рассказал что-то веселое, а потом ненароком спросил «а чего вы по домам не идёте?». Кто-то из флагманских начал ему рассказывать какая бяка НШ, что сам сидит и им никак нельзя из-за этого уйти.
Дима: «но ведь НШ я проводил в 19-10».
Флагманский: «ну да, галоши-то стоят у кабинета».
Дима: «это мои галоши».
Немая сцена как в «Ревизоре», а затем, включайте своё воображение.
.jpg)
