Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Правильный моментный ключ

Как решить
проблемы
с обслуживанием
боевой авиации

Поиск на сайте

Карибский кризис. Противостояние. Сборник воспоминаний участников событий 1962 года. Составитель контр-адмирал В.В.Наумов. Часть 28.

Карибский кризис. Противостояние. Сборник воспоминаний участников событий 1962 года. Составитель контр-адмирал В.В.Наумов. Часть 28.

Лицом к лицу

А ничего особенного. Великолепная солнечная погода, море два балла, рядом с лодкой на расстоянии менее кабельтова – эсминец под "матрасно-звездным" флагом США. Над лодкой снижается "Neptun" и закладывает вираж. Мы передаем радио на берег, ждем ответа. Наконец пошла информация, прямо искры летят из аппарата! ЭМ доложил командующему 2-м флотом о нашем всплытии, а самолет определил наши координаты. Захожу к штурману, даю их для сравнения. Разница только по широте – четыре мили. Неплохо для самолета и для нас.
Эсминец, гонявший нас, «Чарльз П.Сесил». Нам присвоено наименование "Контакт С-13". ЭМ поднял флаг "Ухо" четыре флага НББГ и еще какой-то сигнал. "Ухо" - приглашение к международному своду сигналов (МСС). НББГ - его международный позывной, а вот сигнал?! "Штурман! Подать сюда МСС. Ищут, наконец, находят в аккумуляторной яме, слегка облитым электролитом. Разбираем сигнал, оказывается, спрашивает "Что случилось? Нужна ли помощь?"



Скачать Международный свод сигналов - МСС-1965

Своего международного позывного мы не имели, помощи просить не собирались, отвечать не сочли нужным. Больше "Чарльз" нам не докучал, а все пытался держаться рядом, так как мы лежали на курсе 90 градусов со скоростью менее пяти узлов. На таком ходу он не мог управляться, поэтому - то стопорил, то проходил туда и обратно вдоль левого борта в 50-100 метрах.
Анализирую поступающую информацию. Самолетов базовой авиации все также много, шесть-восемь одновременно в воздухе. Вот один идет любоваться на нас. В море отмечаю шесть эсминцев на различных удалениях, авианосца не наблюдаю. Командующий 2-м флотом благодарит экипаж "Чарльза" за успешные действия и выражает сожаление, что не удалось узнать бортовой номер "контакта". Интересно, что за контакт? А вот еще один миноносец доносит командующему: "Волк ощетинился антенной". Волк... "Волк... Волк. Просматриваю предыдущие сводки. Вот "Волк" – одновременное донесение самолета и эсминца, как о нас! Значит, еще кто-то, кроме нас, сопровождается американцами в надводном положении. А если принять во внимание неизвестный "контакт", то может стать совсем грустно. Впрочем, больше информации на эту тему пока нет, продолжаем работать.
Наконец, берег отреагировал на наши запросы по радиосвязи, скомандовав "Оторваться!" Легко сказать! Продолжаем зарядку аккумуляторов, часто прерывая ее из-за вскипания электролита. На лодке делается большая приборка, выбрасываем мусор, протухшее мясо (что-то морозильная камера у нас плохо работает). С эсминца все это поднимают крюками, рассматривают и, не найдя ничего ценного, выбрасывают. Что они там надеются найти? Продолжаю выяснять обстановку, засекаю маршруты полетов самолетов базовой авиации. Обозначился район их действий. Проверяю свои расчеты в течение последующих суток и докладываю командиру. Закончена зарядка аккумуляторной батареи, самая длительная в практике нашего стармеха, пополнен запас воздуха высокого давления. Проведены все возможные ремонтные и регламентные работы. Лодка хорошо провентилирована, все отдышались и отдохнули. Готовимся к отрыву. За несколько минут до захода солнца на мостике остался один командир.



Отрыв

"Срочное погружение!" Даже флаг не стали снимать. Проваливаемся на глубину, ставим приборы помех, увеличиваем ход, маневрируем. Гидроакустики дают прицельную помеху своим гидролокатором и наблюдают, как заметался "Чарльз", все более удаляясь от нас. Через час его не стало слышно. Ложимся на курс для занятия района, свободного от базовой авиации. Доходим до него без приключений, всплываем, ложимся в дрейф. Погода пасмурная, но море спокойное. Вокруг плавают огромные водоросли саргассы, похожие на толстые, диаметром до метра, канаты, свитые из лиан с листочками, между которыми снуют мелкие рыбешки. Этакие перекати-поле, собранные в одну линию, которые сначала цепляются за нос лодки, тянутся, а потом разрываются. Немудрено каравеллам Колумба в них было и запутаться!
Внешняя обстановка нормализовалась. Боевых кораблей ВМС США в море не видно, базовая авиация перешла к повседневной деятельности: два-четыре самолетовылета в сутки. Чем был вызван такой всплеск боевой активности американских ВМС, неужели нашими лодками? Но тогда зачем, нужно было останавливать торговые суда? Кстати, в эти дни ни разу не отмечались подводные лодки США, даже на боевой подготовке... Узнаем, когда придем в базу. Невесело встретили праздник 7 ноября. Наконец, долгожданная команда с берега: "Следовать в Кольский залив!" Очень рады, что все заканчивается, жаль, что не побывали на Кубе, но все-таки погрелись.

Возращение. Ноябрь-декабрь

Обратное движение проходило при повседневной деятельности противолодочных сил ВМС США во всех зонах, что давало возможность соблюдать полную скрытность без особых усилий, да и приобретенный опыт многого стоил. Весь режим плавания был подчинен строжайшей экономии топлива. На Кубу-то мчались полными ходом, солярки не жалели. С берега пришла обширная инструкция, как надо экономить, но наш стармех Потапов и так великолепно знал свое дело, хотя, конечно, инструкцию принял к руководству.
Замеряли почасовой расход, довели его до возможного минимума, обследовали все топливно-балластные цистерны, заполненные уже водой, и к великой радости, в верхней их части обнаружили топливо, которое отстоялось от воды за эти недели. Отбирали его оттуда со всевозможным тщанием, чтобы не набрать воды. Припомнили аналогичный случай из опыта Великой Отечественной войны. Появилась надежда, что дойдем домой без дозаправки.
Стало холодать, закончились теплые денечки, идем на Север.
На Фареро-Исландском рубеже ночью в надводном положении попали в армаду рыбаков, занятых ловлей рыбы. Мы без огней, они в ярчайшем освещении и с музыкой плывут по воле волн. Наверное, был взят хороший улов и вся команда шкерила рыбу. Уклоняясь от них, наш командир закладывал такие маневры, что штурман, еле успевая их отслеживать, не выдержал и пообещал объявить забастовку. Страху натерпелись, но все обошлось.



К Нордкапу подошли в первых числах декабря. Идем в надводном положении. Зима, ночь, сильный шторм. Навстречу нам вышел буксир для вспомоществования, если не хватит топлива. В такой шторм помощь, в основном, может быть моральная, хотя и за это ему большое спасибо. Топлива хватило! Ура механикам!
В разрыве снежного заряда справа маяк Цыпнаволокский, приветливо подмаргивающий красно-белым глазом. Вот он полуостров Рыбачий – родимая наша земля. Впереди Кольский Залив. Море постепенно успокаивается, входим в залив, поворачиваем в губу Ягельную. Знакомый причал, от которого уходили 67 суток назад, швартуемся. Все!
Эпопея закончилась. Теперь будет береговое продолжение – разбор с оргвыводами.
Матросов поощрить, офицеров не наказывать!
А весь сыр-бор разгорелся, оказывается, из-за того, что американцам не понравилось размещение ядерных ракет Советского Союза на Кубе. Чтобы воспрепятствовать этому, они готовы были развязать ядерную войну, а перед этим еще объявили морскую блокаду Кубы, в которую мы и "въехали". Это их еще более убедило в агрессивности русских, но, понимая, что в ядерной войне им тоже мало не покажется, они решили полюбовно договориться с нашим правительством, предварительно озаботясь созданием "благоустроенного" концлагеря для пленных советских подводников на пляже Майями, штат Флорида.
Да, не привелось нам воспользоваться "гостеприимством" американцев... Три ПЛ: Б-36, Б-59, Б-130 были обнаружены силами ПЛО ВМС США (С-13, "Волк", "Контакт";) и принуждены к всплытию. Как правильно выразился кто-то из командования "вы – потопленные".
Только одна лодка Б-4 под командованием капитана 2 ранга Р.Кетова сумела оторваться от преследования. Командир группы ОСНАЗ этой лодки капитан-лейтенант Б.А.Кузнецов был награжден орденом Красной Звезды.



Основные моменты борьбы с ПЛ. Предоставлено Дж. Ф. Маккеем. - Кубинский кризис. Хроника подводной войны. Питер А. Хухтхаузен.

Об экипаже нашей Б-36 можно говорить много и хорошо, но ограничусь только несколькими словами: это настоящие мужчины и настоящие подводники, именно о таких говорил герой-подводник Великой Отечественной войны: "... и нет бойцов, подводников смелей, и нет нам почвы тверже под ногами, чем палубы подводных Кораблей".
Да, с такими можно идти не только в разведку.

Из воспоминаний жены командира БЧ-3 подводной лодки «Б-36» участника Карибского кризиса Мухтаровой Аллы Сергеевны.

29 сентября 1962 года я выписалась из больницы и шла домой, где меня никто не ждал. На душе было очень тяжело и одиноко. Совсем недавно, месяц назад, мы отдыхали на юге, я ждала ребенка, все было так хорошо. Неделю назад я потеряла ребенка, а муж находился в Сайда-губе, куда отправили несколько подводных лодок для подготовки к походу.
В этот же день ко мне прислали матроса-вестового, который объяснил мне, что я одна не попрощалась с мужем, завтра в 9 утра от штаба отходит катер - это последняя возможность, они уходят. На следующее утро катер быстро пришвартовался в Сайда-губе. Место было укромное, слегка прикрытое скалами, где стояла плавбаза «Дмитрий Галкин» и 4 подводных лодки.
Меня сопроводили на плавбазу и указали каюту, где я должна находиться, и было сказано, по возможности, муж подойдет к вам. С первой минуты было понятно - обстановка напряженная, идет серьезная подготовка к отходу. Отовсюду: сверху, снизу отдавались приказы, что-то перевозили, грузили, шел такой грохот до самого вечера. За день муж заходил 3 раза, ненадолго.



Через час он зашел и стал спрашивать как я оказалась в больнице, как здоровье, но минут через 15 его позвали - я понимала, что очень уж все серьезно, не до меня. Обед он попросил принести на двоих в каюту - единственная возможность, когда мы смогли поговорить.
Днем заходили офицеры с различными просьбами: кому нужно передать письмо, кому переслать. Холостяки просили переслать деньги родителям, держа наготове адреса и деньги - времени было мало.
К вечеру зашел муж и сказал, что он идет на лодку, сойти больше не сможет. Мы попрощались, я пожелала удачи, удачи, и еще раз удачи. Давила эта неопределенность, все-таки куда, зачем, на сколько? Пока этого никто не знал.
Вскоре на плавбазе наступила полная тишина. Было уже за полночь, в каюту постучали. Боцман сказал пора, одевайтесь теплее - и мы пошли на верхнюю палубу, муж заранее попросил его о том, чтобы я смогла проводить их. На нижней палубе стояли командование флота и представители от главкома. Я видела, как по очереди каждый командир отчитывался о готовности к походу, в ответ получал различного рода напутствия и рекомендации.
Затем началось движение (в то время было не принято, но что-то меня осенило, и я стала крестить каждую уходившую лодку). Первая лодка повернула от места стоянки и по прямой пошла по заливу. На какой из них был мой муж, я не знала. Старые бортовые номера были закрашены. Когда первая лодка заворачивала за скалу, выходила вторая, и так они шли с интервалом в 20-30 минут. Последняя лодка выходила - уже начинался рассвет. Утро было хмурое, холодное. Темно-серые облака висели низко, как бы сливаясь с серо-свинцовыми волнами, в воздухе стояла небольшая туманная дымка. Вот так они уходили. Боцман сказал мне, что катер на Полярный будет через час-полтора. Вам сообщат - идите, погрейтесь, в каюту. В каюте я подошла к иллюминатору - ждала катер. Мне казалось, что я не плакала, но слезы невольно текли по щекам.
По прибытии в Полярный, я подумала, чем бы себя занять, и решила пойти на курсы кройки и шитья при Доме офицеров, которые начинались с 1 октября. Семьи, в основном, разъехались. С нашего экипажа остались жена командира с детьми, помощника с дочерью, штурмана с дочерью и я. На других экипажах семей оставалось также немного. Мы договорились, если что-нибудь будет известно - сообщать друг другу.
После 20 октября в прессе стали появляться небольшие сообщения, что не все спокойно в районе «Карибского моря».



Затем по радио объявили, что Джон Кеннеди, президент Америки, выступил по телевидению о введении на Кубу строжайшего карантина, с целью недопущения на остров советского наступательного оружия, а затем была объявлена морская блокада Кубы. Хрущев, в свою очередь, тоже выступил, где заявил, что если будут обыскиваться советские суда в открытом море, то он прикажет своим подводным лодкам потопить американские военные корабли. Сомнения уже не было - речь идет о лодках, где находятся наши мужья. Затем последовал приказ Министра Обороны Малиновского об объявлении наивысшей боевой готовности страны.
Гражданское население жило более-менее спокойно, и только те, которые имели какое-то отношение к этим событиям, кое-что знали и понимали, жили в постоянном страхе, что будет дальше. Так продолжалось несколько недель. В газетах не было ничего утешительного — одни угрозы с одной и с другой стороны. Однажды, выходя после занятий из ДОФа, на котором был установлен громкоговоритель, я услышала о снятии наивысшей боевой готовности страны - это было 21 ноября. Потихоньку стали успокаиваться. В декабре нам сообщили, что мужья возвращаются домой, после 20 декабря - уже конкретнее, кто и когда. До нового года пришли все. Я никогда не забуду, что эта была за встреча. Катер причалил, и мы: жены и дети, смотрели, как они выходят. Искали своего мужа, отца - все целовались, обнимались, плакали от радости. Внешне они были уставшие, не бритые. Такое впечатление, что они вернулись после войны. Мы же были рады, что все они вернулись, целы и невредимы.
Через несколько месяцев моему мужу был вручен орден «Красной Звезды» за тот поход, а в октябре у нас родилась дочь Юлия, которую прозвали «кубиночка».



Мухтаровы. Полвека спустя.

Воспоминания бывшего командира БЧ-3 подводной лодки «Б-59» капитана 1-го ранга в отставке Леоненко Анатолия Владимировича о походе на Кубу. «Камикадзе СССР».

В сентябре 1962 года группа подводных лодок 69-й бригады, а среди них и Б-59, где я был командиром БЧ-3, была переведена из города Полярный в бухту Ягельная. Там на слабо подготовленной базовой инфраструктуре началась скрытная подготовка к походу. В ходе её на Б-59 был выгружен весь боезапас торпед и загружен другой в количестве 22-х торпед с разными техническими и боевыми номиналами. Среди них, перед самым выходом в море, в первый торпедный аппарат была загружена торпеда с ядерным зарядом.
Просматривая телепрограмму "Discover", где освещались некоторые моменты и факты Карибского кризиса с участием командиров американских кораблей, непосредственно имевших контакты с нашими лодками в Саргассовом море после их вынужденного всплытия в надводное положение, я узнал, что американцы не знали о наличии на борту наших всплывших лодок ядерных торпед. Известие об этом факте до них дошло спустя год. Анализируя в воспоминаниях свои действия в период контакта с всплывшими подводными лодками, они говорили о том, что непродуманные и разного рода провокационные действия с их стороны могли привести мир к катастрофическим последствиям.
Но всё это было много позже, а в сентябре 1962 года подготовка к походу продолжалась. Несмотря на то, что в это время на флоте была приостановлена демобилизация и запрещены перемещения по службе, на нашей подводной лодке перед самым выходом в море вдруг заменили командира корабля и его заместителя по политчасти. Мы не знали своих новых начальников, а они соответственно не знали нас. Вся подготовка к походу считалась законченной и время, остававшееся до выхода, стало стремительно сокращаться. Прощаясь с кораблём, бывший командир подводной лодки капитан 2-го ранга Егин поднялся на мостик, где я нёс службу вахтенного офицера, пожелал доброго пути, на прощанье поцеловал и в путь дорогу.



1-го октября мы отдали швартовы, и бухта Ягельная осталась за кормой. Вошли в Норвежское море и «побежали» по морям и океану «быстрее, чем заяц от орла» гремя тремя дизелями на весь мировой океан, ибо управляющим штабом нам была задана высокая средняя скорость перехода. Такая скорость в большей мере подходила для надводного корабля, а нам наносила вред в соблюдении скрытности, важнейшего тактического фактора при выполнении подводной лодкой своего боевого предназначения.
При продвижении корабля на запад назначенные сеансы связи по московскому времени фактически оказались в светлое время суток. Видимо, в Москве руководство ВМФ забыло о существовании часовых поясов, что стало очередным минусом в возможности соблюдать скрытность.

Продолжение следует.


Главное за неделю