Полярный. Последние приготовления к выходу в море. Командиры боевых частей получили инструктаж у своих флагманских специалистов бригады и эскадры. Я получил документы по дальней радиосвязи в море у флагманского связиста эскадры, переговорные таблицы для звукоподводной связи, коды общего и индивидуального опознавания у флагманского РТС бригады капитан-лейтенанта Сенина Владимира Прохоровича и Справочник по иностранным флотам, по которому можно определить тип и название встречающихся кораблей и судов, у флагманского разведчика эскадры. Проверил наличие Международного Свода Сигналов. С обоих бортов лодки стёрли бортовой номер. Для противника лодка становится безымянной. Определить можно только проект лодки по её внешнему виду, когда лодка всплывёт на поверхность.
Вместе с нами на задание пошёл и штаб бригады. Командир бригады капитан 1 ранга Агафонов Виталий Наумович пошёл на ПЛ «Б-4», где командиром ПЛ капитан 2-го ранга Кетов Рюрик Александрович. Начальник штаба бригады капитан 2-го ранга Архипов Василий Александрович - на ПЛ «Б-59», где командиром ПЛ капитан 2-го ранга Савицкий Валентин Григорьевич. Заместитель командира бригады по электромеханической части капитан 2-го ранга В.В.Любимов - на ПЛ «Б-36», где командиром капитан 2-го ранга Дубивко Алексей Федосеевич. Флагманский РТС бригады капитан-лейтенант Сенин Владимир Прохорович - на ПЛ «Б-130», где командиром капитан 2-го ранга Шумков Николай Александрович. На каждую лодку прибыла группа ОСНАЗ со своей радиоаппаратурой. Это хорошо подготовленная группа моряков радиоразведки во главе с офицером, знающих английский язык и осуществляющих перехват радиосообщений и переговоров в различных диапазонах радиочастот. Впоследствии, в условиях отсутствия другого источника информации об обстановке, они были единственными, кто снабжал командира сведениями о противнике, чем способствовали принятию командиром правильного решения.
Вскоре все 4 лодки перешли в губу Сайда. Там, в полной секретности, на лодки загрузили по одной торпеде с ядерной боевой частью (ЯБЧ), тротиловый эквивалент которой был равен 20 кт. Для охраны этих торпед и контроля их технического состояния, на каждую лодку был прикомандирован специальный офицер, находившийся неразлучно с торпедой в 1-м отсеке в период всего похода. Командиры подводных лодок получили последний инструктаж от прибывших в Сайда-губу адмиралов - представителей командования ВМФ и Северного флота, и запечатанные пакеты с боевым заданием. Планировалось, что наши лодки будут совершать переход в составе группы. Для согласованных совместных действий предполагалось использовать даже звукоподводную связь. Командиры договорились между собой, если кто-нибудь попадёт в беду, то другие придут к нему на помощь вплоть до применения ядерного оружия. Мы, офицеры и сверхсрочники, оставившие семьи на берегу, кто хотел, в том числе и я, написали письма родным и передали с оказией. Мы хорошо понимали, что идём не на прогулку и можем не вернуться.
Ночью 1 октября 1962 года лодки одна за другой с интервалом по времени стали отходить от пирса. Кольский залив проходили в надводном положении в предрассветном тумане, а затем погрузились. Через некоторое время командир Шумков пригласил офицеров в кают-компанию, вскрыл запечатанный сургучной печатью пакет и зачитал боевое задание. В нём нам предписывалось в заданный срок с отметкой - подачей радиограммы на контрольных рубежах совершить скрытный переход на Кубу и прибыть в порт Мариэль. Установленный командованием срок перехода был очень жёстким и поэтому весьма напряжённым, если не сказать невыполнимым. Чтобы в него уложиться, нужно было большую часть пути идти под дизелями в надводном положении, развивая скорость до 15 узлов. А это сразу же демаскировало лодку, нарушая её скрытность. Во-первых, когда лодка идёт под дизелями, она не шумит, а так грохочет, что её слышно на весь океан, и противник может легко её запеленговать на большой дальности. Во-вторых, лодка в надводном положении может быть легко обнаружена противолодочной авиацией противника, которая являлась самым опасным нашим противником. А на нашем пути были два постоянно действующих противолодочных рубежа НАТО: Нордкап – Медвежий, на котором патрулировали самолёты НАТО, и Фареро-Исландский рубеж, на котором патрулировали английские и американские противолодочные самолеты и английские корабельные ударные группы (КУГи). Посовещавшись со старпомом Фроловым и штурманами, командир выбрал комбинированный вариант движения: опасные районы проходить в подводном положении, а на других участках пути идти в надводном положении или под РДП. Что ж, командир был прав. Только так мы могли приблизиться к заданному графику перехода.
На был установлен походный режим: весь экипаж разделён на 3 смены, и каждая смена несла вахту на своих боевых постах по 4 часа. В надводном положении командирскую вахту на мостике несли командир Шумков, старший помощник Фролов или замполит Сидоренко. Рядом с ними посменно несли вахту вахтенные офицеры: минёры Воронов и Беззубец, штурмана Тронза и Булгаков, и вахтенные сигнальщики. В спокойной обстановке и мне разрешалось нести ходовую вахту дублёром вахтенного офицера. По корабельному расписанию я нёс только якорную вахту. В подводном положении командирскую вахту несли только командир и старпом, а вахтенными офицерами были только Воронов, Беззубец и Тронза. На лодке началась размеренная походная жизнь: 4 часа вахты, затем 8 часов отдыха от вахты, которые тратились на уход за материальной частью, еду, сон, политзанятия и личное время.
Норвежское море встретило нас непогодой. Полагая, что в такую погоду противолодочные самолёты летать не будут, командир решил идти в надводном положении. Нас начало трепать из стороны в сторону. Ещё не втянувшийся в походную жизнь, экипаж начал проявлять признаки морской болезни. У некоторых моряков началось подташнивание. Хотелось добраться до койки и лежать там без движения, пока не прекратится эта качка. Но нужно было держаться и нести вахту на боевых постах. «Работа - самое лучшее лекарство от морской болезни», - учили новичков бывалые моряки. С мостика доложил вахтенный офицер - накатившейся штормовой волной сорвало леерные стойки. Записали в вахтенный журнал.
Второй штурман ПЛ Б-130 В.Булгаков определяет место.
Норвежский и Фареро-Исландский противолодочные рубежи мы миновали благополучно, не будучи обнаруженными, и вышли в Северную Атлантику. Атлантика встретила нас ещё большей непогодой. Осенью здесь всегда бушуют штормы. На этот раз шторм был баллов 9-10. Для выигрыша времени командир принял решение идти в надводном положении. В такую погоду противолодочные самолёты противника не летают, а если и полетят, то на фоне таких громадных волн не заметят лодку на своих РЛС. Волны в Северной Атлантике крупные и крутые. Они то поднимают лодку на гребень, оголив нос и корму так, что слышно, как винты молотят воздух, то бросают лодку в пучину вод. Только шпангоуты трещат. Тут поневоле вспоминаешь строителей лодки и благодаришь их мысленно за то, что лодка ещё цела. Особенно доставалось морякам в концевых 1-м и 7-м отсеках, которые при болтанке описывали самую большую амплитуду. Если вахтенный офицер чуть зазевается и лодку развернёт от перпендикуляра к волне, то начинается такая бортовая качка, что кажется, лодка больше не встанет на ровный киль. Все сидят на своих местах и стараются в это время не передвигаться по лодке. А если кому-то и нужно добраться до другого места, то он движется, как циркач на проволоке, хватаясь руками за выступающие части механизмов, справа и слева, но только за те, за которые можно браться. В такую погоду вахту нести на мостике трудно. Водяная стена высотой с пятиэтажный дом накатывается на лодку и поглощает её на неопределённое время. Чтобы не задохнуться от нехватки воздуха, вахтенному офицеру необходимо было успеть набрать в лёгкие воздуха перед тем, как накроет волна, и продержаться до того момента, когда волна схлынет. Чтобы не нести вахту в мокрой одежде, вахтенный офицер облачался в непромокаемый химкомплект, а чтобы не быть смытым волной с мостика, надевал пожарный пояс и цепью от него пристёгивался к скобе на мостике. В морской практике был случай, когда не пристёгнутого вахтенного офицера смыло с мостика за борт. Экипаж стойко держался, неся вахту на своих боевых постах и обслуживая механизмы. Но больше всех доставалось коку. В условиях неимоверной болтанки, превозмогая плохое состояние, он должен был готовить еду на весь экипаж, да, ещё постараться не разлить суп и компот. Но он со своей задачей справлялся. Через многие годы передаю спасибо нашему коку за его самоотверженный труд. Из океанского шторма вышли ещё с одной потерей - волной сорвало лист обшивки лёгкого корпуса.
Говорят, что РТС - это глаза и уши подводной лодки. Я бы добавил, что радиосвязь (БЧ-4) - это её язык. Вся основная радиоэлектроника подводной лодки сосредоточена в этих двух подразделениях.
Организационно РТС состояла из команды гидроакустиков и отделения радиометристов. Команду гидроакустиков возглавлял мичман Юшков Валентин. В его подчинении находились командир отделении гидроакустиков старшина 2 статьи Великжанин, старший гидроакустик старший матрос Скубей Владимир Александрович и гидроакустик-матрос.
В заведовании команды гидроакустиков было большое хозяйство: гидроакустическая станция (ГАС) «Арктика», шумопеленгаторная станция МГ-10 (усовершенствованный «Феникс»), станция определения работы гидролокаторов «Свет-М» (МГ-13), станция звукоподводной связи «Свияга» (МГ-15), станция определения гидрологии «Береста».
Гидроакустики в надводном положении и под РДП могли нести вахту только на одной станции «Арктика», акустическая антенна которой расположена в нижней носовой части лодки, под водой. Но в целях скрытности работать на станции «Арктика» можно было только в пассивном режиме шумопеленгования. А возможности станции «Арктика» в этом режиме были весьма слабыми. Основной режим у этой станции был активный. Антенны остальных гидроакустических станций расположены на верхней части корпуса лодки, выше ватерлинии. Поэтому эти станции в надводном положении не работают, а под РДП малоэффективны. Но в подводном положении работать могли все гидроакустические станции. И они были единственным средством обнаружения надводных и подводных целей. А так как лодка соблюдала скрытность, то основным режимом работы гидроакустических средств был пассивный. Вахту несли на шумопеленгаторной станции МГ-10 и станции обнаружения работы гидролокаторов «Свет-М». Команда гидроакустиков была хорошо натренирована ещё на берегу, посещая гидроакустический кабинет и прослушивая шумы кораблей различных классов и судов. В результате гидроакустики могли по принятым шумам от винтов кораблей определить их класс, примерную скорость, ориентировочную дальность и пеленг на них. Эти данные докладывались в Центральный пост вахтенному офицеру, который принимал решение на манёвр уклонения от обнаруженной цели. Если цель включала в работу свой гидролокатор, то вахтенный акустик на станции «Свет-М» с упреждением по дальности обнаруживал его посылки и докладывал вахтенному офицеру о работе гидролокатора противника и пеленге на него. По частоте работающего гидролокатора акустик определял его тип, а по типу гидролокатора его возможный носитель. И второй доклад акустика о возможном типе корабля шёл вахтенному офицеру.
Во главе отделения радиометристов был старшина 2 статьи Лысцев Геннадий Петрович. Ему подчинялись старший радиометрист старший матрос Кунгурцев Владимир и радиометрист матрос Задорожный.
В заведование отделения радиометристов входили радиолокационная станция (РЛС) «Флаг», станция обнаружения радиолокационных сигналов «Накат», аппаратура радиолокационного общего опознавания «свой-чужой» и индивидуального опознавания.
Обычно в надводном положении и под РДП вахту несли радиометристы на поисковой станции «Накат», осуществляя обнаружение работающих РЛС надводных кораблей, а главное - самолётов противника. Эта станция позволяла принимать сигналы работающей РЛС противника с упреждением по дальности и вовремя уйти от обнаружения противником. Радиометристы были хорошо натренированы и, по принятым сигналам и полученным от флагманского разведчика справочникам, определяли тип работающей РЛС и её носителя. В Норвежском море и на Фареро-Исландском рубеже это были английские противолодочные самолёты «Шеклтон», а в Атлантике - самолёты базовой патрульной авиации ВМС США Р-2 «Нептун» и новые Р-3 «Орион». Особенно опасно было встречаться с последними, потому что они имели на вооружении большой комплект эффективных средств обнаружения лодок, включая РЛС обнаружения малоразмерных целей AN/APS-31, радиогидроакустические буи (РГБ) в количестве до 90 штук и взрывные патроны активной системы «Джули» и пассивной системы «Джезебел», магнитометр, газоанализатор и средства уничтожения подводных лодок: глубинные бомбы и торпеды. Если радиометристы обнаруживали сигналы самолётной РЛС, лодка срочно уходила под воду на такую глубину, чтобы её нельзя было обнаружить и визуально.
Помня о серьёзной международной обстановке и о важности выполнявшегося задания, моряки со всей ответственностью относились к выполнению своих обязанностей во время несения вахты. Дополнительным фактором повышенной ответственности служило то обстоятельство, что на борту нашей лодки находился флагманский РТС бригады капитан-лейтенант Сенин, который, в зависимости от ситуации, находился на боевом посту гидроакустиков или радиометристов и контролировал обстановку.
Боевая часть радиосвязи (БЧ-4) организационно состояла из команды радистов во главе со старшиной 2 статьи Дудником Анатолием Григорьевичем, в которую входили командир отделения радистов и старший радист матрос Мазепин.
У них было большое и ответственное хозяйство, обеспечивавшее ПЛ радиосвязью как в тактическом звене, так и в стратегическом. В него входили радиопередатчики КВ диапазона Р-641 и Р-647, аппаратура СБД (сверхбыстродействия), радиоприемники КВ диапазона Р-640, СВ, ДВ и СДВ диапазонов, радиостанция УКВ диапазона, антенны ВАН (выдвижная антенна), «Ива», штырь, леер, «Рамка», радиостанция внутрикорабельной связи «Каштан».
В надводном положении и под РДП радисты несли вахту на радиоприёмниках во всех диапазонах волн. В редких случаях по приказу командира осуществляли передачу радиограмм на берег с использованием аппаратуры СБД. В подводном положении, если глубина погружения ПЛ была небольшой, то вахту несли на радиоприёмниках ДВ и СДВ диапазонов на выдвижную антенну ВАН и «Рамку». В соответствии с графиком радиосвязи, полученным от флагманского связиста эскадры, лодка должна всплывать на поверхность или под РДП в конце каждого 4-го часа движения на 15 минутный сеанс связи и принимать радиограммы, шедшие только в её адрес или циркулярные. Когда в указанные сеансы связи всплыть было невозможно, связисты принимали пропущенные радиограммы в собирательный сеанс связи, который был назначен на конец последнего часа суток по московскому времени. Пока мы находились в наших водах, всё было хорошо: мы всплывали на собирательный сеанс связи в 23 часа 45 минут, и нас окружала ночь. Лодка не рисковала потерять скрытность и быть обнаруженной. Но по мере движения лодки на запад всё больше ощущалась разница с Москвой в часовых поясах. В западных районах Атлантики она составила уже 8 часов! Это значит, что когда в Москве 24 часа т.е. тёмная ночь, в месте нашего нахождения у берегов Америки по местному времени было 16 часов, т.е. совершенно светло. А нам надо всплывать - у нас собирательный сеанс связи, который пропускать нельзя. Вот и пляши, командир, как хочешь: то ли всплывай на собирательный сеанс связи для получения, возможно, пропущенных радиограмм с указаниями ГШ ВМФ, то ли соблюдай скрытность и оставайся без указаний ГШ ВМФ. Были у нас и другие проблемы со связью. Несмотря на то, что радиоаппаратура у нас находилась в хорошем состоянии и наши радиограммы проходили с первого раза на протяжении всего нашего перехода, при нахождении у восточного побережья США нам пришлось по много раз передавать одну и ту же радиограмму, прежде чем получали подтверждение о приёме её на берегу. И только уверенность в исправном техническом состоянии радиоаппаратуры и в правильных действиях радистов позволяла вновь и вновь давать команду на повторную передачу радиограммы. Таковы были условия прохождения радиосигналов в этом районе в то время.
Соблюдая скрытность перехода, мы использовали радиоэлектронные средства, работавшие только в пассивном режиме. Исключение составляли только редкие передачи радиограмм и те с применением аппаратуры СБД (длительность излучения в эфир - доли секунды) да одиночные мазки РЛС «Флаг» в узком секторе в случае крайней необходимости. Обсервацию места лодки штурманы осуществляли в основном по радионавигационным системам «Лоран-С», «Омега», «Навстар» и «Дека», вахту на которых можно было закрыть в любой момент срочного погружения.
Продолжение следует.
