На душе немного горько и обидно. Спать уже я не мог. Вчера на юбилейной встрече ничего этого красивого не было. Родина, и наш атомный, океанский, ракетоносный Военно-морской Флот, которому мы отдали 50 лет жизни, забыли о нас. Сейчас, в 2006 году, в эпоху разнузданного капитализма, в нашей стране совсем другие идеалы, другие ценности.
Благодаря Юре Степанову, маленькому рыжему нахимовцу в начале 1950-ых годов, который стал солидным мужчиной с гигантской лысиной (сегодня он главный метролог крупного петербургского объединения «Светлана», ученый, доктор каких-то наук), и его усилиям, мы, заранее оповещенные о «Большом сборе», прибыли к парадному входу в Нахимовское училище, стены которого покинули полвека назад. В назначенное время провели перекличку. Юрий Степанов доложил, что пришли 12 человек, и с горечью сказал: «Как трудно вас собрать!». Я стоял, окруженный какими-то мужиками, совершенно никого не узнавая, кроме двух-трех товарищей, с которыми пришлось встречаться по службе. В руках у меня была выпускная фотография, и я просил каждого показать себя на ней. Удивительно, почти ни с кем из них мне не пришлось встречаться за последние пятьдесят лет. Я прятался за спины своих близких товарищей Вовы Семерикова и Лёни Жданова и просил их напомнить мне: «А это кто? А это?»
Леонид Иванович Жданов, вице-адмирал, командир крупных соединений и объединений подводных лодок, последний начальник Каспийского военно-морского училища в Баку, чувствовал себя в своей тарелке. Он, тоже один из организаторов встречи, стал объяснять нам, что в программе у нас посещение училища, осмотр крейсера «Аврора», обед в кафе «Три пескаря». В это время ко мне подбежал какой-то капитан второго ранга (Леня был в плаще и его регалий не было видно) и почти не извиняющимся тоном сообщил, что в училище нас не пустят, так как именно сегодня выпускники-нахимовцы пишут в актовом зале итоговое сочинение на тему «За что я люблю Флот». Лёня, услышав это, рассвирепел, зарычал, куда-то пошел и, вскоре вернувшись, сообщил, что можно будет пройти по первому этажу училища и осмотреть музей.
Мы, сбившись в кучку, напуганные сплошными запретами в месте, где мы столько лет были хозяевами, дико озирались. Порывы свежего балтийского ветра обдавали нас брызгами невесть откуда взявшегося возле училища фонтана. В наше время его не было. Раньше там, на пустыре, мы гоняли в футбол. Там был наш стадион КВВК – «коровий выгон высшего качества». На нас из-за ограды печально смотрел адмирал Павел Степанович Нахимов. Его бюст в маленьком полисадничке установили тоже без нас. На постаменте выбиты две строчки, сверху: «Адмирал», а на второй, как-то сбоку: «Нахимов». Видимо, планировалось ещё разместить две буквы «П.С.», но на инициалы явно не хватило денег. Так и стоит за решёткой кривенький «просто Нахимов» и словно хочет сказать: «Печально я гляжу на ваше поколенье…».
1 ряд: Александр Федосеевич Боровиков, Владимир Васильевич Семериков, Леонид Иванович Жданов, Валерий Федорович Касатонов, Лев Игнатьевич Ковтун, Евгений Илларионович Ермаков (выглядывает), Валерий Федорович Матвеев, Юрий Васильевич Степанов, Валерий Михайлович Леонов. 2 ряд: Валерий Германович Ревин, Михаил Николаевич Никитин, Вячеслав Яковлевич Бриус, Владислав Алексеевич Харитонов.
У крейсера «Аврора», куда мы решили вначале пройти, был …базар. Самый настоящий ташкентский, или даже турецкий, базар. Огромное количество коробейников разложили свой товар, предназначенный для иностранцев, и радостно потирали руки. Как раз в это время десятка два автобусов высадили десант узкоглазых туристов. Маленькие черные «ребятишки» разбежались по набережной возле боевого крейсера «Аврора» с легендарным историческим прошлым. Они фотографировались, к чему-то приценялись, что-то покупали, громко смеялись. Всюду слышалась нерусская речь. Первые группы, купив входные билеты, уже рвались на трап. Создавалось ощущение, что они берут наш корабль на абордаж. Они были везде. И главное, везде пахло долларами. Везде делались деньги, «фриша копка» (свежая копейка), как говорят в Израиле. Даже мы должны были бы покупать билеты, чтобы подняться на корабль.
Я видел, как лица моих товарищей исказились гримасой отвращения. Леонов Валерий Михайлович, прибывший на встречу из Москвы, инженер химик-атомщик, отличавшийся с детства резкостью суждений, изрёк: «О, ё…перный театр. Я в этот муравейник не пойду. Мне там делать нечего. Нет моего крейсера «Аврора». Я, как поется в песне, «ехал в Ленинград, а приехал в Петербург» двадцать первого века. И город не мой и крейсер не мой. Одним словом, прощай любимый город. Прощай корабль моего детского воспоминания, моя «».
К сожалению, он выразил наше общее мнение. Мысленно попрощавшись с некогда гордостью флота, уже без энтузиазма мы направились в училище. Там было не до нас. Никто не встретил, не объяснил маршрута. Многое уже было перестроено. И вошли мы не с парадного входа, а откуда-то сбоку. Прошли через хозяйственный двор, потолкались на первом этаже, посмотрели какой-то обезличенный музей, ещё раз увидели с десяток фотографий нашего Главкома С.Г.Горшкова. Единственно, что привлекло внимание, - это трап. На его латунных перилах были выгравированы фамилии выпускников всех лет со дня первого выпуска. Кому пришла такая «гениальная» мысль? Другого места не нашлось. Каждый из нас обнаружил свою фамилию под годом выпуска «1956». Действительно, пустячок, а приятно. Больше делать было нечего… Сбившись в кучки, пофотографировались на сотовые телефоны. Жена генерала Касаткина из Генерального штаба, нашего Канариса, худощавого спортивного вида мужчины, молчаливого и неприметного, как все разведчики, которого я так и не смог вспомнить в нахимовские годы, решительно подвела итог нашей экскурсии: «Ребята, пойдёмте водку пить!» Благодарные за такой совет ребята зашевелились, взбодрились и дружно пошли на выход.
В кафе «Три пескаря» на улице Куйбышева, в ста метрах от училища, нас уже ждали. Красивый, ухоженный мужчина, сразу видно большой начальник, в костюме, не иначе, от Кардена, приветливо улыбаясь, каждому пожал руку, каждую женщину поцеловал в щёчку, скромно извинился за опоздание. Я никак не мог понять, кто это? Когда, наконец, расселись за праздничным столом, Юра Степанов, на правах организатора встречи, хитро улыбаясь, представил его: «Доктор космических наук, академик отраслевой космической академии, почетный член многих академий Станислав Петрович Николаев – нахимовец нашего выпуска».
Неужели это тот худенький мальчишка, который лучше всех танцевал мазурку на уроках танцев и которого за отличную учебу послали в пионерский лагерь «Артек»? Какая-то гордость охватила меня. Знай наших!
Юра Степанов продолжал представлять героев: «Доктор технических наук Лёва Ковтун. Кораблестроитель, один из разработчиков атомных подводных ракетоносцев». Этого я помню. Учились в одном классе. Спортсмен, кажется, гимнаст. И сейчас такой же подтянутый, аккуратный. Его я встречал на Северном флоте, потом в Питере, когда он уже служил в научно-исследовательском институте. Рядом с ним его жена, красивая женщина, несмотря на осень в волосах. Рад за него.
Лев Игнатьевич Ковтун с супругой.
Несколько особняком сидели инженеры-строители, наши мальчишки, закончившие высшее инженерно-техническое училище (ВИТУ). Они строили ракетные шахты в сибирских лесах и хранилища ракет в скалах Заполярья. Они построили дороги и города для подводников в совершенно недоступных медвежьих уголках Кольского полуострова, где раньше не ступала нога человека. Солидный сегодня полковник Слава Бриус в двадцать семь лет уже был награждён орденом Знак Почета «за выполнение особо важного правительственного задания». Он и нахимовцем отличался какой-то уверенностью, надёжностью, весомостью своих слов. Почти все, пройдя школу выживания в строительных частях, стали преподавателями в Ленинграде (Петербурге), кандидатами наук, заслуженными строителями СССР. Но, кроме Славы Бриуса, я никого из них, к своему стыду, не помню.
Первую рюмку выпили за родное Нахимовское училище, которое вывело нас в люди. Тост произнёс Лёня Жданов в блеске своих адмиральских звезд, орденов и медалей. Не верилось, что с этим мальчишкой я сидел рядом в классе. Именно он, будучи секретарем комсомольской организации, принимал меня в комсомол, да не где-нибудь, а в квартире Николая Островского в Москве, во время подготовки к параду на Красной площади.
В кафе «Три пескаря». Михаил Николаевич Никитин, Юрий Васильевич Степанов, Жданов Леонид Иванович, его супруга Аза Михайловна.
Потом были тосты «За Военно-морской Флот», «За наших в море» (как сейчас говорят). Минутой молчания помянули тех, кто уже ушел из жизни. А таких немало. Отдельно выпили за подводников, поскольку в этом году 100-летняя годовщина создания подводных сил отечественного флота. Затем, конечно, выпили за женщин, за наших жён. Стоя, как положено настоящим мужчинам. Очень красивый тост сказал академик Станислав Николаев: «За наших Трубецких и Волконских, которые, забросив свои дипломы, сопровождают мужей по всему свету. Ваша любовь и Вера сохранила нас. Вас надо награждать, как это делают подводники, учредившие медаль «Жена подводника». Вам надо ставить памятники и петь о Вас песни». Ему аплодировали. Потом, когда уже дело шло к окончанию встречи, Стас снова удивил всех. Он, видимо, был большой любитель женщин, судя по его импозантной внешности, и они, скорей всего, ему тоже симпатизировали. Стас слегка подшофе встал и с болью в голосе признался: «Всё! Мне 68 лет. Ухожу из большого секса!» Хохот стоял гомерический. И только в этот момент я по-настоящему вспомнил его. Да, это был наш Станислав Николаев, шутник и балагур. Как оказалось, с задатками гениальности.
Годы уже не те. Поэтому часа через два начали заканчивать нашу историческую встречу. Саша Боровиков, заслуженный деятель культуры РСФСР, полковник, кандидат юридических наук, прочитал с десяток своих очень приличных стихов. Последнее, о нас - нахимовцах 1956 года выпуска, даже заставило прослезиться:
Вот такой у нас Саша Боровиков.
Я глядел на «мальчишек» и радовался. Не все стали моряками, но все состоялись как личности. Все достигли многого в жизни, нашли своё место. Только благодаря Нахимовскому училищу мы вышли в люди. У всех мальчишек не было отцов, ведь только-только закончилась война, страна еще не успела залечить многочисленные раны. Что нас ждало? Тяжелое детство, безотцовщина, воровство, тюрьма… Флот нас спас, флот с отработанной веками системой воспитания мальчишек в Кадетском корпусе. Нахимовское училище заменило нам и погибших отцов, и матерей, и семью. Нас готовили стать морскими офицерами в лучших традициях Российского Флота. И образование, и воспитание, и культурный уровень – всё соответствовало самым современным требованиям. Будучи нахимовцами, мы восемь раз были в Москве на параде, на Красной площади, каждый раз посещая театры и музеи столицы. Нас, юных моряков, везде встречали в Москве с радостью. Мы побывали во всех театрах, цирке, музеях, в том числе и в закрытых в то время (Алмазный фонд, Кремль, квартира Сталина). За шесть лет учебы в училище мы многократно знакомились с театральной и культурной жизнью Ленинграда. Мы стали театралами и меломанами. Мы умели танцевать мазурку и красиво ухаживать за девушками, все были хорошими спортсменами. Мы любили Родину и серьёзно готовились защищать её.
Нахимовец Валерий Касатонов. 1950 год.
Когда наступило время прощаться, Лёня Жданов и Вова Семериков негромко запели, а мы все подхватили нашу нахимовскую песню:
«Сегодня в озере, а завтра в море,
Мы поведем большие корабли.
Мы любим Родину, мы любим Сталина,
Мы любим Флот родной своей страны».
Да, сегодня нам уже за семьдесят. Честно говоря, мы мало уже что можем. Но мы по-прежнему «любим флот родной своей страны», и будем любить его до конца жизни. На этом мы и расстались…
Касатонов В.Ф.
Город Брест. 2012 год.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
